4
- Пойми, дочка: если бы я мог что-то изменить! Но мне не заставить людей думать так, а не иначе. К тому же, в следующем году я хотел вывезти в свет тебя и Иден…
Полину он уговорит! Она должна понять: Ирии по-настоящему плохо в родном замке. Этого только слепой не заметит!
В другом месте, возможно, и характер у нее исправится.
Да и Полине станет легче без падчерицы! Никому не будет вреда, если в будущем году Эдвард Таррент представит в свет обеих дочерей.
- Папа! - зеленые глаза серьезны и печальны. - Иден через год еще можно и не вывозить. И я могу подождать не год, а два. К тому времени историю с Эйдой забудут. И монастырь будет не нужен. Не прогоняй ее из дома, пап! Она ведь ни в чём не виновата. Обещаешь?
- Обещаю, - неподъемный камень свалился с плеч.
В конце концов, бедняжка Эйда действительно никому не мешает. Да и самому Эдварду, если честно, жаль отправлять ее в суровый устав монастыря.
Там даже летом от стен идет холод. Еще хуже, чем сегодня в его покоях. И в аббатстве грубая пища, а старшая девочка всегда была болезненной.
К тому же, в следующем году опять не придется никого вывозить. Хоть тут Полина сердиться не будет!
Но самое главное - любимая дочь всё простила! Искренне. Эдвард почувствовал бы фальшь - врать Ири не умеет…
Ну тогда и он умалчивать не станет. Как раз хотел ей рассказать…
- Папка, спасибо! - дочка порывисто, как в детстве, расцеловала его. - Ты - самый замечательный отец в подзвездном мире! А еще у тебя - самая промерзшая Башня в подзвездном мире.
- Я сейчас кликну слуг…
- Не надо! Что мы - сами не растопим? - Ирия верткой куницей склонилась над камином. - Папа, этому хранилищу золы пора вспомнить, что на свете есть тепло и огонь.
- Ирия, я должен кое-что тебе рассказать…
- Да? - Огонь весело затрещал, подмигивая солнечно-оранжевыми глазами.
А дочери зола попала на нос - и как же хочется смеяться! Вместе с ней. Как когда-то - в прежние времена…
- Ирия… возможно, не придется ждать два года. Потому что тебе не понадобится высший свет, чтобы счастливо выйти замуж. Это - тайна и сюрприз. Но раз у нас сегодня такой откровенный разговор - Полина уже договаривается о твоем браке. Видишь, а ты не верила, что она хочет добра? - улыбнулся отец прямо в ошеломленные глаза дочери, в покрытый золой носик. - Жених приедет через две недели. Ты ведь не против, Ири?
Глава четвертая
Эвитан, Лиар, замок Таррент. Середина Месяца Рождения Осени.
1
Неужели с Ирией всё настолько плохо?
А что еще придет в голову - если сидишь за ратным столом напротив Стивена Алакла, третьего сына лорда Теодора Алакла? И от души надеешься, что твою горькую усмешку кто-то примет за приветливую улыбку.
Полина бы точно не приняла. Сёстры - тоже нет… Даже не слишком проницательный Леон мог не поддаться. Но Стивен Алакл тут же самодовольно и снисходительно ухмыльнулся в ответ. Заодно пытаясь плотоядно раздеть собеседницу взглядом.
Именно - "пытаясь". Потому что Ирия как раз по такому случаю влезла в одно из новеньких платьев Эйды. Да-да, тех самых - заботливо приготовленных мачехой. И теперь определить, какова у "невесты" фигура, - решительно невозможно.
Впрочем, будь Ирия даже чучелом огородным, только что с крестьянского плетня, - для этого наглого увальня сойдет! И даже слишком жирно будет.
Без "ратников" она уже зевала бы со скуки. Эту игру Ирия любила с детства. Жаль только - посидеть за доской обычно не с кем. Сёстры не увлекаются. Отцу в последние полтора года - не до дочери… было. А Леон не любит проигрывать - и потому играет лишь с Полиной.
А Ирии приходится - самой с собой. Но больше трех партий - неинтересно. Все свои ходы знаешь…
Впрочем, сейчас она, кажется, всё равно зазевает. Если третий сын лорда Алакла, недавно унаследовавший от умершего дяди титул барона Ривена, станет и дальше спать над каждым ходом. Минут по пять и дольше.
Вообще-то жульничал Стивен ("можно Стив") старательно. Только перехаживать пытался чуть не каждый ход.
Ирия тяжело вздохнула.
- Наверное, вам скучно играть? - Эту слишком для него высокоумную фразу Алакл, похоже, старательно заучил дома. Чтобы из неприятных ситуаций выкручиваться.
- Ни капли. Ваш ход, - холодно напомнила "невеста".
Потому что, кроме игры, с таким кавалером говорить не о чем. Травля зайцев собаками и победы над местными крестьянками Ирию не интересуют.
Стивен морщит лоб над следующим ходом.
А Ирии осталось только размышлять. С тоскливой иронией. Кем ее считает - ну ладно, Полина! - отец родной? Если всерьез пригласил в качестве потенциального жениха вот это!
Стивену всего-то лет двадцать шесть - двадцать семь. Но на что он уже похож - мама дорогая, роди Ирию обратно!
Ладно, целое поле прыщей на лице - может, их не вывести? Пусть лысеть начал - бывает. И зубы гнилые простительны - вдруг у него от природы?
Но неужели нельзя столько не есть? Списать на "наследственное" не выйдет при всём желании. Сама за столом видела, сколько сей кабанчик уплетает. За один присест.
А Ирия-то еще считала, что не умеет есть "как дама". То есть подобно птичке или бестелесному привидению.
Да ей за неделю столько не осилить! Увы, если что у Алакла-младшего и наследственное - так это обжорство. И, возможно, еще - отсутствие мозгов, но здесь судить сложно. Дураком папашу Стивена называла только мама. А она этого звания удостаивала многих.
Уж на что Ирия давно разочаровалась в брате. Но даже он так не опускается. Почти ежеутренние тренировки сохранят форму любому. Даже за те полчаса, что Леону не лень потратить.
Значит, увалень Алакл и того не делает. А еще не слишком куртуазный Леон смело может дать третьему сыночку лорда Алакла уйму советов на тему "Как себя вести в присутствии дам". Так громко не рыгать за столом, например!
В общем, остается искренне жалеть "кровь с молоком крестьянок", коих на каждом слове норовит ввернуть в разговор Стивен…
Ну наконец-то взялся за фигуру! Поставил? Ну отрывай же руку. А то сейчас опять схватишься и переходишь - знаем мы тебя уже.
Алакл поставил, наконец, несчастного "генерала". И поспешно вытер вспотевшие руки о совсем недавно светлый камзол. Разом ставший еще грязнее.
А ведь пришел женишок в чистом…
- Осада! - Ирия двинула "крепость".
- Я перехожу! Я не сюда хотел…
Несколько минут бесплодных споров. И попыток двинуть фигуры обратно.
И Алакл всё же вывел "монарха" из осады. На третью линию клеток.
Ну и молодец.
- Триумф! - "Кавалерия" прыгнула через клетку. Прямо к загоняемому в угол "монарху" горе-жениха.
Забыв даже о "перехожу!", Стивен закусил губу. И быстро поменял "монарха" местами с еще не потерянной "королевой".
Раз - и та отправилась на корм вражеской "кавалерии". Радостно занявшей ее место.
Алакловский "монарх" сбежал на вторую линию.
- Смерть! - "Кардинал", перелетев все одиннадцать клеток доски, нагло встал нос к носу с вражеским "монархом". Нагло - потому что под прикрытием "флота".
А с другой стороны на несчастного короля угрожающе щерится зубцами "крепость". Закрывает последний путь к отступлению.
- Я перехожу!
- Некуда! - ледяным тоном отрезала Ирия.
- Я не с этого хода перехожу…
- Жизнь второго шанса не дает. Научитесь проигрывать, сударь.
Алакл в бешенстве смахнул фигуры на пол.
"Невеста" проследила взглядом за дольше всех катившимся по полу "смертником". Упрямой белоснежной точеной фигуркой.
Видно, очень уж хотел на одиннадцатую линию. Только здесь ее не оказалось. Не быть тебе "кардиналом", "ратник". Никем уже не быть.
Девушка усмехнулась. Потом подняла холодный взгляд на Стивена:
- Дома вы себя ведете так же?
Алакл не нашелся с ответом. И упорно избегает ее взгляда. Вместо этого разглядывает платье.
Ну и дурак. Всё равно через балахон ничего не разберешь. Хотя в любом случае - дурак.
Ситуацию разрядил постучавший в дверь Леон.
- Эй, что тут у вас?.. - И осекся, глядя на рассыпавшихся по полу "ратников".
- Ваша сестра ужасно играет! - бросил ему Стивен. - Кто ее учил?
- Папа… - успел растерянно пробормотать брат. Прежде чем Ирия пояснила:
- Ужасно - это значит "ужасно хорошо".
Алакл бросил на победительницу уничтожающий взгляд.
Ну и пусть. Она - не одна из его крестьянок (о чём он наверняка сейчас жалеет!), и не его жена. И не будет ею - это уж точно! У нас для таких случаев еще Западная Башня есть. Как самый крайний вариант.
Стивен вышел, чуть не отодвинув Леона с дороги. И никаких "с вашего позволения". Просто хлопнул дверью.
Будем надеяться - навсегда.
2
Нет, это голубое платье Полины пора куда-нибудь девать. Срочно! А то Ирия скоро возненавидит цвет полуденного неба.
А какое оно сегодня за окном ясное - ни облачка! Еще бы мачеху из комнаты убрать - чтобы солнечный свет не затеняла. Дневное светило бывает здесь редко, а Полина - каждый день. Вот бы - наоборот!
Нежный цветочек осторожно присел на Эйдину кровать. На самый крайчик. То ли, чтобы платье не помять, то ли забыла, что мужчин здесь нет. А наглой, бессердечной падчерице совершенно наплевать, насколько беззащитной и ранимой кажется мачеха…
- Ирия, ты никогда не думала, почему многие умные женщины делают вид, что глупее мужчин? - весьма многообещающе проронило неземное создание.
- То есть - лицемерят? - холодно уточнила девушка. По своему обыкновению примостившись на кровать с ногами. - Не умею и учиться пока не планирую. В любом случае - казаться глупее Стивена затруднительно даже для тебя. Куда уж мне!
- Не груби! - взвилась Полина. Вмиг выйдя из роли "доброй учительницы и старшей сестры". - Твой отец может выдать тебя за Алакла и против воли. И тебе это прекрасно известно.
- Вряд ли! - нагло ухмыльнулась Ирия. - Я жениху явно не понравилась. Как говорят крестьяне: "У нашей Бет - ни лица, ни тела нет". Кстати, спасибо за платьице. Прелесть, а не фасон. Я его теперь всегда буду надевать на знакомство с новыми женихами.
Бесшабашное веселье несет вперед на шальной волне. Пытаясь избавиться от падчерицы, мачеха проиграла. Проиграет и вновь.
Теперь-то Ирия ее раскусила! И станет бороться с лицемеркой всеми возможными способами. В том числе - любимым Полининым!
При случае очень даже получится горько заплакать. Стоит вспомнить кое-что из собственной жизни - вмиг заревешь! Теребить веер и при этом грустно улыбаться - это нетрудно, это мы тоже сможем. В общем - держись, голубоглазая стерва. Здесь - дом Ирии, а не твой!
- Возможно, и нет, - мачеха гаденько улыбнулась. - Молодому Алаклу не нравится только твой характер. Как же ты наивна, Ири! Платье Эйды надела, а стянуть волосы узлом на затылке - не догадалась. Или хоть лицо вымазать? Что ж ты так? Стивен считает, ты вполне годишься в жёны. Если тебя (как он выразился?) "обломать". И он с удовольствием этим займется.
- А вот это - вряд ли! - Глаза наверняка опять сверкнули ненавистным отцу и брату бешеным зеленым огнем. Но обоих мужчин здесь нет. А если б и были - не тот случай, чтобы тихоню разыгрывать. Оглянуться не успеешь - с Алаклом окрутят! - Стоит ему попробовать это сделать - и я его убью!
За дверью - шорох.
Плевать. Пусть слышат! Ирия еще и голос повысила:
- Убью, слышала? Горло перережу!
- Тебя можно связать… - еще более гаденько пропела Полина.
- И сколько держать связанной? Я ведь жена буду - не рабыня квиринская. Едва развяжет - сразу и умрет.
- А мне-то что? Убивай. Окажешься в Ауэнте. Или в монастыре - вместо Эйды.
- А я не только тебе - я Алаклу скажу. Ему-то не всё равно - он ведь жить хочет. И представляешь - он же мне, наверное, поверит…
- Ты за это ответишь! - мачеха вылетела пулей.
Судя по шуму - едва не сбила с ног кого-то из задверных шпионов. Но остановиться и пролить жалостливую слезу - не соизволила. Помчалась куда-то по замку. Прямо в тяжелом платье, сшитом для прельщения нежных мужских сердец. Не для бега.
Ирия громко, язвительно и свободно рассмеялась вслед.
- Осада. Триумф. Смерть, - пробуя слова на вкус, с торжеством произнесла она.
Ошибается Ирия или нет? Время покажет. Но кто боится поражения - уже наполовину проиграл.
А значит - нечего бояться.
3
В эту ночь Леон никак не мог уснуть. Ворочался с боку на бок. Успел в подробностях обдумать долгожданную поездку в Лютену. А заодно - будущую службу в гвардии. И пирушки со столичными приятелями. Ими он обзаведется немедленно по зачислении в полк.
Под свист ветра в ставнях юноша добрался в мечтах до чина полковника. И спать расхотелось окончательно.
А отдохнуть - надо. Если он, конечно, не хочет завтра раззеваться. Прямо на глазах у Полины. И как раз теперь - когда она увидела в нем защитника!
В качестве последнего средства Леон вспомнил недавно прочитанную балладу. На редкость занудную. О некой скучной деве - столь набожной, что сбежала из отцовского дома в монастырь.
Увы. Творение свихнувшегося на религии трагика может вогнать в раздражение, но отнюдь не в сон.
Да еще ветер вновь заколотил в ставни. Взвыл дурным волком. И дела ему нет, что нормальные люди должны по ночам отдыхать!
Смирившись, что всё равно не уснет, Леон открыл глаза. И задумался о единственной настоящей причине бессонницы. Мучающей уже не первый месяц…
Проклятье! Юноша саданул кулаком по безвинной постели. Полина полюбит его - в этом он уверен!
Возможно - уже любит. Просто не отдает себе отчета…
Конечно, раньше ей искренне нравился отец. Возможно, она даже считала, что влюблена в него.
Но Эдвард Таррент разочаровал и любимую женщину, и собственных детей!
В детстве Леон искренне считал отца героем. И только в последние полтора года понял, как ошибался. Ирия ведь тоже поняла. Откроются глаза и у Полины - при всей ее доброте и жалости.
Возможно - уже открылись. Но долг жены вынуждает ее…
Только Леон так больше не может! Лорд Таррент месяцами и не заглядывает к жене. Он практически поселился в Закатной Башне. А Полина - одна, совсем одна!
Ну и к лешему отца - раз ему Башенный Призрак дороже прекраснейшей из женщин!
Юноша решительно отбросил скомканное одеяло. И, ежась от холода в уже выстывшей комнате, начал одеваться. Будь что будет - Леон должен увидеть Полину. Сейчас же!
Он придет и скажет Ей всё. О своей любви, что не угаснет никогда! О жизни, что готов отдать за возлюбленную - в любой миг! Что Леон Таррент всегда будет рядом. И ничего не попросит взамен - если такова Ее воля!
Он должен сказать Ей всё это - немедленно. Иначе просто сойдет с ума!
На миг Леон остановился. Замер с камзолом в руке.
Что ему предстоит выговорить?! Как он посмеет?!
А она? Ведь Полина не имеет права ответить взаимностью… Но если не ответит - ему останется лишь погибнуть!
Пока Леон шел к покоям любимой - чуть не умер от ужаса. А уж за вечность, что прошла от трех осторожных ударов в дверь до совсем легкого скрипа повернувшейся дверной ручки…
Полина была одна - как он и мечтал! И Леон едва не ушел, смутившись. Такой он ее еще не видел!
Бледное личико. Нежное облако золотистых волос волнами рассыпается по полуобнаженным плечам… Эту красоту не в силах скрыть белая пена кружев пеньюара. Изящный наряд вообще больше подчеркивает, чем прячет…
Юноша чуть не сгорел со стыда. Полина оделась так для его отца! Она ждала мужа. Потому и застыла на пороге столь растерянно.
Мужа. Того, кто почти забыл о ее существовании!
Нельзя смотреть, но как тут отвести глаза? От дрожащей в Ее руке золотистой свечи. От бликов огня на алебастровом лице. От их отблесков в бездонных голубых глазах. От нагой шеи, полунагих рук и плеч…
И уж совсем запретен вырез пеньюара - лишь слегка приоткрывающий высокую грудь. Скорее намекая, чем обнажая…
- Входи! - опомнилась мачеха, за руку втягивая дрожащего юношу в комнату. И поспешно прикрывая дверь. - Что случилось, Леон? Ты сошел с ума? - зашептала она. В небесных глазах плеснулись тревога и страх. - Тебя могли увидеть! Тебя видел кто-нибудь?
- Что вы… Нет! - растерянно забормотал юноша. Пытаясь сбросить наваждение и хоть говорить связно.
Он и так перепугал Полину. Будто мало у нее горя! Зачем он вообще пришел?
- Полина, я надел плащ… Он такой же, как у отца… И волосы у меня того же цвета… Мы с ним очень похожи - ты же знаешь… - бормотал Леон. В доказательство теребя этот несчастный плащ…
Полина чуть заметно кивнула. Страх по капле исчезает из ее взгляда. Но не тревога в голосе:
- Зачем ты так неосторожен?
Проклиная себя последними словами, юноша вновь забормотал про плащ. Ночью - да еще с другого конца коридора - сына с отцом спутать легко. Так что если кто и видел - ерунда!
Отцу всего тридцать семь. От его ума и воли осталась лишь тень, но внешне он старше не кажется.
И Леон готов поклясться: в промозглом коридоре никого не было! А отца уж точно не понесет среди ночи в комнату сына. Проверять, на месте ли тот.
Лорд вообще занят лишь собой и своими страданиями. Сидит себе в Западной Башне да привидениями любуется!
- Я люблю вас, Полина! - прошептал Леон, укоряя себя за косноязычие. За то, что не нашел, не прочел, не придумал иных слов! Тех, что действительно тронут ее душу! Тех, что ей еще не говорил никто!
Юноша бросился на колени, шепча всё новые и новые признания… Или так только кажется? А на деле он повторяет одно и то же? Вновь и вновь…
Но Полина слушает! И не смеется, не прогоняет, не сердится! Впрочем, смеяться над Леоном (да и над любым другим!) она бы не смогла. У нее слишком благородное сердце. Это же не Ирия!
Колеблется слабый огонек свечи.
Нежный робкий свет - почти сияние. Хрупкая, прелестная женщина. Невозможные слова - признания, обрывки признаний… Чужих и своих - не слишком талантливых! - стихов! И всё вместе - "я тебя люблю!"
- Леон, а теперь ты должен уйти, - вырвал из грез мелодичный и печальный голос.
- Полина! - умоляюще вырвалось у юноши.
Во имя Творца! После всех так долго копившихся в душе признаний он просто не может уйти! Как же теперь - навсегда ее оставить? Он не сможет без Полины!