Добыча углеводородов на астероидах хотя и не выглядела абсурдной в 2060 году, но все-таки до нормальных, полномасштабных разработок было еще далеко. Предполагалось, что директор "Фактора" Ардалионов и его зам. Самарин ограничиваются лишь разведкой полезных ископаемых на будущее. Кстати, оба они не раз совершали полеты на различные космические орбитальные станции. "Нефть и газ" в связи с этим делал предположение, что Ардалионов и Самарин с помощью какого-то секретного метода сканирования обнаружили из космоса новое месторождение нефти в Казахстане и теперь собираются выяснить все прямо на месте. Их возможное открытие выглядело сенсацией на фоне почти полной выработки тенгизского месторождения. Наивность "Нефти и газа" можно извинить, хотя бы за то, что это было единственное издание, обратившее внимание на довольно странную, почти кустарную экспедицию, состоявшую из четырех человек: Ардалионова, Самарина, водителя и проводника.
Наивность эту можно извинить еще и потому, что Ардалионов и Самарин занимались не только разведкой полезных ископаемых в космосе (это была коммерческая сторона деятельности "Фактора"), но и поиском новых источников энергии, что было неизвестно даже узкому кругу специалистов. Также мало кто знал, что Ардалионов и Самарин к 2060 году практически завершили эксперименты Клэя и Кроуча, которые, воздействуя на атомы кислорода и азота космическими лучами, открыли тахионы – частицы, способные двигаться со скоростью выше скорости света. Они стояли на пороге открытия нового топлива, что могло сделать их богатейшими людьми во Вселенной.
3. ЧЕРНЫЙ ЯЩИК
Самарин не мог открыть глаза, не мог дышать и не мог шевельнуться. Он не чувствовал тела. Его представления о загробной жизни предполагали наличие пустоты, в которой должна парить душа. Пустоты, однако, не было. Напротив, что-то давило его со всех сторон. Внезапно яркий свет ударил в глаза, а по лицу хлестанул ветер. Глазам стало больно, и Самарин снова закрыл их. Свет пробивался сквозь кожицу век и радовал. Что-то шаркало по лицу. Самарин попытался вздохнуть и немедленно закашлялся. Изо рта фонтаном вылетел песок. Самарин медленно приоткрыл глаза и обозрел мир сквозь щелочку. Сине-желтая полоска успокоила. Он попытался приподнять голову. И когда это ему удалось, снова решил открыть глаза. На этот раз все было гораздо терпимее. Прямо перед собой, в двух сантиметрах от собственного лица он увидел черную бесформенную голову без глаз. Голова покоилась на таком же бесформенном теле, покрытом грязной свалявшейся шерстью. Самарин не сразу узнал Проводника в покрывале из овечьих шкур, перемазанного с головы до ног мокрым песком. Проводник пытался извлечь Самарина из бархана. Самарин наконец встал и оглядел окрестности. У колеса экспедиционного уазика сидел Казах. Штаны собрались комком у самых ступней. В левой глазнице торчала воткнувшаяся туда горлышком бутылка "Менделеева". Казах был похож на капитана, рассматривающего горизонт через подзорную трубу. В бутылке еще оставалось порядочно водки, которая упорно не хотела смешиваться с кровью. Кровь длинными дымчатыми нитями, похожими на студенистые щупальца, колыхалась в мутноватой жидкости, образуя подобие "кровавой Мэри". По-настоящему кровавой. Неподалеку лежал Водитель. Голову ему снесло канистрой из-под бензина. Наполовину засыпанная голова подсматривала из песка вытекшим глазом. Гаишник, видимо, подброшенный ураганом, торчал в лобовом стекле своей машины. Из-за стриженого загривка были видны осколки стекла, застрявшие в щеках. Форменное "хэбэ" от воротника до середины спины было залито кровью, густо смешавшейся с песком. Треснувшие на заду брюки придавали позе трупа трагическую нелепость.
– Где Сергей Вадимович? – с трудом ворочая языком, спросил Самарин.
Проводник, как бы боясь поворачиваться в сторону источника ночного кошмара, просто мотнул головой на горизонт. Самарин вспомнил, что именно туда бежал Ардалионов после взрыва. Он медленно побрел в этом направлении, продолжая внимательно осматривать степь. Степь напоминала застывшее во время шторма море. Барханы, обычно плавные и несущие в себе неуловимую гармонию ветров, пребывали в полном беспорядке, резавшем глаз. Помимо этой детали, вполне могущей быть плодом искаженного шоком сознания Самарина, ничего более интересного он не наблюдал. Разве что цвет неба. Он не был земным.
Самарину казалось, что он шел часа два. Ступор, охвативший организм, выключил ощущение пространства и времени. Возможно, Самарин шел бы, находясь в оцепенении, еще довольно долго, если бы не споткнулся о лошадиную голову. "Всадники!" – мелькнуло у Самарина. Он нагнулся и стал освобождать лошадь от песка. Вскоре показалась человеческая нога, затем рука и неожиданная пачка "Мальборо". Самарин усмехнулся, припомнив афоризм Проводника: "Начальник? Кури "ЛМ"!". Вслед за "Мальборо" появился фотоаппарат с огромным, как ваза для цветов, объективом. Фотоаппарат висел на груди покойника, чье лицо не оставляло никаких сомнений: перед Самариным лежал типичный англосакс. Удивляться сил не было и, приберегая эмоции, Самарин залез в нагрудный карман англосакса, вынув оттуда документ, заполненный по-английски и удостоверявший в том, что его владелец – американский ученый Рэндольф Кларк.
– Их мой брат вел.
Самарин вздрогнул. Оказалось, что Проводник все это время шел рядом с ним.
– Американцы, – авторитетно добавил Проводник и присел, скрестив ноги, рядом с мертвой лошадью.
– Нужно найти Ардалионова.
Старшего нашли довольно быстро. В голове у него зияла дыра, видимо, от молнии, о чем свидетельствовало выходное отверстие на пятке. Самарин расстегнул старенький френч Ардалионова, достал из внутреннего кармана конверт и сунул за пазуху.
– Идем, – кивнул он в сторону пылающего солнца.
– Туда нельзя, – закричал Проводник, – там Тенгри. Тенгри вернулся.
Самарин устало вздохнул и зашагал к горизонту.
– Стой, начальник, стой! – закричал Проводник, цепляясь за рукав Самарина. Самарин остановился, подумал и пошел в обратном направлении. Казах засмеялся и побежал впереди, оглядываясь, как собака, на хозяина.
– Данияр, – крикнул Самарин, – кто были эти люди?
– Не знаю. Американцы.
– Ты говоришь, их твой брат вел. Куда они шли?
– Не знаю. Туда же, куда и вы. Примерно. Не знаю.
Они вернулись к машине, оттащили в сторону труп с бутылкой в глазу и принялись освобождать колеса от песка. Откопав машину насколько это было возможно, подложили под передние колеса доски, и Самарин сел за руль. Мотор взревел, из-под машины взметнулся желтый вихрь.
Сдвинуться удалось довольно легко. Самарин взглянул в зеркальце заднего обзора и увидел седого человека, с угрюмым лицом и глазами, потерявшими всякий проблеск мысли. На мгновение ему показалось, что это не он, а пришелец-андроид из фантастических романов. Черты лица приняли какой-то грубый, геометрический характер. Скулы, нос, подбородок стали похожи на лицо сфинкса, вырубленного из немыслимо прочной скальной породы. Самарин попробовал улыбнуться. На отражении не двинулась ни одна черточка. Зато рядом появилась улыбка Проводника.
– Домой, начальник, домой! – радостно закричал он.
Самарин сжал губы, выжал сцепление, рванул ручку переключения передач и до отказа выжал педаль газа. Машина привстала на дыбы и метнулась вперед, разрезая тупым носом барханы. Улыбка слетела с лица Проводника. В узких глазах заметался страх.
– Куда, начальник, куда?!
Самарин переключил на четвертую. Автомобиль несся к горизонту по направлению к месту ночного взрыва. Проводник ухватил Самарина за шею и что-то заверещал по-казахски. Самарин коротко ударил локтем назад, и Проводник, дернув головой, упал на сиденье, харкая окровавленными зубами.
– Шайтан! – донеслось до Самарина. В зеркальце заднего обзора мелькнуло залитое кровью лицо, рваный на плече рукав и черная пятка. Самарин быстро оглянулся. Проводник стоял в клубах оседавшего песка и кричал, размахивая руками. Его фигура стремительно уменьшалась. Самарин безразлично отвернулся, снова уставившись в горизонт.
К месту взрыва он добрался через три часа, совершенно не ощутив этого временного отрезка. Мир представлялся ему застывшим и вязким, словно воск. То, что перед ним место взрыва, Самарин понял, увидев раскинувшуюся на огромном пространстве воронку, дно и стены которой были покрыты черновато-зеленой коркой. Самарин вылез из машины, нагнулся и попробовал отщипнуть кусочек корки. Мысль о том, что это может быть опасно, не возникла даже на мгновенье. При малейшем прикосновении корка рассыпалась в прах. Самарин отряхнул ладони и осторожно начал спускаться в воронку, оставляя за собой желтые пятна следов. Оплавленный песок, ломаясь, хрустел под ногами.
Ничего. Ничего, кроме рассыпающейся корки и оплавленного песка под ней. Никакого Тенгри.
Самарин присел на корточки. И тут у самых ног он заметил черный предмет, сливавшийся с фоном корки. Самарин протянул к нему дрожащие пальцы, покрытые лопнувшей шелушащейся кожей. Подушечки почувствовали гладкую поверхность.
– Эй!
Самарин ошалело оглянулся. На кромке воронки стоял человек в серебристом огнеупорном костюме с автоматом в руке.
– Не двигаться!
В небе застрекотал вертолет. Самарин схватил черный ящичек, сунул за пазуху и медленно встал, подняв руки.
4. AMERICAN SECRET
Мутные окна застыли дымчатыми пятнами на желтых обоях. Отсутствие занавесок придавало помещению не то больничный, не то новосельный вид. Самарин сидел на кожаном крутящемся кресле прямо перед столом и ощущал постоянно готовой вспотеть спиной огромное пустое пространство вокруг себя. По всем признакам это было помещение, которое не посещал ни один таракан. Здесь вообще не могло быть живых существ, включая микробов. За исключением, конечно, людей, закованных в строгие костюмы, с героическими, но не запоминающимися фамилиями. Один из них – паукообразный хозяин кабинета – краснолицый седоватый мужик сидел на другом краю континента под названием Канцелярский Стол.
– То, что вы сделали, Алексей Юрьевич,– без сомнения, подвиг. И дело не в том, что вы нашли. Наибольшую ценность представляют ваши последующие исследования.
Самарин почувствовал, что краснеет. Он вдруг увидел не замеченный им раньше фикус в кадке, часовым застывший в углу. Из земли в кадке выглядывали окопавшиеся там окурки.
– Послушайте, за три месяца общения с вами я так и не понял: вы что-нибудь знали о комете Рикса? Ардалионов сказал: "Никто не хотел паники…" Что это значит?
– Алексей Юрьевич, я не силен в астрономии. Моя профессия лежит, как вы понимаете, совершенно в иной плоскости. Мы ничего не знали о комете Рикса.
Краснолицый встал, достал папиросу, прикурил и, закашлявшись, подошел к окну. Что он там мог видеть, Самарин не понимал и предположил, что хозяин кабинета медитирует на волнообразных узорах бронестекла. Наконец паукообразный владелец апартаментов выдохнул сизый клочок дыма и, не поворачиваясь, прохрипел:
– Не хотелось вам говорить. Вы ведь были близки с ним?
– С кем?
– М-да-а, – собеседник Самарина, лихо прицелившись жирным глазом, метнул патрон папиросы в кадку с фикусом. Проследив за идеальным полетом бычка и зафиксировав кивком точность попадания, он самодовольно улыбнулся, по военному развернулся, щелкнув каблуками, и почти строевым зашагал к своему креслу. Сев, коротко брызнул глазами на Самарина и доложил:
– Мы засекли его в Вене. Так, ничего особенного – неслужебный контакт. Проверяли почти для проформы. Но…
– Ничего не понимаю. Ардалионов работал на ЦРУ?
– Нет. ЦРУ здесь не при чем. Он работал напрямую с правительством США. Впрочем, это неважно.
Дверь кабинета бесшумно отворилась. Самарин почувствовал это по ветерку, чуть коснувшемуся лопаток. В кабинет вошел невысокий коротконогий человек, с маленьким серым лицом, прошмыгнул мимо Самарина и быстро уселся на одном из длинного ряда стульев и улыбнулся. Потом неожиданно вскочил и сделал широкий шаг к Самарину, одновременно выбросив вперед ладонь с растопыренными пальцами. Самарин ответил на рукопожатие. Новый посетитель метнулся на облюбованный стул. До Самарина неожиданно дошло, что перед ним Президент. Почти сразу в комнату вошли двое мужчин и наполнили воздух американским акцентом:
– Мистер Президент, мистер Иванов…
Взгляды их были прикованы к Самарину.
– Мистер Самарин, разрешите выразить вам свое восхищение…
– Мистер Самарин…
– Господа, – жестко оборвал их тот, кого они назвали Ивановым, – у господина Президента довольно напряженный график. Я уверен, вы представляете, какие трудности нам пришлось преодолеть, чтобы организовать эту встречу. Для окружения он в буквальном смысле вышел в туалет. Мы готовы выслушать вас прямо сейчас.
Американец, представившийся Робертом Фолкнером, прокашлялся:
– Вкратце суть такова: комета Рикса – не комета.
Американец оглянулся на Самарина, явно обращаясь к нему как к человеку осведомленному. "Мистер Иванов" перехватил этот взгляд и сцепил пальцы рук. Самарин вжался в кресло.
– У нас есть все основания полагать, что это – управляемый космический корабль, внезапность появления которого объясняется тем, что он вынырнул из сверхпространства.
– Чей корабль? – вырвалось у Президента.
– Мы не знаем.
– Пришельцы? – изумился Президент.
– Мы не знаем. Кто бы они ни были, они достаточно далеко продвинулись в технике. У нас есть их корабль.
Иванов подался вперед.
– И топливо? – быстро спросил он.
– Если бы топливо было, мы бы здесь не сидели. Правда, нам известно, какое именно топливо они используют.
– И какое? – Спросил Самарин.
– Антивещество. В принципе, мы могли бы создать его, но пока неизвестно, как его хранить в "нашем мире". Мы можем изготовить антивещество и с помощью магнитного поля удерживать его в вакууме, но при этом расходы на один грамм такого топлива будут совершенно неприемлемыми. Судя по результатам работы, которую провел Самарин, он обнаружил на месте падения контейнер с антивеществом. Мы не скрываем, что нас интересует именно этот контейнер. Речь идет о нашей общей безопасности.
– Почему общей?
– Кто бы ни были владельцы этого корабля, у нас 138 зафиксированных и доказанных случаев посадки. Было множество похищений людей. Обследование похищенных дает нам основание предполагать, что у них брали образцы тканей и крови. Мы не желали бы огласки, прежде чем не обнаружим их истинные цели.
– Вам это удалось? – и без того пылающее лицо Иванова приобретало багровый оттенок, как будто он наливался фиолетовыми чернилами.
– Нет. Единственное, что роднит все визиты, – похищение людей. В большинстве случаев их возвращали на место. Многие ничего не помнят. А сколько тех, о ком мы так ничего и не узнаем? Единственный выход – это создание космического флота, не уступающего флоту визитеров. Думаю, что нам следует торопиться. У меня есть все необходимые полномочия. Итак, наш корабль – ваше топливо.
– Не думаю, что нам стоит торопиться, – мягко хлопнул по столу рукой Президент. – Все, сообщенное вами, согласитесь, не вызывает доверия. Где-то я все это уже слышал.
– Если мы не успеем вовремя подготовиться… Боюсь, у нас нет времени даже на испытания.
– Это похоже на давление. – Иванов встал.
– Зачем они похищают людей? – спросил Президент. – И зачем им эти… образцы тканей, крови… Что все это значит?
На него никто не обратил внимания.
– Я не верю в пришельцев, – произнес Иванов и оперся руками на стол. Изображение его лица кривлялось на полировке стола. Американцы переглянулись и замолчали, опустив глаза.
– Я не верю в пришельцев, – с металлом в голосе повторил Иванов.
– Да-а, пришельцы, похищения людей… Это как-то уж слишком, – попытался сгладить нарастающее напряжение Президент.
– Честно говоря, мы тоже не очень верим в пришельцев, – отозвался Фолкнер, – По крайней мере, так считают наши эксперты. По их мнению, ничего невозможного в создании подобной техники нет. Но сути проблемы это не меняет. В случае вашего согласия на сотрудничество мы готовы пойти вам навстречу по всем интересующим вас позициям. Это готов подтвердить президент Соединенных Штатов. Вы можете позвонить отсюда?
Президент посмотрел на Иванова. Иванов едва заметно кивнул и снова сел.
– Вы пробовали связаться с китайцами?
Фолкнер пожал плечами:
– Честно говоря, узнав об опытах Ардалионова, сначала мы думали, что это вы. Но по известным причинам отказались от этой мысли.
– Да, мы знаем, что информацию вы получили от Ардалионова. Значит, все-таки китайцы, – как бы самому себе сказал Иванов.
– Но зачем им образцы тканей?
Голос Президента отскочил от противоположной стены.
5. НА ТОТ СВЕТ
Пустыня не перестает быть пустыней, даже если построить в ней ослепительный, фантастический город. А тем более – военный городок.
– Не надо здесь снимать, – смущаясь, говорил молодой капитан, который несколько робел перед высокой и чрезвычайно вертлявой журналисткой. Его извилины беспомощно путались в складках ее светло-зеленого платья. Голени журналистки мелькали у асфальта, демонстрируя капитану мелкие царапины и запутавшийся в волосках песок.
– Нас аккредитовали в министерстве обороны.
– Я знаю. У вас допуск на Вторую. Но про то, чтобы снимать здесь, мне никто ничего не говорил.
– Мне нужны живые кадры. Снимай, Саша.
Бородатый Саша приник к окуляру камеры и направил ее на марширующих из столовой солдат. Лица солдат были абсолютно равнодушными. Они шагали неуклюже, движения их были почти механическими. Капитан скакал вокруг журналистов, не зная, что делать. Наконец, он увидел генерала со свитой и подбежал к нему, одну руку прижав к козырьку, а второй придерживая планшет.
– Вот, снимают, – обиженно изрек он вместо доклада.
– Что снимают?
– Вот… – повел вокруг себя рукой капитан.
Генерал приосанился перед журналисткой.
– Игорь Сергеевич, – закричала она, – значит, как иностранцам – так можно, а своих…
– Галя, Галя. Отдохните. А через два часа на Вторую поедем. Сейчас немцев ждем. А может, коньячку?
– В восемь утра утвердили программу, и ни один пункт из нее не выполнен. Ни один! Мы уже четыре часа без дела. Вы знаете, сколько камера в час стоит?
– Галочка…
– Вы пустите меня на старт.
– Зачем вам старт? Он будет ночью. Там снимать нечего – только вспышка и все.
– Это мы сами решим.
Лицо генерала стало отчужденным.
– На стартовую площадку посторонним нельзя. Сто лет назад на Байконуре главком сгорел.
Врезали по блюзу отъезжающие на рельсе ворота. Показался микроавтобус "Форд" и несколько черных ЗИЛов.
– Ну, вот и немцы.
– А правда, что они за банкет заплатили? – выстрелила в спину генерала журналистка.