В залах огромного дома была прохлада и полумрак, и Комин остался бы в них один, но Питер сказал:
- Вы можете понадобиться мне, Комин. Вы были ближе к этому, чем любой из нас, а Джона нелегко убедить.
Комин неохотно стоял в заполненной старомодной комнате с видом на Море Дождей. Джон выглядел так же, как и прежде: древний старик, сгорбившийся в кресле, утомленный, морщинистый, скользящий к своему концу. Но он еще хватался когтистыми руками за жизнь, в нем еще горело честолюбие.
- Ты нашел их, а? - сказал он Питеру, приподнявшись костистым телом в кресле. - "Трансурановые рудники Кохранов"! Звучит хорошо, не так ли? Сколько там, Питер? Скажи мне, сколько!
Питер медленно произнес:
- Мы не получим их, дедушка. Этот мир... заражен. Экипаж Баллантайна и трое наших людей. - Он помолчал, затем пробормотал фатальные слова: - Не будет никаких "Трансурановых рудников Кохранов" отныне и навечно.
Долгую секунду Джон был совершенно неподвижен, кровь прилила к его лицу, угрожая прорвать старческую кожу. Комин почувствовал слабый укол жалости к нему. Он был так стар и так хотел завладеть звездой, прежде чем умрет.
- Можете быть свободны, - сказал наконец Джон и выругался. - Прекрасно, я найду человека, который не испугается. Я пошлю другой корабль...
- Нет, - сказал Питер. - Я поговорю с людьми из правительства. Будут другие путешествия к другим звездам, но звезду Барнарда нужна оставить в покое. Там радиоактивное заражение особого вида, с которым никто не может бороться.
Джон беззвучно пошевелил губами, тело его дернулось в пароксизме ярости. Питер устало сказал:
- Прости, но это так.
- Простить? - прошипел Джон. - Если бы я снова мог стать молодым, если бы только мог, я бы нашел способ...
- Не нашли бы, - резко сказал Комин. Внезапный гнев вспыхнул в нем. Он многое вспомнил, наклонился над Джоном и сказал: - Есть вещи, с которыми не могут справиться даже Кохраны. Вы не поймете, если я попытаюсь вам объяснить, но этот мир защищен на все времена от кого угодно. Питер прав.
Он повернулся и вышел из комнаты. Питер последовал за ним. Комин сделал жест отвращения и бросил:
- Пойдемте.
Когда они прилетели в Нью-Йорк и толпа встречающих у космопорта рассосалась, Комин сказал Питеру:
- Вы поедете к своим правительственным чиновникам. У меня есть другие дела.
- Но если они захотят встретиться также и с вами...
- Я буду в баре "Ракетного Зала".
Позже, сидя в баре, Комин держался спиной к видео, но не мог не слышать задыхающийся голос, выпаливающий новости открывшим рты, взволнованным слушателям:
- ...и это великолепное второе путешествие, исследование зараженного радиацией мира, который нельзя эксплуатировать или посещать, станет еще одной, великой тропой к звездам. Вскоре полетят другие корабли и другие люди...
Комин подумал, что люди наверняка полетят со своими маленькими планами. Но они не найдут там подобия их планеток. Они обнаружат, что вступили в высшую лигу и что там играют не в человеческие игры.
Он не сразу повернулся, когда хрипловатый голос прервал его мысли:
- Закажешь мне выпить, Комин?
Когда он наконец обернулся, он увидел Сидну. Она выглядела, как прежде. Она носила белое платье, открывавшее загорелые плечи, у нее были те же волосы цвета льна, а на губах та же холодная ленивая улыбка.
- Я закажу тебе выпить, - сказал он. - Конечно. Садись.
Она закурила сигарету и посмотрела ка него сквозь плывущий дым.
- Ты выглядишь неважнецки, Комин.
- Да?
- Питер сказал, что ты нашел там что-то очень плохое.
- Да. Настолько плохое, что мы не осмелились там остаться. Настолько плохое, что мы сразу же улетели на Землю.
- Но ты нашел Пауля Роджерса?
- Нашел.
- И привез его?
- Нет.
Она подняла свой бокал.
- Ладно. За тебя... - Через секунду она добавила: - Я тоже кое-что обнаружила, Комин. Ты безобразный грубиян...
- Я думал, ты это знаешь.
- Знаю. Но я обнаружила, что, несмотря на это, я упустила тебя.
- Ну и?
- А, черт, а не могу продолжать быть застенчивой, - сказала она. - Я пришла к мысли выйти замуж. Я думала над этим. Так будет гораздо удобнее.
- А у тебя достаточно денег, чтобы я мог не работать? - спросил он.
- Достаточно, Комин.
- Ну, это уже кое-что, - сказал он. - Хотя я, вероятно, устал бездельничать и снова вернусь к работе. Есть только одно...
- Да?
- Ты должна кое-что понять, Сидна. Я не тот парень, который познакомился с тобой. Я немного изменился внутренне.
- Кажется, немного.
- Но это так. Ты не любишь жить в своем лунном замке, потому что ненавидишь его. А захочется тебе жить с ненавистным человеком?
- Я не буду ненавидеть тебя, Комин.
- А сможешь?
- Я попытаюсь. Давай попробуем.
Он отвернулся и махнул официанту, затем опять повернулся к ней, и странная боль вновь перехватила его горло, боль от потери, изгнании, угасающего стремления.
Я качусь назад, назад к Арчу Комину, и не хочу этот. Я забываю, как это было, как это могло бы быть, и всю свою жизнь я буду думать об этом и желать вернуться, и бояться...
Пусть это проходит, подумал он. Это, наверное, второсортно - быть только человеком, но это удобно, это удобно...
Он поглядел через стол на Сидну.
- Выпьем за это?
Она кивнула и протянула свободную руку. И когда он взял ее, рука задрожала в его ладони. Она сказала:
- Все так внезапно, что мне не хочется пить. Мне хочется плакать.
И она заплакала.
ЖЕНЩИНА С АЛЬТАИРА
Глава 1. ЭРИАН
День, когда Дэвид вернулся домой из глубокого космоса, стал великим днем для каждого землянина.
И долго будет этот день отмечен красным в календаре семьи Макквари.
Мы поехали в космопорт встречать его: я, Бэт, наша с Дэвидом сестра, только что окончившая колледж, и невеста Дэвида мисс Люишем. У мисс Люишем были хорошие родители, но не было денег, а у Дэвида было и то и другое. Мисс была из тех красивых пустоглазых бэби, коих отлично делают из бакелитовых чурок, - в точности как человек. Но Бэт находила ее потрясающей и часами насиловала свою внешность, пытаясь хоть отчасти приблизиться к этому недосягаемому идеалу. Однако все усилия оставались тщетными. Впрочем, несмотря ни на что, волосы Бэт все еще вели себя как настоящие волосы и даже раздувались ветром.
Космопорт был переполнен. Люди давно отвыкли изумленно раскрывать рты, услышав очередное сообщение о межпланетных перелетах, но звездные корабли все еще будоражили воображение, а люди, летающие на них, повсеместно считались героями. Говорили, что "Энсон-Макквари" побывал где-то в районе Плеяд, а потому встречать его собрались тысячи зевак. Мне вспоминаются трепещущие на ветру флаги и взволнованный голос какого-то оратора.
- Ну разве это не чудо? - сказала Бэт, безуспешно борясь с комком в горле. - И все это ради Дэвида!
- На этом корабле есть еще несколько человек, - заметил я.
- Ах, ты всегда такой противный! - огрызнулась она. - Дэвид - капитан и владелец корабля, он заслуживает такого приема.
- Вот оно что!.. - парировал я. - Впрочем, Дэвид наверняка думает то же самое.
Администрация пропустила нас через заграждения, я подтолкнул Бэт и мисс Люишем, которая поплыла вперед, как домашняя утка, норовя подойти поближе к телекамерам. В этот момент нас остановил женский голос, и Бэт, быстро повернувшись, крикнула:
- Марта!
От группы репортеров отделилась на редкость привлекательная молодая особа и подошла к нам.
- Я совсем обнаглела и злоупотребляю старой школьной дружбой, - заявила она.
Это нарочитое нахальство мне понравилось. Она явно напрашивалась на то, чтобы ее прогнали, и, наверное, мне надо было поступить именно так. К сожалению, в ту пору я не знал, какую роль суждено сыграть Марте Уолтерс во всей этой истории. Подумать только: одно грубое слово, один толчок - и все могло быть совсем иным.
Но откуда человеку знать события наперед?
Бэт пустилась в объяснения:
- Марта была на последнем курсе, когда я поступала, Раф. Помнишь, когда я хотела стать журналисткой?
Информация введена, рычажки памяти усиленно защелкали, и вот я уже говорю:
- Ах, так вы - та самая Марта Уолтерс, которая пишет портретные очерки для "Паблик"?
- Да. Это моя работа и хобби одновременно.
- Так вы напали на богатую жилу. С моего брата только очерки и писать.
Она склонила голову набок и внимательно меня оглядела.
- Думаю, это относится не только к нему. Подумать только, я никогда не слышала о вас.
- Я всеми позабытый Макквари, тот, что не был никогда в космосе.
Мы стояли на площади, в том ее месте, которое было специально забронировано для нашей семьи. Бэт болтала, мисс Люишем стояла как статуя, величавая и гордая, и эта светлоглазая подхалимка и втирушка Марта обдумывала вопросы и пыталась подыскать достойный повод, чтобы задать их.
- Вы - старше Дэвида?
- О! На тысячу лет.
- Вы Макквари, и вы не были в космосе? - Она недоверчиво покачала головой. - Это все равно что быть рыбой и отказываться плавать.
- Но он же не виноват, - вступилась за меня сердобольная Бэт. - Когда же появится корабль, Раф? Я просто не в силах ждать!
Я попытался понять, какого же все-таки цвета глаза у Марты.
Я было определил их как голубые, но вдруг - то ли от света, то ли еще от чего - они стали зелеными, как морская вода.
- Не может же быть, чтобы вас признали негодным к полетам, - посочувствовала она.
- Нет, дело не в этом: я разбился при посадке. Самолет был легкий, но грохнулся весьма тяжело.
- Раф был на полпути из Академии в космопорт, - печально сообщила Бэт. - У него уже имелись бумаги и все такое, и он был назначен в свое первое путешествие младшим офицером. Отец чуть не умер от разочарования. Раф - он же старший и все такое... Но у него оставался Дэвид.
- Понятно, - сказала Марта.
Она улыбнулась мне, но уже не нахально, а скорее заинтересованно.
- Я думала, что трость у вас ради шика.
- Так оно и есть, - рассмеялся я. - Думаю, мою семью больше всего раздражает, что здоровый как лошадь парень всюду таскает с собой эту штуку, намекая, что внешность обманчива и неизвестно, что будет завтра.
С "Энсоном-Макквари" поддерживалась связь по радио. Приходили сообщения о курсе, и репродуктор повторял их. Люди толпились вокруг, как свора гончих, трещали миллионы голосов, вытягивались шеи, напряжение росло. Башни Манхэттена мощно сияли вдали. Марта и я мирно разговаривали. По-моему, мы говорили о ней.
И тут поднялся страшный рев. Бэт завизжала мне в ухо. Несколько секунд пронзительный звук неистовствовал, а затем все смолкло, и небо треснуло, как разорвавшийся шелк. Из трещины со свистом вылетело серебряное пятнышко. Оно быстро увеличивалось, превращаясь в громадное, элегантное создание с потускневшими боками и звездной пылью на носу. Каждая заклепка дышала гордостью. Ах, какое оно было прекрасное, это творение рук человеческих! Оно сияло, как полная луна, и отбрасывало блики на посадочное поле, очищенное от всякой там межпланетной мелкоты. "Энсон-Макквари" вернулся домой.
Я заметил, что Марта даже не взглянула на корабль. Она наблюдала за мной.
- Вы довольно-таки непонятная личность, - сказала она наконец.
- Вам это не нравится? - спросил я и заметил: - Терпеть не могу книг, где все ясно с первой страницы.
- Вот как? Значит, вы не похожи на Дэвида. Что ж... Ах да, вы хотели сказать что-то о вашем чтении...
- Вот он! - взвизгнула Бэт. - Вот Дэвид.
Ограда сдерживала толпу, а служащие спешно организовали вторую линию защиты от армии настырных репортеров. Нам, родственникам, разрешалось первыми приветствовать прибывших.
Открылся нижний люк, и до изнеможения медленно из него выползла платформа. На ней красовалась высокая фигура в абсолютно безупречной униформе.
Грянул оркестр. В воздух понеслись тысячи приветствий, торопливо застрекотали телекамеры, а Дэвид поднял руку и улыбнулся. Красивый парень, мой брат, - он вобрал в себя все лучшие черты рода Макквари. Я думаю, он был слегка раздосадован, когда Бэт влетела по ступенькам наверх и бросилась ему на шею: она помяла его воротничок. Мисс Люишем поднялась на платформу с тщательно отрепетированной грацией, демонстрируя свои роскошные ноги. Она изящно протянула руки, готовясь приветствовать Дэвида приличным случаю поцелуем, какой истинному герою естественно ожидать от будущей жены, но Дэвид бросил на нее такой ошарашенный взгляд, словно он увидел бедняжку впервые в жизни, и лицо его прошло через шесть разных оттенков красного.
Но он великолепно справился. Он схватил эти протянутые руки, тепло, даже с жаром, потряс их и одновременно так ловко отодвинул мисс Люишем в сторону, что та почти не заметила этого. Прежде чем она успела что-нибудь сказать, он заговорил - громко, с мальчишеской гордостью:
- В чужих мирах я видел много удивительных и драгоценных вещей. И самую удивительную драгоценность я привез с собой. Я хочу, чтобы вы приветствовали ее на Земле.
Он повернулся и поманил к себе того, кто ждал по другую сторону люка внутри корабля.
Не думаю, чтобы кто-то из нас, и мисс Люишем меньше всех, поняли, в чем тут дело. Все мы - и родственники, и зрители - были слишком заворожены торжественностью встречи, чтобы как следует рассмотреть маленькое существо, вцепившееся в руку Дэвида.
Она казалась невероятно миниатюрной и хрупкой Для взрослой женщины, но бесспорно была ею. На ней было очень оригинальное платье из какой-то легкой ткани, блестевшей на солнце, и то, что скрывалось под ним, имело удивительно привлекательную форму.
Кожа ее была идеально белой, как тонкий фарфор, на маленьком заостренном личике застыло обреченное выражение. Брови поднимались к вискам, как два изящных крыла.
Густые волосы аметистового цвета были уложены в высокую, замысловатую прическу и сияли всеми мыслимыми оттенками этого драгоценного камня, и каждый такой оттенок смешивался с другими в невообразимой гамме, одновременно существуя и сам по себе. Глаза под разлетающимися бровями были того же цвета, но более глубокого, ближе к пурпурному. Она с превеликим замешательством смотрела на этот чужой шумный мир.
- Она с Альтаира, - сказал Дэвид. - Ее зовут Эриан. Она моя жена.
Реакция на это последнее заявление была бурной, но смущенной и довольно деликатной. Прежде чем крики смолкли, прежде чем Бэт отвела изумленный взгляд от своей неожиданной невестки, мисс Люишем достойно удалилась. Ни один волосок ее замысловатой прически не сбился с определенного ему места. Что же творилось в ее душе - этого я не знаю.
Репортеры, предприняв отчаянный штурм, сокрушили живую цепь охраны и рассыпались вокруг платформы. Телевизионщикам тут же досталась неплохая пожива: Дэвид наклонился и поцеловал свою маленькую новобрачную с Альтаира.
- Полагаю, что теперь вас отсюда и силком не увести? - сказал я, взглянув на Марту.
Она молча кивнула, и я увидел, что журналистка слегка дрожит, как волк, увидевший спящую перед самым его носом жирную овцу.
- Женщина с Альтаира, - шептала она. - Это не заурядный очерк, это сенсация. Какой сюрприз для семьи! Бедное маленькое существо! Она, кажется, перепугана до смерти. Пожалуйста, не показывайте ей своих чувств, какими бы они ни были...
И тут, осененная внезапной догадкой, Марта обернулась ко мне:
- Кстати, а как у вашего брата с головой? Все в порядке?
- Начинаю сомневаться, - заметил я.
На платформе, в фокусе всеобщего возбужденного внимания, новоявленная миссис Макквари дрожала возле своего осчастливленного мужа и смотрела загадочными пурпуровыми глазами на неведомых хозяев чужого ей мира.
Глава 2. ЧУЖАЯ НА ЗЕМЛЕ
В мрачном настроении отправились мы домой. Я ухитрился оттащить Бэт в сторону и пригрозил ей, что отлуплю ее, если она не будет держать рот на замке. Дэвид в экзальтации от возвращения и сенсации, которую произвел своим драматическим извещением о межзвездном браке, парил в облаках и не обращал на нас внимания. Он обнял Эриан за плечи, словно ребенка, болтал с ней, успокаивая и показывая на те или иные примечательные объекты вдоль дороги.
Когда она смотрела на дома и деревья, на холмы и долины, на солнце и небо, я не мог удержаться от жалости и сострадания к ней. В дни своей юности я ходил как суперкарго на отцовском корабле на Венеру и Марс, а также за Пояс астероидов. Я знал, что значит ходить по чужой земле. А она оказалась так далеко от своего Дома, что даже ее родное солнце исчезло в пучине космоса.
Время от времени она поглядывала на нас с каким-то затаенным ужасом. Бэт дулась и краснела. Я старался улыбаться, а Марта гладила руку Эриан. Дэвид научил ее говорить по-английски, и она довольно сносно болтала, хотя и не без своеобразного акцента, который превращал наш родной английский язык в некое экзотическое наречие.
Голос у нее был мягкий, тихий и очень приятный, но говорила она мало. И мы тоже.
Дэвид почти не обратил внимания на присутствие в нашей машине посторонней девушки. Я туманно пояснил, что Марта моя приятельница, он понимающе кивнул и тут же забыл о ней, а я был даже рад, что Марта находилась рядом. Бывают случаи, когда родственникам противопоказано оставаться наедине друг с другом.
Жилище Макквари стояло на вершине холма. Дом был большой, построенный почти двести лет назад, когда старый Энсон Макквари только-только успел заложить основы будущего состояния, сорвав первый куш на перевозках лунной руды.
Вокруг дома росли старые деревья и имелась тысяча акров земли. Все вокруг - и земля, и деревья, и дом - насквозь пропахло деньгами.
Эриан взглянула на дом и покорно произнесла:
- Он очень красив.
- Не очень-то похоже на альтаирские жилища, - заметил Дэвид, - но она полюбит его.
Я в этом не сомневался.
Мы вышли из машины, и Марта замешкалась.
Она настолько погрузилась в изучение Эриан, что вряд ли задумывалась о собственном положении, но теперь вид нашего родового замка, похоже, привел ее в чувство и несколько смутил.
- Мне, наверное, лучше уйти, - заметила она. - Я и так надоела вам, а у меня еще куча дел. Я очень хотела бы взять у вас обоих настоящее интервью, но сейчас не время для этого.
- Ну, нет, - ответил я многозначительно, - вы останетесь. - Бэт непременно захочет обсудить с кем-нибудь создавшуюся ситуацию, а я для этого - кандидатура неподходящая. Вы ее давняя, школьная подруга, ведь так?
Марта поглядела на разъяренное лицо Бэт и нерешительно кивнула.
Эриан, державшаяся несколько позади, вдруг вскрикнула. Дэвид злобно окликнул меня.
Я отправился узнать, в чем дело.
- Это только Бек, - сообщил я.
- Ну-ка, убери его отсюда. Он напугал Эриан.
- Ей придется привыкнуть к нему, - заявил я и схватил Бека за ошейник. Это был крупный дог, один из лучших, какой у меня когда-либо жил. Ему не понравилась Эриан. Я чувствовал, как он дрожит, ощетинившись под моей рукой.
Дэвид принялся было брюзжать, попрекая меня чрезмерной любовью к собакам, но Эриан сказала:
- Я никогда не видела такого создания Он не собирается вредить. Он просто встревожен.