– Ну да. Сам видел. Высвобожденная энергия Мира разрушает чуждую ей энергию. Только сначала все же стрелой попасть нужно. Но если Зверь без оболочки, то можно сразу насылать на него хонгвей. А если он в двух оболочках, тогда в него две стрелы придется пустить.
– Что за оболочки? – не понял Влад. – О чем речь?
– Зверь принимает форму того, у кого украл аган… душу, – пояснила Тыяхша. – И эта форма – его временная защитная оболочка.
– Постой, ты сейчас сказала, у Зверя может быть две оболочки. Выходит, приняв чей-то облик, он на этом не останавливается?
– Продолжает. До Последнего Дня.
– Даже если принял облик человека?
– Все равно.
– Вот же ненасытная тварь этот ваш Зверь!
– Он не наш, он Бездны.
– Ну да – Бездны, конечно – Бездны, – исправился Влад. – Послушай, а если он, допустим, из троих душу вынул, то тогда нужно засадить в него три стрелы? Так?
– Конечно, – кивнула Тыяхша.
– А если восемь, то восемь?
– Восемь…
– Во, блин, матрешка!
– Что?
– Да ничего. В целом технология понятна: увидел, вскрыл, прикончил.
– Да, увидел и вскрыл, но только не прикончил, а успокоил.
– Какая разница?
– Убить можно только живое.
– Зверь не живой?
– Нет.
– Мертвый?
– Нет.
– А какой?
– Никакой.
– Ладно, пусть так – увидел, вскрыл и успокоил. Дело за малым: научиться видеть, раздобыть стрелы и обзавестись хонгвеем. Всего-то ничего!
– Хочешь? – спросила Тыяхша.
– Чего хочу? – не понял Влад.
– Научиться успокаивать Зверя.
– Думаешь, мне под силу?
– Думаю, да.
Пораскинув мозгами, Влад отверг заманчивое предложение:
– Нет, подруга, извини, но… – Задумался еще на секунду, но потом мотнул головой так, будто хотел стряхнуть севшую на нос стрекозу, и окончательно отказался: – Не помешало бы, конечно, да только спешу я.
– Куда? – спросила девушка.
– Да тут неподалеку. В Айверройок.
Ответ подействовал на Тыяхшу магическим образом – в ее глазах вспыхнула тревога. Она посмотрела на Влада так, будто только что его увидела – пристальным, изучающим взглядом. Медленно оглядела с головы до ног, а потом и с ног до головы. Но, видимо, ничего подозрительного в крестнике не обнаружила – мужик как мужик, мешком, правда, пыльным из-за угла ушиблен, но это не в счет. И спросила, будто проверяя, не ослышалась ли:
– Так, значит, ты в Айверройок идешь?
Влад уже понял, что ляпнул что-то лишнее, но летел с горки и повернуть не мог.
– Так точно, – кивнул он. – Точнее не бывает. Есть у меня там одно небольшое, но очень важное дельце. Вернее не дельце, а дело. Дело принципа.
– Какое?
Это уже было чересчур.
Не дождавшись ответа, Тыяхша глянула куда-то поверх его головы и вдруг заявила:
– Боюсь, до Айверройока не дойдешь.
– Почему это? – не понял Влад. Она произнесла только одно слово:
– Зверь.
И тут Влад крепко задумался.
Она была права. Где гарантия, что он во второй раз не вляпается в подобную бяку, природы которой так и не понял, но погибельную сущность уловил?
Нет такой гарантии.
– А что – в окрестностях Айверройока много этих чудищ? – полюбопытствовал он, стараясь не обнаружить беспокойства.
– Кишмя кишат, – огорчила его Тыяхша.
– Вот черт!
– Открою тебе тайну. Звери приходят из Бездны не просто так. Не для того чтобы порезвиться на лужайке. Все они пытаются добраться до Айверройока.
– Там что, медом намазано?
– Там Сердце Мира.
– Во как!
– Именно так. Их цель – Сердце Мира.
– Понимаю… То есть ничего не понимаю, но… – Влад мялся, не зная, как начать, а потом выпалил: – Слушай, а ты бы не могла проводить меня до Айверройока?
Вопрос Тыяхшу ничуть не удивил, она лишь уточнила:
– Прямо сейчас?
– Ага. Я бы тебе заплатил. Хорошо бы заплатил.
Она отказала не сразу. Немного подумала, что-то к чему-то прикинула, только потом сказала:
– Сейчас не могу. Отец ждет. Завтра утром – пожалуйста. Сейчас – нет.
– Жаль.
– Как есть.
Тыяхша, махнув на прощание, развернулась и направилась к коню, который уже нашел себе занятие – пасся невдалеке на вяло зеленеющем пятачке.
Когда девушка решительно воткнула носок сапога в стремя, ухватилась правой рукой за гриву, левой – за переднюю луку и одним пружинистым движением взлетела в седло, Влад подумал: "Странно. Садится с правой стороны. Левша?"
Едва он так подумал, Тыяхша столь же ловко спрыгнула и через секунду вновь оказалась рядом.
– Слушай, Влад, – предложила она с ходу. – Я тут подумала, почему бы тебе не пойти со мной? Переночуешь у нас, а завтра поутру провожу тебя в Айверройок. Бесплатно. Я и сама туда собиралась.
– Это точно?
– Ну да. Меня там братья ждут.
Влад впал в раздумья, как Геркулес на распутье. Решил просчитать варианты. Их было всего два: согласиться с девушкой и потерять время, или рискнуть, но выиграть время. Правда, выигрыш времени может обернуться полным п… Проигрышем.
– Так что скажешь? – поторопила его Тыяхша. Не дождавшись ответа, она пожала плечами: мол, как знаешь, и направилась к скакуну. Сделав два шага, буркнула: – Мое дело – предложить, твое – отказаться.
В ее голосе слышалась легкая обида.
– А это удобно? – спохватился Влад. Он был несколько смущен – его в гости лет десять не зазывали.
– Не понимаю, о чем ты? – кинула девушка через плечо.
– Ну прилично это?
Тыяхша развернулась:
– В каком смысле?
– Ну, блин, как сказать-то… Пристойно?
– Я тебя не в свою кровать зову.
– Да я не о том… Короче, не стесню я вас?
– А-а! Нет, что ты! Дом у отца большой, братья в Айверройоке, места хватит.
– А далеко дом-то?
– До заката успеем. Если поторопимся.
Проклиная в душе свое незавидное положение, Влад наконец рубанул:
– Ладно, согласен. Все равно деваться некуда. В открытый космос без скафандра не тянет.
– Вот и хорошо, – кивнула Тыяхша. – Пойдем.
– Подожди секунду, – попросил Влад. – Я за вещичками смотаюсь.
Он сбежал с холма к оставленному внизу мешку. Достаточно бодро, надо сказать, сбежал. Будто и не лежал несколько минут назад в пыли как тряпичная кукла.
Мешок Влад сразу нашел – валялся там, где его и оставили. А вот шляпу искал долго. Унес ее вызванный демоном вихрь к зарослям и закинул на верхушку одного из деревьев. Но стряхнуть труда не составило – справился и нахлобучил.
Про нее, про шляпу эту, и спросила Тыяхша, когда Влад вновь поднялся на гребень холма:
– Откуда она у тебя?
– Одолжил у одного парня на время, – неопределенно ответил Влад. – А что?
– Да ничего. У брата такая же. У старшего. Я ему из Киарройока привезла в подарок. Только та целая.
– Это у меня дырки для вентиляции, – объяснил Влад. – Чтоб голова не перегревалась.
Тыяхша не поверила:
– Издеваешься?
– А у тебя много братьев? – меняя скользкую тему, спросил Влад.
– Двое, – ответила девушка.
– А сестер?
– Сестер нет.
– Было у старика три сына, двое умных, а третий – дочь.
– Не поняла.
– Везет, говорю, тебе. Хорошо, наверное, быть сестрой двух братьев?
– Не жалуюсь, – сказала Тыяхша и предложила: – Ну что, пошли?
– Пошли, – согласился Влад.
– Ты в седле, я рядом.
– Почему?
– Ты еще слаб.
– А что, вдвоем нельзя?
Влад надеялся, что Тыяхша согласится. Он даже представил, как обнимет ее за талию. Обнимет бережно, но крепко. С той силой, с какой птицу в руке держат – и так, чтобы не улетела, но и так, чтобы не задохнулась. Только Тыяхша, будто заглянув в его фантазии, отрезала:
– Нельзя.
– Можно спросить почему?
– Спрашивай.
– Почему?
– Потому.
– Тогда так – ты в седле, а я рядом. Конный по пешему.
– Почему?
– Потому, – отомстил он, а потом напомнил: – Я мужик. Или ты не заметила?
Тыяхша спорить не стала и через миг оказалась в седле. Взяла мешок, приладила его к седлу и разобрала поводья. Пустила коня шагом и жестом пригласила Влада следовать рядом. Тот поторопился, но едва подошел ближе, конь покосился на него настороженным глазом и многозначительно хлестнул по крупу дымчатым хвостом.
Желая сразу наладить контакт с животным, Влад решился на банальную взятку. Стянул мешок, вытащил несколько кусков оранжевого пайкового сахара и сунул жеребцу в морду. Но только тот не обратил на лакомство никакого внимания.
– Что, не в коня корм? – спросил Влад, не убирая ладони.
Тыяхша погладила жеребца по холке и что-то сказала ему, наклонившись прямо к уху. Видимо, разрешила, потому что жеребец обрадованно фыркнул и быстро смахнул угощение шершавой верхней губой.
– Надо же, будто пес! – удивился Влад и схватился за путлище у левого стремени. Но потом передумал и быстро перешел на правую сторону.
Сам сначала не понял, почему так сделал, и только потом сообразил: чтобы шрам спрятать. А когда сообразил, удивился. Раньше как-то это дело по барабану было. Он в свое время и не убрал этот шрам, потому что не комплексовал никогда на свой счет. Если кто-то и спрашивал бестактно, почему, дескать, лицо не очистил, Влад отвечал заученно – так, как в детстве мама ему говорила: "Шрамы для настоящего мужика – пропуск в сердце настоящей женщины". А вот сейчас чего-то дал слабину. Видать, захотелось девушке понравиться. Ведь красавицы, они только в маминых сказках в чудовищ влюбляются. В жизни – нет.
Они тронулись в путь, и какое-то время шли молча. Потом Влад, неожиданно даже для самого себя, стал декламировать по-русски:
Люблю глаза твои, мой друг,
С игрой их пламенно-чудесной,
Когда их приподымешь вдруг
И, словно молнией небесной.
Окинешь бегло целый круг.
– Это что? – не поняла Тыяхша, для которой стихи прозвучали набором хоть и мелодичных, но ничего не значащих звуков.
– Стихи одного древнего поэта, – ответил Влад.
– На каком?
– На языке предков моей матери.
– Переведи.
– Запросто.
И он перевел:
У тебя чудесные глаза, любимая.
В них живет волшебный огонь.
И когда ты их поднимаешь,
Становится так светло,
Будто небо озарила молния.
– Это об Охоте на Зверя? – внимательно выслушав, спросила девушка.
Влад покачал головой – нет, и пояснил:
– Это о любви.
– Разве?
– Точно. Там у поэта так дальше:
Но еще больше мне по нраву,
Когда ты закрываешь глаза
В миг сладкого поцелуя.
Тогда сквозь опущенные ресницы
Виден бледный огонь желания.
– Да, – согласилась Тыяхша. – Это не про Охоту. В ее голосе прозвучало некоторое разочарование.
– Тебе, похоже, не нравятся стихи о любви? – поправив сбившуюся набок шляпу, спросил Влад.
– Да нет, почему же. Если стихи хорошие, то очень даже нравятся.
– А мне показалось…
– Просто сейчас у нас такое время, что и не до стихов о любви, и не…
– И не до самой любви? Да?
– Да.
– Почему?
– Любовь изнуряет, – ответила Тыяхша после паузы, – делает слабее, уязвимее. Сейчас нельзя быть слабым. Идет Охота.
– Не согласен в корне, но спорить не буду, – сказал Влад. – Ладно, уяснил: любовь в морковь, лирику побоку – идет Охота. Тогда давай, начинай.
– Что начинать? – не поняла девушка.
– Как "что"? Чего такая недогадливая? Давай учи меня, как на Зверя охотиться. Чего зря время терять?
– Вот ты о чем.
– Об этом, об этом. Надеюсь, курс недолог?
– Для того, у кого есть способности, да.
– А для остальных?
– Для остальных он вообще не предназначен. Но в тебе задатки Охотника есть. Я вижу. Только одна беда – ты не веришь в существование Зверя. Сомневаешься. Цепляешься умом за то, что попал под воздействие природной аномалии.
Влад, ничуть не смущаясь, что его раскусили, решил взять риторикой:
– Но ты ведь веришь, что Зверь существует?
– Я не верю, я знаю, – твердо сказала Тыяхша.
– Вот и хорошо, что знаешь. А скажи, если еще один стрелок появится, пусть даже и не особо верящий в Зверя, хуже ведь не будет?
Видимо, в его словах имелось какое-то рациональное зерно, потому что Тыяхша, чуть подумав, согласилась:
– Да, хуже не будет. Чем больше Охотников, тем лучше.
– Ну вот, – обрадовался Влад. – Так что давай, выкладывай свои тайные знания.
– Да нет никаких особых знаний, – покосившись на него, сказала Тыяхша.
– Как это так?!
– Все, что нужно для Охоты на Зверя, у тебя уже есть. Надо просто этим пользоваться.
– Но ведь есть же какое-нибудь руководство по эксплуатации всего этого добра?
Влад спрашивал, а сам в это время гладил влажный круп жеребца, хотя погладить ему хотелось совсем другое.
– Ну хорошо, – сдалась Тыяхша. – Я, пожалуй, попробую.
– Давай-давай. Я не совсем тупой.
– Прежде всего, – начала Охотница издалека, – ты должен уяснить, что все в Мире крутится вокруг сознания. Если ты научишься управлять сознанием, сможешь все.
– Все? – будто не веря, переспросил Влад.
– Все.
– А смогу, например, человека поднять в воздух?
Едва он задал этот опрометчивый вопрос, сторонняя сила приподняла его и резко потянула вверх. Хорошо представляя, что будет, если эту силу не остановить, солдат, придерживая шляпу, отчаянно закричал:
– Эй, подруга, достаточно! Майна! Поставь, где взяла!
Тыяхша смягчилась, и та же самая сила осторожно опустила его.
Когда он догнал наездницу, та спросила:
– Ты это в виду имел?
– Так точно, – отдышавшись, закивал Влад. – Оно самое.
– Ответ понятен?
– Еще бы! Мало того, я начинаю догадываться, почему вы носитесь с арбалетами. Ружья вам только мешать будут. Ага?
– Есть арбалеты, зачем на ружья тратиться? – пожала плечами Тыяхша. – В старом оружии есть минусы, но зато все просто и надежно – натянул тетиву и выстрелил.
– Вот и я про то же, – поддакнул Влад. – Натянул и выстрелил. А выстрелить не получится, взглядом можно врезать. Короче, я тоже так хочу. Рассказывай. Прервались на том, что надо научиться управлять сознанием. Что дальше?
– Дальше так. Для того чтобы изменять состояние ума, ты должен понять, что твой ум и ты – это не одно и то же.
– Я это и так понимаю, – самонадеянно заявил Влад.
– Да ну?! – Тыяхша глянула на Влада сверху и вниз с нескрываемой иронией. – Тогда попробуй ни о чем не думать. Освободись от своего ума хотя бы на минуту.
Влад какое-то время шел молча, старательно пытаясь ни о чем не мыслить. Минут пять прошло, прежде чем сознался:
– Вообще-то получается. Только не очень. Когда вроде бы уже никаких мыслей нет, появляется мысль, что никаких мыслей нет. А когда ее прогоняю, появляется другая мысль. Мысль о том, что мысли о том, что у меня нет мыслей, больше нет. А когда с ней справляюсь, появляется мысль о том, что у меня больше нет мысли о том, что мысли о том, что у меня нет больше мыслей, больше нет. Ну и так далее. Эти мысли такие цеплючие. Заразы!
– Плохо, – сказала девушка.
Влад развел руками:
– Понимаю, что плохо. А что делать?
– Забудь все слова, какие знаешь, – посоветовала Тыяхша. – Пользуйся образами. Представь, что твой ум – пустыня, а мысли – дюны. И пусть дюны катятся по пустыне. Только так: сначала одна дюна, потом, через промежуток – другая, потом, через больший промежуток – третья. И так дальше. И старайся, чтобы промежутки между появлением дюн становились все дольше и дольше. Добейся, чтобы промежуток стал равен вечности.
– У меня на это может уйти и вечность…
– Или миг. Этого нельзя угадать, пока не попробуешь.
Влад попробовал. Попробовал честно. Потому-то через какое-то время завыл. Вой этот прозвучал жутко. Так безысходно воет волк на луну долгой зимней ночью или спящий человек, который пытается крикнуть, чего-то сильно испугавшись во сне. Тыяхша, выводя Влада из транса, хлопнула его по плечу. И когда солдат очнулся, спросила:
– Ты чего воешь?
– Страшно стало, – признался Влад и перекрестился. – Там такая пустая пустота в пустыне случилась, что не выдержал. Будто выпрыгнул из самолета, а через десять секунд вспомнил, что парашют забыл нацепить. Полные штаны восторга. Извини, если напугал.
– Не извиняйся. Что страх испытал – это даже хорошо.
– Чего ж хорошего?
– Ведь это смуллт аган дой. Что на всеобщем означает… – Тыяхша недовольно покачала головой. – Вот же! Опять слово забыла.
– Волнение души, – дословно перевел Влад, а потом предложил подходящий эквивалент: – Чувство, наверное. Или – эмоция.
Тыяхша обрадовалась так, будто не слово они нашли, а банкноту номиналом в сто миллионов федеральных талеров:
– Да-да, эмоция! Спасибо, что напомнил.
– На здоровье. И что у нас с эмоцией?
– Понимаешь, – пояснила девушка, – чтобы изменять состояние ума, недостаточно одного умения освобождаться от мыслей. Надо уметь обращаться и с эмоциями.
– В том смысле, что не нужно быть рабом своих эмоций? – догадался образованный солдат. – Так? Надо со страшной силой с ними бороться – в этом смысле?
Но Тыяхша возразила:
– Если ты борешься с эмоцией, разве ты не остаешься ее рабом?
Влад несколько растерялся:
– А как тогда быть?
– Нужно использовать заключенную в эмоциях энергию.
– Ну-ка с этого места медленнее и подробнее.
– Во-первых, в тот миг, когда испытываешь какую-нибудь эмоцию – злость, например, или уныние, или радость, или тот же самый страх – не надо выплескивать ее на то, по причине чего она возникла.
Вот этого Влад совсем не понял:
– А на что ее тогда выплескивать?
– Да не надо ее никуда выплескивать!
– Обратить на себя и взорваться?
– Не обратить на себя, а представить ее как чистую энергию и дать ей возможность циркулировать свободно. Нужно сосредоточиться на том, что эмоция – это только энергия и ничего более. Нужно научиться срывать с энергии маски – "уныние", "злость", "радость", "страх" – и видеть ее в чистом виде. Потому что никакого страха, радости и прочего на самом деле нет. Есть энергия.
Влад слушал Охотницу, не перебивая. И не забывал при этом бросать на умную девушку любопытные взгляды. Личность учительницы интересовала его, пожалуй, не меньше, чем содержание урока. В какой-то миг Тыяхше показалось, что землянин слишком рассеян, что его мысли где-то далеко, поэтому спросила: