В самом обычном городе, на самой обычной улице жили самые обычные брат и сестра - Аксель и Кри. И разве могли они подумать, что их ждут такие невероятные приключения?
Одиннадцатилетний Аксель отправляется на поиски своей восьмилетней сестренки Кри, похищенной среди бела дня из мюнхенского парка гигантским призрачным псом. Воссоединившись в безлюдном уголке Альп, дети пытаются вернуться домой. Им это удастся не скоро: сначала герои встретятся со многими необъяснимыми явлениями, подружатся со своим истосковавшимся без ласки похитителем, поймут, насколько морально нечистоплотным может оказаться слишком увлеченный безумными идеями ученый, столкнутся с миром духов и спасут человечество от тотального уничтожения.
Третье место Большой премии Национальной детской литературной премии "Заветная мечта". Номинация - "За лучшее произведение в жанре научной фантастики".
Содержание:
ГЛАВА I. БЫК ПО ИМЕНИ ЗЕВС, ИЛИ ДВА ПОХИЩЕНИЯ 1
ГЛАВА II. КОМИССАР ХОФ 3
ГЛАВА III. ТРЕТЬЕ ПОХИЩЕНИЕ 5
ГЛАВА IV. ШВОРК 7
ГЛАВА V. КРИ - КОРОЛЕВА АЛЬП 10
ГЛАВА VI. БЕГСТВО 14
ГЛАВА VII. СКАНДАЛЬНО ИЗВЕСТНЫЙ И ПЕЧАЛЬНО ЗНАМЕНИТЫЙ ПРОФЕССОР ФИБАХ 19
ГЛАВА VIII. ОБЩЕСТВЕННЫЕ КОЛОДЦЫ И ЛИЧНЫЕ ДУХИ 21
ГЛАВА IX. НОЧНОЙ ДОЗОР 25
ГЛАВА Х. БОЛЬШОЙ ВНУТРИСОБАЧИЙ СОВЕТ 27
ГЛАВА ХI. ОБЕД В ГОБЕЛЕНОВОЙ КОМНАТЕ 31
ГЛАВА XII. ДОПРОС 37
ГЛАВА XIII. ВЕЛИКИЙ ЗВЁЗДНЫЙ 39
ГЛАВА XIV. Т-РЕННЕР-ОВКИ 44
ГЛАВА XV. ИСПЫТАНИЕ 52
ГЛАВА XVI. ВОЗДУХ СВОБОДЫ 54
ГЛАВА XVII. ЗАКЛЯТИЕ СЕМИ СМЕРТЕЙ 59
Примечания 64
АКСЕЛЬ И КРИ В ПОТУСТОРОННЕМ ЗАМКЕ
Моему сыну Роме
ГЛАВА I. БЫК ПО ИМЕНИ ЗЕВС, ИЛИ ДВА ПОХИЩЕНИЯ
В большом и шумном городе Мюнхене, в западной его части, Недерлинге, жили со своими любящими родителями двое детей. Жили они на длинной улице, упоминать название которой мы пока не будем (а может, и вовсе не будем, этому району от туристов и так спасу нет). Родители - Детлеф и Ренате Реннер - назвали своего сына Акселем, и к началу нашего рассказа ему было уже одиннадцать лет. Девочку звали Кри, ей было восемь.
Дети очень походили друг на дружку чертами лица и светло-льняными волосами, у Кри - прямыми и длинными, у Акселя - слегка вьющимися и коротко стриженными. Но спутать брата и сестру (даже не глядя на волосы или всегда аккуратную одежду) не смог бы никто: слишком разные были у них глаза. У Акселя - тёмно-серые, отцовские, у Кри - голубые, как у фрау Ренате. И глядели дети по-разному: Аксель - спокойно и даже чуть рассеянно, если только вы не показывали ему теннисную ракетку, или альбом для монет, или витрину хорошей кондитерской. Взгляд Кри был всегда сосредоточен, она вечно куда-то спешила и всегда знала, зачем ей в жизни необходим именно этот день и час. Увлечений у неё было столько, что нет смысла перечислять (правда, почти все - ненадолго). С большим удовольствием, например, смотрела она в свои восемь всяческие видеокассеты и DVD, в основном такие, какие и в пятнадцать лет не очень-то следует давать подросткам. Или разглядывала принадлежности для плавания и ныряния (четыре маски с трубками, двенадцать разноцветных пляжных полотенец, миллион резиновых тапочек, игрушечный акваланг и почти настоящее подводное ружьё). Или витрину хорошей кондитерской.
Супруги Реннер считались людьми "со средними доходами", как выражается взрослый мир. Но они очень старались для обоих детей. Со своей стороны, Акселю и Кри никогда не приходило в голову, что даже в самую чудесную погоду можно вернуться домой позже положенных семи часов. А уж о сомнительных приключениях и всяческих авантюрах и речи быть не могло! К тому же Аксель и Кри были надёжно окружены и защищены наглядными примерами. Со времён дедушки Гуго - человека настолько образованного, что никто никогда не знал, придумал он очередное изречение или списал откуда-нибудь, - никто не снимал его изречений со стен квартиры. Ну и понятно, что если у вас на стене с детства висят изречения - на тарелочке, на бумаге, в резной рамочке или в простой, - то вы их все до единого знаете наизусть. Аксель, к примеру, был полностью согласен с коридором из кухни в гостиную, где между зеркалом и выключателем настенной лампы значилось:
"Голодным лучше будь, чем что попало ешь,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало".
Лет в семь Аксель решил дополнить дедушку и присочинил такую концовку:
"К тому же каждый торт - хоть как его нарежь -
Всегда кончается: в нём весу слишком мало".
Это первые его стихи, которые до нас дошли. Маме и всем очень понравилось, но снять стекло и вписать это в рамочку хотя бы самыми мелкими буквами она не разрешила. Пусть всё остаётся , как при дедушке.
А у Кри просто не было времени заниматься поэзией.
В тот день - чёрный день! - когда начались описанные здесь события, а заодно и летние каникулы, ясное утреннее солнце встало над Недерлингом как обычно и хлынуло в комнаты. Но в душе Акселя не было света. Именно этим утром он потерял своего любимого "быка". Именно этим утром! В первый день каникул!
- Кого? - сморщила нос Кри, заглянув к нему в комнату на звук яростного пыхтенья. Да и как было не заглянуть: ей редко приходилось видеть Акселя вне себя.
- "Быка"! - простонал разгорячённый, взлохмаченный Аксель, стоя голыми коленками на ковре и в сотый раз заглядывая под стол. Рядом с ним валялись опрокинутый торшер и диванный валик. Да и всё в комнате было перевёрнуто вверх дном: даже шторы на окнах висели косо и сам книжный шкаф, казалось, готов был рухнуть от свирепого взгляда.
- Какого быка? - вежливо спросила Кри. Так вежливо, что можно было не сомневаться: уж она бы ради этого быка не приоткрыла глаз, даже если б он спозаранку мычал ей в окно.
- Быка по имени Зевс! Того, который украл Европу, - сказал Аксель, чуть не плача. И, кажется, попытался опрокинуть свой письменный стол, дёрнув за ковёр, но, конечно, потерпел неудачу. - Не знаешь, что ли? Отойди, я сверну ковёр!
- А разве можно украсть Европу? - теперь уже с искренним удивлением спросила Кри, хотя и сообразила, что речь идёт о какой-то сказке. - Она же… огромная. И, главное, зачем она быку?
- Ты не понимаешь, - вздохнул Аксель, поднял с пола большой альбом с монетами и их цветными изображениями и ткнул пальцем в одно из изображений на странице "Греция": жёлтая монета с серым ободком, а в центре жёлтого кружка, как в центре мишени, вычеканена крохотная женская фигурка верхом на быке. - Это два греческих евро две тысячи второго года. Быка зовут Зевс, а эту женщину - Европа. И он её украл. Ясно теперь?
- Нет, - честно сказала Кри, хотя сама монета ей, пожалуй, начала нравиться. Наверное, это что-то и впрямь важное, раз Акси так горюет. - А зачем он её украл?
- Видимо, хочет на ней жениться, - сказал Аксель, чуть не плача. - Где вот она теперь? Где?
- Зевс… Зевс… Где-то я это имя слышала, - пробормотала Кри. - Он украл её у родителей?
- Ну да, наверное… У кого ж ещё?
После такого вывода монета сразу же разонравилась Кри. Альбом был отодвинут. Но ей было жаль Акселя, и она вызвалась помочь, а уж вызываясь помочь, всегда шла до конца. Вдвоём они окончательно выпотрошили стол, разметали диванные подушки, подняли шторы на подоконник и, хватаясь за бока, сделали почти невозможное: сдвинули на полметра набитый книгами и игрушками шкаф. Но совсем убрать его с ковра не смогли.
- И на кой чёрт мне все эти игрушки? Я в них давно не играю. Завтра же всё выкину! - зло сказал Аксель, откидывая с пылающего лба прядь волос и сощурившись на шкаф. Кри тут же подумала, что лучше бы все эти игрушки в награду за помощь достались ей, но вслух ничего не сказала: ещё станут говорить, что она собирает подержанные вещи!
- Не поможет, - трезво сказала Кри. - Шкаф нам всё равно не одолеть, даже если ты и книжки выбросишь. Нужен папа.
- Но можно же попробовать! - пыхтел Аксель.
- Нужен папа, - маминым голосом типа "пора спать" повторила Кри. Аксель открыл было рот, но правота сестры была столь очевидна, что он молча закрыл его.
- Папа в три, - сказал он наконец. (Он часто опускал для краткости слова, если смысл, на его взгляд, был и так понятен). Теперь уже Кри открыла рот, чтобы сказать: "Папа придёт в три", - она всегда поправляла Акселя в таких случаях, хотя в глубине души считала, что его система лучше и практичнее. Но ведь так приятно поправлять брата, который старше тебя и вдобавок получает в школе одни "единицы"! Однако на сей раз Кри не стала лезть к Акселю со своими поправками: слишком у него был расстроенный вид. Аксель заметил это, и на душе у него стало чуть легче.
- Ладно, - вздохнул Аксель после долгого молчания, - давай прибираться.
И они добросовестно навели порядок, сделав комнату ещё аккуратнее, чем она была до пропажи. Если бы Кри на этом остановилась, то нам, пожалуй, не о чем, да и некому было бы рассказывать. К счастью для человечества, девочка решила, что нехорошо в первое утро каникул оставить Акселя одного в таком состоянии и умчаться к подружке.
- Пойдём погуляем, - предложила она.
- Мне что-то не хочется, - пробормотал Аксель, уныло озираясь.
- Но ты же всё равно до трёх ничего не можешь, - вразумляюще сказала Кри.
- А… Дженни? Ты разве не к ней собиралась?
Аксель не выносил Дженни. Она вечно портила компанию, требуя, чтобы Кри, а особенно почему-то Аксель (несмотря на явное к нему неуважение) обращали на неё всё своё внимание. Любые планы и предложения Акселя (теннис, мороженое, кино, велогонки, бассейн, хоть что) она тут же крушила своими - всегда дурацкими. Иногда он даже нарочно предлагал ей то, чего не хотел, в расчёте, что она сделает наоборот. Первое время это помогало, но затем она каким-то непостижимым чутьём научилась определять, когда Аксель притворяется, тем более что долго лукавить он не умел. И Кри, которая и так далеко не всегда поддерживала Акселя, рядом с подружкой становилась несноснее, чем могла бы быть.
- Я ей пока не звонила, - объяснила Кри. И, заставляя себя забыть о Дженни, добавила: - Мы с ней вечером прошвырнёмся. Ну, идёшь?
- Куда? - поинтересовался Аксель с прояснившимся лицом.
"А правда, куда? - спросила себя Кри. - Куда его взять, чтоб всем было интересно? В теннис я не хочу, для велосипеда жарковато… Просто по городу? Скучища…" И тут ей пришла в голову действительно первоклассная идея.
- Мм… пойдём в Нимфенбургский замок, - небрежно заявила она.
- Мы же там недавно были! С мамой и папой.
- А теперь пойдём одни, и в парк! Ну как, неплохо?
Аксель облизнул губы. Он колебался. Предложение заманчивое, что и говорить! Погулять в таком красивом английском саду - одно удовольствие. Может, там, где-нибудь у Ботанического сада, и стол для тенниса найдётся? С другой стороны, что скажут родители? Конечно, парк очень людный (будь он безлюдным, Кри и сама бы не предложила). Но ведь прежде дети никогда не ходили в такие места одни…
- Мама… - сказал он, испытующе поглядывая на Кри. На сей раз та и не подумала требовать полной фразы, решив не раздражать брата. Ей очень хотелось, чтоб он согласился, и Аксель знал почему. Это и было главной страстью Кри: она обожала, когда её фотографируют, и мечтала стать фотомоделью. У неё уже накопилось несколько толстых альбомов, где она была заснята во всех позах на свете (любимые кадры: на вершине Эйфелевой башни; верхом на плюшевом белом медведе; в фехтовальном костюме; верхом на Акселе). Но ведь быстро надоедает, когда тебя снимает родня. А вот если щёлкнул турист, выбрав тебя за красоту из целой толпы… И неважно, что ты никогда этого снимка не увидишь! А может быть, и увидишь… А может, тебя щёлкнул известный кинорежиссёр, и вскоре пригласит тебя сниматься в кино, и познакомит с Брэдом Питтом. Но, ясное дело, чтобы всё это сбылось, надо почаще бывать там, где ходят туристы. Где они кишмя кишат!
- Стоит взять ракетки, - деловито изрекла Кри и оглядела комнату, словно искала эти самые ракетки (а чего их искать, если они у аккуратиста Акселя в шкафу, и больше нигде и никогда?).
- Мама… - сказал Аксель, отводя глаза. - И папа!
- А в чём дело? - невинно поинтересовалась Кри, раздувая ноздри. - Нам никто ничего не запрещал. Может, тебе запрещали, а я не слышала?
- Но и не разрешали тоже, - вяло напомнил Аксель. Ему самому хотелось новых впечатлений и развеяться. И Кри это сразу поняла.
- Мы ненадолго, - торопливо сказала она. - Мы… на полчасика. Вглубь можно и вовсе не ходить, а постоять у главного входа, ну, знаешь, где туристы… И ты ещё раз сможешь наведаться в этот твой… Маршталльмузеум, посмотреть всякое оружие. Я бы тоже ещё разок взглянула. И вдобавок покормим Ханса. Здорово, а?
- Ну, в музей я, положим, не пойду, - вздохнул Аксель, - а постоять у входа… Ладно. Но в безлюдные места - ни ногой!
- Как будто они там есть! - Кри тут же повисла у Акселя на шее и от всей души расцеловала его, после чего он окончательно сдался. И она помчалась одеваться. Она надела свою лучшую голубую блузку и тёмно-синие джинсы. Всё это ей, безусловно, шло - и к светлым волосам, и к голубым глазам, но Аксель, глядя, с какой энергией Кри вертится перед зеркалом в прихожей, нашёл, что это уж слишком.
- Ты не хочешь надеть тёмные очки? - коварно спросила она, словно не замечая его неодобрительного взгляда. - Сегодня такое солнце…
- Вот сама и надевай, - ехидно сказал Аксель, прекрасно понимая, что Кри заботится не о его глазах. Она не только всегда мечтала, что её снимут на плёнку (а это иной раз случалось!), но с тех пор, как, к её ужасу и возмущению, однажды "щёлкнули" не её, а Акселя, сестра старалась отодвинуть его на задний план. В самом деле, какой интерес снимать человека, если у него вместо глаз - чёрные пятна? Играл бы он в шпионском боевике - другое дело… Но Аксель, конечно, и не думал обижаться. Он не мечтал о славе, и ему было от души плевать на свою внешность. Хотя порой становилось приятно, что Кри искренне им восхищается, считает его красавцем.
- Ну, ты идёшь? - поторопил он. - Тоже мне, кукла Барби… Мама с папой никогда не вертятся перед зеркалом!
- Я не слежу за зеркалами, - отрезала Кри. Он только засмеялся и покрепче взял сестру за руку, чему она и не думала противиться. Хотя дома она не уставала воспитывать его, но на улице слушалась беспрекословно и верила, что он защитит её от любой опасности.
- Стой! - воскликнула она на углу Неизвестно Какой улицы. - Ты хлеб взял? Если нет - возвращаемся.
- Взял, взял.
Кормить птиц в Замковом канале, разумеется, не разрешалось, но мало кто из посетителей замка-музея считался с этим запретом. Во всяком случае, Кри уверяла, что к ним с Акселем лебеди кидаются особенно быстро и жадно. Верховодил птицами Ханс, крупный и ненасытный. Завидев детей, он бил крыльями по воде, вытягивал шею и тихо трубил, собирая свою эскадру, а затем, на две трети высунувшись из воды и распустив два огромных белых паруса, взрезал воду по направлению к берегу. В отличие от остальных лебедей, он никогда не щипал Кри за пальцы и не хватал клювом носки её туфелек. Потом наступала очередь Акселя. А папа обычно стоял на страже и следил, чтобы поблизости не оказалось музейного персонала. (Когда же ходили вчетвером, кормёжка отменялась: мама не любила никаких нарушений.)
Итак, они быстро дошли до замка, скормили Хансу почти весь наличный запас хлеба, остатки сумели добросить до его свиты и, войдя в парк, направились к Амалиенбургу. Это уже было нарушением уговора. Но солнце светило так жарко, и так манила тень деревьев, толпа вокруг была так многолюдна, и всё здесь казалось таким знакомым, что Аксель ещё раз молча уступил. Когда они поравнялись с Амалиенбургом, Кри вдруг вцепилась в его руку и сделала резкий разворот на девяносто градусов, так что раздался скрип каблуков.
- Что… - начал было Аксель, но тут же увидел сам и смолк. Навстречу им шли три невысоких господина в тёмных костюмах, с видеокамерами и фотоаппаратами в руках. Их жёлтые, словно лакированные, лица казались совершенно одинаковыми, а узкие косые глаза неторопливо озирали окрестности. Вот один из них, шедший сзади, повернулся спиной к детям и принялся снимать павильон на камеру. Кри так вся и засветилась, так и встала на цыпочки, даже шею вытянула по направлению к японцам - не хуже Ханса, завидевшего корм, - словом, как показалось опешившему Акселю, стала вдруг выше ростом. И чудо свершилось: шедший впереди господин замедлил шаг, не спеша поднял "Никон", и дети услышали несколько тихих и быстрых щелчков. Кри порозовела.
- Разговаривай со мной, - углом рта скомандовала она Акселю, полуобернувшись к нему и делая вид, что больше не замечает японцев.
- Ты что, с ума?.. - спросил Аксель, прищурившись.
- Молодец! Скажи ещё что-нибудь, только улыбайся.
- Пускай тебе Дракула на кладбище улыбается! - как рассерженный гусь, зашипел Аксель. (Дракулу Кри побаивалась, и поминать его при ней не стоило, хотя сама она любила пощекотать себе нервы и то и дело заводила разговоры про фильм "Дракула, мёртвый и довольный этим", особенно к вечеру. Аксель бы ни за что не решился нарочно её пугать, но уж слишком разозлился!) - Совсем свихнулась, да? Мне эти типы не нужны, и я не кинозвезда, ясно? Твоя мечта исполнилась, нашёлся бездельник, так чего тебе ещё надо?
- Чтобы вон тот, сзади, снял меня в движении. Камерой…
Но судьба явно решила, что с девочки на сегодня довольно славы. (По крайней мере, в ту минуту.) Трое господ-манекенов явно больше не желали её снимать и, важно вышагивая, как африканские страусы, удалились. Аксель хотел было ещё съязвить на эту тему, но Кри была так счастлива и - честно говоря - так красива сейчас, что у него как-то язык не повернулся. Вместо этого он неожиданно для себя подумал, что если уж Кри так любит, чтобы её снимали, то ведь и он мог бы делать это для неё. Он даже мысленно перебрал всех девчонок в своём классе и с приятным удивлением пришёл к выводу, что ни одна из них, пожалуй, и близко не может тягаться внешностью с его сестрой. А что? Неплохое средство держать Кри под контролем, а то совсем ни во что не ставит старшего брата. Надо только поумней всё это обставить, иначе принцесса вконец зазнается…
- Знаешь, - небрежно сказал он, когда они углубились в гущу зелени и побрели куда глаза глядят, - раз уж ты так любишь сниматься, я мог бы и сам щёлкнуть тебя пару раз…
- Ты? - изумилась Кри. - Зачем?