Проснулась она от того, что ей страшно захотелось по маленькой нужде. Костер по-прежнему трещал где-то сбоку, у каменной скалы, отчего скала нагрелась и отдавала мягкое приятное тепло. Лежать рядом с псом и Ежом было удобно и хорошо. Ноги все еще гудели от усталости, но это было приятное ощущение, и Птица с надеждой подумала, что хорошо было бы подольше полежать и отдохнуть. Чтобы ночь подольше не заканчивалась. И тут же обозвала себя дурой. В этих пещерах ночь не заканчивается никогда.
Осторожно выбравшись, Птица поднялась и увидела хозяина, сидящего на краю одеяла. Ог держал в руках свитки, немного хмурился и временами подбрасывал дрова в огонь. За спиной его, прижавшись боком, посапывала заботливо укрытая одеялом Травка.
Ог даже не глянул на Птицу. Торопливо сбегав за угол скалы, Птица вернулась, но, вместо того, чтобы пролезть на свое место между Ежом и собакой, она села на корточки у огня и протянула к пламени руки. Даже самой себе Птица не осмеливалась признаться, что ей интересно рядом с хозяином. Об этом и думать не стоит, иначе все мысли Ог поймет не глядя на нее, Птицу.
- Еще одну ночь проведем в этих подземельях - и все. Дальше выберемся наружу прямо у Каньона Дождей, - тихо сказал Ог, не отрываясь от свитка.
Птица чуть не сказала по привычке: "Да, господин", но вовремя спохватилась. Зачем она тут сидит рядом с хозяином? Почему сразу не пошла спать? Вот, глупая!
- А ты знаешь, Ог, историю суэмцев? - послышался вдруг сонный голос Ежа.
- Знаю, - последовал короткий ответ.
- Расскажи, а?
Вот нахал! Хозяин ему что, странствующий развлекатель, что ходит по тавернам и рассказывает древние легенды и поверья?
- Что там рассказывать? - Ог пожал плечом, - Суэма когда-то была могущественной страной, а кроме Суэмы других стран не было. Только она одна во всем этом мире. И люди в ней не знали смерти и болезней. Они умели делать удивительные вещи, от которых их жизнь становилась легкой, светлой и приятной. Но однажды люди нарушили единственное и главное повеление Создателя и открыли Дверь в Храме на горе Верблюжий горб. С той поры к ним и пришло проклятие. Древний город Хаспемил опустел, потому что его жители переродились, превратились в выродков-баймов. После в баймов стали превращаться почти все суэмцы, жившие на севере.
Ог свернул свиток и посмотрел на Птицу темно-серыми глазами:
- Главное проклятие суэмцев заключалось в том, что они изменялись не внешне, а внутренне. Был один человек - стал совсем другой. Суэмцы могут чувствовать своих перерожденных. Так и появились проклятые, баймы. А уже после в Суэме стали появляться люди наподобие нам. Наши предки пришли сюда из других миров, после Первой большой войны с баймами. Построили города, королевства. Мы не такие умные и сильные, как суэмцы, и мы не живем столько лет, сколько живут они. У суэмцев смерть не имеет такой власти, какую она имеет у нас. Их земля и Создатель дают им многие сотни лет для жизни, и они не умирают от болезней и немощей да и не знают, что это такое.
- А они вообще умирают? - тихо спросил Еж.
- Да. Пожив лет семьсот, они уходят к Создателю - так это у них называется. Они так и прощаются со своими умершими: просто говорят "Встретимся у Создателя".
- А разве Создатель их не проклял? - осторожно проговорила Птица, по-прежнему стараясь не смотреть на Ога.
- Создатель никого не проклинал. Суэмцы сами взяли на себя то, что не следовало брать. Проклятие распространяется только на тех, кто переродился, на баймов. Но ведь немало суэмцев остались верными Создателю и не поддались чарам Двери. Они по-прежнему живут в Суэме, они отстояли свои земли во Второй Великой войне с баймами. А дверь закрыли люди, пришедшие из других миров. Наподобие нас.
- Да, я слышал про Избранных, - тут же спохватился Еж, - про них немало всякого рассказывают. Про особенный меч, что может сразить даже духов Днагао. И про то, как был убит Великий Дракон Гзмарданум.
- Что, прямо вот так, в темноте и хочешь поговорить о Гзмардануме? - усмехнулся вдруг Ог.
Птица нервно моргнула и по привычке схватилась за запястье. Нахмурилась и пожелала внутри себя Ежу провалиться. Опять болтает на ночь глядя. Глупая привычка!
- Да нет, просто... просто вдруг ты знаешь что-то интересное... - пробормотал, смутившись, мальчишка.
Ог усмехнулся, мотнул головой, хрустнул свитком, свернув его и положив к себе на колени. Посмотрел на Птицу, пристально, с легкой улыбкой и спросил:
- А ты хочешь послушать интересных историй?
Птица не знала, что сказать. Про Гзмарданума она точно не желает слушать тут, в темноте и мраке, когда смерть бродит совсем рядом, хватает за руки и дышит в затылок. Но ей хочется послушать Ога, точно хочется. И посмотреть, как становятся светлыми его странные глаза, меняющие свой цвет.
Птица неопределенно пожала плечами и ничего не сказала.
- Скажи, давно ты умеешь чувствовать животных? Надхегов, например?
Подняв с земли тоненькую веточку, Птица удивленно вскинула брови, тихо ответила:
- Я не умею чувствовать животных. Это странно, кто это умеет? - веточка тихо хрустнула в ее пальцах.
- Я умею. Но ты тоже умеешь. Присутствие надхегов ты почувствовала еще до их появления, еще когда они только пробирались по проходам. Значит, ты обладаешь некоторыми... м-м-м... скажем - способностями. Так? Что еще ты умеешь?
- Читать заклинания она умеет, - звонко проговорил Еж и поскреб затылок.
- Это я тоже знаю, - Ог помрачнел немного, - но мы вроде бы договорились, что заклинания Птица больше читать не станет. Это и есть темная магия, которая привлекает к нам химаев.
- Почему же к жрецам химаи не приходят? - спросила вдруг Птица. - Они ведь тоже читают такие заклинания?
- Почему? - Ог медленно взял в руки полешко и пристроил в огонь, после снова заговорил. - Потому что у них договор, и у них есть те, кто их защищает от химаев. Только вам это видеть не дано. Химаи, собственно, не плохие животные, они защищают земли от колдовства. Но те, кто заключил договор ради темной магии, имеют защиту от этих тварей. В день, когда ты, Птица, стала бы жрицей Набары, ты бы тоже заключила договор, и химаи перестали бы тебя беспокоить.
- А теперь, когда... - Птица замялась. То, как Ог называл посвящение в жрицы, казалось непонятным. Дим-Хаар никогда не говорил ни о каком договоре. Да и Хамуса о нем не упоминала. Что это еще за договор?
- А когда у меня нет этого договора, ко мне будут опять приходит химаи? - наконец Птица смогла задать нужный вопрос.
- Если ты не будешь заниматься темной магией и читать заклинания, они не будут к тебе приходить.
- Но ведь заклинание - это не темная магия, - Птица смотрела на огонь и злилась сама на себя, что никак не замолчит и все задает свои вопросы. Но ей хотелось теперь уже разобраться хоть чуть-чуть во всем том непонятном, что ее окружало теперь, - Заклинание снимало с Травки судороги, как теперь обходиться без него?
- Ты уверена? Ты знаешь, что значат слова этого заклинания? Ты знаешь причину Травкиных судорог? Ты знаешь, что за связь между тобой и этой малышкой?
Птица даже головой не стала мотать в знак того, что ничего она не знает. Ог и так это слишком хорошо понимает.
- Вот именно, Птица, ты ничего не знаешь. Ты - как игрушка в руках умелых колдунов. Тебя научили определенной формуле, и ты повторяешь ее, думая, что делаешь добро для себя и для Травки. А на самом деле все гораздо сложнее.
- Ог, но Травка очень страшная! - воскликнул Еж. - Даже я боюсь ее припадков и никогда не связываюсь с ней. Только Птица умела с этим справляться!
- Припадки Травки - это из-за состояния ее организма. С этим я еще толком не разобрался. Сложно разобраться в том заклятии, которое наложено на вас, Птица. - Ог замолчал, задумчиво глядя в огонь.
Птица больше не спрашивала ни о чем. Уж лучше бы они разговаривали о Гзмардануме - меньше было бы страху. А теперь что ей думать? Что она читала страшные заклинания, о которых и понятия не имела? Что она не заключила договор о защите, и теперь кто ее будет защищать? Хозяин?
Видимо, Ог уловил и эти ее мысли, потому что хмыкнул, немного ехидная улыбка появилась на его губах, и он выразительно глянул на Птицу. Прямо в глаза глянул, и Птица не решилась убрать взор. Кивнул и еле слышно произнес:
- Да. Правильно. Теперь буду я.
По коже Птицы пробежал озноб, душу охватил ужас, будто попалась она в клетку, из которой нет выхода. Даже мысли она не может спрятать свои, не то, что сохранить жизнь. Ничего себе защита у нее появилась...
- Травку вашу просто мало любили и мало заботились. Сил у нее совсем не осталось. Кормить ее надо и любить, - пояснил хозяин.
Птица дернулась и снова удивилась. Травку - любить? Да она еще ребенок, как она может отдавать свою любовь мужчине? Страшный, странный ребенок. Нет, есть, конечно, и те, кто предпочитает получать любовь детей, но они как-то не говорят вслух об этой своей странности. Просто покупают рабов для утех, и люди о таком говорят в полголоса, потому что не очень прилично все же. Это странность, неприличная увлеченность, о таком лучше помолчать. А тут - хозяин говорит вслух. Любовь от ребенка?
- Да как же ей отдавать свою любовь, когда она еще совсем маленькая? - не выдержав, спросила Птица.
- Создатель! Какие вы... - Ог хлопнул себя по коленям, взъерошил черные волосы, что падали до самой шеи, зло нахмурил брови и заговорил. - Вы неправильно все понимаете. Вас неправильно научили. Любовь - это не значит плотские утехи между мужчиной и женщиной. Любить - это значит жалеть, помогать, утешать, поддерживать, говорить добрые слова, помогать во всем и быть другом для того человека, которого любишь. Это совсем другие отношения. Не рабы и хозяина, не жрицы и покупателя. Это отношения близких и родных людей, которые любят друг друга. У вашей мамы Мабусы были дети? Не были, сам знаю. В вашем Линне все перевернуто с ног на голову. Родных детей не любят, жен тоже не любят, а ходят в храм Набары, все до единого, и получают любовь продажных жриц. Вы заменили настоящие чувства на ложь, вот в чем дело!
Птица не поняла ничего из того, что говорил Ог. Ни-че-го-шеньки! Но ей не хотелось, чтобы хозяин посчитал ее полной дурой, потому она поднялась и спросила:
- Можно я пойду спать?
- Иди, конечно, - Ог вздохнул и снова принялся за свои свитки.
Еж понял, что разговор окончен и завозился около Травки, устраиваясь поудобнее. Когда Птица опустилась рядом с ним, горячо прошептал:
- Жаль, что хозяин не рассказал о Гзмардануме.
И тут Птица поняла, что с удовольствием бы врезала ему. Дала по башке так, чтобы кумпол зазвенел, и поменьше осталось в нем глупости...
Глава 21
В прошлом году Праздник Золотых колокольчиков слишком затянулся. Солнце уже вовсю поднялось над Линном, а через крыши домов, верхушки деревьев и скаты храмов все еще перетекал легкий звон маленьких медных колоколов с башни Набары. Все еще гудели улицы, доносились пьяные крики, женский визг, хохот и неприличные слова. Слова, которые на празднике произносили все.
Дань Набаре была принесена, похоть выпущена на волю, и жрицы, утомленные от любовных ласк, лежали прямо на горячих плитах города, обнаженные, растрепанные, разомлевшие. Их золотые сережки и браслеты поблескивали в лучах только что взошедшего солнца и темной вязью проступали замысловатые татуировки на плечах и животах. Пьяных и уставших жриц не трогал никто. Обижать девушек Набары считалось страшным грехом, за который вешали тут же, на площади, не созывая старейшин и не вынося приговор. Считалось, что если кто убьет обидчика жриц - тот заслужит особую благосклонность Набары.
Птица - по тем временам она была Нок - выбралась рано утром из дома, чтобы принести жертвы в храме духов Днагао. К храму Набары она не смела даже приблизиться, негоже женщинам проходить около священных ступеней богини любви. Птица шла босая, в корзинке у нее лежала связанная парочка голубей, которых мама Мабуса купила еще вчера. Самой хозяйки до сих пор не было дома, и Птица понимала, что может легко встретить ее здесь, на теплых улицах, растрепанную и раздетую, сладко улыбающуюся и пьяную от длинной жаркой ночи Праздника Золотых Колокольчиков. Через год, всего лишь через год - Птица тогда очень на это надеялась - и она сама будет принимать участие в общем веселье, как одна из лучших жриц Набары.
Дим-Хаара она встретила на ступенях храма. Старик стоял, подняв голову к небу и щурился на легкие, еле заметные облачка. Края облачков нежно розовели и казались свежими и легкими, точно тот ветер, что еле заметно дул с бухты.
- Надеюсь, духи услышали наши молитвы, - тихо сказал Дим-Хаар и взял из рук Птицы корзинку. Он был абсолютно трезвым и немного грустным.
Птица не ответила жрецу - да и не должна была отвечать. Сложила ладони, поклонилась три раза. Произнесла молитву духам Днагао.
Дим-Хаар вдруг положил руку ей на плечо и голос его стал совсем тихим и хриплым:
- Иногда я думаю - зачем возник этот прекрасный мир? Какое наше место на этой земле? Для чего нас создал Создатель? Только ли для того, чтобы получать наслаждение от шумных праздников?
Птица слышала о Создателе - каждый ребенок Линна знал, что Создатель творил миры, и проклятую Дверь и удивительную Суэму. Но духи Днагао были гораздо ближе, чем Создатель, и их правила и традиции все жители неуклонно соблюдали. Так было принято со времен предков. Птица ничего не ответила Дим-Хаару.
Жрец совершил обряд, отдал пустую корзинку ей и задал несколько вопросов о Травке. После опустил ладонь на голову Птице и произнес хрипло и непонятно:
- Да пошлет тебе Создатель свое благословение, девочка. В тебе сокрыты огромные силы, на тебе лежит особая печать. Я и сам не знаю, имел ли я право делать то, что сделал. Гнев Создателя будет на мне непременно. Духи Днагао тоже страшны в гневе, но и их создал Создатель. И кто знает, может все мы страшно ошибаемся, что не прислушиваемся к вере суэмцев, а создаем себе других богов. Пусть Создатель простит меня за то, что я сделал, я прошу Его об этом день и ночь. И ты прости меня, девочка.
В то жаркое солнечное утро Птица ничего не поняла из слов Дим-Хаара. Все пролетело мимо ушей, и остались лишь мысли о том, что она особенная, и будет особенно красивой жрицей. Уже тогда, год назад все в таверне мамы Мабусы восхищались ее красотой, мужчины щипали ее за бедра и обнимали за талию, поднимали указательными пальцами подбородок и долго разглядывали глаза, губы и щеки.
Но сейчас, проснувшись в сумраке пещеры, озаренном лишь светом небольшого костерка, Птица вдруг с удивлением поняла, что имел в виду Дим-Хаар. Конечно, он имел в виду необычные способности Птицы, к которым она сама относилась как к чему-то самому обыкновенному. В ней, в Птице, есть особые силы и на ней лежит особая печать. Вот что тогда сказал Дим-Хаар. Он всегда был добр к ней, но это потому, что сам, видимо, совершил тот обряд, что связал ее и девочку Травку. Как странно, что ничего Птица об этом не помнит.
Зато теперь она вдруг поняла, что умела обращаться с заклинанием так, что оно срабатывало и помогало. Умела создавать невидимую стену собственной волей - а Еж этого не умел. И надхегов она чувствовала точно так же, как это делал Ог. Вот что она умеет! Вот почему была ценна для Дим-Хаара и вот что увидела Хамуса, когда кидала кости на Птицу!
Хамуса увидела ее силу, и кости очень хорошо это почувствовали. Потому все три кубика повернулись самой лучшей гранью. Правда ли это, или кости просто подчинились невидимым способностям Птицы? Или это сотворил охотник Ог? Если Ог обладает огромной силой, значит ли, что его тоже проводили через обряды в храмах жрецов?
Птица поднялась и осмотрелась. Утро или уже день? Который час? Как можно определить время в такой темноте?
Хозяин не спал. Непонятно было - ложился он вообще или так и просидел у костра, вглядываясь в свитки? Теперь Ог пристроил над огнем небольшую посудину с вытянутым носиком, которая была припрятана у него в том самом тюке, что хранился в пещерке, и из носика валила тонкая струйка пара.
- Сейчас приготовлю чай. У вас в Линне пьют только кислое разбавленное вино да отвары из шелковицы и смородины. А у нас в Каньоне Дождей очень любят чай.
О напитке под названием "чай" Птица немного слышала от торговцев. Те жаловались, что в Линне вовсе нет спроса на этот товар. Сейчас опасливо покосившись на мисочку, куда Ог налил янтарную горячую жидкость, Птица только пожала плечом.
- Попробуй, - велел Ог и насыпал в жидкость немного странного белого песка, - чай с сахаром. А дома у меня будет и чай с медом. Здорово, вот что скажу тебе, Птица.
Птица с опаской принюхалась, но запах показался знакомым и немного приятным. Похоже пахли травы у Хамусы в хижине. Она отхлебнула немного, после еще. Обычный травяной отвар, правда не такой терпкий и вовсе не горький. Сладкий и приятный. Пожалуй, чай можно даже назвать вкусным.
Хозяин налил и себе в мисочку чаю, лениво и спокойно сказал:
- Меня зовут Саен. Это мое настоящее имя. Вы можете называть меня именно так. Еще одна ночь - и мы будем в Каньоне Дождей. Уверен, вас впечатлит это место.
Имя хозяина ничего не говорило Птице. Звучало оно по-суэмски, это суэмское имя. Но значение его Птица не знала и никогда раньше не слыхала. Саен - так Саен. Птица кивнула и снова отпила немного горячего чая. Необычный напиток согревал и хорошо утолял жажду. Настоящее имя охотника Ога все еще звучало в голове музыкой далекой земли.
Хозяин выглядел довольным и отдохнувшим. Видимо, близость родного дома радовала его. И еще, видимо, он понимал, что самые страшные опасности остались позади. Они преодолели и химаев, и Речных людей и даже справились с драконами. Вернее, это хозяин справился с ними. И совсем скоро их долгое и опасное путешествие закончиться и все они будут в безопасности. Только теперь Птица поняла, как сильно желает этого - безопасности. Чтобы можно было ложиться спать вечером и не бояться, что тебя сожрут химаи, подстрелят Речные люди или сгрызут ужасные драконы. Покоя и безопасности - вот чего хочется больше всего.
Проснулся Еж, сходил к реке умылся, медленно и осторожно ступая по выступающим из земли камням. После устроился у огня, и лицо у него было такое, точно он обдумывает новые вопросы. Хозяин и ему сказал свое настоящее имя. Еж тут же спохватился:
- А что оно означает?
Хозяин легко пожал плечом, бросил на сковородку очередную лепешку и пояснил:
- Старое суэмское имя. Сейчас мало кто помнит, как образовывались имена в Суэме. Это имя еще с тех времен, когда не была открыта Дверь.
- А кто называет тебя Огом?
- Люди Линна и окрестностей.
- Ты не хочешь, чтобы они знали твое настоящее имя? - уточнил Еж, не сводя глаз с хозяина.