Подойдя к столику, он понял, что Рональду этот грохот не мешает. К трем имплантантам, установленным, как знал Кинби, в Центральной храмовой клинике бога Лантоя, добавились еще два. Теперь Конверт напоминал легендарную Медузу Горгону - гибкие камеры слежения, микрофоны, сканеры эмосферы, детекторы некроактивности и прочие, необходимые для профессионального "почтового отделения" устройства, извивались вокруг его головы на тонких гибких стеблях, пучками выходящих из черных кругов имплантантов. С таким оборудованием он мог сохранить сообщение любой степени сложности, а также по желанию формировать звуковую сферу вокруг себя.
Дела у Конверта явно шли просто замечательно, поскольку каждый имплантант стоил целое состояние.
Отсалютовав стаканом, Кинби кивком показал на свободное кресло возле столика Рональда и изобразил лицом вопрос: "Можно?".
Дождался ответного кивка и с усталым вздохом сел.
Таких как Рональд-Конверт в Городе было немного. Абсолютно надежные, при любой обстановке сохранявшие абсолютный нейтралитет "почтовые ящики" не просто принимали сообщения и передавали адресату. Нет, их роль в теневой жизни Города была куда более существенной, хотя и с трудом поддавалась определению.
Они были своеобразными нейтральными территориями, их присутствие гарантировало безопасность любых встреч и переговоров. А еще они были живыми летописями, сохраняя в своей бездонной памяти малейшие крупицы информации.
Конверт был старейшим, насколько знал Кинби, "почтовым отделением" города и пользовался безграничным доверием клиентов.
Сейчас Конверт рассматривал Кинби с выражением спокойного интереса. Откинувшись на спинку дивана он неторопливо пил коктейль, со вкусом затягиваясь сигареткой ручной работы.
Поставив стакан на стол Кинби закурил, выпустил несколько безупречных дымных колец и перешел к делу:
- Рональд, один мой клиент оставил координаты этого заведения в качестве места, где я могу оставить для него сообщение. Бармен указал на вас.
Ответом ему было вежливое молчание и жест, означающий - будьте любезны, продолжайте дальше. Что-ж молчаливость была еще одной характерной чертой "почтовых отделений". Болтливые просто не выживали.
- Мой клиент сказал, что его зовут Питер Стерлинг. Так вот, он неожиданно исчез а мне как раз очень срочно понадобилось оставить ему весточку. Так что будьте добры, передайте Питеру, чтобы он связался со мной.
- Увы, человек, которого вы называете Стерлингом, более не является моим клиентом, - покачал головой Рональд. Пучки "щупалец" заколыхались вокруг его головы, словно водоросли в черной глубине и постепенно успокоились. - Сегодня днем он полностью расплатился со мной.
Да, парень явно решил сделать все, чтобы на него нельзя было выйти, - подумал Кинби.
Пытаться расспрашивать Конверта о клиенте было абсолютно бесполезно. С бо́льшим успехом можно было пробовать разговорить столешницу или дверную ручку. Испустив еще один тяжкий вздох, детектив поднялся и, попрощавшись, спустился в зал. Прокладывая путь к выходу сквозь ставшую куда более плотной толпу, Кинби прикидывал маршрут, по которому стоило пройтись в поисках хоть какой-то информации о "братце". Дело обещало быть скучным и нудным. Как и девяносто девять процентов детективной работы.
Мягким текучим движением Кинби развернулся и человечек, пробиравшийся следом за ним, ткнулся ему в грудь.
- Мизинчик, тебе чего? - негромко спросил Кинби.
Ростом человечек явно не вышел и как многие глуповатые люди маленького роста пытался компенсировать это наглостью и броской одеждой. Сейчас же, глядя на Кинби снизу вверх, коротышка явно чувствовал себя не в своей тарелке. В такие моменты Кинби думал, что и его существование имеет светлые стороны. Его хотя бы боялись.
- Ну так тут кто-то о Питере спрашивал? - кривовато улыбнулся Мизинчик.
На ловца и зверь, - подумал Кинби, не выказывая внешне какой-либо заинтересованности.
Мизинчик действительно мог знать что-нибудь интересное. Мелкий жучок, постоянно крутившийся на ипподромах, вокруг букмекерских контор и закрытых спортивных клубов, Мизинчик видел многое, а слышал и того больше. По большей части это были просто обрывки фраз, но если знать, как спрашивать… Кинби спрашивать умел и за ответы платил.
- Пошли, выйдем, - кивнул в сторону дверей Кинби и, не оборачиваясь, зашагал к выходу. Мизинчик пробирался следом, торопливо работая локтями и придерживая норовившую сползти на глаза шляпу.
Вывалившись из дверей человечек заозирался в поисках Кинби.
- Я здесь, - раздался из глубоких теней, причудливым узором расползавшихся по стене дома, голос Кинби. Изображая чувство собственного достоинства Мизинчик зашагал к едва различимому силуэту.
- Итак, что ты хотел мне сказать?
- Ну так я слышал, вы Питером Стерлингом интересуетесь? - попытался заглянуть Кинби в глаза Мизинчик. Попытался и отпрыгнул на шаг, рассмотрев красноватые отблески в тенях.
- К делу. Если будет интересно, сам знаешь, заплачу, - скучающе протянул вампир.
- Ну так думаю будет. - Мизинчик сдвинул шляпу на нос, почесал затылок и продолжил, - Ну на самом деле не Стерлинг он никакой. Звать его Борис Паланакиди, сам он не из Города, все больше по пригородам шарился, да около Залива.
- Знаешь откуда?
- Ну… вроде как пару дел вместе проворачивали.
- Чем промышляет?
- Да по-всякому. То тем, то этим. Все больше по побрякушкам, которые с Войн остались. Что попадалось - скупал, правда по мелочи все, настоящих-то бабок у него никогда и не было. Если катило, фуфло толкал да ноги делал.
- Он как, один работал или с кем-то?
- Да когда как, - пожал плечами коротышка. - Но последнее время деваха какая-то вокруг крутилась. Ольга, вроде. Атласная такая кобылка. Но из тех, что сначала на кошелек смотрит, а уж потом на остальное.
- Так. Ты говоришь, он все больше по пригородам шуровал. Так что его сюда-то понесло?
- Да кто его знает. Я его пару раз тут, в "Башне" видал, он с Конвертом базарил. Ну и все.
- И все? - с нажимом спросил Кинби.
- Да вроде как. Слушок правда ходил, что он с какими-то очень крутыми парнями связался. Вроде как он и деваха эта что-то такое нарыли, действительно серьезное и хотели загнать. Но это я просто слышал, краем уха.
- Еще что?
- Все. Не, правда, что знал, все сказал.
- Ладно, если что услышишь, сам знаешь, где меня найти, - сказал Кинби, отсчитывая купюры.
Мизинчик радостно осклабился, спрятал деньги во внутренний карман оранжевого пиджака и отбыл.
А Кинби постоял еще немного, осматривая улицу и прикидывая, куда пойти теперь.
Имя Борис Паланакиди ему ни о чем не говорило, но по словам Мизинчика тот в Городе особо и не светился. Что же могло привести такого мелкого афериста сюда, на чужую территорию? Какая-то крупная добыча, за которую могли дать настоящую цену только по-настоящему серьезные и понимающие покупатели. Искать таких можно было только в Городе.
Обдумывая полученную от Мизинчика информацию, Кинби двинулся к городскому Управлению полиции. Если Марта не на выезде, то наверняка не откажет в небольшой любезности и пороется в файлах Управления.
Если господин Паланакиди интересовался артефактами Войн Воцарения, то велика вероятность, что им уже интересовались.
А если Кинби сильно повезет, то можно будет найти что-нибудь и о "пропавшей сестренке".
Старые кварталы. Той же ночью
Бесполезно измерять глубину тьмы.
Как бы глубоко вы ни погрузились, все равно внизу окажется вязкая бесконечность, в которой мелькают кошмарные тени и неторопливо шествуют беспредельно чуждые в своей извращенной жестокости, существа. Здесь не существует таких понятий, как пощада, милосердие, жалость. Здесь недоуменно переглядываются, услышав незнакомые слова - надежда, свет, доброта, сочувствие.
Тому, кто решится вести дела с тьмой, стоит помнить о том, что она готова платить только ту цену, которая устраивает ее саму.
Тьма не любит, когда продавец торгуется. Ведь всегда проще отнять, чем заплатить. Возможно если бы у человека, пытавшегося перевести дух, привалившись к каменной стене заброшенного дома было время для абстрактных раздумий, он пришел к таким выводам.
Но времени не было.
Мыслей в голове тоже не было, они улетучились несколько минут назад, когда в конце переулка, возник высокий стройный силуэт. Существо стояло молча и абсолютно неподвижно. Человеку оно напомнило изваяние Скорби, виденное им много лет назад в заброшенном храме.
С негромким шелестом существо раскрыло огромные черные крылья. Переулок заполнила волна нестерпимого ужаса, обжигающего словно раскаленная лава и холодного, как тысячелетние льды.
Человек побежал, подвывая, словно раненый пес, спотыкаясь и падая, сдирая кожу с ладоней и коленей. С головы слетела новенькая модная шляпа. Он выбирал ее несколько часов, доводя до нервного срыва продавцов и наслаждаясь процессом. Сейчас он не заметил потери, как не замечал струек крови, текущей по ногам из рваных ран на коленях.
Резко свернув в узенький переулок он с размаху налетел на мусорный бак и задохнулся от резкой боли в боку. Что-то хрустнуло, но он даже не заметил. Рванулся, неразборчиво заорал, дергаясь и бестолково колотя руками по своему, недавно еще белому, плащу, зацепившемуся за проржавевшее железо.
Ткань с треском, выстрелом прозвучавшем в мертвенной тишине глухого проулка, порвалась и несчастный, освободившись, побежал дальше.
Легкие горели, ноги онемели и заплетались, беглец их уже не чувствовал, его мотало от стены к стене. Постепенно усталость заполнила все, заслоняя даже ужас и человек остановился. Упершись руками в стену он с трудом заталкивал в себя воздух. Отдышавшись, выпрямился и сделал пару неверных шагов по переулку. Звуки шагов отдавались гулким эхом и гасли, умирая меж каменных стен давно покинутых домов. Человек не помнил, как попал сюда - в самое сердце покинутых кварталов на границе с Дымкой.
Но сейчас это его не волновало. Настороженно озираясь, он брел посреди переулка, боясь приблизиться к укрытым ночным мраком стенам. Спотыкаясь на непонятном хламе, человек брел к выходу из переулка, где ночная мгла казалась чуть менее густой, прислушиваясь к каждому шороху, стараясь ступать как можно тише.
Позади звякнуло и человек, оборачиваясь, подпрыгнул, вглядываясь в неясные тени. Ни малейшего движения. Облегченно вздохнув, он снова повернулся к выходу из переулка и судорожно вздохнул. На него смотрели бесконечно холодные глаза, в глубине которых плескалось, прикрытое льдом равнодушия, безумие. Ангельски прекрасное лицо было неподвижно, словно посмертная маска. За спиной чуть трепетали огромные черные крылья.
Стремительно выбросив вперед изящные руки с тонкими длинными пальцами, существо разорвало человеку грудную клетку.
Безнадежно пытаясь вдохнуть разорванными легкими, корчась от невыносимой боли, человек увидел как фонтанчиками хлещет кровь из его разодранной груди и почувствовал, как теплые капли падают ему на лицо.
- Странно. Какой теплый дождь, - подумал он и умер.
***
Дежурным по управлению оказался старый знакомый Кинби, сержант Берт Гловер. Седоватый мужик с характерными для людей из Ночи точеными чертами лица и бледной кожей, он давно уже должен был по возрасту выйти на пенсию, но даже инспекторы отдела кадров не заикались об этом, просматривая результаты квартальных тестов и рапорты о раскрытии.
Увидев Кинби, сержант заулыбался и протянул руку. Кинби с удовольствием обменялся с ним крепким рукопожатием, улыбнувшись в ответ.
- Рад видеть тебя, Берт.
- И я тебя, и я тебя. Лейтенант Марино у себя, - сказал он, не дожидаясь вопроса. - Подожди немного, сейчас пропуск выпишу.
Дожидаясь, пока сержант заполнит журнал посетителей, детектив поставил на стойку пакет с лапшой и одноразовым термосом с зеленым чаем для Марты, и осмотрелся по сторонам.
За время, прошедшее с его увольнения, практически ничего не изменилось, разве что все стало еще чуть более потрепанным и обветшавшим. Все так же потрескивала и мигала потолочная лампа в глубине вестибюля, привычно тянуло хлоркой из сортира, находившегося, сразу за лестницей наверх.
Кинби вспомнил, как однажды здоровенный доббер по кличке Два Оскала, обвинявшийся в вооруженном грабеже, попытался бежать через окно в этом сортире. Отрубив конвоира, он вышиб раму и принялся вылезать.
И застрял.
Основательная задница категорически отказывалась проходить через оконный проем. Вынимали героя под дружный гогот всей дежурной смены и подследственных, которым посчастливилось наблюдать это зрелище. С тех пор грозного Два Оскала знали исключительно как Две Жопы и криминальная карьера его неуклонно катилась под откос.
- Держи, готово, - Гловер протягивал зеленый прямоугольник пропуска. В правом верхнем углу светилась яркая зеленая же точка контрольной пси-отметки. Цвет и содержание этих отметок каждые два дня менял мант дежурной смены.
Поднявшись на второй этаж, Кинби свернул направо и двинулся по длинному коридору, застеленному выцветшей и вытоптанной до белизны ковровой дорожкой. Постучал в дверь кабинета с номером 249 и дождался хрипловатого:
- Входите.
Открыв дверь, Кинби прислонился к косяку и помахал перед собой пакетом:
- Мадемуазель, доставка горячих ужинов! Если еда окажется недостаточно горячей, мы привезем еще две порции бесплатно.
Марта сидела, откинувшись на спинку кресла и водрузив ноги в тяжелых ботинках на стол. Сцепив руки на затылке, она разглядывала снимки, приколотые к доске, стоявшей в торце комнаты. Черная футболка обтягивала полную грудь девушки, и Кинби залюбовался этим соблазнительным зрелищем. Несмотря на встрепанные волосы, покрасневшие от усталости и табачного дыма глаза, Марта оставалась самой прекрасной женщиной на свете. Кинби в очередной раз подумал, что мог бы смотреть на нее вечно.
- Прекрати пялиться на мою грудь и тащи сюда свой горячий ужин, пока я не погнала тебя за двумя бесплатными порциями. - Вывел его из задумчивости голос Марты.
Вытащив из пакета термос и плотно закрытую миску с лапшой, Кинби поставил их перед Мартой, не забыв поцеловать в затылок и, потягиваясь, прошелся по кабинету.
Марта уже стремительно уплетала лапшу. Плеснула в здоровенную чашку с надписью "Обожаю работать сверхурочно" чая из термоса и с гримаской отвращения уставилась на прозрачную зеленоватую жидкость.
- Это ЧТО? Кинби, ты же знаешь, что я ненавижу эту мочу!
- Марта, прекрати травить себя кофе в таких количествах. Зеленый чай полезен.
- Ага. Конечно. - Сарказм в голосе Марино можно было резать и намазывать на хлеб.
- Кроме того ты все равно слишком устала, чтобы тащиться к автомату, а я не пойду.
Фыркнув что-то, что Кинби предпочел не расслышать, Марта все же сделала глоток и демонстративно поморщилась.
Кинби подошел к доске, на которой Марта развесила снимки с места происшествия. И застыл, глядя на первый слева снимок во втором ряду.
На нем крупным планом было запечатлено лицо убитой.
Не отрывая взгляда от снимка, Кинби полез во внутренний карман куртки и достал фотографию "сестренки Ольги". Перевел взгляд. Протянул руку и засунул край своего снимка за край того, что был пришпилен к доске.
Спиной он ощутил внимательный взгляд Марты и шагнул в сторону. Лейтенант Марино присмотрелась к снимку и, отодвинув в сторону миску с недоеденной лапшой, потянулась за сигаретами со словами:
- Так-так. А теперь давай ты мне все очень подробно расскажешь.
Кинби развернул спинкой вперед стоявший возле стола стул, достал сигареты и на секунду задумался, готовясь к долгому рассказу.