Две минуты, изменившие судьбу всех людей, живущих на планете Земля.
Две минуты, когда сознание всего человечества было перенесено в будущее.
Две минуты, поставившие вопросы, которые нельзя оставить без ответа. Что послужило причиной катастрофы?
Неудачный эксперимент безответственных специалистов, запустивших Большой адронный коллайдер для того, чтобы удовлетворить непомерные научные амбиции?
Вспышка сверхновой эпидемии?
Как дальше жить людям, которые хотят изменить будущее или предотвратить его?
Как дальше жить людям, вспомнившим, что будет?
Содержание:
Благодарности 1
КНИГА I - АПРЕЛЬ 2009 1
КНИГА II - ВЕСНА 2009 22
КНИГА III - ДВАДЦАТЬ ОДИН ГОД СПУСТЯ - ОСЕНЬ 2030 46
Примечания 58
Роберт Дж. Сойер
"Вспомни, что будет"
Ричарду М. Готлибу
С Ричардом я познакомился в средней школе в 1975 году. Мы по-разному видели свое будущее, но в одном были абсолютно уверены: сколько бы лет ни прошло, мы всегда останемся друзьями. И теперь, спустя четверть века, я счастлив, что, по крайней мере, хоть это вышло именно так, как мы предполагали.
Благодарности
Мне оказывали поддержку множество людей, которым я приношу свою искреннюю благодарность. Это: мой агент Ральф Винчинанза и его помощник Кристофер Лоттс; мой издательский редактор Дэвид Г. Хартвелл и его помощник Джеймс Минц; Крис Дао и Линда Квинтон, также сотрудники издательства "Тог"; глава издательства Том Дохерти; Роб Хоуард, Сьюзанн Холлсуорт, Хейди Винтер, а также Харольд и Сильвия Фенн, представители моего канадского дистрибьютора "Н. В. Fenn and Company Ltd."; Нил Калдер, глава отдела по связям с общественностью ЦЕРНа; доктор Джон Крамер, профессор физики Университета штата Вашингтон; доктор Шахин Хусейн Азми, Азбед Бедросиан, Тед Блини, Алан Бостик, Майкл А. Берштейн, Линда К. Карсон, Дэвид Ливингстон Клинк, Джеймс Алан Гарднер, Ричард М. Готлиб, Теренс М. Грин, Джон Аллен Прайс, доктор Ариэль Рейх, Алан Б. Сойер, Тим Слейтер, Масаюки Ушида, а еще Эдо ван Белком. Я также благодарен своему отцу Джону А. Сойеру, предоставившему в мое распоряжение свой летний домик на берегу Бристольского залива, где и была написана большая часть этого романа. И конечно, моей любимой жене Кэролин Клинк.
КНИГА I
АПРЕЛЬ 2009
Тот, кто предвидит катастрофы, страдает от них вдвойне.
Бейлби Портеус
1
День первый. Вторник, 21 апреля 2009 года
Срез пространства-времени…
Здание центра управления Большим адронным коллайдером ЦЕРНа было новым: его строительство начали в 2004 году и закончили в 2006-м. Внутри главного корпуса был устроен внутренний дворик, который физики, естественно, окрестили "ядром". В каждом кабинете имелось окно, выходящее либо на "ядро", либо на остальные многочисленные здания ЦЕРНа. Квадратное здание вокруг "ядра" было двухэтажным, но главные лифты делали четыре остановки: две на надземных этажах, одну - на первом подземном, где располагались котельная и склады, и еще одну - на отметке сто метров под землей. Здесь находился выход к платформе монорельсовой дороги, с помощью которой можно было проехать по двадцатисемикилометровой окружности туннеля коллайдера. Сам туннель пролегал под фермерскими полями, окраиной женевского аэропорта и подножиями гор Юра.
Южная стена главного коридора центра управления была разделена на девятнадцать длинных секций, причем каждую украшали мозаичные панно, выполненные художниками стран - участниц ЦЕРНа. На греческом панно был изображен Демокрит, основоположник атомистического учения; на немецком были представлены сцены из жизни Эйнштейна, а на датском - из жизни Нильса Бора. Но не все панно были посвящены физике. На французском можно было увидеть панораму Парижа, а на итальянском - виноградник, где даже отдельные виноградинки были выложены из шлифованного аметиста.
Зал управления Большим адронным коллайдером - БАК - представлял собой идеальный квадрат. Огромные раздвижные двери располагались точно в центре двух противоположных стен. Верхняя часть стен зала высотой в два этажа была специально застеклена, чтобы туристические группы могли наблюдать за деятельностью сотрудников. По понедельникам и субботам в девять часов утра и в два часа дня в ЦЕРНе устраивались трехчасовые экскурсии. Стены центра управления украшали флаги девятнадцати стран-участниц - по пять флагов на каждой стене. Двадцатое место занимал синий с золотом флаг Европейского союза.
В зале было установлено несколько десятков пультов. Один из них предназначался для управления инжекторами частиц. С его помощью осуществлялся контроль за всеми экспериментами. К нему примыкал наклонный пульт с десятью встроенными мониторами для представления данных детекторов Большого ионного коллайдера и системы управления - огромных подземных систем, которые регистрировали и идентифицировали частицы, появляющиеся в ходе экспериментов на Большом адронном коллайдере. Мониторы на третьем пульте показывали части дуги туннеля коллайдера и монорельс под потолком.
Ллойд Симкоу, сорокапятилетний ученый из Канады, сидел за инжекторным пультом. Высокий, подтянутый, чисто выбритый, синеглазый, с коротко стриженными волосами, почти черными, если не считать тронутых сединой висков.
Специалисты в области физики элементарных частиц никогда не слыли большими модниками, и до недавнего времени Ллойд не был исключением. Но несколько месяцев назад он согласился пожертвовать весь свой гардероб женевскому филиалу Армии спасения и позволил своей невесте приобрести для него новую одежду. По правде говоря, на его вкус, купленные вещи оказались слишком уж вызывающими, но он не мог не признать, что никогда еще не выглядел так круто. Сегодня он был в бежевой рубашке, пиджаке кораллового цвета и коричневых брюках с накладными карманами. Костюм дополняли, как дань моде, итальянские черные кожаные туфли. Ллойд также приобрел пару престижных вещей, которые в то же время имели национальный колорит: авторучку "Монблан", которую носил во внутреннем кармане пиджака, и золотые швейцарские часы со стрелками.
Справа от него за детекторным пультом сидела его невеста, инженер Митико Комура. Она была на десять лет моложе Ллойда, очень ухоженная, с маленьким вздернутым носиком и густыми черными волосами, подстриженными по последней моде под пажа.
Позади Митико стоял Тео Прокопидес, коллега Ллойда по исследованиям. Ему было двадцать семь, и своей необычайной подвижностью и вспыльчивостью он разительно отличался от консервативного Ллойда. Словом Крик и Уотсон от физики. У Тео были пышные курчавые темные волосы, серые глаза и тяжелый волевой подбородок. Он предпочитал красные джинсы (что Ллойду ужасно не нравилось, но теперь никто моложе тридцати синих джинсов не носил) и майки с изображением персонажей мультфильмов. Их у него было несметное число. Сегодня он надел майку с изображением птички Твити.
За остальными пультами разместились еще с десяток ученых и инженеров.
За исключением негромкого жужжания кондиционеров и шелеста вентиляторов системных блоков, в зале царила абсолютная тишина. После долгого дня подготовки к эксперименту все страшно нервничали и были напряжены. Ллойд обвел зал взглядом и сделал глубокий вдох. Сердце учащенно билось, а в желудке словно порхали бабочки.
На стене висели часы со стрелками, а на его рабочем месте были установлены электронные. И на тех и на других было уже почти семнадцать ноль-ноль, но Ллойд, хотя и прожил в Европе уже больше двух лет, все еще не отвык говорить "пять часов вечера".
Ллойд был руководителем объединенной группы, состоявшей почти из тысячи физиков, разрабатывавших эксперименты на Большом ионном коллайдере. Они с Тео почти два года посвятили подготовке к сегодняшнему столкновению частиц. Два года они потратили на работу, на которую могли бы уйти жизни двух поколений. Они пытались воссоздать энергетические уровни, которые просуществовали только наносекунду после Большого Взрыва. В процессе эксперимента они надеялись найти Священный Грааль физики высоких энергий, пресловутый бозон Хиггса - частицу, взаимодействие которой с другими частицами наделяло их массой. Если бы их эксперимент увенчался успехом, им досталась бы и премия Хиггса, и Нобелевская премия.
Весь эксперимент был автоматизирован и четко распланирован по времени. Не было ни рубильника, ни красной кнопки. Ллойд разработал, а Тео закодировал основные модули программы эксперимента, но теперь все управлялось компьютером.
Как только электронные часы показали 16:59:55, Ллойд громко начал обратный отсчет:
- Пять…
Он посмотрел на Митико.
- Четыре…
Она ободряюще улыбнулась. Господи, как же он ее любил…
- Три…
Он перевел взгляд на вундеркинда Тео - восходящую звезду, которой Ллойд когда-то сам мечтал стать но так и не стал.
- Два…
Тео дерзко поднял вверх два больших пальца.
- Один…
"Пожалуйста, Господи, - подумал Ллойд. - Пожалуйста!"
- Ноль.
И тут…
…и тут вдруг все стало иначе.
Резко изменилось освещение в зале управления. Приглушенный свет сменился хлынувшим в окна солнечным светом. Но это не вызвало никакого дискомфорта не потребовалось привыкания. Ллойд не ощутил сужения зрачков. Словно его глаза уже были готовы к увеличению яркости света.
И тем не менее Ллойд оказался не в состоянии управлять собственными глазами. Ему хотелось оглядеться по сторонам, посмотреть, что происходит, но его глаза двигались как бы сами по себе.
Он лежал в постели. По всей видимости, обнаженный. Стоило ему немного приподняться, как он кожей почувствовал хлопчатобумажные простыни. Его голова шевельнулась, и на долю секунды он увидел окна спальни, явно находившейся на втором этаже сельского дома. За окнами виднелись деревья и…
Нет, это просто невозможно! Листья были багряно-красными. А ведь сегодня двадцать первое апреля - весна, а не осень.
Потом в поле зрения попало что-то еще, и он вздрогнул, поняв, что не один в постели. Кто-то лежал рядом с ним.
Он резко отстранился.
Нет… нет, здесь явно было что-то не так. Физически он совсем не отреагировал. Его тело словно существовало отдельно от разума. Но мысленно он в ужасе отпрянул.
Рядом с ним лежала женщина, но…
Черт побери, что происходит?!
Она была старой, с тонкой пергаментной кожей, с белым пушком волос на голове. Ее улыбающиеся губы окружала сетка мимических морщинок, затерявшихся среди более глубоких морщин в носогубных складках.
Ллойд попытался откатиться подальше от старухи но тело отказывалось повиноваться.
Господи, что же такое происходит?
Была весна, а не осень.
Если только…
…если только, конечно, он не переместился в Южное полушарие. Не телепортировался каким-то образом из Швейцарии в Австралию…
Но нет. Деревья за окном определенно были клены и тополя. Значит, он в Северной Америке или Европе.
Он протянул руку. На женщине была темно-синяя рубашка, но не пижамная. На пуговицах, с воротником и несколькими карманами - одежда, какую практичная женщина надела бы для работы по дому или в саду. Ллойд ощутил, как его пальцы прикасаются к мягкой, податливой ткани. А потом…
…а потом его пальцы нащупали пластмассовую пуговицу, согретую ее телом и прозрачную, как ее кожа. Он тут же решительно сжал пуговицу, пытаясь ее расстегнуть. Взгляд Ллойда непроизвольно упал на лицо старухи. Его глаза встретились с ее выцветшими глазами.
Он улыбнулся и почувствовал, как натянулась кожа на щеках. Его рука скользнула под рубашку старухи, нащупала грудь. И снова у него возникло желание отпрянуть, отдернуть руку. Грудь оказалась мягкой, сморщенной, обвисшей, совсем как подгнивший плод. Его пальцы сжали сосок.
Ллойд ощутил нечто странное. На какое-то жуткое мгновение ему показалось, что у него эрекция. Но нет, никакой эрекции не было: просто переполненный мочевой пузырь. Ему срочно нужно было помочиться. Он отдернул руку. Брови старухи вопросительно подпрыгнули вверх. Ллойд слегка пожал плечами. Старуха понимающе ему улыбнулась, словно это было самой естественной вещью на свете: захотеть в туалет в самом начале любовных игр. Зубы у нее были с желтоватым налетом, что естественно в ее возрасте. Но при этом все целые.
Наконец его тело сделало то, чего ему хотелось с самого начала: он отодвинулся от старухи. И тут вдруг резко кольнуло в колене. Он явственно ощущал острую боль, но почему-то игнорировал этот факт. Он спустил ноги с кровати, почувствовав под собой прохладный дощатый пол. Встав, Ллойд сумел лучше разглядеть, что там за окном. То ли позднее утро, то ли ранний вечер. Тень, отбрасываемая одним деревом, падала на тень от соседнего дерева. Сидевшая на ветке напротив окна птица взлетела, испуганная резким движением в спальне. Это был дрозд - крупный, североамериканский, а не малый, европейский. Значит, дом определенно стоял в США или Канаде. На самом деле очень похоже на Новую Англию. Ллойду всегда нравились краски осени в Новой Англии.
Медленной, почти шаркающей походкой Ллойд двинулся вперед. Он понял, что это не загородный, а скорее летний дом. Мебель была разномастной, какой обычно и обставляют летние домики. Тумбочка… Приземистая, грубо сколоченная из досок и обклеенная пленкой "под дерево". Это был первый предмет, который Ллойд узнал. Он купил эту тумбочку в студенческие годы, а потом поставил в комнате для гостей в своем доме в Иллинойсе. Но что эта тумбочка делает здесь, в чужом месте?
Он пошел дальше. Боль в правом колене отдавалась при каждом шаге. Он гадал, что же такое у него с ногой. На стене висело зеркало в сосновой раме, покрытой прозрачным лаком. По цвету рама не сочеталась с тумбочкой, но…
Господи…
Господи Иисусе!
Его взгляд невольно устремился в зеркало, и он увидел себя.
В первую секунду он решил, что это его отец.
Но это был он сам. Редкие волосы на голове поседели, а на груди стали совсем белыми. Кожа вся в морщинах, дряблая, спина сгорбленная.
Не радиация ли тому виной? Не мог ли он пострадать в результате эксперимента? Или…
Нет. Нет, дело было не в этом. Он это кожей чувствовал. Своими пораженными артритом костями. Дело было вовсе не в этом.
Он был стар.
Он точно постарел на двадцать лет или больше, словно…
Два десятка лет исчезли, их будто вырезали из его памяти.
Ему хотелось кричать, вопить, протестовать против этой несправедливости, оспаривать эту потерю, требовать к ответу Вселенную.
Но ничего этого он сделать не мог. Он не владел ситуацией. Его тело продолжало медленно, с болью, отдающейся во всем теле при каждом шаге, двигаться по направлению к ванной комнате.
На пороге он обернулся и посмотрел на лежавшую на кровати старуху. Она повернулась на бок, подперев голову рукой. Ее улыбка была лукавой, призывной. Зрение у него осталось все таким же острым, и он заметил блеск обручального кольца на безымянном пальце ее левой руки. Мало того что он спал со старухой, он был на ней женат…
Дощатая дверь была приоткрыта, но Ллойд открыл ее нараспашку и, когда его рука легла на дверь, увидел обручальное кольцо у себя на левой руке.
И тут ему стало не по себе. Эта женщина, которую он видел первый раз в жизни и у которой не было абсолютно ничего общего с его любимой Митико, была его женой.
Ллойду хотелось обернуться, посмотреть на нее, попытаться представить, как она могла выглядеть несколько десятков лет назад, реконструировать ее былую красоту, но…
…но он продолжал свой путь к ванной. Войдя туда, он повернулся к унитазу, наклонился, чтобы поднять крышку, и…
…и вдруг - о радость! Невероятно, немыслимо, непостижимо - но Ллойд Симкоу снова был в ЦЕРНе, в центре управления. Правда, почему-то он сидел на стуле не прямо, а сгорбившись. Он выпрямился и поправил рубашку.
Откуда все эти галлюцинации?! И действительно, как странно: в принципе здесь они должны были быть полностью защищены. От кольца коллайдера их отделял стометровый слой земли. Но Ллойд слышал о том, что разряды высокой мощности способны вызывать галлюцинации. Наверняка именно это и произошло.
Ллойд собрался с мыслями. Никакого переноса он не ощутил. Ни вспышки света, ни головокружения, ни заложенности в ушах. В первое мгновение он был в ЦЕРНе, а во второе оказался где-то еще и пробыл там… минуты две, наверное. А потом так же легко и плавно вернулся обратно, в центр управления.
Но конечно же, он никуда не перемещался. Все это было иллюзией.