- Чертовски жаль, мистер Квечман, я очень расстроен. Здесь редко бывают новые люди. Может, все-таки останетесь на обед, расскажете свежие новости? Покажу вам свое хозяйство, угощу копченой кабанятиной, вчера лично подстрелил, мясо отличное! На Земле я жил в Диксоне, штат Оклахома… Поэтому, добро пожаловать в Новую Оклахому, так я называю эту местность!
Значит, все-таки Оклахомщина…
Не стоит удивляться такому заявлению. В конце концов, и на Кристе люди называют новые поселения старыми именами, а не придумывают новые названия. Преемственность очень важна, а попытки забыть собственную историю с географией всегда заканчиваются плачевно. Если я когда-нибудь надумаю организовывать на одной из Платформ собственное поселение, то тоже назову его Диксоном. Даешь больше Диксонов, хороших и разных!
Я заглянул за угол, и тут же стала очевидной причина сбора здесь личного состава. За углом здания обнаружился длинный стол со скамьей, за которым можно со всеми удобствами выпить охлажденного самодельного пива. Ну, черти! Гаишников тут нет, нужно следить, чтобы мои подопечные не накидались.
Ворота в арке главного входа крепости отворились, и на площадку перед крепостью выкатился тяжелый мотоцикл, не иначе "Харлей-Дэвидсон". Меня до жути подмывало представиться тем, кем я и был на самом деле. Гадство, нельзя, не поймет меня уважаемый Блейк Брукс. Это же надо было: покинуть родной Диксон на Лете, где я был одновременно и комендантом, и шерифом, прорваться через корректирующий портал на другую планету, чтобы тут встретиться с полным коллегой - шерифом местного Форт-Диксона!
А ведь могли бы стать городами-побратимами.
- Ну, че, мужики, по пивку? - заговорщически предложил подошедший Лимон.
- А давай! - согласился я и быстро провел ногтем указательного пальца по ряду окаменевших рыбьих трупиков, в ответ застучавших, словно колдовские костяшки эвенкийского шамана. - Винни, большой королевский марлин, говоришь? Ничего, нам под пивко и вобла сгодится.
Глава 9
КУРОРТНОЕ ПОБЕРЕЖЬЕ АМЕРИКИ
Я ожидал увидеть еще один деловитый Батл-Крик, разве что исполненный в горно-морском варианте, а увидел знойный Зурбаган. Здесь сама жизнь устроила разрядку, некоторое отступление от основной американской темы.
Далеко позади осталась пыльная трава прерий, которая довольствуется одной лишь росой и стойко переносит палящее солнце, сохраняя приятный слабый запах. Мы миновали вытянутую альпийскую долину, посреди которой расположились редкие фермы и избы нелюдимых отшельников - конвой вышел к океану.
Что же, пора описывать новый город, о котором мне так много рассказывали сначала в далеком Батл-Крик, а потом и водители конвоя.
Итак, начну.
Этот приморский городок уютно лежит в природной выщербленной чаше, открытая сторона которой омывается ласковой бирюзой морской воды. Огромная бухта врезана в ноздреватые скалы, словно в окаменевшую губку. Здесь нет гранитных скал, из камней кругом можно видеть только песчаник, и на этой шершавой, но легкоранимой основе растут, орошаемые многочисленными ручейками, стекающими с плато, вполне средиземноморские пинии и акации, а из узких щелей выползают вьюны, украшенные вылинявшими соцветиями.
Додж-Сити одновременно похож на миниатюрный Геленджик и на любой из небольших островных городков Греции, мирно живущих среди необязательных к исполнению повседневных хлопот. На первый взгляд, особенно сверху, при въезде, кажется, что здесь тихо, как в читальном зале. Но чем ниже вы спускаетесь, тем быстрей меняется картина.
Удивительный микс средиземноморской пасторали и надвигающейся с севера новой цивилизации. Меня поразило изобилие на улицах мотороллеров и велосипедов. Пешеходов практически не было, кругом двухколесные друзья человека и педальные тук-туки, казалось, что все жители механизированы.
В целом Додж оказался уютным городком, в котором, вопреки ожиданию, не было душно от влажности, как в бане. Удивительно! Над городом нависла жара. Если представлять ее неким осязаемым эфиром, то обнаружишь, что он разлит по всем улицам и дворикам до самых крыш. Тридцать градусов и влажность - атмосфера на улицах должна быть такова, что носовой платок из рук не выпустишь! Но здесь царит особый микроклимат уникального оазиса. Местные жители очень им гордятся. Бриз, то есть слабый прибрежный ветер, дующий днем с океана на нагретый берег, а ночью с охлажденного побережья в океан, не может справиться с потоками прохладного воздуха - тот почти постоянно стекает с далеких горных ледников по седловине. Она находится посередине этой удивительной чаши и обеспечивает комфортный въезд, избавляя приморский городок от крутых и утомительных серпантинов.
Здесь живет много народу, гораздо больше, чем в Батл-Крик Как мне сказали позже, недавняя перепись показала почти полтысячи человек. Видимо, понимая, как крепко они насолили американцам, поселив их рядом с недружелюбными турками и иранцами, Резчики-Надзиратели решили их больше не обижать и в остальном основательно помогли. Большая численность объясняется множеством монокластеров, разбросанных по округе на старте эксперимента. Резчики предоставили их не только индейским племенам, но даже алеутам с инуитами, правда, те живут на севере… А здесь обосновались представители небольших государств Центральной Америки. Благодаря монокластерам, население Додж-Сити на три четверти состоит из латиноамериканцев.
Правда, все руководящие посты занимают англосаксы, ирландцы, то есть выходцы из Европы. Они власть из своих рук не упустили - работают в службе шерифа, составляют гарнизон крепости и представляют костяк местного бизнеса.
Мне непонятно, как такой город может существовать без терминала поставки, учитывая, что снабжение по трассе Санта-Фе по сей день затруднено. Хорошо, пускай здесь велосипедов и педальных тук-туков гораздо больше, чем мототехники, а топливо все-таки завозят в необходимом объеме, но как сюда попадает все остальное? Каким образом решаются оперативные нужды по ремонту и обслуживанию, поставке строительных материалов и инструменту, откуда попадает сюда вся эта техника? Странно.
Сдав груз в нижних складах, поблагодарив водителей за труд и уточнив сроки оплаты, мы с друзьями зашли в местное отделение Сити-Банка, после чего немного покатались по городу.
Вокруг играла красками романтика южных морей. Даже непонятно: как вообще тут можно работать? Светило яркое солнце, над бухтой парили жирные и необыкновенно тихие чайки, все очень миленько… Ландшафт - сочетание сочных красок и цветов, от которых взгляд, замыленный однообразными просторами выжженной прерии, уже успел отвыкнуть. Ноздри волновали запахи кухни.
"Апач" медленно двигался по тесным улочкам. Вдоль обочин деловито сновали мужчины, возле дверей крошечных домиков голосили живописно растрепанные женщины, завидев тяжелый пикап, жались к матерям загорелые голопузые дети, за деревянными решетками били крыльями куры, где-то истошно орал кот.
Жилье тут в основном однотипное. Чаще всего это невысокие дома-дворики, сложенные из больших блоков песчаника, выкрашенных белой известью. Часть крыш с яркой оранжевой черепицей. Здесь не бывает липкой грязи на улицах. Вся земля привозная. Проезжая часть улочек - все тот же камень, самой природой разложенный дугообразными ступенями. Между дворами раскинулось множество тенистых садов, объединенных улочками, в три яруса повторяющими форму бухты. Ярусы соединяются вырубленными в камне лестницами с неожиданно крутыми сбросами, поворотами, зарослями азалии, тенистыми арками из переплетенного вьюна и промежуточными площадками для отдыха - вполне интимными местечками, откуда влюбленным парочкам удобно наблюдать за гаванью и океаном. Я остановился и посмотрел: оказывается в каждом красненьком бутончике живут крохотные паучки с полупрозрачными тельцами. Рядом ползают симпатичные божьи коровки, ярко-красные в серых и черных крапинках. А над цветами с тревожным гудением летает грозный шмель. Ну тебя к черту, еще укусишь…
Здесь уже сложился удивительный быт, совсем непохожий на тот американский, что остался наверху.
Тут и там висят рыбацкие сети, на плоских крышах домов нижнего яруса порой стоят временно оказавшиеся не у дел легкие деревянные лодки. В отличие от Батл-Крик, в Додж-Сити редко увидишь на кровле панели солнечных батарей, это дорогое удовольствие, а эффективность их сомнительна. На городке еще не поставлен штамп цивилизации - полной электрификации, ярких витрин, изобилия увеселительных мест и испорченной фабричными трубами атмосферы. Не видно ветряков, электрогенераторы не тарахтят, видимо, все это является предметом роскоши. Уличное и дворовое освещение примитивное. По большей части свет дают кустарные масляные светильники. Идет работа по монтажу первой турбины небольшой ГЭС, это действительно доброе дело! Потребность Манауса в электроэнергии все больше покрывается тепловыми электростанциями, где в топках сжигается дешевый местный уголь, но автономные системы энергообеспечения остаются, переходя в разряд аварийных источников.
А вот и еще одна загадка этого чудного места! Я допускаю, что часть садов разрослась уже при людях… Но абрикосы, вполне зрелые оливковые и мандариновые деревья явно росли на склонах бухты до прихода людей, и это, несомненно, работа Надзирателей. Вряд ли здесь есть исторический или краеведческий музей, хотя в Вашингтоне таковой имеется. Зашел бы, поинтересовался у старушек-хранительниц, как тут было в самом начале…
Безнапорное централизованное водоснабжение только строится, используются широкие керамические трубы, идущие к городу от реки Арканзас, вода ручьев считается непригодной для питья и используется исключительно в целях полива.
Я уже с осторожностью отношусь к громким топонимам и гидронимам, на обеих Платформах они обманчивы. Так и здесь - река Арканзас оказалась обычной горной речкой, пробившейся через узкую щель в восточной стороне бухты и впадающей в море возле мыса. Благодаря речке вода в бухте частично опреснена, всегда чиста, а гумус, приносимый течением с плато, привлекает рыб, которые, на радость босоногим мальчишкам, постоянно крутятся возле устья.
По совету менеджера грузового района морского порта, находящегося с правой стороны бухты в глубоководной зоне, я решил остановиться в гостинице "Марсель", на деле оказавшейся обычным постоялым двором. Тем не менее, это самое дорогое и престижное место для постоя. Отель располагает небольшим свободным двором со стоянкой под навесом, где можно поставить пикап, а на первом этаже двухэтажного здания работает одноименный ресторанчик, говорят, очень и очень неплохой. Оформившись и оплатив первые дни пребывания, я оставил мужиков разбираться с машиной и барахлом, а сам решил сходить на берег.
Оказывается, тут растет и бамбук, изрядно надоевший мне еще в Диксоне! Сразу за задней стеной двора гостиницы, находящейся на втором ярусе, начиналась стена бамбуковой рощицы, блестящая так, словно ее лаком сбрызнули. Я, поглядывая под ноги, медленно спускался по узкой тропинке, а за моей спиной перешептывались бамбуковые листья. Здесь было много извилистых дворов-лабиринтов, где с непривычки вполне можно заблудиться в нагромождении больших дощатых ящиков и маленьких сараев. Где-то в районе соседнего спуска шла стройка, целая бригада наращивала здание вторым этажом. В переулках громко кричали играющие дети, у кого-то со свистом шипел примус, стучал молоточком мельком взглянувший на меня обувщик - курносый человек в маленькой обтрепанной кепке, гудела паяльная лампа жестянщика, судя по терпкому запаху, в некоторых дворах варился густой черный кофе.
Гавань Додж-Сити пестра и живописна.
В полукруге вытянутых крыш возле капитального гранитного причала, еще одного творения Резчиков длиной не менее сотни метров, теснился чуть заметно колышущийся частокол мачт разномастных судов. На горячих палубах лежали перетянутые канатами паруса, громоздились клепаные бочки и фанерные ящики, разноцветные борта лодок играли в солнечных отсветах, а кругом стоял запах моря и свежей рыбы. Дело шло к вечеру, утренние рыбаки уже давно вернулись в порт, а вечерние придут только к ночи. Все лодки - мореходные, с высокими прочными бортами, хотя лишь немногие из них годятся для серьезного плавания в открытых водах. А вот для рыбалки и прибрежного каботажа - самое то.
Людей возле судов почти не было, зато они легко обнаруживались в припортовой таверне "Колумб". Несколько человек собрались вокруг столов с аппетитной горячей похлебкой, большими тонкими лепешками, тарелками с морепродуктами, фруктами и кувшинами с вином и пивом - всем, что нужно моряку в часы отдыха. Рядом еще две таверны, сейчас закрытые, заведения, так же, как люди, ждут, когда дневной зной отступит. Подаренный Резчиками гранитный причал вместе с примыкающими к нему строениями образует небольшую набережную, по которой даже можно прогуляться, разглядывая огоньки на мачтах, пляшущих на рейде. Если их зажигают, конечно.
Наверняка вечером здесь можно отдохнуть в обществе симпатичных девчат, сплясать на липких от пролитого абрикосового вина дощатых полах веселую матросскую джигу… Не заскучаешь, при желании и по морде можно отхватить, и на ножичках порезаться. Город портовый, традиции в таких местах известные, правила простые: "Не буди лихо" и "Гулять так гулять!".
Я прошел чуть дальше, к причалам, возле которых стояли другие суда. Пять моторных лодок держались наособицу, и народ тут праздно не шатается, владельцы моторок - люди денежные, серьезные, все как там у нас, на Лете. Сразу обратил внимание на подвесные моторы. По большей части это "Эвинруды" старого образца, там нет никакой электроники. Две моторки небольшие, речные или озерные. Три можно смело назвать катерами, на Енисее такие посудины называют байдами, делают их староверы, используя чертежи, присланные из США единоверцами. Как-то я побывал в небольшой деревеньке с названием Разбойное, вот там и видел самоклепаную байду. На таких катерах и шторм не страшен. Один так просто большой, и мотор на нем стоит соответствующий - тоже "Эвинруд", но вполне современный, четырехтактный, экономичная и мощная модель. Этот монстр потребляет, я думаю, всего двенадцать литров на сотню, такой же "двухтактник" жрал бы под восемнадцать, не меньше… Мотор тяжеленный, весит больше семидесяти килограммов, поэтому тягать на пупе его никто не собирается, стоит себе на транце вечно, снимают только при обслуживании.
Дощатые щиты, с которых продается выловленная рыба, поставлены на ребро, иначе чайки засидят. Души погибших воров и попрошаек белыми тушками болтались на воде в ожидании вечернего улова.
Чуть дальше красовалась средних размеров морская яхта "Царица морей" - вся нарядная, отдраенная. Меня ослепил блеск латунных пластинок, набитых на ступеньки трапа. Наверное, с нее совсем недавно рыбачили, ставили сети, сейчас растянутые на шестах для просушки. Под полотном сети лежали кучки выгоревших на солнце черных водорослей, покрытых мельчайшими крупицами морской соли. Я наклонился, поднял горстку и растер между пальцами - буроватый порошок издавал резкий запах йода. Грязноватая работенка… Все-таки вряд ли сети принадлежат яхтсменам. Мое внимание привлекла наклейка с перечеркнутой женской туфелькой. Владелец бережет дорогое тиковое покрытие палубы, дамам на шпильках вход строго запрещен. Ага, вижу держатели для спиннингов, по три с каждого борта! Вот это больше похоже на правду. Экипаж, выходя в море, охотится на по-настоящему крупную рыбу. Гады, тунца ловят! И клятого королевского марлина, будь он неладен!
Эта ослепительная яхта, впритык пришвартовавшись рядом с тавернами и складами, нависала над тесной набережной рангоутом и такелажем. Мне странно было осознавать, что передо мной трудяга. Такая красавица должна редко выходить из бухты, но ежевечерне светиться россыпями огней очередной престижной вечеринки…
Место по соседству было пусто. Я заметил ряд джутовых мешков с углем и сделал вывод, что тут базируется небольшой пароходик, типа широкобокой "Игарки". Далее имелась еще одна свободная стоянка. Если принять во внимание ширину зарезервированного места, то судно здесь швартуется более чем солидное. Какая-нибудь баржа?
За гражданскими причалами, почти у самых скал, находилась закрытая зона порта - собственность военно-морского флота США с соответствующей предупреждающей табличкой. Возле короткого шлагбаума скучал часовой в пробковом шлеме и со стареньким "Гарандом" в руках, - седой человек с добрым лицом, но не очень располагающей к беседам должностью, поэтому беспокоить его я не стал.
Прямо под часовым на воде замер большой серый "Зодиак", оснащенный дугой с фонарями и антенной радиостанции.
Рядом с надувной лодкой красовалась очевидная гордость ВМФ Новой Америки - небольшой дизельный теплоход, размерами и силуэтом похожий на наши отечественные "Ярославцы", эти живучие старички до сих пор эксплуатируются на российских реках. Перелицованная из мирного судна боевая единица флота внушала уважение. Корпус покрашен шаровой краской, с бака смотрит в море крупнокалиберная пулеметная установка, закрытая бронещитками так, что создается впечатление настоящей орудийной башни. Полным контрастом пулемету выглядит старинная черная кулеврина, расположенная на корме.
Экипаж корабля был занят делом. Один из матросов, маленький латинос в светлой хлопчатой робе, забравшийся на крышу ходовой рубки, что-то чинил, изогнувшись вокруг белого кокона бортового радара. Вот он громко выругался по-испански, убрал в поясную сумку пассатижи и начал в ней рыться в поисках другого инструмента. Второй матрос, сидя на надстройке, маркировал тонкий линь. Они о чем-то переговаривались, что не мешало обоим работать.
Ничего себе, настоящее боевое судно! Надпись, выполненная белой краской на скуле теплохода, гласила, что передо мной "Монитор".
Избалованный большим количеством судов на Лете, куда они постоянно попадают через Прорезы, я не сразу начал удивляться обилию плавсредств в порту Додж-Сити. Неужели в бревенчатых пакгаузах попадаются даже лодки? Что-то, конечно, американцы собирают здесь. Но вот эта шикарная яхта наверняка имеет земное происхождение, слишком много на ней фабричных элементов.
Коллекция судов переносила в прошлое.
Если бы я сейчас увидел броненосец времен войны между Северными и Южными штатами, то не был бы особо удивлен.
Вот из-за ближнего мыса покажется паровой фрегат "Мерримак", он же "Вирджиния", или закованный в броню на верфях Нью-Йорка морской боец по имени "Монитор", предок этого теплохода, что стоит у пирса. В детстве меня настолько потряс этот корабль, что я даже сделал плавающую модель… Прототипа у того "Монитора" не было, поэтому выглядит броненосец очень оригинально: борт корабля едва различим над водой, недаром ведь современникам казалось, что по волнам плывет круглая коробка из-под дамской соломенной шляпки. Сверху по бортам - толстая броня, на совершенно гладкой палубе от носа к корме разместилась отлично защищенная боевая рубка, а в центре высится самая заметная деталь, броневая вращающаяся башня с двумя одиннадцатидюймовыми пушками. Ближе к корме - две трубы, убирающиеся в бою; больше на палубе ничего нет.
Корабли оглядятся, прорявкают сиренами взаимные угрозы, и в тихой бухте начнется страшный морской бой.