- Командуй отступление! - бросил он Корбеку. - Оставь столько людей, чтобы хватило для прикрытия.
Кивнув, Корбек поспешил к солдатам. Гаунт перевел коммуникатор на открытый канал связи и включил максимальный охват.
- Гаунт всем подразделениям! Приказываю начать тактическое отступление! При отходе оказывать максимальное сопротивление!
Отключив связь, он ринулся в пещеру, где все еще возвышался дьявольский обелиск. На пороге комиссар оступился, глотнув тошнотворного запаха порчи. В дверях его встретили Лукас, Браг и Толус. Трое гвардейцев только что закончили минировать насыпь у подножия монолита. Форма вымазана тягучей, черной слизью. Бледная, будто покрытая инеем, кожа. Пустые глаза, отказывающиеся принимать увиденный кошмар.
- Мины установлены, сэр, - устало доложил Толус.
- Значит, взрываем! Давай, давай, выметайтесь! - кричал на них Гаунт, выталкивая перепуганных гвардейцев наружу. - Роун!
- Почти готово! - откликнулся сверху майор.
Он настороженно обернулся к шахте: скрежет становился ближе. Выпуская напряжение потоком мата, Роун и еще один гвардеец втолкнули последнюю вагонетку в лифт.
- Все, отошли! Отошли! - Майор ударил по кнопке включения лифта, и тяжелая кабина поползла наверх. Из шахты послышались крики боли и чавканье механизмов, перемалывающих плоть.
По команде майора Роуна Призраки и витриане бросились бежать. Где-то над головой лифт со снарядами дополз до конечной точки своего путешествия и взорвался. Пол заходил ходуном, сверху посыпался град каменных осколков. Лампы раскачивались из стороны в сторону, будто взбесившиеся маятники.
Гаунт услышал грохот взрыва на вершине холма и воспрял духом. Он был уже в туннеле магнитной дороги, среди спасающихся гвардейцев. С трудом, почти одной силой воли он толкал перед собой оглушенного шоком Брага. За спиной полыхал шквал огня Покаявшихся. Рядом упал один из танитцев, сраженный пулей.
Позади, в пещере, что-то ухнуло: сработали мины, установленные саперами Домора под обелиском. Лишенный опоры, каменный монолит пошатнулся и рухнул на дно ямы с телами. Динамики замолкли.
Опустилась глухая тишина.
Покаявшиеся перестали стрелять. Те, кто заглянул в пещеру, повалились на землю и скорчились в истерических рыданиях.
Гаунт слышал только топот ног и тяжелое дыхание бегущих гвардейцев.
Потом пришел грохот. Корчащиеся лапы зеленого пламени вырвались из пещеры. Внезапно закопченные стекла в пункте управления брызнули мелким крошевом. Земля вздыбилась и пошла трещинами. Бетон под ногами превращался в бушующее море обломков.
- Уходим! Живее, уходим отсюда! - командовал Ибрам Гаунт.
11
Обстрел начал слабеть и вдруг иссяк. Бредущие по разорванной плоти земли Каффран и Зогат остановились и обернулись.
- Фес меня дери! - выдохнул Каффран. - Похоже, им удалось…
Там, где раньше были артиллерийские батареи Покаявшихся, расцвели яркие взрывы. Чудовищная ударная волна сбила обоих гвардейцев с ног. Холмы треснули, извергая в небо фонтаны огня и пепла, а потом сложились, будто карточные домики.
- Трон Императора! - воскликнул Зогат, помогавший танитцу подняться. Солдаты завороженно смотрели, как остатки холмов тонут в растущем пожарище.
- Гляди-ка! - усмехнулся Каффран. - Похоже, кто-то только что заслужил кучу наград!
Верховный лорд-генерал Дравер, пребывавший в своем особняке, поставил чашку на столик и с удивлением заметил, что она дрожит. Театрально прошествовав к балкону, он заглянул в перископ, хотя все было видно и без него. Там, где раньше была главная крепость Покаявшихся, в небо поднималась воронка рыжего дыма. Коротко просигналила рация в углу зала. По всей линии Покаявшихся вспыхнули пожары. Видимо, начали взрываться по цепочке склады боеприпасов. Все, на что надеялись в этой войне Покаявшиеся, рушилось на глазах.
Откашлявшись, Дравер расправил плечи и обернулся к адъютанту:
- Что ж, приготовьте мой личный транспорт к отбытию. Здесь мы закончили.
Ударная волна пронеслась над колонной полковника Фленса пылающим штормом. Как только пламя утихло, полковник выглянул из люка своего танка. Холмы впереди проваливались внутрь себя в зареве полыхающих складов.
- Нет… - прохрипел он, глядя округлившимися глазами на катастрофу. - Нет!
Ударная волна раскидала их. Многие погибли во вспышке зеленого огня в туннеле. Они брели сквозь пыльную темноту. Слышались стоны, кашель, молитвы.
Пять часов гвардейцы блуждали по катакомбам, прежде чем им удалось выбраться из подземного мрака. Гаунт шел во главе. Наконец глаз выживших танитцев и витриан болью коснулся дневной свет. Многие просто упали там, где стояли. Гвардейцы беспорядочно бродили среди руин. Не понять, плакали они или смеялись. Больше не было сил сопротивляться усталости.
Гаунт тяжело опустился на грязный камень и снял фуражку. Он и сам не понял, как начал хохотать. Напряжение долгих месяцев войны вдруг покинуло его душу; так старая кожа легко сходит со змеи. Вот и все. Что бы там ни было дальше, сколько бы еще ни продлилась зачистка, Фортис пала. И девчонка… Как же ее имя? Не важно, все не важно. Она была права.
Воспоминание
Игнаций Кардинал, двадцать девять лет назад
Раньше…
- А что… - неуверенно начал голос, полный удивления, - а что это ты делаешь?
Послушник Бленнер оторвал взгляд от рядов холодных плит монастырского пола, на которые он смотрел уже не один час. Мальчишка рядом с ним появился будто бы ниоткуда. На лице читалось недоумение. Бленнер не знал его имени, хотя его собеседник тоже был одет в грубую, аскетически черную форму Схолы Прогениум. "Новенький, что ли?" - подумал Бленнер.
- А ты не видишь? - коротко ответил ему Бленнер. - Что я могу делать, как ты думаешь?
Мальчик медлил с ответом. Высокий, худой. Бленнер прикинул, что новичок моложе его на год или два. Должно быть, ему лет двенадцать. Но в его темных глазах было что-то старческое, что-то пронзительное, пугающее.
- Думаю, ты чистишь стыки между плитами пуговичной щеткой.
Бленнер невесело улыбнулся в ответ и взмахнул перепачканной рукой, в которой была зажата маленькая щетка с мягкой щетиной. Ею начищали пуговицы и пряжки униформы.
- Что ж, вот ты сам себе и ответил. - Послушник окунул щетку в ведро с ледяной водой и вернулся к своему занятию. - А теперь уйди отсюда, я очистил только одну сторону двора.
Новенький замолчал, но с места не тронулся. Бленнер продолжал уныло тереть, спиной чувствуя заинтересованный взгляд. Наконец ему надоело, и он снова развернулся.
- Что, тебе еще что-то?
- Зачем? - немедленно спросил новичок.
Бленнер сунул щетку в ведро, выпрямился и стал растирать онемевшие от холода и монотонной работы руки.
- Я без спросу стрелял боевыми патронами на стрельбище, ну и испортил… не то что бы совсем… в общем, сломал аппарат симуляции мишеней. Старший наставник Флавий был очень недоволен.
- Значит, это такое наказание?
- Ага, наказание, - кивнул Бленнер.
- Наверное, лучше не мешать тебе, - заключил новичок. - Мне, должно быть, и разговаривать с тобой тоже нельзя.
На всякий случай он подбежал к выходу из галереи и выглянул наружу. В центре квадратного двора церковной школы старой каменной мозаикой распростер крылья двуглавый имперский орел. Среди колонн тянул свою заунывную песню холодный ветер. Воздух был полон ледяных струек мелкого дождя. Над крышей галереи резными шпилями вздымалась громада древнего монастыря. Столетия едких дождей стерли лица горгулий и искусные барельефы на стенах. Вдали, над стенами приюта, маячили туманные силуэты столицы кардинальского мира, Игнация. На западе черная громада собора Экклезиархии заслоняла весь горизонт. Его шпили темными кинжалами врезались в холодное бирюзовое небо.
Не многие захотели бы жить в таком сыром, мрачном, холодном мире. Ибрам Гаунт впервые почувствовал укус этого холода, когда сошел с трапа челнока, на котором его доставили с фрегата на орбите. С этой мерзлой планеты Министорум направлял жизни людей целого региона Вселенной железной рукой имперской веры. Гаунту твердили, что попасть в Схолу Прогениум этого мира - великая честь. Еще отец учил Ибрама любить Императора, но эта честь его почему-то не грела.
Даже отвернувшись, Гаунт спиной чувствовал, что старший послушник бросил тереть пол и уставился на него.
- Теперь ты хочешь меня о чем-то спросить? - произнес он, не поворачиваясь.
- Как всегда, - откликнулся Бленнер. - Как они умерли?
- Кто?
- Твои мама и папа. Они ведь умерли, да? Тебя бы не отправили в сиротский приют, если бы твои родители не шагнули к славе.
- Это не приют, это Схола Прогениум.
- Не важно. Это благословенный церковный приют, если хочешь. Здесь растят и обучают детей слуг Императора, которые погибли на службе Золотому Трону. Ну, так как они умерли?
- Моя мама умерла в тот день, когда я родился, - обернулся Гаунт. - Отец служил полковником в Имперской Гвардии. Этой осенью он погиб в бою с орками на Кентавре.
Услышав последние слова, Бленнер бросил свое занятие и подбежал к новичку.
- Ух ты, звучит заманчиво! - начал он.
- Заманчиво?
- Ну, героическая Гвардия и все дела. Так чего там было, рассказывай!
- Почему тебе это так интересно? - Ибрам Гаунт смерил послушника пристальным взглядом, и что-то в его глазах заставило Бленнера содрогнуться. - Что случилось с твоими родителями, раз ты здесь?
Бленнер невольно отступил на шаг.
- Мой отец был космическим десантником, - торопливо сказал он. - Он погиб в бою с тысячей демонов на Футарке. Наверняка ты слышал об этой славной победе. А когда моя мать узнала о его смерти, она покончила с жизнью из-за любви к нему.
- Ясно, - протянул Гаунт.
- Ну и? - подталкивал его Бленнер.
- Что - "ну и"?
- Как он умер? Твой отец, в смысле.
- Не знаю. Мне не говорят.
- Не говорят? - опешил послушник.
- Должно быть, это… секрет.
Какое-то время они молчали, глядя, как острые дождевые капли пляшут на каменных крыльях орла.
- Ой, да! Меня Бленнер зовут, Вайном Бленнер, - сказал наконец старший послушник и протянул руку.
- Ибрам Гаунт, - принял рукопожатие новичок. - Послушай, может, тебе стоит продолжить…
- Послушник Бленнер! - грянул голос откуда-то из-за спины. - Вы что, бездельничаете?!
Всполошившись, Бленнер рухнул на колени, схватил щетку и принялся тереть изо всех сил. По направлению к нему решительно двигался высокий человек в развевающейся рясе. Он навис над Бленнером, внимательно глядя на него.
- Каждый сантиметр, послушник, каждую плитку, каждый стык!
- Да, старший наставник.
- А ты, должно быть, претендент в послушники Ибрам Гаунт, - взглянул на него старший наставник Флавий. - Идем со мной, мальчик.
Гаунт побежал вслед за наставником, пытаясь не отстать. Он успел бросить взгляд через плечо. Бленнер провел пальцем по горлу на манер ножа и высунул язык.
Первый раз в этом году юный Ибрам Гаунт рассмеялся.
Личный кабинет верховного магистра представлял собой колодец из книг. Настоящий улей книжных шкафов, едва держащих вес множества древних томов и информационных планшетов. По стенам змеилась спираль медного полотна с частым гребнем зубцов. Гаунт мог только гадать о предназначении этого механизма.
Несколько долгих минут Гаунт стоял посреди комнаты в одиночестве, дожидаясь ее хозяина, верховного магистра Бонифация.
Магистр выглядел крепким пятидесятилетним мужчиной - во всяком случае, он был таковым до того, как лишился обеих ног, левой руки и половины лица. Он вкатился в комнату в резном латунном кресле, которое приводили в движение три генератора энергополя. Искалеченное тело магистра могло шевелиться только внутри этого мерцающего ореола.
- Ты Ибрам Гаунт? - произнес он жестким электронным голосом.
- Да, магистр. - Гаунт вытянулся по стойке "смирно", как его учил дядя.
- Удача благоволит тебе, мальчик, - хрипела голосом Бонифация его искусственная гортань. - Сюда, в Схолу Прогениум Прим Игнация, не берут кого попало.
- Я осознаю оказанную мне честь, магистр. Генерал Дерций говорил мне об этом, когда содействовал моему переводу сюда.
В энергополе перед верховным магистром неспешно плыл информационный планшет. Протянув к нему механическую левую руку, Бонифаций пробежал по его поверхности металлическими костями пальцев, выискивая нужную информацию.
- Дерций. Командующий янтийскими войсками. Непосредственный командир твоего отца. Все ясно. Да, я вижу здесь его рекомендательное письмо.
- Дядя… То есть генерал Дерций сказал еще, что теперь, когда отца больше нет, вы будете присматривать за мной.
На какое-то мгновение Бонифаций замер. Когда он повернулся к Гаунту, его изуродованное лицо смягчилось и в единственном живом глазу читалось… расположение? Забота?
- Ну конечно, Ибрам. Мы присмотрим за тобой.
Кресло Бонифация подкатилось к латунному полотну на стене. Шестеренки на его боку со щелчком встали на зубцы спирали. Магистр дотронулся до рычажка, и медная дорожка начала возносить его над Гаунтом широкими кругами. Бонифаций остановился на уровне третьей полки, достал одну из книг и открыл наугад.
- Сила Императора… - прочел он. - Закончи.
- В Человечестве, как сила Человечества в Императоре. Проповеди Себастиана Тора, том двадцать третий, глава шестьдесят вторая.
Бонифаций двинул свое кресло выше, взял новую книгу.
- Смысл войны?..
- В победе! - немедленно ответил Гаунт. - Мемуары лорда-генерала Греша, глава девятая.
- Как узнать мне, в чем долг мой пред моим Императором?
- Ибо всем, что дано мне, я обязан Золотому Трону, и вечным служением моим долг мой пред Ним будет оплачен, - парировал Гаунт, - "Небеса Желанные" инквизитора Рейвенора, том… третий?
Бонифаций спустился вниз и вновь оказался лицом к лицу с Гаунтом.
- Если быть точным, том второй.
Гаунт увидел прямо перед собой изорванный край плоти, где начиналась бионическая маска искусственного лица, и внутренне содрогнулся, хотя изо всех сил старался не показывать этого.
- Ты хочешь что-нибудь спросить?
- Да. Как погиб мой отец? Мне никто не рассказывает, даже дя… генерал Дерций.
- Зачем тебе это, мальчик?
- Я познакомился с мальчиком по имени Бленнер. Он знает, как умерли его родители. Его отец пал в бою с Великим Врагом на Футарке, а мать убила себя из любви к нему.
- Это он тебе сказал?
- Да, магистр.
- Родители послушника Бленнера погибли во время вирусной бомбардировки его планеты, зараженной генокрадами. Бленнер тогда гостил у своих родственников на другой планете. У тети, если я не ошибаюсь. Его отец был чиновником Администратума. У Бленнера богатое воображение.
- А то, что он стрелял боевыми патронами на стрельбище? Его за это наказали?
- Послушник Бленнер был пойман, когда писал непотребства о старшем наставнике в уборной. За это он и был наказан. Я гляжу, ты улыбаешься, Гаунт. Почему?
- Просто так, магистр.
Долгая тишина, только потрескивает энергополе в кресле магистра.
- Как погиб мой отец, верховный магистр? - повторил Ибрам Гаунт.
- Это секретная информация. - Бонифаций громко захлопнул информационный планшет.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Город Крация, Пирит
1
Имперский Шпиль был самым настоящим архитектурным чудом. Во всяком случае, так решил полковник Колм Корбек. Железный каркас возносился на три тысячи метров над Крацией, старейшим городом Пирита. Четыре тысячелетия назад его возвели здесь во славу Императора. Или, скорее, во славу инженерного искусства колчеданцев. По сравнению с ним казались карликами и зубчатые бастионы Адептус Арбайтес, и даже башни-близнецы здешнего собора Экклезиархии. В безоблачные дни город превращался в огромные солнечные часы, а Шпиль служил им стрелкой. Точное время можно было узнать по тому, на каких улицах была тень.
Жаль, в тот раз выдался не солнечный денек. В Крации стояла зима. Низкое, пасмурное небо застыло пустым экраном ненастроенного панорамоскопа. Серый свинец туч неспешно опадал хлопьями снега. Крыши и башни старого серого города медленно белели. Холодная белизна покрывала резные барельефы, кованую сталь водосточных труб и медь карнизов, оседала на пожарных лестницах и под стрельчатыми арками окон.
Но в глубине лабиринта улиц было тепло. Аллеи и площади города, скрытые навесами из мутного стекла и вязи железной резьбы, постоянно обогревались. На глубине нескольких километров старинные обогревательные турбины питали горячим воздухом теплотоки под тротуарами. Над первыми этажами мерцала пленка низкоэнергетического защитного поля, не пропускавшего вниз ни снег, ни дождь.
Колм Корбек, в танитском офицерском кителе нараспашку, устроился в одной из местных закусочных. Полковник отхлебнул пива и беззаботно откинулся на чугунную спинку стула. На Пирите любили чугун и делали из него все подряд. Даже пиво, если судить по вкусу.
Первый раз за много месяцев приятная слабость разлилась по телу. Кошмар под названием Фортис Бинари наконец остался в прошлом. Грязь, паразиты, артобстрелы… Ночами отголоски пережитого пробирались в его сны, и он вскакивал с постели под пригрезившийся грохот орудий. Но этот стул, пиво, тепло безопасных улиц… Полковник снова чувствовал себя живым.
Неожиданно на него упала тень, казавшаяся еще больше Имперского Шпиля.
- Мы идем? - спросил рядовой Браг.
Корбек чуть повернул голову, чтобы увидеть безмятежное лицо силача.
- Рановато еще. Говорят, ночью здесь расцветает веселая жизнь. Но для этого еще чересчур светло.
- А по-моему, скучно, как в могиле, - кисло протянул Браг.
- Ты лучше скажи спасибо, что нас кинули на Пирит, а не на Гаспедин. Я слышал, там, кроме ульев, мусора и пустошей, вообще ничего нет.
Тем временем, подчиняясь заданному циклу, на перекрестках и под навесами начали зажигаться электролампы, хотя было еще светло.
- Мы тут поговорили… - начал Браг.
- "Мы" - это кто?
- Ну… Ларкс, я… и Варл. И еще Блейн, - замялся здоровяк. - Мы тут слышали про один кабак. Говорят, хорошее место.
- Отлично.
- Да, вот только…
- Что? - спросил Корбек, уже зная, что стоит за этим "только".
- Он в холодной зоне, - закончил Браг.
Корбек встал из-за стола. О стеклянную крышку звякнули местные монеты, упавшие возле пустой кружки.
- Рядовой, вы прекрасно знаете, что нам запрещено выходить в холодную зону. - Полковник старался говорить мягче. - Наш полк расквартирован в этом городе на четырехдневный отдых. И у нас есть некоторые ограничения. Мы должны вести себя максимально спокойно, чтобы не тревожить жизнь граждан этого древнего и прославленного места. Мы можем пользоваться строго определенными пивными, клубами, игорными домами и борделями. И еще одно - всем служащим Имперской Гвардии запрещено покидать теплую зону. Холодная зона объявлена вне закона.