***
Иной раз, когда Аня вглядывалась в обзорный экран, ей удилось, что некоторые пятна перемещаются быстрее, чем другие. Ах, как бы ей хотелось, чтобы это оказались живые существа! Но уж очень плохая была видимость. Да и не понять было, движутся пятна или меняют цвет. Из-за этих "причудливейших" физических полей телесвязь работала кое-как. Однажды Аня даже усомнилась, действительно ли они видят кусок Флюидуса или все это одни помехи.
- Ну как же, старушка, а "стволы"? - мягко урезонил ее Михеич. - Стволы-то остаются при любых условиях! Ничего, вот высадимся, тогда лучше разберемся.
Видно, даже он с нетерпением ждал высадки, но никакими уговорами невозможно было добиться, чтобы он сократил установленный еще на Земле срок предварительного осмотра Флюидуса с борта корабля.
Звукоулавливатели тоже работали плохо, хотя Сергеев бился над ними день и ночь. Это уже не звукоулавливатели были, а какие-то сплетники, "испорченный телефон".
Однажды даже такое случилось. Сидели в обзорной камере, вглядывались в экран, вслушивались в свист и вой, мяуканье и уханье, которыми неизменно приветствовал их загадочный, ни на что не похожий Флюидус. И вдруг в динамике зазвучала… человеческая речь. Настоящая речь! Кто вскочил, кто, наоборот, сел. На лицах было такое, словно сам господь бог явился. Еще бы! Значит, на Флюидусе есть разумные, человекоподобные! Только как-то уж очень буднично говорил голос, а когда вслушались, то и понятно: о датчиках, о перископе и еще о том, что есть хочется.
- Что такое? - сказал Михеич, и лицо у него было настолько забавное, что Аня не удержалась от смеха.
Никто, конечно, не обратил внимания на этот ее нервный смех - не до того было.
- Послушайте, да это же наш Козмиди! - сказал удивленно Маазик.
- Козмиди спит, - возразил Михеич, но не очень уверенно, потому что голос-то был в самом деле Козмиди.
- Это и есть Козмиди! - стукнула себя по лбу Заряна. - Только не сейчас, а утром. Я сама с ним была в шлюзовой камере.
И точно. Минуту спустя из динамика раздался голос Заряны, хотя она находилась сейчас рядом, в обзорной камере. Слов они не разобрали, но по голосу ясно было, что Заряна и Козмиди шутят. Так оно и было, потому что Козмиди тут же затянул свою любимую песенку:
Сердце красавицы
Склонно к измене
И к перемене…
- И к перемене, - послышалось из динамика слабым эхом еще раз.
И все. Словно пленка с записью кончилась. А ведь не было никакой записи, и слушали они не корабль, а Флюидус. И снова свист, и вой, и грохот, и дрожание, и переливание звуков…
Что это было?
А этот странный, необычный флюидусовский свет! Пока он оставался слабым, рассеянным, хоть что-то удавалось разглядеть. Но едва пробовали его концентрировать, он рассыпался совсем уж невообразимой, радужной мозаикой. Высветить что-нибудь на Флюидусе оказывалось невозможно. Этот свет так перевирал все, что многие предпочитали ходить флюидусовским днем наощупь. Земное зрение воспринимало предметы, точно это были не вещи, а их отражения, светящиеся следы. Предметы, казалось, движутся, оставляя по себе светящиеся, неверные, подрагивающие образы.
Тихая на свой лад осваивала освещение Флюидуса. Она ходила, подавшись головой вперед, слегка повернув ее набок, и как-то искоса приглядывалась, если можно так выразиться, носом к окружающему. Только сначала это ей плохо удавалось. Она жаловалась, что трудно дышать в таком спертом воздухе, что нужно проветривать помещение, вытирать пыль.
- Пыль, не приведи господи, какая пыль! Полон терем народу, а чистоты не было сроду!
Она подслеповато тыкала тряпкой в какое-нибудь светлое пятно на стене или столе и пыталась стереть его. Как ни объясняла Аня, что это такой свет, Тихая не верила и даже сердилась:
- "Свет"! Ленивая ты, а уже большая девка. Что ж из тебя дальше исделается, ежели пыль тебе светом кажется?
Но люди честно старались приспособиться к свету флюидусовскому и искусственный свет включали по возможности реже.
***
Все рвались на Флюидус, чтобы "на месте" во всем разобраться. Но высадку вновь отложили. Дело в том, что в корабль стали проникать запахи.
Это было невероятно: в герметически закрытый корабль сквозь защитное поле проникали запахи! И что было еще удивительнее - системы тревоги молчали!
В авральном порядке Михеич одел всех в скафандры. Но запахи проникали и в них!
Аня помалкивала, ученые разговаривали о своем, но бабушки, каждая по-своему, вели себя очень капризно.
Тихая ворчала - мол, чего это ради нарядили их в водолазные "дутики"? Ежели от запахов, то вот они, запахи: как были, так и есть.
Сейчас вот резедой пахнет, резедой с тухлыми яйцами!
А сейчас - жженой резиной и железом!
Пороховым дымом и ромашкой!
Можжевельником и подсолнухом!
Ирисками и зеленым овсом!
Петушками и анисом!
Куриным пометом и розами!..
Вдруг Тихая замолчала. С опаской Аня вгляделась в лицо за стеклом гермошлема, но глаза Тихой были открыты, а рот поджат. Аня решила, что старушка наконец образумилась, но та опять принялась за свое: известкой пахнет, купоросом, жареными семечками, пустырником, карамелью "Дюшес", мхами и лишайниками!
Аня хотела урезонить Тихую, но ей сделали знак, чтобы не мешала. Оказалось, к старушке давно прислушиваются, и даже магнитофон потихоньку включили.
Но в это время зазвенел сигнал тревоги - стало плохо Бабоныке. Аня и Заряна бросились к ней. Матильда Васильевна уже приходила в себя. С самого начала она стонала, что не в состоянии переносить эти запахи, а потом взяла и зажала трубку воздухоподачи, как в другое время зажала бы, наверное, нос. Сколько уж она зажимала и разжимала трубку, пока ей стало плохо, неизвестно. Приведя Бабоныку в чувство, Заряна погрузила ее в сон.
***
Между тем роботы под наблюдением Сергея Сергеевича провозились часа два, но повреждений в обшивке корабля не нашли. Да уже и так было ясно, что дело не в обшивке. В конце концов, будь хоть малюсенькая трещина, туда давно бы просочилась атмосфера Флюидуса. Но ничто, ничто не проникало в корабль, кроме запахов!
Михеич приказал усилить защитное поле корабля, и запахи стали слабее. Скафандры разрешили снять.
На следующий день только и разговоров было, что об этих запахах.
Аня размышляла: может, с ними идут на контакт? Может это что-то вроде послания, где не слова, а запахи? Пусть запахи неприятны. Ну и что? Когда говорят между собой глухо немые, их мимика, их жесты тоже непривычны.
На робкий ее вопрос за столом, не может ли оказаться, что досаждающие им запахи - просто-напросто послание "флюидусян", Володин ответил своим носовым не то смешком, не то хрюканьем, а Маазик сказал рассеянно:
- Все может быть.
- Позвольте, позвольте! - вдруг включилась в разговор Матильда Васильевна. - Пусть они желают познакомиться с нами и посылают вместо букетов запахи, но-о… откуда же они знают, как пахнет, скажем, резеда? И зачем они посылают запах тухлых яиц? И откуда они знают, как пахнет, скажем, куриный навоз?
- Они это "вылавливают" в вашей голове, - хмыкнул Володин.
- В моей голове?! - ужаснулась Бабоныка. - Но, пардоне муа, я не думаю и думать не желаю о курином навозе!
- Не навоз, а помет, - презрительно поправила ее Тихая.
Но Бабоныка поправки не приняла:
- Необразованное вы существо! Помет - это котятки или щенушки! Скажите ей, Юрий Михеич!
Она упорно считала, что Михеич - это не фамилия, а отчество.
Но Михеич, хотя был он неизменно предупредителен с Матильдой Васильевной, на этот раз, кажется, даже не слышал ее. Всё над чем-то размышлял.
- Попытка это контакта или что другое, - сказал Володин, - по совести говоря, не самое интересное. А вот каким все же образом проникает запах в корабль… - Он развел руками и даже хрюкнуть забыл.
И поднялись споры о том, как это возможно, чтобы запах проникал в герметически закупоренный корабль. Обмахиваясь веером, Бабоныка благосклонно выслушивала каждого, словно старались именно для нее. А потом встала и сказала мягко, но решительно:
- Короче говоря, я убедительно вас прошу, сообщите э-э… корневым жителям… Как ты говоришь, Анюня? Коренным? Но ведь они у корней живут, девочка! У корней, а не у одного корня! Так вот, передайте корневым жителям, чтобы они впредь этими неблаговонными посланиями нас не обременяли.
И величественно удалилась.
Вечером Аня разговаривала с Фимой - с помощью Мутички, разумеется. Фима то и дело перебивал ее и просил рассказать подробнее. Потом он замолчал, и Аня даже подумала, не отвлекло ли его что-нибудь от разговора, но он просто думал. Когда он снова заговорил, Аня услышала его голос еще прежде, чем Мутичка начала ей пересказывать:
- Конечно, от частиц вещества защитное поле отгораживает практически полностью. Но от гравитационного и некоторых других полей оградить почти невозможно, ты же знаешь!
- Фимочка, но ведь запах - это и есть частицы вещества, разве не так?
- Аня, вспомни Фабра, у тебя ведь хорошая память! Вспомни Фабра, это очень важно!..
***
Бабушка Матильда прервала ее разговор с Фимой. И Аня теперь ходила и думала, что же именно у Фабра должна она вспомнить, и даже искала, нет ли в их корабельной библиотеке пленки с книгами Фабра. Не было.
Между тем начались горячие деньки. Готовили к выходу на Флюидус роботов со сложной программой. И надо же было Михеичу, распорядившись о подготовительных работах, прибавить, причем вполне серьезно:
- А вы, Тихая, поприсутствуйте, пожалуйста, при отладке систем, присмотрите вашим острым глазом!
- У меня, между прочим, не один глаз! - только и проворчала Тихая.
А Козмиди и Сергеев молча переглянулись.
И вот теперь Тихая совалась буквально во все: и кто придумал роботов, и дорого ли они стоят, и кто за них отвечает, и есть ли запасные части. Работа, наверное, вдвое быстрее бы шла, если бы не Тихая.
Ну и фигура, кстати сказать, была: в спортивном костюме, как все, а сверху юбка напялена. Сапожки с утяжелителями в платформах - точь-в-точь как земные ее кирзовые сапоги. И неизменная конфета за щекой. Постукивая костяшками пальцев по корпусу робота, она настойчиво вопрошала:
- На лектричестве, что ль? Выжирают, чай, помногу? А электричество из чего берут? Неужто на проводах болтаться будут? Сколь же это проводов надобно?
- Едят не больше нас, - отвечал терпеливо Сергей Сергеевич, - зато работают за десятерых. А проводов им, бабуся не надо. У них, как у верблюдов, горбы с припасами, только не снаружи, а внутри.
- Умно, - соглашалась, подумав, Тихая и снова приставала с вопросами.
Козмиди отделывался шуточками, а Сергей Сергеевич иной раз и сердился:
- Если у вас есть вопросы по существу, задавайте. А так - нам некогда.
Но Тихую это не смущало. Это еще цветочки были - бесконечные вопросы. По-настоящему допекла она Сергеева и Козмиди, когда узнала, что нет у роботов "нюхала".
- Это как же так? - в буквальном смысле слова вцепилась она в Сергеева. - Это что же они смогут, ежели чуять не умеют?
- Да что же это в конце концов?! - даже покраснел от возмущения Сергей Сергеевич. - Я в таких условиях работать не в состоянии!
Козмиди попробовал успокоить Тихую:
- И охота вам время на эти роботы тратить?! Сидели бы у себя и конфеты сосали. Честное слово! А за роботов не волнуйтесь, милая Тихая: все, что требуется, они увидят и на корабль передадут. - И запел - наверное, чтобы заглушит Тихую:
Сердце красавицы
Склонно к измене…
Тихая как из пулемета строчила:
- Ой, врешь, куманек! Как же без нюхала? Ой, смотри, запоешь тогда, да поздно будет. Пропадут роботы! Такие средства угробите - под суд вас отдать, деловые какие нашлись. Все Михеичу выскажу! Он вам покажет! Он вас на Хлюидус без нутряных мешков отправит!
И на этот раз обстановку разрядил Сергей Сергеевич:
- Разрешите проиллюстрировать это ма-лень-ким анекдотом из далекой древности…
- "Из древности", - обиделась Тихая. - Ты сам-от и есть из древности…
***
На следующий день начался спуск роботов в заданный район. Все, конечно, сидели у телеэкрана. Но не то связь не ладилась, не то роботы чего-то не умели. Половина датчиков не работала. Изображение было мутное. Показатели электромагнитного поля все время менялись.
- Поля пляшут, - сказал как-то обиженно Сергей Сергеевич.
А Володин неопределенно хмыкнул.
С Аниной же точки зрения, плясали не поля, а роботы - так странно они продвигались. Но она помалкивала - может так и должно быть в дебрях Флюидуса. Когда-то давно она ведь и робота представляла иначе - чем-то вроде водолаза костюме или громоздкого человека, у которого все четырехугольное: ноги, руки, туловище, голова. Роботы для Флюидуса, однако, с самого начала были задуманы по-другому. Хотя они умели видеть, записывать, давать показания, самонастраиваться и принимать решения в соответствии с заданием и обстановкой, в них не было ничего похожего на водолазов или громоздких людей - довольно объемные шары с выдвижными усиками, плавниками и чем-то вроде упругих цеплялок. Флюидус был не такой, как Земля, и роботы были здесь другие. И то сказать - где уж в такой жиже-воздухе ходить ногам:
И все-таки странно они передвигались! Аня молчала, помалкивали и другие. А вот Матильда Васильевна молчать не собиралась.
- Прелесть! - громко заявила она. - Это похоже на праздник! Будто цветные шарики пляшут!
И сама сделала какое-то невероятное па.
- Анечка, но ведь это же танец! Как он называется?
- Это называется "прошляпили - не сработали", - взорвался молчавший до этого Сергеев.
- Заблудятся? Пропадут? - растерянно спросила Аня.
- Не должны бы - у них хорошая память, - неуверенно возразил Козмиди, поглаживая свои седоватые волосы.
Однако роботы поплясали, поплясали - и вовсе отключились. Напрасно к ним взывали корабельные автоматы. Сергей Сергеевич сидел мрачнее тучи. Михеич сморщился всеми своими морщинами.
- В таком поле пропасть несложно, - сказал примирительно Маазик.
Он, конечно, имел в виду физическое поле. Но Тихая поняла по-своему.
- Поле как поле, - сказала она непримиримо. - Вернее не поле, а лес… А может, море… Обыкновенное, хлюидусовское. А вот техники - безмозглые, - постучала она по голове и выразительно посмотрела на Сергеева. - Вот, любуйтесь теперь - тычутся ваши роботы, как котята безнюхие (она так и сказала: не "слепые", а "безнюхие")… Так котята хоть маткяуют, а ваши кругляшата и корабль не унюхают! Говорила там: мастерите нос кругляшатам - так вам все хихоньки! Я ухожу. Смотреть тут больше нечего - в мозги себе лучше загляните!
Не стал и других задерживать Михеич - велел разойтись и подумать, а потом собраться на совещание.
Подумать о чем? Что делать с роботами? Или как вообще дальше быть? Аня думала обо всем сразу.
На совещании Сергеев предложил роботов немедленно возвратить.
- Если их долго продержать на Флюидусе, - сказал он, - то как бы выбраковывать не пришлось.
- Это бывает, - тут же вмешалась Тихая. - И коров тоже выбраковывают, ежели они молока не дают. И лошадь - коли копыта истерлись. А собак, слыхала, списывают, когда у них нюх пропал. Этих кругляшат тоже можно списать…
- Ни за понюх, - сказал Володин и хмыкнул то ли одобрительно, то ли насмешливо.
- Но лучше бы списать инженеров, которые их без нюхала отпустили, - невозмутимо закончила свою мысль Тихая.
Хотя люди и были подавлены неудачей с роботами, но тут дружно расхохотались - все, кроме Сергеева, который все же был обижен.
- Надо готовиться к высадке на Флюидус людей, - неожиданно сказал Михеич. - С учетом всех полученных данных будем готовить капсулу. С завтрашнего дня, кроме обычных нагрузок, - ежедневный тренаж по запахам. И прислушивайтесь к Тихой - Тихая будет в этой части нашим глазным тренером.
Нужно было видеть лица присутствующих, когда он сказал это. Одна Тихая осталась невозмутима, словно всю жизнь только и делала, что тренировала участников планетных экспедиций!
Бабоныка не выдержала:
- Я понимаю: дисциплина и так далее… выработка совместности в этих самых сверхусловиях… Но насчет моей соседки… то есть коллеги… то есть старухи, попросту говоря… Тихую я имею в виду… Это уже слишком!
- Иди обрабатывай свои цифири, - проворчала Тихая. - Только на это твоего тощего носа и хватит. Носы, тоже мне! Кого в экспедиции посылают, прости мою душу грешную!
- Ну, честно говоря, - поддержал все же Бабоныку, хотя и шутливо, Козмиди, - характер у коллеги Тихой в самом деле тяжеловатый.
- Зато у тебя слишком легкий, - тут же нашлась Тихая.
Многие улыбались. Улыбался и Михеич. Но закончил сурово:
- Приступайте к работе!