- Я могла бы сопровождать вас.
- Ценю вашу доброту, но предпочел бы заняться этим в одиночку.
- Понимаю. Хотите, чтобы вам не мешали думать. Я бы, на вашем месте, поступила точно так же. Но вам хотя бы следует взять с собой один из электрических автомобильчиков, которыми пользуются в отделе Восстановления. Вы не сможете все время идти, уткнувшись носом в землю, зато машину можно пустить со скоростью шага. Правда, жары все равно не избежать - внутри нет кондиционера, - зато это куда удобнее, чем идти пешком.
- Спасибо. Не могли бы вы установить аппаратуру в машину, пока я сбегаю переодеться?
- Дайте мне минут десять. Я кого-нибудь пошлю.
Она уже направилась к двери, когда Джефф окликнул:
- Доктор Кейн?
Лассандра повернулась.
- Вы очень мне помогли. Я только хочу сказать, что отправляюсь туда наугад и не жду особенных результатов. Девяносто девять процентов работы полицейского - осмотр и поиски, а не находки.
- Как в научно-исследовательской работе, - улыбнулась Лассандра. - Ну вот и у нас наконец нашлось кое-что общее.
Джефф разыскал врача, первым увидевшего тело Фрэнка Лейзенби, и задал ему прямой вопрос:
- Какое расстояние может пройти человек, пораженный такой зверской дозой радиации?
Но получить столь же прямой ответ оказалось не так легко. Доктор Келлог долго мямлил и заикался, прежде чем пробормотать:
- Мы не знаем точно причины смерти, хотя внешний вид трупа кое о чем говорит. Кроме того, почти не существует медицинских описаний подобных случаев.
- Доктор, вы не под присягой и не в суде. Назовите приблизительную цифру, которую можно извлечь из того, что находится у вас под крышкой черепа.
- Ну-у-у… Думаю, что такой обширный ожог и быстрое разложение всех жизненно важных органов наверняка вызовет острый вестибулярный синдром, а это ограничит подвижность. Иными словами, он просто упал бы, потеряв ориентацию… и не сумел бы даже ползти.
- Как быстро?
- М-м-м… скажем, триста метров? Но, с таким же успехом можно сказать и сто метров, и километр…
Пришлось довольствоваться этим весьма неопределенным суждением. Но вытянуть из доктора что-то сверх того казалось немыслимым.
Джефф тащил электрический автомобильчик на буксире, прикрепленным к одному из лабораторных джипов, пока не оказался в километре к югу от того места, где обнаружили труп. Если Келлог прав и Лейзенби действительно ковылял на север, как показывало положение тела, значит, Джефф был в семистах метрах от эпицентра - того самого участка, где нечто неописуемое, необъяснимое и смертоносное поразило ученого.
Джефф отвязал автомобильчик. Первое, что сделал, проверил показания счетчика. Цифры были в тридцать раз выше тех, что только сегодня утром называл Уолл и Бронстид. Никакой опасности, но Джеффу все же стало не по себе.
Лассандра предупреждала: он может столкнуться с резкими изменениями уровня радиации.
- Большинство первоначальных источников радиоактивности, считающихся точечными, появляются по причине какого-либо незапланированного происшествия, вроде аварийного понижения уровня охладителей или выброса отработанных графитовых стержней. С годами ветер, дожди и сточные воды разносят источник по более обширной территории, но все же безусловно следует ожидать появления "горячих" зон.
Может, Джефф сейчас стоит рядом с одной из таких зон?
Он направил автомобильчик на север. Прибор, который Лассандра втиснула в пространство за сиденьем водителя, каждые тридцать секунд измерял дозу радиации и определял местоположение. Цифры мелькали на отдельном дисплее, вмонтированном в приборную панель. Кроме того, прибор регистрировал все данные, которые позже можно было анализировать в рамках Географической информационной системы, вроде той, которую Лассандра Кейн показывала Джеффу.
Джефф продолжал ползти на север, сохраняя минимальную скорость, исследуя землю в поисках любого предмета, сделанного руками человека. Но ничего не видел, а ведь растительность была такая скудная, что всякий объект размером с пивную банку наверняка привлек бы его внимание. Величина излучения стабильно падала. Через восемьсот метров она стала нулевой. Джефф остановился, желая убедиться в исправности прибора. Все оказалось в порядке. Он поехал дальше. Уровень радиации потихоньку повышался. Когда Джефф добрался до того места, где лежал труп, цифры оказались точно такими же, как сегодня утром: очевидно, прибор был в полном порядке.
Джефф обошел участок. По мере того как описываемые им круги расширялись, он все сильнее чувствовал волны жара, поднимавшиеся от почвы. На лбу выступили крупные капли пота.
Ничего. Совсем ничего необычного в пределах сорока метров от той отметки, где обнаружили труп. Лейзенби умер здесь, но причина его гибели находилась чуть дальше - возможно, в километре отсюда. А если предположить, что, падая, он повернулся и ковылял не с южного, а с какого-то иного вектора?
Джефф снова забрался в автомобиль и увеличил диапазон поисков, медленно захватывая все более обширные спирали. По-прежнему ничего. И никаких звуков, кроме жужжания электромотора и размеренных щелчков счетчика каждые тридцать секунд, означавших, что измерения проводятся и местонахождение отмечается.
Температура в автомобильчике росла, но Джефф упорно продолжал поиски, пока на первый план не вышел иной фактор. Он кружил и кружил, пока не отъехал на километр от того места, где лежал труп, проделав, таким образом, около двадцати километров и истощив электроэнергию до того, что машина двигалась черепашьим шагом. Придется вернуться к джипу или бросить машину здесь и возвращаться без нее.
Автомобильчик все же еще тянул, только-только. Последние двести метров до джипа он тащился с величавой скоростью две мили в час. Наклонившись, чтобы прикрепить буксир, Джефф пошатнулся и едва не упал. Голова кружилась от жары, усталости и голода. Мало того, полицейский успел выпить втрое больше кофе, чем разрешил врач. Недаром сердце трепыхалось и подпрыгивало, будто ягненок на весеннем лугу.
Совсем как в прежние времена. Пропущенные обеды, отрава из банок и сплошной холестерин.
Сев в джип, чтобы ехать обратно, он посмотрел на часы. Почти пять пятнадцать. В обычный день это означало конец службы. Он пришел бы домой, съел нехитрый ужин, выпил бы дозволенную капельку спиртного и провел тихий вечер у телевизора.
Джефф включил зажигание. Должно быть, с ним что-то неладно. Несмотря на усталость, напряжение и сознание того, что целых два часа потрачено зря и приходится возвращаться с пустыми руками, сержант был счастлив. Потому что радовался жизни неизмеримо больше, чем в любой обычный день.
Припарковав джип у Комплекса обработки отходов, где должна была ждать Лассандра, Джефф вдруг нахмурился, сообразив, что его сотовый целый день хранил молчание, хотя обычно Джефф едва успевал отвечать на звонки. Вероятно, это результат "инициатив" Тома Маркина, постаравшегося намеренно изолировать Джеффа, чтобы потом указать на него как на человека, провалившего расследование гибели Фрэнка Лейзенби.
Джефф отсоединил записывающий прибор. Лассандра оказалась оптимисткой в отношении веса этой штуковины: Джеффу казалось, что он тащит восьмидесятифунтовый мешок цемента.
Он саданул локтем в дверь кабинета Лассандры и, не дожидаясь ответа, ввалился в комнату, уронил прибор на ближайшее свободное место, оказавшееся столом для совещаний. Лассандра держала около уха трубку телефона, и при виде Джеффа вопросительно подняла брови. Тот покачал головой.
- Ничего. Ноль.
Она пожала плечами, ткнула пальцем в тарелку с печеньем и кофейник и жестом показала на стул.
Очередная доза кофеина и сахара. А почему бы нет?..
Лассандра наконец повесила трубку и подошла к Джеффу.
- Дело движется быстрее, чем я ожидала. Мне сейчас сообщили, что завтра с утра прибывают фэбээровцы и представители из Вашингтона… Что с вами?
- Я исколесил всю округу. Облазил каждый метр. Изошел потом. И - ничего.
- А разве коллеги в охране вам ничего не сообщили? Может, кто-то что-то выяснил?
- Если и так, мне это неизвестно.
Джефф выложил свои подозрения по поводу Тома Маркина.
- Или я просто старый параноик?
- Не думаю. Я слышала о Маркине. Он здесь уже двадцать пять лет и никогда не скрывал, что темнокожих не любит.
Лассандра подошла к концу стола и уставилась на прибор, брошенный Джеффом.
- Надеюсь, он нормально работал?
- Наверное. Была даже такая точка, где радиация равнялась нулю, но потом поднялась. Честно говоря, я не слишком обращал внимание на цифры: был слишком занят поисками улик. Которых не нашел.
- Нулевая радиация? - медленно повторила Лассандра.
- По крайней мере, такая цифра высветилась на дисплее.
Лассандра легко подхватила прибор, из чего Джефф заключил, что она гораздо сильнее, чем выглядит, и понесла к компьютеру.
- Один из самых идиотских заскоков у психов, помешанных на охране окружающей среды - это полная ликвидация ядерных отходов, до нулевого уровня радиации, - продолжала она, подсоединяя прибор к компьютеру. - Но дело в том, что естественная радиация есть повсюду. Нулевая радиоактивность неестественна. Действительно неестественна.
Она коснулась клавиши, и на экране появилось сообщение "Синхронизация данных".
- Ну вот. Сейчас сделаем перенос файла, а потом я использую ваши СГО-показания, чтобы поместить сегодняшние измерения радиации в географический формат. Займет минуту-другую.
И, отвернувшись от компьютера, спросила:
- Кстати, вы все еще считаете Гленна Шефера убийцей Фрэнка?
- Пока у меня не было причин изменить мнение.
- Может, вот это изменит? После вашего ухода он явился ко мне в кабинет. Сказал, что смерть Фрэнка крайне его расстроила и еще больше усилила ощущение того, что он занимается не своим делом. Он собирается уволиться и найти должность преподавателя физики старших классов. Что вы на это скажете?
- Я, признаться, думал, что Гленн метит на место Фрэнка…
- Они были в равном положении и делали одну и ту же работу. Конечно, Фрэнк, был более талантлив, чем Гленн, но никто ни у кого не находился в подчинении.
- Тогда вычеркните эту идею из списка. Как я уже сказал, даже если бы Лейзенби был начальником Шефера, решение последнего уйти говорит о том, что мои аргументы слабы.
На экране монитора стали появляться отдельные цветные точки. Чуть пониже и справа от каждой стояла цифра. Лассандра, не сводившая взгляда с экрана, внезапно охнула и подвинулась ближе.
- Вы правы. Здесь есть точка с нулевым уровнем радиации. А вот и еще одна.
Джефф встал и подошел к ней. Он уже был способен различить на экране свой маршрут: виляющая, направленная наружу спираль показаний уровня радиации. Сержант и не представлял, что этих показаний так много: два с половиной часа блужданий дали почти триста точек.
- Черт, будь я проклята! - выдохнула Лассандра.
Он посмотрел на цифры, но ничего особенного не заметил.
- Что?
- Погодите минуту, сами увидите.
Лассандра вновь прилипла к компьютеру.
- Сейчас идет стандартная программа: берется двухмерный массив данных, интерполируется, появляются изограммы; в этом случае программа чертит кривые, где измеренная доза радиации - частное значение. Взгляните на это.
Разбросанные точки показаний, снятых Джеффом во время поездки на электрическом автомобиле, все еще светились на экране, но теперь на них наложился ряд замкнутых кривых, нигде не пересекавшихся и образовавших почти идеальное множество концентрических окружностей.
- Вот здесь нашли тело Лейзенби.
Лассандра щелкнула "мышью", и курсор остановился на полпути между центром и верхней частью экрана.
- Если он действительно шел на север, как вы считаете… если доктор Келлог прав, предполагая, что Фрэнк мог проковылять от ста метров до километра… то все, что случилось с ним, произошло здесь.
Курсор дрогнул и скользнул ближе к центру множества концентрических окружностей.
- А теперь взгляните на цифры измерений. Ноль в центре, ноль повсюду, приблизительно до этой точки… масштаб соответствует приблизительно двумстам метрам. А затем цифры начинают постепенно расти. Примерно через километр значения становятся типичными для этого участка полигона. Фрэнк Лейзенби умер от гигантской дозы облучения, но на теле нет никаких следов остаточной радиации.
Джефф всмотрелся в рисунок. Достаточно ясно. Но все остальное - крайне смутно.
- Я вижу линии. Но что они означают?
- Я думаю, они означают… что я должна подумать.
Джефф знал, когда следует помолчать. И честно ждал, до тех пор пока она наконец вздохнула, положила руки на стол и сказала:
- Кажется, я поняла, что убило Фрэнка Лейзенби. Только представления не имею, почему.
- Давайте начнем с "что".
- Его убило собственное изобретение. Помните мои слова? Проблему радиоактивных отходов можно решить, если распад каждого элемента в цепочке произойдет в доли секунды или минуты - вместо десятков сотен лет. Так вот, Фрэнк решил эту проблему. Вся штука в том, чтобы вызвать распад с помощью лазера с ядерным возбуждением. Вы заставляете энергию ядра спускаться на более низкий уровень точно таким же образом, как обычный лазер вызывает одновременное снижение уровня энергии электронов. Этот процесс был описан еще в 1927 году, когда Эйнштейн опубликовал статью по основным принципам вынужденного, иначе говоря, индуцированного излучения. Разумеется, для этого необходимо очень сложное оборудование с различными уровнями рабочих энергий, потому что в лестнице ядерного распада слишком много ступенек.
Кажется, Джефф понял. И очень медленно произнес:
- Значит, у него был способ решения проблемы ядерных отходов. Но он не хотел говорить о нем, пока не докажет его действенность. Это вполне объяснимо. Но я все же не пойму, что же привело к его гибели. Разве его изобретение не помогало избавиться от радиоактивности? Но вместо этого излучение убило его.
- То, что он хотел сделать, позволяло накопившимся частицам и радиации, которая естественным образом высвобождалась бы тысячи лет, вылететь сразу, одновременно, огромным потоком. Все живое, оказавшееся поблизости, было бы поражено огромной дозой излучающей энергии и частиц. Но после этого, если прибор все еще действовал, вся индуцированная радиоактивность тела была бы уничтожена. Как и произошло в случае с Фрэнком Лейзенби. И, разумеется, в непосредственной близости от тела радиации вообще не осталось бы… что вы и обнаружили.
- Но, доктор Кейн, Фрэнк как никто другой представлял себе опасность. Он не стал бы испытывать прибор, стоя рядом с ним.
- Он и не собирался. Думаю, он вмонтировал в прибор таймер. Хотел выйти ночью на полигон, когда там никого нет, установить таймер на определенное время и понаблюдать с безопасного расстояния, как тот действует. Потом, уже зная, что радиация в том месте нулевая, он спокойно подошел бы, забрал прибор и сделал замеры. Бедняга думал, что проделал всю работу в секрете, но кто-то следил за его экспериментом.
- Гленн Шефер?
- Возможно. Ясно одно, кто-то из лаборатории испортил таймер, чтобы прибор сработал, пока Фрэнк не успел отойти. Этот другой, возможно, последовал за Фрэнком на полигон в электрическом автомобильчике - они работают бесшумно. Дождался, пока прибор сработает, убедился, что Фрэнк мертв, погрузил автомобиль в фургон, в котором приехал Фрэнк, и вернулся обратно.
- Но что преступник сделает с прибором?
Лассандра пожала плечами.
- Спрячет. Изучит как следует. Потом, когда будет уверен, что знает, как собрать второй, разберет. Побоится оставлять свидетельство того, над чем работал Фрэнк Лейзенби. Но зачем он убил Фрэнка? У Гленна Шефера не было причин ненавидеть его.
- Тут не было ненависти, - оживился Джефф, ступив на знакомую почву. - Но у него была чертовски веская причина желать смерти коллеге. Предположим, у вас есть прибор, который можно провезти по огромной площади, одновременно избавившись от избыточной радиации. Сколько он может стоить?
- Стоимость восстановления почвы во всех "горячих" зонах нашей страны достигает триллионов долларов.
- Из которых Фрэнк Лейзенби не получил бы ни цента. Он бы и не пытался держать в тайне свое открытие. Вы сами упоминали, что все патенты, полученные на службе в лаборатории, принадлежат правительству. Но если кто-то не работает на правительство, а, скажем, преподает физику старшеклассникам, в этом случае спустя некоторое время он совершенно законно может запатентовать изобретение на свое собственное имя. И стать миллиардером. Мы с самого начала знали: у Гленна Шефера была возможность убить Лейзенби. Потом вы объяснили, какими средствами это было сделано. Теперь у нас есть мотив, причем очень сильный.
Весь этот день Джефф чувствовал себя полнейшим кретином. Но сейчас был вознагражден за все муки, увидев ошеломленное лицо Лассандры с отвисшей челюстью и вытаращенными глазами.
- Господи Боже, - прошептала она. - Значит, это и вправду жадность. Но вы уверены?
Джефф кивнул, не в силах дать разумное объяснение. С полудня он жил и действовал на чистом адреналине. Теперь же просто физически ощущал падение уровня гормона. Так было всегда, стоило интуиции подсказать, что он идет по верному пути и следствие успешно завершается. Но требовательный взгляд Лассандры вернул сержанта к действительности.
- Что делать дальше?
- Записать все, что мы знаем или предполагаем. Я отдам бумагу Тому Маркину. Завтра сюда прибудут люди из Вашингтона, и мы благополучно сбагрим с рук это дельце. Пусть сами ищут доказательства или раскалывают Шефера.
Лассандра кивала, одновременно хмурясь, будто не соглашалась.
- Есть хотите? - резко спросила она.
- Это слишком мягко сказано.
- Я хочу повезти вас в "Толедо Стейк Хаус" и угостить ужином.
Заметив изумленный взгляд Джеффа, Лассандра пояснила:
- А потом попытаюсь уговорить вас кое на что.
Она уже шагала к двери, уверенная в его согласии. Джефф последовал за ней, испытывая бесконечное опустошение, умственное и физическое, чувствуя себя старым, измотанным и неуклюжим. Они вышли на улицу. Щурясь на огромное красное солнце, опускавшееся за горизонт, он спросил:
- На что именно?
Они забрались в маленький голубой автомобиль, - по крайней мере, хоть сиденье наконец остыло - и направились к южному выезду с полигона.
- Сделать все немного по-другому. Вы ведь собираетесь действовать в обычном порядке, писать очередной ежедневный отчет. И что, по-вашему, произойдет потом?
- Он сделает этот отчет своим. Оттеснит меня в сторону и станет самолично общаться с людьми из Вашингтона.
- Это вполне согласуется с отзывами об этом человеке. Но, предположим, в вашем сегодняшнем отчете вы умолчите о своих гипотезах. Что тогда?
- Трудно сказать. Скорее всего, он выставит меня на позор перед вашингтонской группой: вот, мол, человек, которому было поручено вести расследование и который ни черта не сделал.