- Значит, Колдун, вот как решаем. Слов нет, предложение твое заманчиво. Мне оно нравится. Ты говоришь, отец у тебя военным был? Значит, должен понимать про дисциплину с субординацией. У нас она похлеще воинской будет. У меня тоже свои командиры имеются, и я поперек них по-важному решать не могу. А ну как вы с твоим чернокожим корешем в делах против братвы замешаны, а верить тебе на слово я никак не могу… Короче, я тут по мобиле перебазарю с нашими, а тебя пока устроим в хате со всеми удобствами. Там отдохнешь, а по ходу цацек золотых наколдуешь, чтобы было чем подкормить вертухайских шакалов. Ну и после снова посвиданькаемся и обкашляем все окончательно. Устраивает, Колдун, или станешь бурно возражать?
- Вполне устраивает, - соврал Сварог.
Собственно, он мало надеялся на удачный исход переговоров с тайным хозяином тюрьмы, предполагая, что в лучшем случае процесс может затянуться надолго (что никак Сварога не устраивало), а в худшем и наиболее вероятном случае - его попробуют обманом и хитростью оставить при изоляторе (а если потребуется - и силой), чтобы он пополнял общак скопированными деньгами и золотыми побрякушками. Зачем такое нежданно привалившее счастье отпускать от себя на волю к чужим хапужистым дядям? Все это Сварог прекрасно понимал, и плевать ему было по большому счету, что там надумает смотрящий по тюрьме, какую поганку сочинит. Сварог пришел к Пугачу совсем для другого. Он пришел, чтобы увидеть "черного хозяина тюрьмы", услышать его голос, запечатлеть манеру того вести разговор, запомнить, в конце концов, отдельные излюбленные словечки пахана, а также усвоить некоторые характерные обороты воровского жаргона, которых не знал и знать никак не мог. Все, что хотел, Сварог уже увидел и услышал и вполне мог приступать к задуманному.
Задумку никак нельзя было назвать оригинальной - однажды Сварог проделывал точь-в-точь то же самое. Он бежал из Равены со Странной Компанией, придав Шедарису облик короля Конгера. Здесь же Сварог намеревался самого себя выдать за.., ну, тоже можно сказать за короля - короля тюремных воров. Кстати, и здесь их путь лежит на аэродром, как было и в Равене. Правда, в тот раз аэродром был стратегического значения, охраняемый драгунами и снольдерскими мушкетерами, здесь же им всего лишь нужно будет попасть на территорию местного аэроклуба, где если и есть охрана, то состоящая из пары-тройки полусонных вохровцев. Впрочем, сути дела это не меняет.
Когда знакомый Сварогу прапорщик откроет дверь, он увидит перед собой не Сварога, а Пугача. "Пугач" велит отвести себя в камеру, куда посадили чернокожего арестанта: мол, потолковать надо с человеком. "Да не боись, начальник, через дверь и под твоим надзором". Возле камеры, где томится Пятница, старшего прапорщика придется со всей возможной аккуратностью выверенным ударом уложить на бетон, а потом перенести в укромное местечко, чтобы какое-то время полежал в уголке, отдохнул и подумал, не пора ли и в самом деле на пенсию, домино во дворе осваивать. А Сварог, надев на себя личину старшего прапорщика, поведет во двор Н‘генга в приданном ему обличье Пугача. После первого же встреченного ими вертухая Сварог поменяет личину Н‘генга на личину этого вертухая. И во двор изолятора выйдут двое работников внутренней охраны СИЗО. И кто, скажите, их не выпустит за ворота? Какая падла посмеет не выпустить?!
Вот такая комедия переодеваний. Или, если угодно, - театр эпохи Возрождения.
В общем-то, Сварог мог уже прощаться с Пугачом и валить на выход. Тем более пахан вот уже добрую минуту выразительно смотрит на него, явно дожидаясь, когда Колдун поднимется и почапает к двери. Однако Сварог подумал, что, поскольку разговор клеится вполне нормально, не мешает на несколько минут подзадержаться, немножко поболтать с авторитетным и знающим человеком и кое о чем аккуратненько выспросить. Глядишь, кое-что полезное между строк и высверкнет. Дарья Андреевна Шевчук, помнится, упоминала некоего Ольшанского, почему-то думая, что "задержанный Беркли" с ним связан какой-то таинственной криминальной связью…
- А фамилия Ольшанский вам ни о чем не говорит? - спросил Сварог.
- Ты знаешь Привратника? - без всякого интереса отозвался Пугач. - Или, по-другому говоря, Ольшанского Сергея, как там его… Алексеевича, что ли?
- Уж не за тем ли ты заявился к смотрящему? - прищурился бритый.
Сварог не ответил.
- Ну, допустим, знаю, - сказал Пугач. - Я тут знаешь ли, обо всех странностях бытия в числе первых узнаю. Слушок сего дня прошел, что он жив. Совсем свеженький слушок - и часа ему нет. И вдруг появляешься ты. Странно?
- Сдвинулся Привратничек на своем Аркаиме, - встрял Цыган, но одернут паханом не был. Пахан о чем-то крепко призадумался.
Ого! Воры, оказывается, тоже про Аркаим знают! Так придется задержаться, поговорить еще малость…
В общем, посещением шантарского СИЗО Сварог остался вполне доволен. Спасибо вам, Дарья Андреевна. Во-первых, он многое узнал про Ольшанского, еще одного искателя Аркаима, одержимого какой-то идеей, связанной с этим местом, - а такой информацией пренебрегать ни в коем случае нельзя. Во-вторых, выяснил, где этот Аркаим примерно находится - пока Ольшанский окончательно не съехал с катушек на этой теме, они с Пугачом, бывало, общались (было у них много общего в прошлом; но потом Привратник перекрасился, заделался коммерсом, а смотрящий изменять воровским принципам не захотел), так вот, Ольшанский Пугачу все уши прожужжал про этот Аркаим, карты какие-то показывал, так что Пугач и кое-кто из воров были более-менее в курсе этого доисторического городишки…
Да и покинуть СИЗО оказалось делом достаточно простым: Сварог в обличье Пугача выпустил Пятницу из камеры, успокоил доброго прапора часика на два (ну, извини, отец) и, меняя личины как перчатки и на себе, и на туземце, совершенно беспрепятственно вывел Н‘генга за территорию тюряги. Даже обидно как-то стало: из СИЗО выйти оказалось легче, чем туда попасть… Неинтересно.
Сварог поймал частника (где-то теперь честный водитель? И где теперь Гуго?) и через полчаса они уже стояли на территории частного аэроклуба, обозревая вертушки, ждущие на небольшом поле в отдалении. Семь штук, неплохо.
И тут его ждал очередной приятный сюрприз: возле входа в здание администрации, но чуть в сторонке, чтоб зря не светиться, топтался Гуго.
- Вот уж не ожидал! - искренне обрадовался Сварог. - Ты-то как тут оказался?
- Так мы ж сюда вроде и собирались! - чуть опешил Гуго. - Тот таксист сказал: аэроклуб "Сибирские витязи", вы сказали: завтра. Я потом спросил, о чем это вы там? Вы перевели… Вот оно и завтра, и вот я здесь… - он вдруг виновато потупился. - Сэр, сегодня утром, там, возле этого дома.., я не думал, что.., я просто на минутку…
- Ладно, забудь. Прощаю, - сказал Сварог. - Я сам виноват, надо было четкие инструкции давать. А за то, что, не зная русского, нашел это место - объявляю благодарность.
- Рад служить, сэр!
- А если б я не сейчас приехал? Ты бы так и торчал перед клубом? Мы, между прочим, в тюрьме были, настоящей, русской. А если б я оттуда не выбрался?
- Вы, сэр, не выбрались бы? - широко ухмыльнулся Гуго. - Вы? Ха-ха!
- Ну, вперед.
В пятнадцать часов по шантарскому времени в кабинет директора аэроклуба "Сибирские витязи" вошли трое посетителей. Директор давно занимал свое кресло и всяческих персонажей повидал здесь в достатке и переизбытке: начиная от скоробогачей, вечно пьяных, вечно увешанных золотом и хохочущими девицами, и заканчивая приехавшими за русской экзотикой иностранцами. И разных бандюганов, кстати, тут тоже перебывало предостаточно. Однако он, бывший летчик-испытатель, привыкший полагаться на интуицию, которая не раз его вытаскивала из самых гиблых передряг, вдруг каким-то непостижимым образом почувствовал, что эта троица опаснее всех прежних его гостей.
Хотя, на первый взгляд, вроде бы вполне мирная и даже где-то смешная троица: несколько нелепого вида негр с глазами, в которых навсегда застыло удивленное выражение; похожий на Данди-Крокодила, мерно перемалывающий во рту жвачку тип с оловянным взглядом и вполне приличного вида господин, одетый в явно дорогой черный костюм, черные с золотыми пряжками туфли и черную рубаху. Ничего вроде бы угрожающего… Однако интуиция однозначно говорила директору - ни в коем разе не стоит с ними связываться. Ну а когда главный в этой троице, представившийся мистером Беркли, английским профессором археологии ("Не удивляйтесь моему языку, господин директор, у меня русские корни"), изложил свою просьбу, директор еще больше укрепился в своем убеждении.
- Вертолет? - переспросил директор, чтобы потянуть время и придумать, как бы половчее отказать. - Арендовать хотите? До Аркаима лететь? Далеко, однако, вы собрались…
Но и Сварог в свою очередь понял настроение сидящего перед ним директора. По глазам догадался.
- Вы беспокоитесь о сохранности летающего железа? - напористо спросил Сварог. - Есть такое понятие, как залог, верно? Вот в этот сейф, - Сварог вытянул руку в направлении железного ящика в углу кабинета, - я положу вам сумму, равную стоимости нового вертолета. И это не считая денег за аренду машины. Погода летная. Дозаправляться нигде не нужно, топлива в баках хватит на дорогу туда и обратно, исправных машин у вас много, даже выбор есть, пилоты изнывают от желания лететь, - по дороге сюда я уже переговорил с вашим персоналом. Ну! Найдите хоть одну причину для отказа!
- Не знаю… Предчувствие… - директор откинулся на спинку кресла. - Вы верите в предчувствия?
- Еще как, - серьезно сказал Сварог. - И что вам шепчут предчувствия?
- Шепчут про беду. Однажды я не прислушался, жалею до сих пор. Погиб человек. Теперь я дую на воду.
- Понятно, - кивнул Сварог. - Я утраиваю вознаграждение за аренду вертолета.
- Все равно я вынужден вам отказать, - выдохнул директор. - Даже несмотря.., несмотря ни на что, на любые условия. Думаю, в другом месте вы получите желаемое.
- Понятно, - еще раз произнес Сварог. - Только времени у нас мало…
- Местному боссу что-то не нравится? - по-английски спросил стоящий за креслом Сварога Гуго.
- Да, Гуго, ты прав.
- Как говорил Деверо, чтоб ему на том свете досталась не самая горячая сковорода, наши рожи не могут нравиться всем подряд, но тем, кому они не нравятся, понравятся наши револьверы, - вот такой тирадой разразился Гуго.
- Извините, - вновь перешел на русский Сварог и улыбнулся директору, - а могу я для разговора с вашим персоналом воспользоваться вашей личиной? - И вновь перешел на английский:
- Гуго, твой выход…
ИГРА
Глава первая О СПОСОБАХ ВЕДЕНИЯ ДЕЛОВЫХ ПЕРЕГОВОРОВ
На стоянку перед кафешкой неторопливо въехала не первой свежести темно-синяя Нива" с тонированными стеклами, остановилась в сторонке от джипов. Распахнулась пассажирская дверца, и на свежий воздух выбрался невысокий пожилой крепыш (хотя и с изрядным брюшком) вида насквозь кавказского. С эдакой напускной ленцой огляделся и двинулся к беседке. Серьезный и целеустремленный. В черных брючках и черных штиблетах, зато в белой рубашке и при белых носках.
- Вижу, - сказал Ольшанский Ключнику. - Ты его знаешь?
- Первый раз вижу.
- А вы? - это уже к Сварогу.
- Еще не хватало.
Ключнику:
- Ну, будь начеку.
- Как всегда, Сергей Александрович…
Сварогу:
- Вы со мной?
- До какой-то степени, - сказал Сварог.
Чернявый приблизился к их столику, охрану и Ключника игнорируя напрочь, без улыбки и приветствия осведомился с характерным акцентом:
- Разрешите?
Причем обращался он исключительно к олигарху.
- А чего ж нет, - вежливо сказал Ольшанский, прищуриваясь. - Садитесь… Коньячку?
- Э, это разве коньяк? - чуть поморщился кавказец и сел на свободное место. - Это позор, а не коньяк. Меня Тенгиз зовут.
- Безмерно рад. Сергей Александрович. Чем обязан?
- Чем обязан… - чуть усмехнулся Тенгиз. Потом неторопливо обвел взглядом территорию кафе и всех присутствующих, не забыв Ключника, Лану, Сварога и трех охранников. Причем, когда он глянул на Сварога, у того тихо бренькнул сигнализатор опасности. - Я просто спросить хочу. Вот что я тебе скажу, Сергей Александрович… Допустим, у тебя стадо овец. И кто-то просит тебя продать ему овцу за мешок золота, на которое можно купить и весь твой кишлак, и все окрестные. Ты согласишься, продашь?
- Продам, - чуть помолчав, ответил Ольшанский. - Только сначала спрошу: а зачем ему моя овца.
- Чем обязан? Вот тем ты мне и обязан, - бесхитростно пожал плечами Тенгиз. - Скажи, зачем тебе мое кафе за мешок денег?
- Это твое кафе?
- Это - мое. Я - хозяин. И еще восемь вдоль дороги… И вот приезжают ко мне Руслан с братом, говорят: кто-то только что за сто тысяч купил мое кафе. Мое, Сергей Александрович, а не Руслана. За сто тысяч купил. Вот что я и хочу спросить: это нормальная цена за одного барана?
"Сто?" - на мгновенье удивился Сварог, прекрасно помня, что Ольшанский оценил забегаловку в двести тысяч. Но потом вспомнил людскую натуру и удивляться перестал.
- Это та цена, которую предложил я и на которую Руслан с Ахметом согласились, - жестко сказал олигарх, внимания на сумме не акцентируя.
- Брат, я же не упрекаю! - всплеснул руками Тенгиз.
Краем глаза Сварог заметил, как Ключник едва заметно дернулся при слове "брат". Ольшанский же был - сама невозмутимость.
- Я не спрашиваю, почему так много денег! Я не спрашиваю, откуда у тебя столько денег! Я просто спрашиваю: зачем?
"Переигрывает, - отметил Сварог, подцепляя на вилку немного красной икры и даже не включая детектор лжи. - Интересно, а Ольшанский это чувствует? Ну, разумеется…"
- Потому что я Ольшанский, - весомо ответил олигарх. - Потому что мне так захотелось.
- Ольшанский, Шмольшанский! - махнул ладошкой Тенгиз, и Сварог понял, что эта фамилия ничего Тенгизу не говорит.
Ну да, ну да… Вот она, известность: все тебя знают - кроме какого-то мелкого содержателя нескольких забегаловок вдоль трассы. Которому и знать-то про тебя не обязательно, потому как плаваете вы на разных глубинах…
- Это не ответ, брат. Зачем тебе "Руслан", а?
- А тебе что за дело, а?
- А то дело, дорогой, что есть у меня к тебе коммерческое предложение.
- Если коммерческое, то излагай.
Ольшанский набулькал себе коньячку, выпил, смачно закусил шашлыком, зубами снимая кусок прямо с шампура.
Тенгиз, нахурившись, понаблюдал, как он жует, потом сказал негромко, буквально взял быка за рога:
- Я так понимаю, что ты человек не бедный. Деньги у тебя есть. Это хорошо. Мужчина без денег - все равно что… - Тенгиз пощелкал в воздухе пальцами, подыскивая сравнение, - все равно что сациви без курицы, да? И если ты покупаешь это кафе за деньги, и без документов, и без нотариуса, то ты можешь купить и больше, да? Молчишь. Правильно молчишь, не надо лишних слов, - обеими пятернями он, как граблями, пригладил волосы на голове. - Я, Тенгиз Абдуллаев, предлагаю тебе хорошо заработать, Сергей Александрович. Купи у меня все кафе на трассе, да? Дорого не возьму, да и, как говорится, оптом дешевле, мамой клянусь. Девять кафе - и ты в девять раз богаче, а? Подумай, дорогой, это большие деньги…
- Спасибо, уважаемый, - едва заметно улыбнулся Ольшанский, вытирая губы салфеткой. - Я одно купил - мне достаточно…
- Э, зачем торопишься? - поморщился кавказец. - Я же еще цену не назвал! А вдруг тебе понравится?
- Послушай, - сказал Ольшанский, и улыбка его мигом стерлась, а в голосе прорезалась сталь. - Мы с партнером разговаривали о серьезных вещах. Потом приходишь ты и перебиваешь. Да? Так дела не делаются. Если хочешь серьезно говорить - приходи завтра ко мне в офис, побеседуем, обсудим, поторгуемся… А сейчас зачем мешаешь?
Сварог не мог не восхититься. Теперь он понимал, каким именно макаром Ольшанский заработал себе репутацию и, собственно, деньги: с каждым клиентом он говорил на его, клиента, языке… И теперь в речи Ольшанского появились отчетливые кавказские интонации, хотя и без всякого акцента.
Интересно, какие нотки появились у него во время матча Ольшанский - Сварог. Сам Сварог, по крайней мере, ничего неестественного в речах олигарха не заметил…
- Я мешаю? - деланно удивился Тенгиз. - Это мое кафе! Мои стол, лавки, еда. Я хозяин, а ты - гость, так почему не уважаешь дом, в который пришел…
- Ну так и веди себя как хозяин! - резко наклонился вперед Ольшанский, и сталь в его голосе превратилась вовсе уж в дамасскую. - Ты зачем горы позоришь? Мы гости, дай покушать спокойно, поговорить, потом спрашивай!..
- Так ты ж не просто гость, - растянул губы в ухмылке Тенгиз. - Ты думаешь - денег дал, значит, дом твой. А я еще не сказал, что этот дом - твой.
- Ахмет взял деньги, - напомнил Ольшанский.
- Слушай, кто такой Ахмет? - всплеснул руками Тенгиз. - Директор? Владелец? Ахмет никто. Ты мог деньги дать кому угодно, и что теперь?
- Хорошо, - сказал Ольшанский. - Твое кафе - пусть остается твое. Верни деньги, и разойдемся.
- Э, что говоришь! Сначала дал деньги, теперь забрал… Потом снова дашь и снова заберешь? Так мужчины не делают…
А Сварогу вдруг стало невообразимо скучно. Боже мой, телевизоры во всю стену, уличные телефоны в кармане у каждого второго, не считая каждого первого, отдельные дома, тачки вовсе уж умопомрачительные - ну чем не Америка? А дешевый наезд как был дешевым наездом, там им и остался…
- Мне не нужны твои точки вдоль трассы, - с нажимом повторил Ольшанский. - Ни еще одна, ни четыре, ни все девять. И эта, по большому счету, не нужна. Оставь ее себе… И деньги оставь.
Тенгиз задумчиво сдвинул брови.
- Ты странный человек, Сергей Александрович, - протянул он. - Кафе не нужны, деньги не нужны… А вот я человек бедный, я человек приезжий. Меня милиция останавливает, налоговая придирается, СЭС эта, чтоб ей провалиться, все время приезжает, чуркой нерусской на улице называют… Мне нужны деньги, Сергей Александрович.
- Чего тебе надо, Тенгиз, а? - устало спросил Ольшанский.
- Купи мои кафе. Клянусь, не прогадаешь.
- Не хочу, Тенгиз, - с ленцой только отобедавшего льва сказал Ольшанский. - Просто - не хо-чу. И денег я тебе больше не дам. Я, видишь ли, не подаю.
- Ай, как нехорошо говоришь, - расстроился Тенгиз. - Я к тебе по-доброму, с деловым предложением, а ты - "не подаю". Я не прошу подачек! Слушай, а можно я попробую тебя убедить?
- Ну? - без всякой заинтересованности сказал Ольшанский и налил себе еще коньяку.
- О, это правильный разговор! - тут же обрадовался кавказец. - Вот. У меня есть несколько доводов. Первый довод вон там, - короткий волосатый палец вытянулся в сторону мирно стоящей "Нивы". Тонированные стекла были чуть приспущены. - Точнее, там целых три довода. И все три калибра 7.62, и все три сейчас смотрят на нас. Еще один довод, - палец устремился в направлении крыши, - с СВД. Это очень меткий довод, он в Чечне работал. И смотрит он вот на него, - палец указал на Ключника. - Потому что, мне так кажется, что этот твой друг - опасный, как гремучая змея. Самый опасный из всех твоих друзей. Ну, и последний довод с гранатометом сидит за хозблоком… Ну что, Сергей Александрович? Как тебе мои доводы?
Причем все это было сказано спокойно и неторопливо, словно Тенгиз скромно хвастался достоинствами своей забегаловки: тут у нас, дескать, кухня, а тут, извольте видеть, сортир.