Автоматная очередь прошлась еще раз над головой Гризова. Стреляли мародеры не плохо, даже ориентируясь только по звуку голоса. "А может у них приборы ночного видения? – пришла в голову журналиста странная мысль, – а что, сейчас весь технический прогресс работает не только на хороших людей, но и на негодяев. Циничное время. Мы делаем машины, но кто на них ездит нам плевать. Главное деньги".
В этот момент он уловил движение за своей спиной. Костян со товарищи, словно тени в ночи, проскользнули на несколько лестничных пролетов вниз и, сделав всего пару выстрелов, заставили мародеров заткнуться. Гризов, не веря своему счастью, осторожно поднялся и тоже побежал вниз.
Он уже был готов к тому, что сейчас увидит. В ярком луче фонарика картина выглядела достаточно четкой и недвусмысленной. Мраморный пол музея древностей был завален сейчас всякой грязью: битыми вазами, обломками кресел, кусками обвалившейся штукатурки. Под ногами сгрудившихся бойцов, а иначе Гризов их уже и не называл, между всем этим хламом, уткнувшись лицом в мешки с награбленным лежали два американских морпеха. На касках у них действительно были надеты приборы ночного видения. Под каждым их них растекалась лужа крови, казавшаяся сейчас почти черной.
Костян носком ботинка перевернул одного из них: это был негр.
– Хороший негр, мертвый негр, – попытался разрядить обстановку Гризов, – кроме того, он же мародер. Надо его тоже сфотографировать на будущее.
– Совесть меня не мучает, – ответил ему Костян, – но, они наверняка здесь не одни. А из-за тебя, журналист-правдоруб, мы опять можем засветиться раньше времени. Столько шума наделали.
Гризов виновато замолчал. И тут, словно подтверждая слова Костяна, из дальнего темного угла раздался вопль "Факин эрабс!!!", а затем полоснула резкая автоматная очередь. Кто-то из бойцов упал, вскрикнув.
Остальные бросились врассыпную. Костян толкнул зазевавшегося Гризова на пол. А сам, отскочив в сторону, несколько раз выстрелил из пистолета в направлении прятавшегося в углу морпеха. Гризов упал, больно ударившись о мешок с награбленным, в котором что-то звякнуло. Судя по жесткости, там были какие-то блюда, кувшины и наверняка всякая мелочь типа золотых монет.
Спрятавшись за мешком, Гризов почему-то думал об убитом негре, который лежал сейчас с другой стороны мешка, и о том, сколько людей гибнет за этот презренный металл. Перестрелка на время затихла, но вдруг новая очередь из угла прошлась как раз по мешку. Несколько пуль угодило в древние сосуды, отчетливо звякнув. А другие вошли в тело уже мертвого морского пехотинца. Получалось, что негр и арабское золото спасли Гризову жизнь. Наконец, кто-то из наших бойцов подкрался в темноте к прятавшемуся за кучей штукатурки морпеху, и одним выстрелом уложил его на повал. Не помогли и приборы ночного видения.
Тишина висела еще с минуту, прежде чем снова началось шевеление в зале. Наученный горьким опытом Гризов лежал до последнего. Обследовав углы бесконечного холла, и не обнаружив больше никого, бойцы снова собрались рядом с двумя мертвыми неграми.
– Вставай, коллега, – сказал Костян и, обернувшись к раненому бойцу, которому наспех перематывали руку, спросил, – ты как, Иван Петрович?
– Зацепил, сволочь. Крепко, – ответил тот, морщась от боли.
Костян сплюнул и посмотрел на журналиста. Гризов молчал.
– Короче, пешком нельзя, Не дойдем. Значит, нужен транспорт. Троих мы уложили, а в "Хаммере" они по четверо ездят, не меньше. Да и должны же были они на чем-то мешки перевозить.
Костян замолчал на секунду.
– Короче, тут где-то рядом должен быть целый "Хаммер" с одним человеком на стреме. Берем его аккуратно, и катим в сторону посольства, сколько повезет. Вопросы есть? Вопросов нет. Голуаз, помоги Ивану Петровичу. Идете сзади, остальные за мной. Журналист, вперед батьки в пекло не лезть.
Гризов кивнул. Костян опять возглавил колонну и направился к видневшемуся справа огромному проему, в котором, судя по геометрии, должны были находиться двери. Они там и оказались. Высокие, массивные, вызывающие почтение у простолюдинов. Почти все наглухо запертые, кроме одной. Через которую американские мародеры и собиралась переправить экспроприированные ценности. Едва выглянув наружу, Костян заметил метрах в ста темневшую посреди площади на фоне полуразрушенного дома громаду "Хаммера". У пулеметной турели в джипе стоял во весь рост и курил последний морпех. Дуло пулемета смотрело четко в сторону музея. Огонек его сигареты горел в ночи словно маяк.
Не ясно было, слышал он выстрелы или нет, но уж больно гулко перестрелка отдавались под куполом. "Не мог не слышать", решил Гризов, выглянувший из-за спины Костяна. Надо было найти обходной путь и подобраться с боку или с тыла, но старший решил по-своему.
Не таясь, он вышел на открытое пространство и зашагал вразвалочку в сторону военного джипа. Огонек сигареты разгорелся ярче. Человек за пулеметом напрягся.
– Билли, зис из ю? – крикнули из "Хаммера".
– Йес, итс ми, бразер, – ответил Костян, продолжая двигаться вперед.
– Вэар из кэптен? А ю олл райт? Ай хиа шуттинг.
– Йес, эврисин олл райт, – ответил Костян.
Расстояние до джипа сократилось со ста метров почти вдвое. Тогда он резко вкинул руку и выстрелил из пистолета в сторону тлевшего в ночи огонька. Американец вскрикнул, ткнулся лбом в пулемет. Сигарета потухла. Обмякшее тело сползло вниз.
– Быстрее, – крикнул назад Костян, осмотревшись вокруг, – Грузимся, пока никого нет.
Он первым достиг "Хаммера", в котором, как и предполагалось, находился только один солдат. Теперь мертвый солдат. Костян быстро открыл заднюю бронированную дверь, вынул за ноги труп и оттащил его на пару метров от машины, чтоб не мешал посадке. Затем сел на место водителя и завел мотор. "Хаммер" утробно заурчал. Костян проверил приборы, с топливом было все в порядке. Фары включать не стал.
За это время вся группа русских разместилась в машине. Голуаз помог Ивану Петровичу сесть сзади. Петрович был плох, раненое плечо сильно кровоточило, но пока держался. Рядом с ними притулился Коля Быстрый, который, надел каску убитого американца и встал за пулеметную турель, мало ли что может по дороге случится. Гризову ничего не оставалось, как сесть на место штурмана, рядом с Костяном.
– Все готовы? – обернувшись назад уточнил старший, – тогда поехали.
Тяжелый "Хаммер" резво взял старт и покатил по улице в сторону центра, объезжая завалы. Поглядывая на Костяна, журналисту стало казаться, что тот не плохо знает Багдад и, даже в разрушенном состоянии, найдет дорогу куда нужно. "Хаммер" уверено колесил по разбитым улицам к известной Костяну цели, – российскому посольству.
"Скорее бы там оказаться, думал Гризов". Хотя тот факт, что ему скоро придется покинуть Ирак в самый разгар так бурно развивающихся событий, немного огорчал журналиста. Да что там немного, сильно огорчал. Ведь, по сути, вся эта каша заварилась именно из-за него с Натальей. Ее убили, но русские уже отомстили армии США, пристрелив, по крайне мере, четырех ее солдат. Гризов оглянулся на раненого Петровича, подумав о том, что и у самих есть раненые. Но, в любом случае, он впервые находился в центре самых настоящих боевых действий. Был военным корреспондентом в самой гуще событий. О чем еще может мечтать журналист? А уж Свен Иванович будет доволен на двести процентов и рейтинг "Северной стрелы" взлетит в заоблачную высь, если только сидящие рядом ребята доставят его, куда надо без потерь, а потом родное командование не попытается запретить написать о том, что видел.
"Хотя, – журналист осмотрелся по сторонам, – надо еще отсюда выбраться". США стараются разбираться со своими врагами, а он сейчас представлял прямую угрозу демократии. Гризов инстинктивно сжал свой редакционный "Никон", который теперь представлял колоссальную ценность для всей свободной печати. Американцы сделают все, только чтобы уничтожить аппарат и его хозяина.
"Хаммер", подпрыгивая на ухабах, преодолел уже почти пять кварталов. Пока все шло гладко. По пути попадались только запоздавшие арабы-мародеры, тащившие из полуразрушенных особняков богатых все, что плохо лежало. Увидев подкравшийся американский джип без габаритных огней, они прижимались к стенам домов, стараясь казаться невидимыми, или прятались в подворотнях. Но местные жители сейчас не интересовали сидевших в джипе русских. Гораздо больше их заботила возможность встречи с вероятным противником, который издалека мог принять их за своего. Но, если придется общаться, то все быстро встанет на свои места. Ни кодов, ни паролей оккупационной армии наши бойцы не знали. Так почему-то думал Гризов. А потому и теплая встреча с американцами на аналогичных "Хаммерах" в их планы вряд ли входила.
– Еще три квартала и мы дома, – заметил сзади и сверху Коля Быстрый, который, похоже, ориентировался в ночном Багдаде, не хуже Костяна.
– Ага, – отозвался Костян, притормозив и объезжая очередной завал на дороге, – Пока все тихо. Слишком тихо.
– Может у них какой-нибудь праздник? – вставил слово Гризов, – Ну, там "День независимости Америки от Англии".
Костян усмехнулся.
– Да нет, парень, это тебе не родная армия с пьяными прапорами. Эти козлы даже по таким дням не спят. Бывают, конечно, отклонения от нормы. Но на такой случай есть масс электронных штучек.
Переехав поваленный столб. Джип подкатил к небольшой развязке, от которой в разные стороны отходили три дороги. Две из них были почти завалены рухнувшим домом, а, перегородив третью своим корпусом, метрах в пятидесяти стоял американский танк "Абрамс". Рядом с ним притулился "Хаммер" и пятеро пехотинцев. Свободный путь вперед закончился. Увидев выезжающий на площадь джип, американцы сначала напрягались, подняв винтовки, но потом расслабились, замахали руками. Один из них, видимо старший, даже вскинул вверх руку с бутылкой "Виски", приглашая разделить ее на всех.
– Отдыхают сволочи, – проговорил Голуаз.
– Может, выпьем по рюмашке, – пошутил Гризов, – за дружбу народов. Спросим, как там крепкий хозяйственник Шварценеггер поживает.
– Ага, по две, – съязвил Костян, – сейчас они нас расколют, и выпивка отложится надолго.
Командир блокпоста поднес к губам рацию и в кабине "Хаммера" раздался его трескучий голос:
– "Браво эйт", "Браво эйт"! Зис из кэптэн Родригез. Вот-с хеппенд, хау а ю?
– Значит мы "Браво эйт", учтем, – заметил Голуаз.
Но Костян был уже не так спокоен, хотя по-прежнему решителен.
– Поздно учитывать. Ну-ка, Коля, причеши их из пулемета.
– Понял, старшой.
Коля Быстрый мгновенно развернул дуло крупнокалиберного пулемета в сторону блокпоста американцев и дал очередь по сгрудившимся возле своей бронемашины пехотинцам. Троих прямым попаданием просто разорвало в клочья, забрызгав кровью весь борт и всю землю под ним. Четвертому оторвало руку, пригвоздив к джипу. Капитан Родригез остался без головы и его обезглавленный труп, как мешок, рухнул в дорожную пыль. Бутылка "виски" разбилась вдребезги. После первой же очереди почти в упор личный состав блокпоста был уничтожен.
– Хороший пулемет, – одобрительно заметил Коля Быстрый, – только нам, по-моему, все равно пора сматываться.
Как выяснилось, мирно стоявший рядом танк, был не пустой. После пулеметной очереди, что чуть задела его по броне, танкисты очнулись и мгновенно включились в войну. Башня "Абрамса" начала свое круговое движение против часовой стрелки. Еще несколько секунд и она будет готова изрыгнуть снаряд, а сделать прямое попадание в такую заметную цель, как стоящий в пятидесяти метрах "Хаммер" натасканным танкистам труда не составляло.
И Костян понял это быстро. Он врубил заднюю передачу, дал газу, и бросил педаль сцепления. Махина "Хаммера" совершила прыжок на зад почти на пару метров, уходя от поворота башни. Костян дал еще газу, и джип стал выкатываться задним ходом из зоны обстрела. Его сильно тряхнуло, когда машина на полном ходу наскочила на поваленный столб.
Но и танкисты не дремали. Башня "Абрамса" закончила поворот, изрыгнув снаряд в сторону уходящего "Хаммера". Буквально несколько метров, на которые джип успел отъехать, и спасли русских. Снаряд просвистел перед машиной, обдав Гризова дыханьем смерти, и врезался в дом слева. Раздался мощный взрыв. По бронированной кабине "Хаммера" забарабанили осколки вперемешку с камнями. Но все остались живы.
– Топи педаль Костян, дом рушится, – заорал Голуаз.
– Сам вижу, – рявкнул в ответ старший, утопив педаль газа в пол.
Израненный джип едва успел откатиться еще на десяток метров, как впереди, на том месте, где он только что находился, обрушилась стена дома, и все заволокло пылью.
Глава восьмая. "Гризов в ящике"
Воспользовавшись заминкой, Костян развернул джип и погнал в обратном направлении. Но не успел он преодолеть и ста метров как новый снаряд просвистел над ними и ударился в дом справа. На этот раз "Хаммер" на полном ходу проскочил сквозь облако пыли за несколько секунд до того как дом рухнул, образовав очередной завал на улице.
Американские танкисты открыли непрерывный огонь по уходящему джипу. Они не могли поверить, что кто-то наберется наглости захватить "Хаммер" и атаковать на нем их блокпост. В обычной партизанской войне арабы, а их сейчас наверняка принимали за солдат Саддама, использовали бомбы и гранаты, подрывая себя и американцев заодно. Технику они недолюбливали, предпочитая пользоваться максимум "Калашами". Поэтому злость танкистов не знала границ, – эти арабы все еще смеют им сопротивляться. Им, победителям в игре, уже много месяцев назад захватившим Ирак целиком. Все другие народы, которые раньше американцам приходилось оккупировать, обычно сдаются. А эти…
Добравшись до перекрестка, Костян свернул налево и погнал в обход. Едва он вошел в поворот, как на вершине завала, лязгая гусеницами, показался "Абрамс", и сходу выпустил по беглецам третий снаряд, который угодил в угол дома на перекрестке. Раздался мощный врыв, но джип с русскими был уже на соседней улице.
– Командир, – крикнул Коля Быстрый оглянувшись назад, – сильно назойливые ребята у нас на хвосте. Может, я спрыгну и приторможу гранатой?
– Сиди спокойно, успеем, – не оборачиваясь, ответил старшой, – тут уже недалеко осталось. А второй раненый нам не нужен.
Коля Быстрый, казалось, смирился с тем, что ему не дадут закидать американский танк гранатой, и стал смотреть, как и все, вперед. А впереди был очередной перекресток, и к счастью американских блокпостов на нем не было. Правда, там полыхало зарево, и было много народа. Даже слишком много, для такого часа в оккупированном Багдаде. Подскочив к перекрестку, бойцы разобрались, в чем дело. Горел большой жилой дом. Часть народа спасала соседей, часть растаскивала под шумок чужое имущество. Гризову захотелось вмешаться, но, когда у тебя за спиной висит американский танк, уже не до мародеров.
Увидев подъезжающий джип и услышав взрывы на соседней улице, арабы расступились, давая проехать машине оккупантов. Хотя многие и грозили кулаками, но никто не стрелял и камнями не кидал в бронемашину. Джип проехал, снова свернул налево, и людское море за ними сомкнулось. Это было хорошо, американцы не будут давить мирных граждан, даже в погоне. Демократия. "Хотя, кто их знает, подумал Гризов, сейчас они могут и придавить, не задумываясь, десяток другой арабов во имя демократии в Америке".
Проехав пожарище, Костян снова втопил педаль газа в пол, благо дальше дорога была лучше, а танк действительно завяз на подъезде к перекрестку. Джип катил сейчас по дороге параллельной той, где они повстречали разъезд американских морпехов. Кварталы здесь почти не пострадали от бомбардировок и обстрелов. Многие дома стояли целехонькие, как будто и не было никакой войны. Гризов прикинул, что они уже должны были преодолеть три квартала, и скоро их ждало спасительное посольство России.
Неожиданно, не доезжая ста метров до очередного перекрестка, Костян притормозил джип и заехал во двор невысокого трехэтажного здания с выбитыми стеклами, казавшегося пустым. Этот дом выглядел хуже всех, что находились рядом. В таком месте вряд ли могло быть расквартировано российское посольство в Багдаде, решил журналист. Впрочем, старшему виднее.
"Хаммер" заехал в пустынный двор. Углубился в короткую улочку из деревянных сараев и гаражей, петлявшую словно река. Уткнувшись через некоторое время носом в глиняную стену джип замер. Костян выключил мотор и вылез наружу.
Гризов сидел на месте, непонимающе озираясь по сторонам. Кругом одни сараи и полуразрушенные гаражи. Куда их завезли? Но, кроме него, никто не казался смущенным. Костян подошел к одному из гаражей, вынул ключ и отпер замок. Затем вернулся за руль и завел махину внутрь.
– Берем раненого и вылезаем. Быстрее.
Бойцы вылезли из джипа, закрыли ворота. В гараже царил полумрак. Теперь приметный американский "Хаммер" исчез с улицы. Это хорошо. Но, мог кто-нибудь, и настучать из случайных свидетелей, хотя дом и казался необитаемым. Впрочем, бойцов непонятного назначения это не смущало вовсе. Они четко знали, что делать и куда идти. Не знал этого только Гризов, который шел в слепую.
Тем временем Костян включил фонарик, пробрался между пустыми бочками, заполнявшими половину гаража, нащупал что-то и к удивлению Гризова открыл потайной лаз, уводящий вниз. "Опять под землю, с грустью подумал Антон, которому уже порядком осточертело ползать по всяким норам. Но в данное время в Багдаде гораздо спокойнее было под землей, чем на земле". Поэтому он молча последовал за своими спутниками по узкой лесенке.
Первым в проеме исчез Костян с фонариком, затем туда осторожно опустили раненого под руки с Голуазом. Четвертым спустился Гризов, который успел заметить, как Коля Быстрый облил "Хаммер" бензином и примотал гранату к воротам, на тот случай, если кто-нибудь задумает посмотреть, что находится в этом гараже. Спускаясь последним, он закрыл за собой отлично замаскированный лаз, который снаружи не должны были найти даже в том случае, если в гараже произойдет взрыв или пожар.
Этот лаз был почти вдвое ниже, чем тот, по которому группа выбиралась из подземелья отеля "Мухафаз", поэтому журналисту пришлось идти согнувшись. Но тяжелее всего, конечно, приходилось Голуазу, который тащил на себе раненого. Впрочем, Антон уже начал привыкать. Временами ему казалось, что весь Багдад должен быть опутан подземельями, оставшимися еще со времен древних падишахов, эмиров и халифов. Что к каждому дому в Багдаде можно подобраться через подземный ход и выйти тем же путем. И что об этих подземельях обязательно все знают агенты ФСБ или ГРУ и уж точно все знает Костян со товарищи. А потому можно не беспокоится и спокойно идти, куда поведут, ибо тебя спасают.
Но, когда метров через пятьсот, они уже оказались на месте, Гризов даже едва не разочаровался в багдадских подземельях. Отряд прошел через три, как оказалось Антону, бронированные двери и оказался во вполне обжитом подвале, заставленном картонными коробками.