Ирка не обиделась, так как заговорённые наспех монетки достоинством в одну гривенку и самой не нравились. А что делать, если золото плохо держит ведьмовскую ворожбу? Серебро, правда, вообще никуда не годится. На драгоценные камни бы заговор наложить, так ведь опыта нет – три крупных рубина взорвались, а дальше экспериментировать врождённая экономность не позволяет.
И вообще, тут магия нужна, но она появляется у Ивана непредсказуемо. Ладно ещё научился запускать разноцветные фаерболы, да и те маломощные, годные лишь вместо сигнальных ракет. И уменьшение веса хорошо получается, но зачем оно в ночном бою? Даже не в бою, в диверсионной вылазке.
Эх, учиться виконту и учиться настоящей магии! Но ничего, осталось только надрать задницу охамевшему маркизу, и можно будет со спокойной душой ехать в университет. А уж там мудрые и опытные преподаватели придадут должный блеск талантам Оклендхайма-младшего. Да, настоящие алмазы встречаются только в провинции, но лишь столица позволяет правильно огранить их.
– Мальчики, вы уж там поосторожнее, ладно?
Вова принял просьбу на свой счёт и буркнул:
– Разберёмся. – Демон крайне болезненно переносил намёки на неудачную попытку применить потусторонние способности. – Мы ведь тоже не пальцем деланные.
– И всё равно…
Иркино беспокойство имело под собой все основания – пойманный вчера эльфийский разъезд при допросе с пристрастием рассказал немало интересного о планах маркиза де Рамбуйе, но на вопросы об организации его охраны вольные дети степей ответили гордым молчанием. Понятное дело, что молчание очень быстро сменилось воплями, и выбранный дознавателем риттер приготовился слушать чистосердечные признания, но увы… эльфы сдохли, едва заговорив. Здешняя магия применяет ментальные блоки или НЛП?
– Готовы? – Норвайский рикс вылил в костёр воду из котелка. – Через час мы должны выйти на исходную позицию.
Левантийская миля, принятая для измерения расстояний практически во всех государствах, исключая эльфийские каганаты, состоит из тысячи ярдов и равняется примерно одному земному километру. Неизвестно, что взято за основу этой единицы, но Вова предполагал, что брали от балды. Но, во всяком случае, пользоваться удобно и заново привыкать не пришлось.
До лагеря маркиза как раз шесть миль – час ходьбы днём и почти два часа ночью.
– Серёга, здесь негры живут? – Виконт в очередной раз споткнулся о муравейник.
– Негров нет, а что?
– Темно примерно так же.
– Заткнитесь оба, пожалуйста! – вежливо попросил демон.
– Сам не ори, – ответил Иван и дальше зашагал молча.
Кто бы знал, как тяжело даётся это молчание! Когда хочется материть во весь голос проклятый лес, где под ноги то и дело попадаются упавшие деревья, муравьиные кучи, колючие кусты дикого шиповника. Нет, ну надо же было такому случиться, что в этом мире даже у эльфов всё устроено через задницу! Эльфы – скотоводы и кочевники, вместо меллорнов выращивающие овец! Поэтому и приходится избегать открытых пространств – ушастые отродья патрулируют дороги, но в чащу не сунутся. Неправильные ушастики, мать их за ногу.
Самим бы не заблудиться. Но вроде бы Вова ведёт уверенно, будто волшебный клубок из сказки, только размерами покрупнее. Ориентируется на дым костров?
Впрочем, минут через пять виконт и сам смог увидеть просвечивающие между деревьями огни. Сколько их! Не меньше сотни, а если у каждого сидит хотя бы десяток воинов…
Ближайший костёр у самой опушки. Кажется, протяни руку – и сможешь похлопать по плечу ворочающего вертел бойца. А ещё лучше – воткнуть тонкий стилет в обтянутую кольчугой спину.
– Конину жарят, – с завистью прошептал Стефан. – А потом пиво будут пить, сволочи.
– Почему конину? Вдруг это баранина? – так же шёпотом засомневался норваец.
– Так гномы же.
– И что?
– У них высшей доблестью считается увести у эльфов лошадь и сожрать её.
Риттер фон Тетюш осторожно подобрался к демону и бывшему стражнику:
– Стефан, а тебе не жалко будет своих резать?
– Против своих сэр Вован меня не пошлёт. – Слуга рикса гордо вскинул голову. – У нас договор.
– А эти?
– Гномы в договор не попали. Так я схожу, ваше демонство?
– Давай.
Стефан тут же растворился в кустах, и Вова замер, ожидая последствий собственной доверчивости. А с другой стороны… когда ещё проверить бывшего стражника, как не сейчас? Выдаст – не велика беда, всегда можно смыться обратно в лес и попробовать зайти с другой стороны. Коротышки, как и длинноухие, среди деревьев чувствуют себя неуверенно и в погоню не бросятся.
Потянулись долгие минуты, и вдруг тишину разорвал пронзительный женский визг.
– Бабские гномы, – выдохнул фон Тетюш. – То есть гномские бабы. Откуда они тут?
Глава 12
Когда с опушки леса послышался женский визг, граф Оклендхайм мысленно поблагодарил Небесных Богов, пославших барону Винслею красивую, глупую и очень громкую жену. Сейчас воины маркиза отвлекутся на шум, и можно будет без помех пробраться к осадным башням. Вдруг чёртов сэр Гийом ещё и катапульты успел собрать за это время? Чем не шутит то самое всезнающее норвайское существо и его мама?
Баронессу, конечно, жалко. Было дело, немало приятных минут провёл в её обществе и до сих пор мог вспомнить расположение родинок в куртуазных местах, но…
– Берите своих людей, сэр Генрих, и выручайте леди Люсиллу. Я пока попробую отвлечь неприятеля на себя.
– Никогда не забуду вашего благородства, граф! – с жаром произнёс Винслей и смахнул невидимую в темноте слезинку.
Не забывай, наивный болван, только поскорее беги через весь лагерь маркиза к своей ненабля… в смысле, ненаглядной.
Разумеется, Оклендхайм-старший не стал говорить этого вслух, а барону ответил напыщенной фразой:
– Мы же благородные люди, сэр Генрих! Какие могут быть сомнения! На моём месте так поступил бы каждый дворянин!
Прилетевшая на голос стрела воткнулась у ног и заставила графа снизить тон:
– Идите к славе, барон.
– Да хранят вас Небесные Боги, милорд! – Винслей отсалютовал мечом и бросился к кострам с громким воплем: – Люсилла, я иду к тебе! Грумант и Оклендхайм! Бойся!
Риттер фон Крупп, вызвавшийся на вылазку добровольцем, проводил барона скучающим взглядом:
– Сегодня ночью одним болваном на свете станет меньше. Какие будут приказания, сэр Людвиг?
– Мы тоже идём в бой, сэр Франц. Но очень и очень тихо. На цыпочках. Ферштейн?
– Что?
– Не обращайте внимания, это по-норвайски. Вы со мной?
У осадных башен защитников Оклендхайма ждали. Наёмникам плевать на суматоху, поднявшуюся в лагере, – у них приказ, и за его исполнение заплачены деньги. Неплохие деньги. Маркиз де Рамбуйе поручил охранять башни? Тем лучше, не нужно никуда бегать, а уж стоять насмерть гномы умеют.
– Отходим к замку! – Граф отшатнулся, пропуская метившую в грудь секиру, и срубил вывалившегося из строя молодого гнома. – Уходим, мать вашу!
Нет ничего постыдного в отступлении перед превосходящим противником. Это не баллада, где доблестный риттер должен непременно погибнуть, красиво забрызгав врага содержимым кишок. В жизни всё проще – убей, но останься в живых сам, и тогда получишь шанс отправить к нечистому ещё не одного противника. Ударить в спину? Да без угрызений совести! Навалиться втроём на раненого? Обязательно! Плюнуть в кашу в надежде, что ублюдки отравятся? Тоже неплохо.
Темноту прочертил огонёк, и в глубине гномьего строя полыхнуло ярким пламенем. Кто-то не выдержал и швырнул кувшин с зажигательной смесью, приготовленной для поджога башен? И ведь неплохо получилось!
– Бросайте в них зажигалки!
Замечательную штуку придумал риттер фон Крупп – в каждом кувшине, не касаясь содержимого, горит пропитанный неизвестной дрянью фитиль, и если разбить хрупкую посудину… Очень удобно – не нужно каждый раз возиться с огнивом, да и разгорается земляное масло лучше.
Таких зажигательных снарядов всего десяток, больше сделать не из чего – запас для замковых светильников оказался меньше, чем хотелось бы.
Сильный толчок сбил графа с ног, и вставший на его место фон Крупп воткнул меч прямо в горящую бороду разъярённого гнома.
– Извините, сэр Людвиг, но вы немного отвлеклись, – прокричал он, повернувшись к Оклендхайму.
– Пустое, сэр Франц! – Граф поднялся и успел отвести клинком наконечник копья, направленного риттеру в спину. – Не пора ли уходить, сэр?
И тут строй коротышек, и без того изрядно поредевший от зажигательных снарядов, словно взорвался изнутри. В дрожащем свете горящего земляного масла было видно, как разлетаются гномы. И чаще всего – разлетаются по частям. Неизвестный союзник орудовал секирой, и даже казалось, будто та достаёт наёмников чуть ли не на десяти шагах. Бред, конечно… такие топоры встречаются лишь в сказках о древних героях.
– Отец, ты живой? – Вынырнувший откуда-то виконт Оклендхайм напугал графа перемазанным сажей лицом. Ну прямо вылитый нечистый… – Ага, живой!
– Джонни? Откуда? – Сквозь вопли и шум боя плохо слышен даже собственный голос.
– Оттуда! – непонятно чему улыбнулся виконт и запустил вдаль россыпь мелких шариков, засветившихся синим светом. – Сейчас кому-то будет не до нас! Вова, шашки у тебя?
– Что? – Норвайский рикс, а секирой орудовал именно он, срубил ещё одного бородача.
– Шашки!
– Тут они! Идём к башням?
Вмешательство норвайца окрылило оклендхаймцев, и гномью полусотню смели, как веник сметает осколки разбитой посуды. Коротышки отступили. Но надо отдать им должное, отступили организованно, унося с собой раненых и обожжённых. Граф даже позавидовал – его бойцы на такое не способны и если начнут драпать всерьёз, то и оружие побросают. И ведь совсем чуть-чуть до этого не дошло. Ну ничего, были бы мечники, а мечей мы накуём!
Джонни и сэр рикс недолго копошились в темноте – буквально через пару мгновений оба прибежали обратно, причём норваец постоянно оглядывался и кричал:
– Ты, сундук железный, уходи оттуда! Сейчас как ё…
Что там должно было случиться, граф так и не расслышал – несколько одновременных вспышек ослепили сэра Людвига, а потом грохочущая металлом тень опять сбила его с ног, прижав к земле.
– Вот же… – сквозь звон в ушах пробился голос рикса. – Они там живые? Эй, кто-нибудь, поднимите сэра Людвига!
– Живой я, – откликнулся Оклендхайм-старший, а когда с него сняли человека в знакомых доспехах, удивился: – Риттер? Сэр Франц, вы второй раз спасаете мне жизнь!
– Он не специально. – Норваец попытался стащить с фон Круппа покорёженный шлем, но тот застонал, и сэр Вован оставил спасителя в покое. – Толовая шашка с фаерболом вместо взрывателя! А этот идиот остался посмотреть!
Граф ничего не понял из объяснений, но зауважал рикса ещё больше. Если бы не боль в пояснице, куда пришёлся основной удар риттера, обнял бы от избытка чувств.
– Салютуем доблестному сэру Францу фон Круппу! – крикнул Оклендхайм-младший и запустил в небо жёлтых светлячков.
Вова мысленно охнул, а вслух заорал:
– Бежим нафиг отсюда!
Джонни обернулся с удивлённым видом:
– Мы разве ещё не повоюем?
– Ты дал жёлтые ракеты, идиот! Точно вверх!
– И чего?
– И вызвал огонь на себя.
– Ух, мля… Бежим!
Никто не успел убежать – вопль ужаса зародился где-то в темноте, усилился, поддержанный новыми криками, и ближайший к графу мечник вдруг упал на землю и забился в падучей, пуская пену изо рта. Его тело выгнулось дугой… хруст переламываемых собственными мышцами костей больно царапнул нервы…
– Держи! – Кто-то сильно дёрнул сэра Людвига за руку, и в раскрытую ладонь впечаталось что-то твёрдое и горячее. – Сожми и держи!
Пока граф с удивлением рассматривал золотую гривенку, норвайский рикс бросился к виконту и ухватил того за грудки:
– Колдуй!
– Как?
– Колдуй, а то сейчас все сдохнут!
– Не умею!
– Плевать! – Вертикальные даже ночью зрачки демона полыхнули яростью. – Ну?
Джонни его не услышал – взорвавшееся в голове пламя гудело, заглушая все звуки, и требовало выхода наружу. Вот оно ушло в ноги… вернулось обратно… заметалось… запульсировало в ладонях.
– Мать вашу! – Свет из ладоней ударил в небо. Так зенитные прожекторы ищут вражеские бомбардировщики. Вспыхнули низкие облака…
Вспыхнули и опустились вниз знакомой красной пеленой, окутывая каждого человека, будто заботливая мать укрывает одеялом спящего ребёнка. Окутали человека, но не эльфа или гнома.
Спустя несколько мгновений стихли крики боли…
– Что это было, господа? – Риттер фон Крупп стоял на коленях и вытирал пену, не обращая внимания, что кольчужная перчатка раздирает губы в кровь.
– Дружественный огонь, – пояснил норваец, приматывающий обломки копейного древка к сломанным ногам неизвестного мечника с гербом Оклендхаймов на накидке. – Он же френдли файр.
– Понятно. – На самом деле сэр Франц ничего не понял, но предпочёл не сознаваться в этом, чтобы не прослыть перед варваром необразованной деревенщиной. – Что же вы тогда назовёте недружественным?
Риттер замолчал и в сильном броске успел подхватить падающего навзничь Оклендхайма-младшего.
– Раненых в замок! – распорядился норваец, и что-то в его голосе никому не позволило возразить или оспорить право командования. – Виконта в первую очередь!
Граф Людвиг протянул монету:
– Возьмите, рикс, это ваше.
Вова забрал гривенку и бросил её бойцу со сломанными ногами:
– Выпей за моё здоровье, приятель.
– А за своё? – ухмыльнулся тот.
– Обойдёшься. – Норваец помог подняться риттеру фон Круппу и махнул куда-то в сторону: – Вы хотели посмотреть, как выглядит недружественный огонь, сэр?
А выглядел он, мягко говоря, очень некрасиво. Особенно нехорошо выглядели гномы-наёмники, защищавшие осадные башни, – сломанные куклы в неестественных позах, с пеной и вчерашним ужином на бородах, с выпученными, налитыми кровью невидящими глазами.
– Небесные Боги… – прошептал сэр Франц.
– Представляю, что стало с ушастыми ублюдками. – Норваец мимоходом опустил секиру на голову коротышки, неизвестно каким чудом оставшегося в живых. – Хотя их только краем могло зацепить, так что возможны варианты.
– Простите? – Риттер не знал значения последнего слова, но на этот раз не постеснялся переспросить: – Варианты?
– Они же нюансы, – пояснил Вова. – Те самые нюансы, что у Петьки с Василием Иванычем.
Фон Крупп окончательно запутался. Может быть, сэр рикс называет так удары милосердия? Но почему тогда не сказать об этом простыми словами? Чудной народ норвайцы!
– Пленных вязать, сэр? – Выскочивший как из-под земли стражник сэра Людвига смотрел на Вову с таким выражением, словно тот занял денег лет десять назад и до сих пор не отдал.
– Разве у нас есть пленные?
– Так вот же они! – Боец указал на светящуюся красную дымку над телами. – Или прикончить, кого успею?
Пока варварский вождь соображал, сияние чуть поблёкло, и некоторые тела начали проявлять признаки жизни.
– Что это с ними, сэр?
– Действие заклинания заканчивается, нужно уходить.
– И никого не возьмём с собой?
– А чем кормить?
– Эльфийской кониной. Конями то есть.
– Хорошо, заберите тех, на ком доспехи побогаче. Но не увлекаться, понял?
– Так точно, сэр! Мы это мигом!
Маркиз Гийом де Рамбуйе очнулся в полной темноте. Всё тело немилосердно болело, в голове поселились пьяные кузнецы с огромными молотами, использующие виски вместо наковальни, и откуда они там взялись, неизвестно. Вообще ничего не известно. Последнее воспоминание – хлестнувший по ушам грохот и залитое кровью лицо длинноухого телохранителя. А что сейчас? И где это сейчас?
А ведь так хорошо всё начиналось – удалось выманить гарнизон замка из-за стен и выставить против них гномов. Коротышек не жалко – их Беньямин Восьмой третий месяц не отвечает на требования увеличить ежегодный пенсион вдвое, так что каждый убитый гном хоть немного уменьшит расходы. Немалые расходы!
Маркиз застонал, представив требуемую эльфами сумму, и тут же стало чуть светлее. Телохранитель, убравший с лица господина мокрую тряпку, сдержанно поклонился:
– Скоро взойдёт солнце, ваша светлость, и мы сможем продолжить путь.
– Помоги встать. – Голос дрожал. – Слышишь?
– Вам нельзя вставать, сэр.
– Будешь мне указывать, урод?
Телохранитель опустил взгляд и прошептал:
– У вас не на что вставать, милорд…
– Ты что городишь? Куда они делись? Я не чувствую боли! – Попона, заменившая одеяло, отлетела в сторону, и спустя мгновение де Рамбуйе завыл так, что шарахнулись привязанные к дереву кони.
– Эльфы остановили кровь и напоили вас отваром дурман-травы, сэр.
– Где они?
– Ушли в Весеннюю Степь, сэр.
Ушастые ублюдки… не смогли сберечь господина и предпочли выпустить себе кишки, ибо бесчестье у эльфов смывается кровью. Чаще всего вражеской, но в этом случае – собственной.
– Сколько их было?
– Трое.
– А остальные?
Телохранитель замялся, но был подстёгнут криком:
– Рассказывай!
Да, начиналось всё просто прекрасно – оклендхаймцы схватились с гномами у осадных башен, предусмотрительно оставленных поближе к стенам, и эльфы совсем было приготовились обрушить на тех и других тучу стрел, как вмешалась сама судьба. Сначала какой-то сумасшедший с воинственным воплем "Люсилла!" напугал лошадей, и стрелять с взбесившихся тварей стало невозможно, а потом он же с пятью воинами побежал точно через центр лагеря, расшвыривая костры и сбивая на пути палатки.
В войске маркиза подобрались люди горячие и вспыльчивые, так что завязалась грандиозная драка, причём каждый был уверен, что во всех бедах виноват именно сосед. А когда разобрались, то стало поздно – на лагерь обрушилось страшное проклятие.
Ну, поначалу-то оно не показалось страшным – все лишь заводили носами в поисках источников неприятных запахов, но когда начали валиться на землю, схватившись за живот…
– Вас мы отмыли в лесном ручье, сэр.
Что-то начало всплывать в памяти, но маркиз усилием воли отогнал воспоминания. Постыдные воспоминания.
– Дальше.
– И люди стали умирать, милорд. И эльфы умирали, и гномы. Они в первую очередь.
– Но ты же сказал, будто трое выжили?
– Шаманы, сэр. Только амулеты сгорели… Сначала их четверо осталось, а уж потом…
Это маркиз тоже вспомнил. И красное светящееся марево, опустившееся на людей. И собственную беспомощность. Бегство. Лесной ручей. Выкатившееся из кустов под ноги железное яблоко, украшенное ровными клеточками. И тот самый грохот.
Сознание в очередной раз милосердно покинуло сэра Гийома. Покинуло, чтобы вернуться от сильных шлепков по лицу. Странно знакомый голос вкручивался в мозг, причиняя боль:
– Ирка, да брось ты эту дохлятину, пойдём Ивана искать!
– Ничего с Ванечкой не случится, он с Вовой.