Мужик был вылитый былинный богатырь. Окладистая борода, лохматые брови, нос картошкой и веселые синие–синие глаза. Вот только голова была лысой как колено.
- Это хорошо. - Прогудел он, и удивительно ловко соскочил с седла. - Сейчас поставлю Бурушку с этими хитрозадыми лодырями в конюшню, и приду снимать номер. Не скажешь, чтобы Косоротову забронировали? Они меня в принципе знают, не должны возражать.
- Извините, а вы что, на коне путешествуете? - Я протянул жеребцу на ладони очищенный апельсин, который хотел было съесть сам.
Коняга, фыркнув, аккуратно взял бархатными губами гостинец, с удовольствием съел, и благодарно мотнул роскошной гривой.
- Ну да, мы с Бурушкой по здешним местам слоняемся. Красиво здесь, и прибыльно. - Богатырь похлопал коня по загривку. - На машине ведь далеко не везде проедешь, парень. А мы по любой тропке пройдем. Много чего интересного в здешних горах есть, очень много. - И неожиданно пропел великолепным басом, заставив шарахнуться проходящего мимо мужика. - "Полно алмазов в каменных пещерах".
- Но это же очень опасно! Тут и гиены, и эти свиньи. И львы какие–то есть. - Я с уважением поглядел на этого чудовищно сильного, и абсолютно бесстрашного дядьку.
- Ну, что свиньи, что гиены стрелять не умеют, парень. Из десятого калибра накоротке любая гиена за зад сядет и выть будет. Но недолго, до тех пор, пока не издохнет. Вдали вон, "сайга - триста восьмая", - Косоротов выволок из кожаного чехла свою винтовку, которую я раньше принял за СВД из–за пластикового рамочного приклада.
- А почему у нее магазины от FN-FАL? Они что, взаимозаменяемы? - Я удивился, увидев знакомый магазин на совсем другой винтовке.
- Да нет, мне в Демидовске, в оружейной мастерской переделали. Родные для "саеги" десятизарядки. Американские пластиковые на двадцать патронов дорогущие, и их днем с огнем не найдешь, а этих - как грибов в урожайный год, полно в любом оружейном, и незадорого. Ну а что не возьму из этих стволов, добью этими. - В руках, а точнее - в лапищах гиганта мгновенно, как у киношного ковбоя оказались два огромных револьвера. Картинно крутнув их на пальцах, Косоротов так же мгновенно спрятал их обратно в кожаные кобуры. - "Пятисотый магнум", с бронзовыми пулями. Любую гиену мгновенно валят, просто стрелять надо точно. Так закажешь номер? Максим Косоротов, буду к вечеру. Сегодня нужно здешние кабаки проверить.
И богатырь собрался было снова влезть в седло, но ему на шею запрыгнули два пехотинца, попытавшись завалить на землю.
Я с огромным удивлением смотрел на эту молчаливую кучу–малу с непонятно когда вынутым ТТ в руке. Вроде богатырь показался мне отличным дядькой, чтобы его вот так валить.
В итоге оба пехотинца оказались схвачены за шиворот и вздернуты в воздух, как шкодливые котята.
- Смирнюк, Уваров, вы что, сдурели? Совсем армейская служба вам мозги вынесла? Вот вставлю вам их сейчас на место! - Богатырь еще раз взтряхнул пехотинцев, и поставил их на гулкий дощатый тротуар.
- Тащ прапорщик, так мы это с учебки мечтали сделать. - Ничуть не опечалено, а наоборот, с радостной улыбкой до ушей, заявил обладатель сержанстких погонов. - И это, Митрич, а ты сдал. Нас не заметил, заболтался.
- Я вас не для того гонял, чтобы вас легко заметить можно было. - С довольной усмешкой ответил богатырь. - Ну как вы, парни? Как служба? А ты, молодой, спрячь пистоль, тут все свои.
Я убрал пистолет, и тут заметил знакомую "Делику" в конце улицы. Попрощашись, я пошел к остановившемуся неподалеку микроавтобуса. Все едино Косоротов общается со старыми знакомыми, и, судя по всему, собирается вместе с ними в близлежащий трактир.
- Вы где пропали? Забыли, что женщинам одним не стоит в незнакомых городах куда–либо отправляться! - Не сказать, что я сильно зол. Я здорово злой сейчас!
- Леша, но мы ко врачу ездили, - смущенно ответила Сайорка. - К женскому. Извини, мы не подумали. - И виновато улыбнувшись, взяла меня под руку.
- Ну и что? Проводил бы вас и посидел в машине. - Остывая, пробормотал я. - Нигора - апа, вы же взрослая, могли бы подумать.
- Ты прав, мы об этом не подумали. Но хорошо то, что хорошо кончается. - Нигора тоже виновато улыбнулась. - Когда выезжаем, не знаешь?
- Солдаты говорят, через сутки. У одного из "чикенбасов" стуканул движок, его тут раскидали, и оттащили вал на перешлифовку. Так что отдохнем немного еще. - Я пропустил женщин в холл гостиницы, и подойдя к ресепшен, попросил забронировать номер для Косоротова. Хороший дядька. Если такие старшины у них в армии принимают молодых - то это очень неплохо, наверное.
Как мне потом рассказал сам Косоротов - он совсем не безбашенный первопроходец. Он очень и очень осторожен, и всегда говорит, что страха не имеют только святые и сумашедшие. Просто он настолько хороший стрелок и опытный путешественник, что может позволить себе конные путешествия, тем более что он обожает именно это.
- Ты, парень, не можешь себе это пока представить - каково это стоять на тропе, где никогда никого из людей не было. Каково это - разжечь первый костер в маленькой долинке, и смотреть на искры от костра, улетающие в столбе дыма к звездам. Кстати, тебе совет - во время ночевок никогда не смотри прямо в пламя. После этого несколько секунд вообще ничего видеть не будешь в темноте, а это может кончится очень плохо. И если будет возможность - купи пару "монок" или "клейморов". Отличная вещь для путешественника. Я, вообще–то, обхожусь настороженными трехлинейними обрезами, но в качестве последнего рубежа обороны обязательно выставляю "монку". Но обычно самострела хватает. На самый край, придется где ночевать в диких местах - просто обычную гранату на растяжку поставь. Только подальше, чтобы взрыв успеть услышать. Атакующая гиена стремительна и ловка. Потому не теряйся. И если далеко - бей по ногам. Она тяжелая, малейшее повреждение выводит ее из строя всерьез. Ну а если вблизи - стреляй в морду. Калаш страшная штука, разнесет черепушку вклочья. Главное - не теряйся. А если есть бронейбойные - вообще красота.
- Вы чему мальчишку учите? - Не вытерпела пожилая дама, сидящая за соседним столом. - Он не знает, наверное, как и с какой стороны подойти к мине, чтобы самому не подорваться, а вы ему "купи "монку" и "клеймор".
- Ничего, мадам, отслужит срочную, там научат. - Жизнерадостно расхохотался богатырь, и хлопнул меня по спине, чуть не сбросив со стула. - А про дикие места пусть слушает, мало ли. Пригодится еще.
И еще, мадам. Этот мальчишка вооружен, и я точно знаю, готов при необходимости пустить в ход оружие…
- Он его пускал. - Перебил Косоротова Антон Иванов, пришедший посидеть в эту харчевню, и "зажевать", по его выражению, пару шашлыков. - Ему Орден перегнал деньги за убитых бандитов.
- Тем более! - Наставительно поднял палец богатырь. - Вот вы, мадам. Я больше чем уверен, что вы не только слова знаете, которые "монка" и "клеймор", но и наверняка установить мины сможете, видно, что вы не первый год здесь живете. Вот и Леха пусть пока на ус мотает. То, что я ему рассказал, как относительно безопасно ночевать в здешних степях, вовсе не означает, что он прямо сейчас, смазав пятки салом, рванет старательничать и дичину бить. Так ведь? - Косоротов обернулся ко мне.
- Не хватало еще. - буркнул я. - Мне еще до Демидовска добраться надо, дом найти, работу. Я, в конце концов, женатый человек.
- Ну, ты орел. А вот я жену схоронил, парень. - Погрустнел богатырь. Помолчал, крутя литровую кружку с пивом в руке. - Если бы Машенька была жива, вряд ли бы я начал путешествовать. А так забыться хотелось. Светлая ей память, любови моей. - И залпом выпил оставшееся пиво.
- Царствие ей Небесное. - Поп, молчаливо слушавший все это, перекрестился. - И вечная память. Как звали твою супругу, Мария? Сегодня зайду в часовню, помолюсь и за нее тоже.
- Помолись, святой отец, Машенька была почти святая. - Богатырь тоже перекрестился.
Наступило неловкое молчание, которое нарушила моя заскочившая в харчевню супруга.
- Здравствуйте всем. - Она улыбнулась всем присутствующим, поцеловала меня в щеку, и уселась рядом, схватив меню со стола. - Чем тут вкусненьким кормят? Да. Святой отец, здесь мулла в гостиницу заселился. Не хотите с ним теологический спор завести? - И звонко засмеялась.
- Ой, грехи мои тяжкие. - Вздохнул поп, снова перекрестившись. - Боюсь, не выйдет у нас серьезного спора, обычно мусульманские священнослужители не пьют. А какой спор про теологию на трезвую голову.
Все рассмеялись, а поп, отсмеявшись со всеми, продолжил. - Преподобный Куимби очень интересный человек. И пришел к Господу, как и я, через войну. Он в Гренаде, в восемьдесят третьем, и в Панаме в восемьдесят девятом участвовал в свержении неугодных американскому правительству режимов, после чего уволился из армии, и создал свою церковь, в Минессоте. Куимби, в принципе, Гренада даже понравилась, молодой был, резкий. Пришлось пострелять и погонять по берегу армию Гренады. Да и потом там нормально было, американцы компенсационные выплаты новому правительству заплатили. А вот Панама, там Куимби все жестоко не понравилось. "Защита демократии", а на самом деле просто смена неугодного режима, причем кровавая. Из–за презренных денег.
Практически сразу церковь стала достаточно популярной, Куимби вел проповеди, призывая вести себя как вел Иисус, думать как Он и действовать как Он. Но это вразрез шло с новым курсом американского правительства. Причем СМИ сделали церковь настолько была антиправительственной, что его общину могла постигнуть участь Джонстауна, хотя община преподобного Куимби вообще никого силком не держала. Кто хотел, жил с ними, кто не хотел, был волен в любой момент уйти.
В общем, в конце восемьдесят девятого года к нему подошли вербовщики, и почти вся община переправилась на НЗ. Тут много что у них было, люди не сказать, чтобы вечно счастливы, но довольны. Много и тяжело трудятся, но и отдача соответствующая.
16 день пятого месяца, 23 год, 19–10, Понедельник. Демидовский тракт.
Мост через Ориноко удивил. Никогда таких не видал мостов. Я вообще мостов мало видел, ну, через нашу речушку, через Сырдарью, тут несколько мостов проехали. Но эти все были в принципе обычные. Разве на старой Земле они стальные и железобетонные. А тут в основном деревянные.
А тут понтоны, на них решетки. Едешь, под тобой вода в метре–полуторах примерно. Причем едешь, ощутимо покачиваясь. В радио постоянно взвизги от ведущих машины женщин слышно, сочные матюки мужиков. Какая–то дама не выдержала, и завернула так, что мужики в восхищении замолкли, только аплодисментов не хватает. В общем, экстрим есть, полные штаны экстрима. Разве промеж пару островков обычный мост сделан.
Зато дальше красота. Проскочили Речной. И по отменной грунтовке, точнее, по насыпной, и очень утрамбованной щебенке, фактически по дороге с твердым покрытием, на довольно приличных по здешним меркам сорока километрах в час (для нашего каравана весьма внушительная скорость), порулили к Демидовску. И так и перли мимо промзон, карьеров, железной дороги и небольших поселков. Полей тут было маловато, и в основном хлопок.
Как я потом узнал, все дело в экологии. Дымы от сталелитейного и химического комбинатов, пыль от карьеров. Решено было пищевые культуры здесь не сажать. А чтобы земля не пустовала, посадили хлопчатник, который возделывали, кстати, наши земляки. И без всяких Гдлянов с Ивановыми, точнее, без их разоблачений, выращивали роскошные урожаи длинноволоконного для текстиля, и самое главное, специального хлопка для пороха.
В Демидовск въехали к вечеру, все конторы уже закрывались, да и устали все. Так что нас вояки устроили в гостиницы на окраине, и попрощались.
- Давай, парень. Отслужишь срочку и надумаешь в егеря - милости просим, нам такие ребята нужны. - Раненый спецназер пожал мне руку. И забрался в машину, которой управлял пехотинец.
- Ну, в пехоте тоже нормальные парни нужны. Да и в гренадерах, и много еще где. - Мой пехотный однофамилец тоже пожал мне руку, и запрыгнул в машину. - Пока, родственник. Буду рад встрече. Заезжай с супругой к нам, адрес знаешь. - И внедорожник неторопливо исчез за поворотом, увозя парней, которые мне здорово понравились.
- На самом деле, отслужу, а там видно будет. - Я поглядел им вслед, и пошел в гостиницу, жена в номере отдыхает. Что–то укачало ее немного…
- Алеш, знаешь. А ведь я беременна. - Сообщив эту оглушившую меня новость, Сайора подняла голову с моей груди и внимательно посмотрела мне в глаза. Сама при этом была напряжена и, я бы сказал, что напугана. - Что мне делать, как думаешь?
- Что делать, что делать… рожать, что еще! - Я, немного придя в себя, обнял пискнувшую женушку, и поцеловал ее в кончик носа, а потов вообще покрыл все лицо поцелуями. Удивленно почувствовал соленый привкус слез, и оторвался от этого занятия. - Ты чего ревешь?
- От счастья. - Всхлипнула девчонка, спрятав лицо у меня на груди, продолжив поливать меня слезами. - Я плачу от счастья.
Перевернув супругу на спину, я внимательно оглядел ее плоский и красивый живот.
- Где–то тут прячется наша лялька. Обалдеть. Я в семнадцать годов стану папой. Ну, почти в восемнадцать.
- Тебе проще, я стану мамой, когда мне только исполнится семнадцать годов. - Сайорка щелкнула мне по макушке. - Знаешь, как страшно?
- Нет. - Я улыбнулся. - Рожать ж не мне.
- Ах ты мерзавец! - На меня накинулись, стуча кулаками по груди. Сильно и гулко, как в барабан. - Я, можно сказать, ношу его дитя под сердцем, а он как пень бесчувственный!
Впрочем, избиение меня длилось недолго. Может быть потому, что колотить того, кто целует жалко?
- Что будем делать дальше, Леш? - Немного отдышавшись после того, что мы с ней учудили, спросила Сайора. - Ведь мы уже приехали, дорога закончилась. Начинаются будни.
- Ну, вот сходим завтра в отдел кадров, и уточним. Будет день, будет пища. - Повторил я любимую присказку отца. - Надо обязательно насчет папы узнать, когда и куда он приедет.
- А как ты думаешь, я ему понравлюсь? - Неожиданно робко спросила девушка.
- Сайор, ты не можешь не понравиться. - Я улыбнулся. - Ты умница и красавица, к тому же - моя жена, а значит его сноха. Так что пусть привыкает, и радуется. А сестренкам ты точно понравишься, они хоть и пигалицы малолетние, но хорошие девчонки. Давай спать, а? - И я зевнул, выворачивая челюсть. - Устал от этого путешествия, как не знаю кто.
- Давай, у меня самой глаза слипаются. И ты прав, утро вечера мудренее. Завтра сходим в этот Отдел Кадров, и все узнаем. - И Сайорка свернулась калачиком, подложив под щеку ладошку. И буквально сразу уснула.
А я еще немного попялился в освещенный хоть и немногочисленными, но все–таки отблесками света потолок. Пусть небольшой, но город. Русский город в чужом, точнее, в другом мире.
Этот мир уже для свой меня. Я здесь дрался с пиратами и дорожными разбойниками, похоронил товарища, здесь женился и зачал ребенка, приехал к соплеменникам, чтобы жить, работать и растить детей, и плевать, что я по понятиям старого мира малолетка. Здесь смотрят на человека, и если парень делает работу вровень со взрослыми и не прости послаблений - он взрослый. Пусть пацан, но взрослый.
Не сказать, что я не жалею об ушедшем детстве, но я рад пришедшей юности. И пусть будет нелегко - все в моих руках.
Впрочем, долго думать мне не дали. Сайорка начала обычный ночной аттракцион, устраиваясь поперек койки и сдвигая меня все дальше и дальше.
Оказавшись на самом краю кровати, я уже привычно лег на бок, и как–то быстро уснул.
17 день пятого месяца, 23 год, 10–23. Вторник. Демидовск, Отдел Кадров.
- Так, Алексей. Твой отец давно вышел на контакт с нашим вербовщиком. Более того, он оказывает ПРА кое–какие услуги. Но пока он не собирается переходить на Новую Землю. Точнее, он готов перейти, но его что–то держит там, на Старой Земле. - Пожилая женщина отвела глаза от монитора компьютера. - Понимаешь, это может означать много что, но скорее всего он подвязан на снабжение нашего протектората чем–то очень специфическим, от инструментов до программного обеспечения. Но могу сказать тебе точно, если он решит перейти сюда при помощи наших людей - ты узнаешь это практически сразу, отправим или телеграмму, или СМС. К такому мы относимся очень серьезно.
- Спасибо. - Не скажу, что меня сильно обрадовали эти новости. Все–таки я рассчитывал, что отец перейдет практически сразу за мной. Но ничего особо неприятного в этом тоже нет. - А связаться с ним можно? Ну, переправить весточку о том, что я жив–здоров?
- Так, подожди минуту. - Женщина сняла телефонную трубку, и надрала короткий номер. - Александр Семенович, здравствуйте, Ларина беспокоит. Тут такое дело, паренек из новоприбывших. Алексей Иванов, хочет связаться с отцом на той стороне. Василий Иванов, связан с нами по линии обеспечения. Ага, хорошо, спасибо. Тысяча знаков, все ясно. Спасибо, Александр Семенович. - И положив трубку, женщина повернулась ко мне. - Пиши письмо, но постарайся уложить все важное в тысячу знаков. Пропускай точки и запятые, это не важно. Как напишешь, принеси мне, я отправлю дальше по команде. Получит твой отец письмо, и наверное, тебе ответит. Держи бумагу, ручку, пиши, думай.
- Спасибо. - Повторился я. Поглядел на чистый белый лист. - Если вы не против, то я сейчас жену поймаю, и мы вместе напишем, хорошо?
- Хорошо. - Улыбнулась женщина. - Успехов в поимке. Я здесь до двадцати часов, сиеста с двенадцати до четырнадцати. Жду.
Встав, и выйдя из небольшого закутка, или ячейки, ну, не знаю как назвать эту загородку из фанеры, я огляделся. И где мне здесь искать Сайору? Нет, Отдел Кадров не сказать, чтобы большое здание, но внутри у него помещение нарезано такими загородками на полсотни кабинетов, и еще второй этаж есть. И народу тут немало. Ладно хоть дверей в этих ячейках нет, пойду и буду заглядывать в каждую. Найду, никуда моя жена не денется.
27 день пятого месяца, 23 год, 9–15, пятница. Третий Военный городок.
- Носочек тянем! Тянем, бойцы! Ногу ровнее! Вот так! - Старший прапорщик застыл по стойке смирно с поднятой для строевого шага правой ногой. - Делай - два!
На асфальт плаца гулко опустились полсотни подошв солдатских сапог. Да–да, именно сапог, добротных кожаных сапог. Вот уж никогда бы не подумал, что здесь в учебке солдаты сапоги носят. Но нет, сапоги, портянки. Ладно, хоть умею мотать, а пара ребят в медблоке лежит с какими–то примочками из здешних пиявок, ноги сбили чуть ли не до костей.
Третий день шагистики. До присяги еще тридцать семь дней, только после этого имею права на два выходных дня раз в две недели. А сейчас с Сайокой только по телефону перед сном полчаса болтаю, хорошо хоть для солдат мобильная связь в Протекторате недорогая.
- Взвод, направо! Прямо - шагом марш! - И снова мы пошагали по чуть ли не пылающему асфальту, старательно печатая шаг. Снизу асфальт едва не плавится, сверху солнце печет, гимнастерка насквозь мокрая, широкополая панама навроде афганки потом пропитана и он на глаза стекает, хорошо хоть портянка влагу берет и ногам более–менее комфортно. - Левой, левой, раз, два, три. Стой! Направо. Три шага вперед марш! Кругом!