* * *
Эрих почти бегом покинул подземный отсек своего дома-крепости, словно пытался сбежать от слов Мортэма, застрявших под черепной коробкой заиндевелыми шипами. К чёрту этого дефективного мертвеца!
Эрих хотел забыться, отвлечься от неприятного разговора. Обычно работа в лаборатории успокаивала его, но сейчас он решил расслабиться иным способом.
Он направился по узкому мрачному коридору, оклеенному старомодными, пыльными обоями, в индевелыми шпаул подземный отсек своего дома-крепости, словно пытался сбежать от слов Мортэма, застревавших под черепной коро апартаменты Дивы, который, несмотря на то, что де юро являлся частной собственностью господина Резугрема по причине своей зафиксированной и задокументированной смерти и оживления вышеозначенным господином Резугремом, де факто сумел даже приучить своего хозяина стучаться перед тем, как войти. Но сейчас Эрих вошёл без стука. И сразу же ощутил внезапную робость подростка, который повёл себя чересчур дерзко. Мотнув головой, Эрих отбросил чувство вины. Давно пора стать жёстче к своевольному Диве и указать ему, наконец, его истинное место…
Эрих не мог.
Любил.
Лорэлай по-прежнему полулежал на кровати, кутался в траурно-чёрные одеяния, словно мёрз и пытался согреться. На коленях он держал раскрытый ноутбук.
Странно. Лорэлай редко интересуется чем-то, кроме своей персоны. Иногда читает, чтобы убить время, чаще всего современные электронные книги, но иногда берёт из библиотеки и старинные. Эрих часто подшучивал над ним, что разобраться в функциях простейшей панели управления на жидкокристаллическом экране электро-книги - это верх возможностей его "маленького Лори". Биолог сомневался, что его подопечный способен даже правильно включить компьютер и воспользоваться данными Сети. Как оказалось, вполне способен.
- Лори? - удивлённо спросил Эрих. Тот моментально захлопнул плоскую крышку.
- А, это ты. Вообще-то, входить без стука невежливо! - поджал Лорэлай губы.
В линии его губ можно увидеть очертания крыльев засушенной бабочки, подумал Эрих.
С бабочек начиналась его любовь к неживому. Он сам разводил хрупких экзотических созданий в домашней лаборатории, а потом пронзал иголкой трепещущие тела, скрупулёзно подписывал названия на латыни, новоязе и старонемецком на плотных бумажках и аккуратно складывал свои трофеи в укромное место. О его коллекции уже тогда ходили легенды среди биологов, и они поражались таланту пятнадцатилетнего гения. И не могли понять, зачем же он так бережно воссоздаёт исчезнувшие после Пыльной Войны формы жизни, чтобы вновь уничтожить их?
Он продал свою бесценную коллекцию, чтобы оплатить счета докторам, приведениям в круглых очках, которые пытались вылечить сестру Эриха от смертельного недуга, но той не становилось лучше. Она затухала - так тлеющий уголь заволакивает пеплом.
Позже Эрих обнимал её труп много часов, не давая похоронить. Лицемерные взрослые фальшиво хлюпали носами, сморкались, вздыхали, жалели Эриха. Интересно, что бы они сказали, узнав об остром, болезненном наслаждении, которое испытывал подросток, осязая коченеющее тельце? Это было почти так же приятно, как протыкать иголкой очередную бабочку и завороженно следить, как трепещут полупрозрачные крылья…
Эрих мотнул головой. Не время для воспоминаний.
- Что ты делаешь, Лори? - поинтересовался он, шагнув к кровати.
- Ничего, - Лорэлай отвернулся, словно закрываясь от него и говоря этим - "уходи". Эрих ссутулился.
- Лори…
- Что-то ты быстро вернулся от своего эвтанатора. Совсем не умеешь растягивать удовольствие! - Лорэлай попробовал саркастически усмехнуться, но голос его был горек, как лекарство.
Эрих сел на кровать и погладил певца по голове.
- Прошу тебя. Не сердись. Я люблю только тебя. Ты знаешь.
Его пальцы зависли в пустоте: Лорэлай отодвинулся. Как бы между прочим убрав подальше ноутбук.
Эрих вздохнул. Ох уж этот Дива! Старый спектакль. В результате Лорэлай "простит" его, но упрочит свою власть над ним. Чёрта с два.
Эрих решительно привлёк к себе Лорэлая и стал настойчиво, жадно целовать его шею. Лорэлай старательно отворачивался, сжимал губы. Эриху это не нравилось.
- Ну что такое?
- Я не хочу!
- Глупости, - голос Эриха слегка осип от желания и раздражения, ему порядком надоели выкрутасы Лорэлая.
- Я не могу, - процедил тот, слегка обнажив клыки, - ты грязный после него.
- Да не было у меня ничего с этим зомби!
- Хм. Странно. Кажется, твои намерения были более чем ясны, и вдруг ты передумал? - Лорэлай скривил губы в усмешке.
- Нет, не передумал. Он наотрез отказался. И…
- Он… Что? - Лорэлай медленно повернулся к Эриху и усмехнулся. - Ты что, шутишь? Как зомби класса Бета может отказать?
- Мортэм - может, - сурово поджал губы биолог. - Не забывай, он не такой, как все прочие зомби.
- Конечно, я помню, он почти такой же как и при жизни, - с сарказмом усмехнулся Лорэлай. - И ты, разумеется, ничего не смог поделать против солдата, который выше тебя на голову и в полтора раза шире в плечах! Меня скрутить и заставить гораздо легче!
Эрих отодвинулся от Лорэлая. Тот засмеялся уже с нескрываемым презрением.
- Наш всемогущий Эрих не смог поставить на место какого-то эвтанатора! - всплеснул руками певец, театрально играя интонациями.
Эрих вскочил и ринулся прочь из комнаты. Смех Дивы втыкался в спину ледяными иголками.
* * *
Биолог размашисто шагал по коридору своих катакомб, в которых располагались лаборатории.
Очередная дверь лязгнула, словно челюсть акулы. Понятие ярости и бешенства практически не было знакомо Эриху, и сейчас воспринималось болезнью, разладом в организме. И причиной стал простой эвтанатор.
"Всего лишь зомби. Какой-то чёртов зомби!"
Эрих заперся в лаборатории. Едкие запахи кислот, щелочей и немного подгнившего человеческого мяса не просто впитались в стены и полы, но воспринимались частью этого места. Из высоких матово-белых шкафов пялились черепа, в высоких колбах, наполненных мутноватой жидкостью, плавали фрагменты человеческих тел. Лаборатории господина Резугрема напоминали скорее застенки средневековой инквизиции, но он не стремился угнаться за модой на пластик и хромирование.
Эрих подошёл к хирургическому столу. Скальпель лёг в ладонь привычно, удобно, сразу нахлынул покой, какой приходил к биологу только здесь. Надо было сразу прийти сюда, а не к Диве.
"Я могу всё! И перекроить тебя по своему вкусу, Мортэм, чёртов упрямец!", - Эрих ухмыльнулся. Он прощал Лорэлаю всё, но терпеть оскорбления от какого-то там эвтанатора не собирался.
Скальпель был символом всевластия. Эрих надавил большим пальцем на лезвие и задумчиво слизнул выступившую каплю крови. Просто вырезать определённые участки мозга, и Мортэм станет послушной мебелью, которая без приказа не посмеет даже моргнуть.
Но тогда чем он будет отличаться от прочих? Эриха покорила не только его красота, но и уникальность. Да, остатки разума и свободной воли могут являться досадной помехой в использовании данного экземпляра. Значит, к нему надо просто найти иной подход.
Кажется, на Мортэма неплохо действует шантаж?
Эрих положил скальпель обратно к прочим инструментам. Острейшее лезвие перехватило белесый, как лицо Мортэма, отблеск люминесцентных ламп.
Затем биолог извлёк из кармана потёртых джинсов небольшой обтекаемый предмет, похожий на миниатюрный фонарик. Особое приспособление, сконструированное Эрихом Резугремом специально для усмирения вырвавшихся из-под контроля зомби, с которым он никогда не расставался. Оно работало как электрошок, но воздействие его имело для мёртвых несколько иные последствия, чем для живых.
Бальзамирующие препараты по телу зомби разносят нанороботы, попадающие в организм с каждой инъекцией. Они инспектируют состояние тела, обновляя повреждённые клетки и снабжая ткани веществами, необходимыми для их нормального функционирования, которые синтезируют из сыворотки и тел погибших, отработанных собратьев.
Разряд миниатюрного "электрошока" посылает по телу зомби определённого типа волны, которые расстраивают слаженную работу нанороботов, и те, словно обезумев, поворачивают процессы сохранения вспять. Начинается ускоренное разложение.
Мёртвые не чувствуют боли в привычном понимании этого слова. Но разложение для них гораздо страшнее, глубже, непереносимее боли.
- Я могу быть не только богом, Мортэм, - пробормотал Эрих, глядя на электрошок, - но и дьяволом тоже.
На самом деле, гнев погас. В лабораториях было холодно, и многие годы среди трупов сделали Эриха подобным его молчаливым "пациентам". От эмоций мало проку. Он хочет этого зомби, и он получит его. Сама смерть отступила перед гением Эриха Резугрема, неужели обыкновенный эвтанатор сможет ему перечить?
Эриху нужен Мортэм. Сейчас. Биолог вышел из лаборатории, переступив обшарпанные каменные ступени в ряби кровавых пятен - многие входили сюда ещё живыми, Эрих собственноручно добивал будущих зомби.
Он не любил убивать, но так же не ведал жалости. К живым относился с гадливостью: всякая плоть - средоточие грязи. Истекает слизью, испражняется, потеет. Мёртвые чисты - только через несколько дней наполняются сладковатым ядом, но если вовремя забальзамировать, то пребывают в чистоте вечно.
Иногда Эрих думал, что, раз его правомерно сравнить с богом, то его зомби, значит, сродни ангелам. А Лорэлай - прекраснейший из них, дерзкий и коварный - это Люцифер. Но Эрих умнее библейского божка, не допустит бунта.
Последнее относилось скорее к Мортэму.
И вот снова коридоры. Владения Резугрема - настоящий лабиринт, однообразный и тоскливо-серый, пропитанный ароматами морга. Эрих сам проектировал свою обитель, и никогда не путался в извилистых переходах. Но путь до кельи Мортэма показался непривычно долгим.
Эвтанатор покоился в мире. Именно данное определение пришло на ум, когда Эрих глянул через гладь плотного стекла криокамеры. С мстительной резкостью Эрих отключил охлаждение и откинул крышку.
- Просыпайся, - сказал он.
Мортэм не спал, а находился в оцепенении без снов, как все зомби.
- Готов выполнять ваши распоряжения, господин Резугрем, - будто и не было давешних оскорблений, ровно произнёс эвтанатор, вытянувшись в струнку перед своим новым хозяином. Эрих невольно улыбнулся.
- Ты знаешь, чего я хочу, - погладил он ямку под ухом зомби. Бритая кожа немного кололась. - Ты сказал мне много такого, за что я бы мог просто демонтировать тебя, но я умею прощать. И не люблю портить свои шедевры.
Глаза Мортэма невыразительнее заспиртованных.
- То, о чём вы просите, не входит в мои функции, - пробубнил зомби.
- Довольно, Мортэм, - Эрих не позволил гневу всколыхнуться. Вынул из кармана электрошок. - Знаешь, что это такое?
Неуверенный кивок в ответ.
- Эта маленькая штучка заставит тебя биться в агонии, какой ты не испытывал даже тогда, когда у тебя прекращалось дыхание и останавливалось сердце. А знаешь ещё, чем чревато воздействие этого приспособления?
Мортэм не шелохнулся, но Эрих ощущал его напряжение. Видел вздувшиеся мускулы плеч и желваки на скулах.
- Разрушаются определённые участки мозга. И если их не восстановить, ты потеряешь память. Станешь таким же безразличным ко всему растением, как прочие зомби класса Бета.
- Нет… прошу вас, - прошептал Мортэм с усилием, но без интонации. - Память - это всё, что осталось у меня.
Длинные жёсткие пальцы Эриха обвиваются вокруг плеч Мортэма.
- Я знаю, Мортэм. И не хочу причинять тебе зло. Надеюсь, ты не вынудишь меня применить этот электрошок?
Мортэм неподвижен. Закрытые глаза снова уподобляют его статуе. Кожа царапается инеем, и запах - тонкие флюиды бальзама, инъекций и затихающих процессов перерождения - обжигают Эриха. Холод тоже жжётся, думает он.
- У тебя красивое тело, Мортэм. Наверное, у тебя было много любовников при жизни. Но разве они способны оценить тебя по достоинству? Они все отвернулись от тебя, когда ты… изменился… Все тебя бросили. И твой бывший хозяин тоже. Только я теперь здесь, с тобой.
"Не все меня бросили", - подумал Мортэм и вспомнил, как перед его лицом закрывались серебристые створки лифта, а по ту сторону оставались мать и брат. И они хотели кинуться к нему, обнять, не отдавать "Танатосу". Но створки сомкнулись. Бог смерти проглотил свою добычу.
Эрих расстегнул виниловую безрукавку зомби. Приник губами к твёрдому, как горошинка, соску.
Мортэм покорный. Лишь губы его сжаты словно в отвращении. В точности как у Лорэлая. Эрих старается не замечать этого. В конце концов, он же не собирается доставлять удовольствие своему партнёру. Даже если бы тот мог что-то чувствовать. Эти чёртовы мертвецы окончательно распоясались. Они не имеют никаких прав - даже права на несогласие. Они - частная собственность.
- Ты красивый, - снова шепчет Эрих, сам не зная, зачем. Ведь зомби наплевать на комплименты. Он просто хочет сохранить свою память. Свою личность.
Эрих стягивает с Мортэма его виниловый килт, расстёгивает штаны под ним, спускает их до колен, потом разворачивает зомби спиной к себе и, чуть надавив на плечи, принуждает встать на колени. Мортэм подчиняется без рвения, без готовности, без сопротивления. Эриху кажется, будто он сам - ребёнок, который играет с куклой в рост человека.
Он наклоняет Мортэма так, что тот утыкается переносицей в скользкую крышку криокамеры.
В тишине кельи и едва слышном гуле каких-то приборов вжикнула молния на ширинке джинсов.
Гребень белых волос Мортэма ложится в руку Эриха так же удобно, как скальпель. Резугрема прошивает судорогой, он запрокидывает голову назад.
Внутри Мортэм тесный - наверняка до Эриха никто не был с ним "сверху" - и прохладный. Приходится дёрнуться несколько раз, чтобы полностью войти в него. Живому бы было больно. Мортэму всё равно. Крупное тело резонирует от толчков Эриха, но не отвечает ни протестом, ни приближением.
Эрих двигается по заданной раз и навсегда траектории. Секс никогда не лишал его способности анализировать - здесь и сейчас, секс - та же математика, секс с мёртвым исключает ошибку в расчетах.
Физическое удовольствие - лишь всплеск серотонина в подкорке.
Эриху важнее осознание власти. Отношения хозяин-подчиненный, нет, создатель-творение.
Круг замкнулся.
Эрих наклоняется к бритому затылку Мортэма и касается языком ямки, где череп переходит в шею. Немного прикусывает выступающие позвонки чуть ниже.
Кончил Эрих не в Мортэма - на молочно-белую спину зомби, капли спермы были похожи на капли пота.
Мортэм не двигался. Белёсые капли медленно стекали по крепким ягодицам.
- Можешь встать и одеться, - пробормотал Эрих.
Зомби покорно распрямился и привёл в порядок свою одежду.
Он не проронил ни звука, а биолог расслабленно и лениво следил за его спокойными и чуть заторможенными, как у сомнамбулы, движениями.
Эрих всё-таки решился взглянуть в его глаза, и на мгновение ему показалось, что в них мелькнула настоящая ярость. Чушь. Зомби класса Бета не испытывают абсолютно никаких эмоций.
Эрих прикоснулся электрошоком к сонной артерии зомби, не нажимая кнопку, и прошептал:
- Вот видишь, мой мальчик. Всё очень просто. Ты - совсем не тот, кто может сопротивляться мне. Никогда не забывай о том, что ты есть. Зомби.
Эрих поправил свою одежду, застегнулся и вышел из кельи.
Мортэм остался один. И без какого бы то ни было приказа, самостоятельно и медленно сел на крышку криокамеры, склонив голову.
14 глава
Лорэлай тихонько выругался вслед Эриху. Проклятье. Как не вовремя он явился. А если бы решил проверить, чем занят подопечный, какую именно информацию вздумалось найти? К счастью, Эрих воображает Лорэлая беспомощной капризной куклой.
К счастью…
Лорэлай усмехнулся. Когда-то - о, много лет назад! - он цеплялся за Эриха как за единственное близкое существо. Он никогда не любил слишком рациональных людей, он представлял своего гипотетического любовника совсем другим. Интрижки в театре и опере при жизни были просто баловством. Лорэлай приглядывался к правителям соседних колоний. Которые, кстати, наперебой признавались ему в любви и обещали увезти на свои планеты и вылечить его от страшного, непобедимого недуга. Лорэлай выбирал и тянул время. Пока не достался какому-то учёному сухарю, похожему на засушенный цветок бессмертника.
Несправедливо.
Вдвойне несправедливо, что его, Диву, держат взаперти, как экспонат в музее. Эрих - коллекционер, и к своему "шедевру" относится точно к украденной картине.
Украденной, вот именно. Лорэлай не просил оживлять его. Но страх, преданность и жалобы на не-жизнь были правдивы только первые годы.
Потом Лорэлай увидел плюсы своего нынешнего положения. Особенно когда случайно встретился в "Гранд Опера" с одним из своих бывших любовников, которого помнил стройным крепким юношей, обладавшим лирическим тенором, нежным и лёгким, как шёлковое покрывало. За пятнадцать лет это дивное создание превратилось в безобразно расплывшегося мужика со следами алкоголизма и постоянных депрессий на одутловатом лице. А Лорэлай остался прежним. Даже стал лучше - исчезли возрастные морщинки на лице, тело стало гибким и грациозным, как у кошки, и, откуда ни возьмись, появился какой-то странный, магический шарм. Все преимущества живых - чувства, свободная воля, сохраненный разум и способность заниматься сексом, плюс все преимущества мёртвых - отсутствие голода, усталости, болезней, старения, да ещё возможность сознательно воздействовать на людей так, что они могли потерять сознание - разве это не везение? Недоставало малости - возможности утолять неизбывную жажду крови. И свободы. Настоящей свободы, а не попустительства Хозяина по отношению к любимой породистой собачонке.
Конечно, Лорэлай продолжал изображать страдания, частично почерпнутые из старинных книг о вампирах и прочей нежити. Но спектакль надоел.
Пришла пора действовать.
Лорэлай выждал несколько часов. Необходимая информация заготовлена, осталось разыграть козырную карту. Необходимо только выждать. Он лежал с открытыми глазами, пытался уловить течение времени, но время остановилось в чертогах не-смерти. Лорэлаю всегда чуть за тридцать. Без инъекций стволовых клеток и пластических операций.
Эрих негласно именует божеством себя, но Эрих смертен…
Он всего лишь человек.
Лорэлай улыбался.
Следующий день после концерта прошёл как обычно. Едва ли не поминутно приходилось впускать на территорию владений Эриха очередного курьера с роскошными букетами цветов и записками, управляя автоматическими воротами дистанционно. Эрих лично этим не занимался, да и Лорэлаю вскоре надоело, и он перестал отвечать на звонки. Курьеры не могли долго ждать, пока их впустят, а стремились поскорее покинуть это жуткое местечко. И у кованых чёрных ворот вскоре нагромоздилось множество букетов - всё это походило на траурные венки у кладбищенской ограды.
Но вот и долгожданный вечер.