Человек ухватился за ветви шафранного дерева и бросил себя к другому дереву - к дальней стене сада. Его тело застыло в полете, подобно медленно скользящему по ветру сухому кленовому листу. Этот долгий прыжок завораживал удивительной нереальностью.
Сагами с некоторым даже удовольствием смотрел, как летит таревец. Это было новое для него чувство - но так не вовремя. Ведь господин отдал приказ - и Левый помощник должен его исполнить.
Сагами моргнул и пришел в себя.
Еще три прыжка - и северянин уйдет! Он с трудом заставил себя поднять ниттер и прицелиться в стремительную тень. Но стрелять не пришлось.
Висящий вниз головой снайпер резко извернулся и опустошил обоймы обоих ниттеров едва ли не за секунду. Хлопки игольников слились в один длинный треск. Казалось, будто сотня людей одновременно разорвали листы плотной рисовой бумаги.
Северянин, который в этот момент прыгнул на вишню - последнюю, у самой стены сада, - врезался в нее подобно камню. Ломая ветви, пару мгновений сползал по стволу, затем руки его разжались, и он упал на землю с высоты двух человеческих ростов.
Оба ханза, что стояли по сторонам от окна, одновременно спрыгнули на землю и кинулись к человеку. Хлопки их ниттеров переплелись с проклятиями Гин-Фана. Тот только сейчас сумел встать, сбросив с себя бесчувственное тело боевика.
Сагами опустил игольник, так ни разу и не выстрелив.
Он подошел к лежащему на земле человеку. Ханза отодвинулись в сторону, но продолжали держать парализованного таревца на прицеле. Сагами достал из кармана фонарь и осмотрел лежащего. Это был Марахов.
Левый помощник Гомпати достал телефон.
- Тай-ен - свернуть "Руки бога". Тай-сан - проверить третий этаж, затем на первый и закрыть вход в таверну.
Команды откликнулись и подтвердили приказы.
- Тай-ити…
- Я здесь, мой господин, - из-за спины Сагами шагнул невысокий ханза, командир первой команды.
Сагами обернулся к нему, затем спросил в телефон:
- Тай-ни!
- Рин-ханза парализован, мой господин, - откликнулся кто-то.
Сагами признал голос того стрелка, который подстрелил Марахова.
- Тогда ты пока будешь командиром второй тай. Обеспечь охрану сада.
- Да, мой господин.
Тут же двое боевиков скрылись среди деревьев. Сагами повернулся к командиру первой четверки и увидел, что рин-ханза смотрит на распростертое на земле тело чуть ли не с ужасом.
- Что такое?
- Мой господин… он метался по комнате как привидение! Прыгал по стенам, как призрак паука Кумо. Неужели на Севере умеют готовить таких людей? Хотя он не мастер боевого танца, нет…
Сагами промолчал. Ему самому в один момент показалось, что таревец застыл в прыжке, что его полет все длится и длится… В человеческих ли силах подобное?
Как удивительно.
- Хорошо. Что с твоими людьми? - спросил он командира Тай-ити.
Тот мгновенно собрался и четко ответил:
- Один парализован, один со сломанной ногой. Оба остались в комнате северянина.
Левый помощник главы Средней ветви на миг задумался. Он не стал спрашивать, кто парализовал боевика - ясно, что попали свои же. Сагами поднял руку с телефоном и приказал:
- Тай-сан - забрать из комнаты наших людей и все вещи северянина. И - уходите. Тай-ен - возьмите вещи у Тай-сан и ждите в машине.
Третья и четвертая группы подтвердили приказ. Сагами повернулся к командиру первой четверки и приказал охранять сад. Рин-ханза и его боевик растворились среди кустов ишивики. Повинуясь кивку Сагами, за ними последовал и Гин-Фан.
Сагами огляделся вокруг и только сейчас заметил, что небо уже заметно посветлело. Ник освободил свой ниттер от шоковых игл и достал коробку с алой четверкой на крышке. Раскрыв ее, он вытащил обойму с ядовитыми иглами. Их острия были синего цвета.
Нурзунийская кобра.
Что ж, неплохо, быстрая и безболезненная смерть. Ради интереса он осмотрел остальные три обоймы. Синие острия. Синие… Белые!
Сагами с изумлением смотрел на обойму. Это так удивительно! Белый наконечник - яд эцурской песчанки. Такая редкость! Он и не предполагал, что в их арсенале сохранились такие иглы. Последний раз контрабандисты привозили обоймы с белыми остриями пару лет назад.
Эцурская песчанка, - как интересно! Очень редкий яд, и мало кто знает все его свойства.
Он, Сагами, - знал.
Левый помощник нахмурился. Новая и удивительная мысль пришла ему в голову. Он взглянул на лежащего северянина. Тот как раз сделал попытку пошевелиться. Поразительно. В него попали пару дюжин раз, а он еще шевелится? Но это не важно.
Важным было иное. Человек, к которому он испытывал уважение и интерес. Белые иглы с ядом эцурской песчанки. И кое-что еще, о чем Сагами размышлял в последнее время. Судьба предлагает новый путь? От некоторых подарков не отказываются. Но тот ли это, поистине драгоценный дар, или же это мара, сон неба, который вскоре развеется, словно утренний туман?
Левый помощник главы Средней ветви медленно вытащил телефон.
- Тай-ни. Тай-ити. Охраняйте границу сада.
Боевики откликнулись и разошлись подальше от Сагами. Зачем им видеть неизбежное?
Сагами огляделся. Вокруг - никого. Вытащив из обоймы иглы с белым наконечником, он нашарил на поясе короткий узкий нож. Несколько быстрых движений и все было готово.
Он достал телефон и позвал:
- Тай-ити. Помогите с телом северянина.
Когда за его спиной возникли двое боевиков, Сагами поднял игольник и выстрелил в таревца. Раздался хлопок и иголка, смазанная ядом, вонзилась в руку северянина. Еще хлопок - чтобы наверняка.
- Прощайте, господин Марахов. Надеюсь, в следующей жизни вы будете более счастливы, - медленно проговорил Сагами. - А пока я могу предложить лишь быструю смерть от яда.
Тело таревца задрожало, оно резко дернулось, выгнулось и застыло. Из распахнутого рта вырвались несколько бессмысленных звуков. Несколько секунд - и дрожь утихла, северянина перестало корежить, его тело бессильно распростерлось на земле. Сагами наклонился и с трудом закрыл его распахнутый в неслышном крике рот.
Он оглянулся на боевиков:
- Унесите в машину. Относитесь к нему с уважением - это был достойный человек.
Покинув сад, Сагами внимательно осмотрелся. Все было тихо. "Шандай" с четвертой командой уже скрылся в переулке. За спиной послышались тихие шаги. Гин-Фан появился справа и произнес:
- Мой господин, того молодого шангера нашли. Он сейчас едет домой.
Сагами молча кивнул. Что же, ночь не может быть для всех удачна. Затем сказал:
- Отправь вторую команду и Нэдзуми к дому Хокансякэ. Пусть отвлекут людей Чженси и займутся шангером. Да! Дай им что-нибудь серьезнее игольников.
Гин- Фан поклонился и зашептал в телефон.
Сагами бросил взгляд на небо. В этот миг небосвод перечеркнул яркий след падающего метеорита, - словно раскаленную булавку боги воткнули в небо.
- Один. Два, три, - считал секунды Ник Сагами, - четыре…
Четыре! На четвертой секунде огненный след поблек, а булавочная головка исчезла в беззвучной вспышке.
Город спал. Его жители еще не подозревали, что оказались на острие войны.
Ник Сагами, сын северянина и южанки, человек, в котором плавились льды Ла-Тарева и бушевали летние ураганы Кинто, стоял на ступенях таверны и думал. Правильный ли путь он выбрал? Нет ли ошибки?
Пожал плечами и направился к машине.
Он уже сделал первый шаг по новой дороге.
Как непросто.
Глава 27 - Горный храм
- -
Чженси стоял у окна и задумчиво разглядывал ночной Кинто. Темный массив Старого города рассекался ярко освещенными автострадами. А вдали, там, на севере, виднелась россыпь многоцветных световых пятен - Новый город. Окно было распахнуто во всю ширь, и ночная прохлада приятно бодрила Хегу-шангера. Ветер доносил до него соленый воздух с моря и вездесущий запах шафранных деревьев.
Чженси любил смотреть на вверенный его попечению город. Шангас при Водоеме во время его правления достиг максимума для существующего порядка вещей. Впрочем, куда расти, всегда можно найти. Но об этом он подумает позже. Месяца через два. После канджао.
Холодные пальцы ветра все же достали его, и мурашки прокатились по телу.
Как тревожно.
Чженси задвинул стеклом окно и направился к столу. В этот миг тихо мурлыкнул звонок телефона. Удобно устроившись в кресле, глава Шангаса открыл соединение. На большом настенном экране возникло изображение столетнего старца. Это был Киримэ.
- Мой господин. Все подтвердилось. В том самолете погиб глава Гетанса поклонников Танца, господин Титамери и его жена, госпожа Асэтодзин
Надежда, теплившаяся в сердце Хегу-шангера, умерла.
- О, демоны подземные! - не сдержался Чженси. - Что еще готовит нам этот год?
- Это еще не все… - седой таку-шангер остановился.
- Продолжай, старый друг.
- Вместе с ними летела их дочь, Орики. Она тоже погибла.
На Хегу- шангера было страшно смотреть. Холодный ветер несет жизнь серой пылью, и яд не заставит себя ожидать.
- А сын?
- Сын оставался в городе. Полагаю, его сейчас возводят в должность главы Гетанса.
Чженси кивнул.
- Мы можем связаться с ним и высказать соболезнования?
- Уже сделано. Мы по неофициальным каналам послали соболезнования от Шангаса при Водоеме и от Управления полиции. Думаю, все дейзаку присоединятся с минуты на минуту.
- Новости расходятся? - криво усмехнулся глава Шангаса.
- Да, мой господин.
- С нашими комментариями?
- Да, мой господин.
- Это хорошо. Это - хорошо.
Хегу- шангер умолк, перебирая варианты событий ближайших дней. Ни один не был приятным.
Звонок мурлыкнул вторично. На панели стола мелькнул алый огонек.
- Это он, - мельком глянув на стол, произнес Чженси. - Поговорим втроем.
На экране возникло еще одно лицо.
Оно принадлежало темноволосому мальчику едва ли тринадцати лет. Хрупкий и невысокий, он держался с достоинством, а на плечах у него висел короткий белый плащ - символ властного достоинства Танцоров.
На щеках мальчика виднелись глубокие ритуальные надрезы. Кровь темными каплями стекала со щек и падала на плащ, расплываясь красными пятнами. Алое на белом.
Как благородно.
Чженси и Киримэ переглянулись. Война!
Как опасно.
- Хегу-шангер Шангаса приветствует вас, Великий Генту, - поклонился Чженси.
- Великий Генту приветствует вас, Хегу-шангер, - дважды, как молодой старшему, поклонился мальчик.
- Шангас при Водоеме приносит соболезнования в связи с темным событием настоящего.
- Гетанс принимает эти скорбные слова и благодарит за них.
Чженси с минуту внимательно рассматривал мальчика.
- Я скорблю вместе с вами, Вэнзей. Я знал и ценил вашего отца. Я любил его как брата.
- Да, господин Чженси, я знаю. Поэтому я обращаюсь к вам, не только как к начальнику полиции. Но и как к другу отца. Убийцы отца не спрячутся, словно зловонные демоны жанхэги в темных горных пещерах! Гетанс поклонников Танца объявляет им бесконечную войну!
Хегу- шангер помолчал, обдумывая ситуацию.
Бесконечная война.
Как неразумно. Как по-детски.
Но слово произнесено и услышано.
- Нелегко приобрести истинного друга. Еще труднее потерять бесконечного врага. Что же, Вэнзей, нам многое надо обсудить… Для начала я представлю вам, господин Генту, своего помощника и друга, таку-шангера Киримэ.
Мальчик едва заметно улыбнулся.
- Я знаю вашего бакугэру. Мой благородный отец, да будет небо к нему милостиво, хорошо учил меня. Мне знакомо лицо вашего первого заместителя и друга.
Таку- шангер слегка шевельнул седыми бровями. Отнюдь не все среди высших чиновников Шангаса знали о его истинном звании.
- Ваш благородный отец заслужил милость небес, - согласился Чженси. - Послушаем же моего умудренного опытом и годами бакугэру. Он хотел мне рассказать нечто, касающееся этого поистине ужасного события.
Господин Киримэ позволил себе на миг отвлечься от предстоящего доклада. Поистине, небо упало на землю, если столь страшными делами теперь приходится заниматься тринадцатилетним мальчикам.
- По нашим данным, катастрофе самолета с вашим отцом виной одна из ветвей Черного Древа. Какая именно ветвь - нам еще предстоит определить. Но что именно Черное Древо повинно в смерти вашего отца - это не подлежит сомнению. Эти презренные ханзаку так и не поняли, на чем поднялись мы, дейзаку… Они полагают, что сумеют достичь того же, если не больше, чем мы. Достичь смертями и страхом. Они глупы. Глупы и потому опасны…
- -
Горный храм медленно просыпался.
Сон еще цеплялся за него холодными горными ручьями, узловатыми ветвями иссеченных дождями и ветром кривых деревьев, цепкими корнями ползучих трав и вьюнов, почти невидимыми волокнами туманов. Но силы были неравны. Слишком много людей, слишком они нетерпеливы и устремлены к цели. Слишком много огней и громких звуков. Этой ночью на площадке перед храмом появились десятки машин, и сотни людей. И сновиения бежали, чтобы свернуться неслышными тенями в дальних уголках, в самых темных галереях, в самых глубоких штольнях.
По всему храму зажигались огни, звучала громкая речь, повсюду носили десятки старых палисандровых сундуков.
Храм готовили. К чему?
Он смотрел на людей тысячами вновь зажженных огней, сотнями малых алтарей, десятками узких, пробитых в каменной толще окон. Он смотрел и старался понять. Медленно всплывали воспоминания о прошлом.
Его высокие колонны, выкрашенные темно-красной краской, его сводчатый потолок, выложенный лазуритовыми плитками, золотые росписи стен - все вспоминало прошлое.
Прошлое и будущее.
Храм чувствовал, что его разбудили ненадолго. Эти люди слишком спешили, они были переполнены страхом и надеждой - такие не приходят надолго. Они пришли на час, а уйдут через миг. Они еще не знали, что их ритуалы пусты, а слова бессмысленны. Они не знали.
Как глупо.
Они пришли провести нужные им церемонии - затем вновь его покинут. И через несколько мгновений его медленной жизни он вновь уснет. В мыслях он уже погружался в темную и тягучую дрему. В сон Храма Троесущности, который был создан столетия назад, чтобы всего через десяток лет оказаться покинутым, позабытым и заброшенным на долгие сотни лет. Почти навсегда.
За все эти годы его будили лишь трижды.
И четвертый раз - ныне.
Как сонно…
Верховный жрец Шангаса при Водоеме, Тидайосу-шангер Тяу-Лин мрачно постукивал пальцами по столу. Он только что закончил невеселый доклад и теперь рассматривал людей сидящих с ним за одним столом.
Стол был круглый. Вокруг него стояли резные деревянные стулья с высокими спинками. На стульях сидели люди, не простые люди. Каждый из них командовал сотнями и тысячами людей, на каждом лежала тяжелая ноша ответственности. За столом находились почти все верховные сановники Шангаса, включая и самого Хегу-шангера Чженси.
Все ждали слова Чженси.
Хегу- шангер задумчиво подбрасывал левой ладонью в воздух палочки с рунами. Подбросит, поймает, посмотрит. Подбросит, поймает…
Что он там видел - никто не решился спросить.
Хегу- шангер в очередной раз поймал палочки и вдруг бросил их на стол. С сухим стуком те раскатились по столу. Чженси с интересом осмотрел их расположение. С удовлетворением кивнул.
Как правильно.
Он обратил взгляд на Тидайосу-шангера.
- Значит, никто не преуспел?
- Никто.
- И к нам не пришел Господин Лянми?
- Да.
- Кэнб Агатового Дракона не смог вызвать своего предка Дракона Тао-Рин?
- Да, - похоже, Тидайосу-шангер не был расположен к долгим разговорам.
- Арронсэ Синего Солнца?
- Они еще не закончили обряд. Он слишком длинный. Но, по моему мнению, Черная Кошка Хинши не придет к ним.
- Мы остались без Троесущности, - заключил Хегу-шангер.
Тяу- Лин промолчал. Что толку пусто сотрясать стены храма бессмысленными звуками. Все очевидно.
- Это хорошо, - сказал Чженси.
Шангеры с удивлением посмотрели на него. Лучшее, наиболее страшное оружие, высочайшее достижение искусства дейзаку оказалось мертво сотни лет, и это хорошо?
Однако, скривившийся как от зубной боли, Тидайосу-шангер коротко кивнул.
- Это хорошо.
- Поясните им, - махнул рукой Чженси. - Не все из них имели полный доступ к древним хроникам.
Тидайосу- шангер помолчал, собираясь с мыслями. В глубине храма еще шел долгий обряд вызова Черной Кошки Хинши. Удары барабана накладывались на ритм сердца, и у Тяу-Лин кружилась голова. Он собрал волю, словно завязал тугой узел из шелковой веревки, и стал медленно вспоминать былое.
- Шангеры! Слушайте то, что может поведать вам старик, прошедший через два канджао и оставшиеся годы жизни которого могут быть подсчитаны на пальцах одной руки. Все мы привычно боимся Сущностей, опасаемся упоминать их имена в разговорах, не пишем ничего в книгах о них и даже наказываем детей, когда они удивляются нашим страхам… Но кто из нас знает, что такое на самом деле Сущности? Многие ли из нас ведают, откуда берет исток широкая река нашего ужаса перед этими великими Силами?
Когда одиннадцать сотен лет назад наши предки приняли решение создать Троесущность, наш город был на краю смерти. Вы все знаете, что жить мы можем вдоль очень узкой полосы на краю континента. В глубину суши нам хода нет. Как и в простор океанских волн. Мы живем у Водоема. Не зря наш дейзаку называется Шангас при Водоеме. Название это идет с начала времен, и никто не знает точно, сколько лет живет наш дейзаку.
Тысячу лет? Полторы тысячи? Больше?
Никто не знает.
Мы были первыми, тогда как иные дейзаку появились заметно позже. И их названия отражали девизы и имена известных в тот период Учителей. Некоторые создавались учениками тех Учителей, некоторые возникли сами собой. Они родились. Шангас перестал быть единственным и одиноким.
Появились друзья и единомышленники.
Одиннадцать столетий назад наш город подвергся жестокому нападению. До его гибели оставалось семь дней и еще один миг. Смерть точила свой меч и крошки точильного камня падали на город огненным дождем.
Был ли иной путь противостоять нападению? Кто знает. Наши предки избрали этот, и кто может сказать, что они были не правы? Только не мы.
Сотни юношей и девушек нашего дейзаку и дейзаку наших друзей отдали жизни на алтарях.
Мы сотворили чудо.
Как наивно.
Мы сотворили чудовище.
Как неправильно.
Мы сотворили нечто.
Как больно!
Язык беден и не способен описать то, что было явлено миру.
Наши предки не подозревали, что они создали. Наши дейзаку оказались истощены жертвами, но Троесущность явилась. Она явилась в дыме и пламени, в смертных криках и темных знамениях.
Враг был уничтожен. Битва была столь ужасна, а Троесущность оказалась наделена столь страшными силами, что ныне мы не знаем, кто был тот враг и откуда он пришел.