Глава одиннадцатая
ОГРОМНЫЙ Новый Человек, миновав тяжелую пневматическую дверь, втащил Рафена в помещение, вдоль стен которого ярусами тянулись лестницы - и швырнул на пол. Дверь с шипением пневматики и грохотом закрылась у него за спиной. Космодесантник судорожно вдохнул, едва ему удалось сфокусировать взгляд. Первым, что он увидел, были жуткие символы, выгравированные на серых плитах, покрывавших стены вокруг него: иероглифы-проклятия, охранные руны и восьмиконечные звезды. Он рефлекторно отшатнулся, не в силах противиться охватившему его отвращению - а Новый Человек рассмеялся, увидев это.
Рафен попытался дышать ровнее - но это оказалось трудно. Движения паразита внутри его грудной клетки, обратили усовершенствованную физиологию Астартес против него; импланты в его теле словно пошли войной против изначально-человеческой биологии. Он прилагал все усилия, чтобы унять дрожь в руках - дрожь, причиной которой стало внезапное нарушение нормального взаимодействия телец в его крови; он заморгал и попытался подняться на ноги, хотя от его обычно безупречной координации не осталось и следа. Тварь внутри с каждым ударом сердца вкачивала в него дозу отравы. Он впился взором в Чейна, тот ответил злобным взглядом. Чемпион Хаоса дергался от боли, когда таскавшийся за ним следом сервитор, используя тонкую био-нить, сшивал разрезанные края плоти его лица.
Чейн сделал это с ним, пробудив паразита действовать в полную силу своими странными заклинаниями. Боль то отступала, то накатывала волной - но каждый раз становилась сильнее. Теперь Рафен окончательно понял, зачем в него вселили эту личинку; она действительно заменяла собой старые и ненадежные цепи и оковы. Каждого пленника, оскверненного подобной тварью, держала незримая цепь; достаточно было одного слова, чтобы выпустить на свободу не поддающиеся описанию муки.
- Ты ведь хотел сюда попасть, правда? - Новый Человек произносил слова невнятно, мелкие брызги крови и слюны вылетали из покореженного рта андрогина. - Тебе нравится то, что ты видишь?
Рафен повел взглядом по сторонам, не веря, что его действительно принесли в башню, куда, как ему казалось, Чейн всеми силами старался не допустить его. Его поразило сходство этого помещения с импровизированным госпиталем, на который его отделение наткнулось на астероиде тау: конечно же, здесь было гораздо светлее - но сейчас Рафен много бы отдал, если б это было не так.
Скамьи и рабочие столы вытянулись длинными рядами, со всех сторон их окружали округлые резервуары, заполненные темной жидкостью. Внутри резервуаров двигались какие-то тени, Рафен решил, что вряд ли хочет приглядываться к ним. Внутри колонии тау это жуткое место казалось заброшенным и пребывающим в беспорядке - а эту лабораторию явно с любовью и вниманием поддерживали в рабочем состоянии. Пара сервиторов - их бесцветные лица были закрыты так, что виднелись только глаза - двигались по периметру помещения, выполняя задания, о которых Рафену оставалось только догадываться.
Ослепительный свет бил из биолюминов, линии которых тянулись по потолку, желтое сияние заливало покрытый плиткой пол и обшитые металлом стены. Свет играл на контейнерах, заполненных скальпелями и клинками - они казались острее и опаснее боевых ножей. Воин подумал, что, возможно, мог бы попытаться воспользоваться одним из них прежде, чем боль вновь завладеет им.
Над их головами, на изогнутых металлических крючьях висели прозрачные емкости из синтетических материалов, в которых, в небольшом количестве жидкости, лежало нечто, что могло быть только кусками человеческих тел. Многие операционные столы были покрыты пластиковыми чехлами - под этими покровами угадывались бесформенные груды похожей на вязкое тесто плоти. В воздухе висел запах крови: не свежей, как на поле брани, а застарелой - полускрытая тоскливая вонь лазарета, места, где от смерти досадливо отмахивались как от чего-то не заслуживающего внимания и только отвлекающего от выполнения основных задач.
Рафен тряхнул головой, стараясь отогнать непрошенное головокружение. Мысли были как болотная тина - вязкими, удушливо-плотными и медленными. Он сделал несколько шагов и увидел прямо у себя под ногами стеклянный диск, вмонтированный в пол. Он вгляделся, и почувствовал, как его внутренности содрогаются от дурноты. Под толстой, затуманенной линзой он видел гнездо, в котором копошилась отвратительная волокнистая масса: дюжины личинок, больших и поменьше, корчились, извивались, стараясь влезть поверх других, хватаясь за воздух ресничками, покрывавшими их тела. Он отвернулся от омерзения, ощущая тяжесть нежеланного пассажира в своем теле. Рафен спрашивал себя - паразит набирает вес, или ощущения обманывают его? Внезапно его охватил ужас: что, если тварь будет расти, медленно пожирая его изнутри? Или случится то, что еще хуже: она сделает его плоть своей собственной?
Он заставил себя взглянуть снова - и на этот раз увидел кое-что еще. Внизу, под шевелящимся ковром личинок, покрытое влажной желеобразной массой… Нечто, состоящее из костяного панциря и мягкой, как тесто, плоти, свернутое в кольцо, чудовищно раздутое.
- Тиранидский зоантроп, - произнес глубокий низкий голос, - во всяком случае, сначала это было именно им - пока я не выловил его, не сплавил его плоть с образцом тканей пожирателей биологической материи; изменил его, дабы он лучше служил моим целям. Так что теперь это создание, можно сказать, стало чем-то бульшим и меньшим, чем было до того.
Голос был знаком Рафену. Он знал - и ненавидел его.
Он вгляделся и увидел фигуру, шагнувшую в помещение через другую дверь в дальнем конце лаборатории. Высокий, как и любой воин Адептус Астартес, вошедший подавлял своим присутствием; от него исходила мрачная, злая сила - сила, делавшая его полной противоположностью благородным воителям, таким, как магистр Рафена - командор Данте. На человеке - хотя он уже очень давно утратил все права называться этим словом - красовался длинный, достающий до пола плащ. Жесткая, местами потрескавшаяся поверхность плаща была составлена из лоскутов человеческой кожи. Кровавый Ангел видел на полах плаща перекошенные беззвучным воплем лица Астартес, сшитые между собой - плоть, срезанную с тех, кто погиб от рук этого убийцы за тысячи лет до рождения Рафена. Плащ был задрапирован поверх тяжелого силового доспеха старинной модели "Максимус" - но древняя броня была переделана, изменена, превращена в нечто нечестивое. Когда-то сиявший золотом и царственным пурпуром, доспех приобрел тусклый темно-винный оттенок, керамитовый панцирь столько раз омывала пролитая кровь, что неровная поверхность брони словно потемнела от нее.
На спине у него, нарушая пропорции гигантской фигуры, торчала огромная медная конструкция - словно прицепившийся к жертве громадный хищный жук-скарабей. Клешней и когтей было не видно, они казались втянутыми и спрятанными - но наверху конструкции толстые, узловатые шланги и стеклянные колбы, украшенные черепами, неустанно работали, с влажным, хриплым бульканьем перекачивая темный, как смола, ихор. Одним широким, величественным шагом пришелец вышел на свет; космодесантник увидел жесткое лицо с глубоко посаженными глазами. Обрамлявшие лицо длинные, жесткие как проволока белые волосы подчеркивали выражение легкого, ленивого интереса:
- Что это тут у нас? - произнес он.
Этот человек, этот предатель когда-то путешествовал среди звезд и был воином из Легиона Детей Императора, но, как и другие из его покрывшего себя позором Легиона, они встали на сторону воителя-отступника Гора и приняли безумие Богов Хаоса. Некоторые утверждали, что он встал на этот путь еще раньше - до того, как воины Фулгрима нарушили клятвы верности Терре, он, будучи апотекарием, ставил эксперименты на своих братьях Астартес. Эти отвратительные эксперименты помогли ему освободиться от всех моральных норм - и вскоре он стал находить новые объекты, подвергая пыткам и ставя опыты на всех, кому не повезло попасть к нему в руки. Потом, уже когда Хорус потерпел поражение, а Фулгрим скрылся от преследователей в Оке Ужаса, этот порочный гений стал предателем во второй раз: он покинул пораженный порчей Легион Детей Императора, став отступником - и еще глубже погрузился в исследования тех жутких, извращенных возможностей, которые давало ему темное искусство перекраивания живой плоти. Свои безумные зверства он творил на тысячах миров.
Боль от паразита снова вспыхнула в груди Рафена, но он едва заметил ее: его ярость, казалось, вот-вот перехлестнет через несокрушимый вал самоконтроля. Если бы злоба, заключенная в словах, могла убивать, речи Рафена прошивали бы насквозь.
- Фабий Байл, - прорычал он, - во имя Бога-Императора, я называю тебя предателем!
- Само собой, ты называешь меня так, - невозмутимо ответил Байл, не обращая никакого внимания на волны чистейшей ненависти, исходившей от космодесантника, - ты и множество других. Это так утомительно.
- Иногда я надеюсь, что один из вас скажет хоть что-то иное, - он ухмыльнулся своим словам, показав зубы, бывшие серыми, как могильные камни, - после нескольких сотен веков я просто жажду, чтобы кто-то нарушил это однообразие.
Рафен сделал шаг в направлении контейнера со скальпелями, но Чейн, внезапно оказавшийся рядом, преградил ему путь, облизывая губы в предвкушении нового поединка. Кровь по-прежнему сочилась из раны у него на щеке. Астартес заметил, что позади него появился и встал в боевую стойку второй Новый Человек. Фабий пристально оглядел своего приспешника и кивнул головой.
- Ты сделал это с ним? Даже при этой пиявке, которая сидит в тебе? Какая стойкость!
- Я был бы вне себя от счастья, если б смог показать тебе, предатель, на что способен!
Чейн хихикнул - ему явно понравилась эта идея, но Байл покачал головой.
- Никаких поединков здесь. Не сегодня. - безумный ученый сделал шаг, подходя ближе. - По крайней мере, не сейчас. Сначала мне нужно получить ответ на мои вопросы.
- От меня ты не получишь ничего… - отрезал Рафен. - … кроме своей смерти. И на этот раз тебе не сбежать.
Байл пристально вгляделся в него.
- На этот раз? - он наморщил лоб. - Мы что, встречались раньше, сопляк? Сказать по правде, не припоминаю.
- Я был на Ваале, когда ты смылся, как трусливый ублюдок, - бросил Кровавый Ангел, - у тебя не хватило духу встретиться с нами в бою!
Если ренегат и узнал его - он ничем не выдал этого и только фыркнул носом.
- Я бы не прожил так долго, если бы ввязывался в поединки, в которых не смог бы победить, когда у меня была возможность использовать другие пути. А ваша порода, похоже, взяла себе за правило встревать в конфликты, в которых у вас нет ни малейшего шанса. - Широким жестом он обвел помещение. - Поэтому ты и попал сюда, не так ли?
- Убери своих псов, предатель, и мы посмотрим, у кого тут нет шансов, - глаза Рафена сверкнули, мускулы на руках напряглись. Байл не обратил внимания на его выпад, бросив взгляд на Чейна.
- Его подобрали в океане.
- Какой подарок! Но я не желаю принимать его, пока не узнаю, чего он мне может стоить. Как он попал туда?
Новый Человек злобно взглянул на Рафена:
- Отвечай на вопрос повелителя, или снова испытаешь боль, Кровавый Ангел.
Рафен взглянул в ответ - с не меньшей злобой:
- Не прикидывайся, что до сих пор не знаешь.
- Может и знаю, - улыбнулся Чейн, - но хочу, чтобы ты сам рассказал обо всем.
- Я летел с Ваала, - ответил Рафен, - чтобы перебить вас всех.
Он повернулся к Байлу.
- И чтобы ты понес наказание, которое точно заслужил за оскорбление, что нанес моему Ордену.
- Он говорил, что прибыл один, - добавил Чейн, - на корабле этого идиота Зеллика.
Кровавый Ангел промолчал: андрогин подтвердил то, о чем он догадывался - каждое слово, сказанное в тюремных камерах, слышали шпионы Чейна.
- Он так сказал? - Байл задумался. - Одинокий Астартес, несущий возмездие за нанесенное оскорбление.
Он отступил назад, к второй двери.
- С чего бы он так взволновался из-за этого?
Ренегат свистящим шепотом произнес кодовое слово, и дверь опустилась вниз, открывая проход. Байл шагнул в него, сделав ленивый знак своему прислужнику.
- Ведите его.
Рафен почувствовал болезненный толчок-укол в спину, и, развернувшись, увидел еще двух Новых Людей с алебардами; навершия алебард, увенчанные несколькими лезвиями, упирались в него. Чейн, поспешивший за своим господином, поманил Рафена:
- Шагай-шагай. Обещаю тебе, космодесантник, сейчас ты увидишь кое-что такое, чего точно не хотел бы пропустить.
Кровавый Ангел старался сдерживаться, как мог - но в нем проснулось любопытство. Сейчас он больше, чем когда-либо хотел выпустить на волю генетическое проклятие своего Ордена, берсеркерскую ярость, которую дарует Красная Жажда; он желал бы стать смертельным ураганом и разметать это место. Но в его мозгу уже звучали другие голоса, он вспомнил слова своего наставника Кориса и своего командира - лорда Данте. Он не может выпустить на свободу свою ярость, не сейчас. Сначала необходимо выполнить задание.
С мрачным лицом, он последовал за Чейном и шагнул в дверь.
- ТЫ УВЕРЕН? - Нокс понизил голос, чтобы он не разносился по капитанской рубке "Неймоса", как бывало обычно. Расчленитель наклонился и через плечо Кровавого Ангела заглянул в пикт-экран, заключенный в витиевато изукрашенную раму.
Пулуо кивнул с самым серьезным выражением лица:
- Не говорил бы, если б не был уверен. Посмотри сам.
Нокс прищурил глаза, внимательно изучая изображение на экране; оно показывало участок океана в кильватере подводного корабля, клиновидная, как кусок пирога, область, расчерченная черными и серыми пунктирными линиями статических помех. Картинку передавал звуковой сонар - прибор, который позволял "видеть" сквозь воду, используя сверхчувствительные аудиосенсоры, которые отслеживали малейшее движение в глубине
- Я не вижу его.
- Подожди, - ответил Пулуо. Он показал на небольшую белую область на дисплее:
- Смотри сюда.
Через мгновение экран мигнул, и на долю секунды Нокс увидел неясную тень - что-то вроде трассирующей пули с тонким, как проволока, следом. Он остановил изображение на экране и посмотрел на второго Астартес.
- Он вернулся?
- Да. Вернулся, - подтвердил Пулуо, мрачно кивая.
- Я думал, ты убил эту тварь.
Пулуо помотал головой:
- Как следует врезал ему. Думал, этого хватит.
Нокс взглянул на показания дальномера рядом с экраном:
- Он далеко. И плывет медленно. Он ранен.
- Он не так далеко, - заметил Пулуо, - судя по когитаторам, скорость кракена примерно равна нашей. Если мы по какой-нибудь причине остановимся - он догонит нас через несколько минут.
- Тем больше поводов поторопиться. - Нокс собрался уходить, но Пулуо схватил его за руку.
- Что еще? - рассерженно бросил сержант. Кровавый Ангел, нахмурившись, повернул дисплей:
- Подожди, еще не все. Смотри дальше, - он повернул тумблер, снова включая воспроизведение. Мерцание на дисплее переместилось к дальней части клина, и Нокс удивленно поднял бровь.
Как тиранид смог настолько быстро переместиться с одной части экрана на другую? Изображение затуманилось статикой, потом повторилось в отдельной картинке на экранах сканеров; теперь сонар показывал не один, а пять самостоятельных объектов.
У всех одинаковая, напоминающая пулю, форма, за каждым тянется тонкий след помех.
- Он вернулся, - снова повторил Пулуо, - и не один, а с друзьями.
Нокс слегка улыбнулся:
- По-моему, можно начинать гордиться. Эти жуткие твари собрались целой стаей, чтобы оставить от нас мокрое место.
Он помолчал, размышляя.
- Скажи сервиторам, чтобы они выжали из этой лохани максимальную скорость. Нам нужна каждая секунда преимущества перед этими тварями, потому что перед островом придется сбросить скорость.
- И если мы не выберемся на берег достаточно быстро, они набросятся на нас, - произнес Кровавый Ангел.
- Ага, даже не сомневаюсь, - ответил Нокс, - еще одна причина увеличить скорость, кузен.
Пулуо снова кивнул:
- Словно нас нужно подгонять.
ОН ОЖИДАЛ увидеть еще одну кунсткамеру, наполненную ужасами, и, в некотором роде, так оно и было.
Подгоняемый безжалостным оружием головорезов Чейна, Рафен следом за андрогином и его сервитором вошел в длинное помещение, которое больше напоминало галерею, чем зал. Здесь, на стойках вдоль стен или на цепях, тянущихся с низкого потолка, располагались сотни трофеев. Куски кермитовой брони, грудные пластины и наплечники, перчатки и шлемы, все эти разбитые части покоились в тишине, напоминая останки на поле боя. Выше, так, что невозможно было дотянуться, висел целый арсенал холодного и огнестрельного оружия.
Рафен онемел, когда обнаружил, что все находящееся здесь было стандартным вооружением Астартес. В этой комнате была собрана добыча Байла - трофеи, отнятые у пленников, которые оказывались в этом аду, скрытом от посторонних глаз.
Он заметил красную перчатку Багрового Кулака, ее пальцы были переломаны и разбиты; череп-шлем Космического Волка, наплечники, несущие на себе эмблемы Черных Драконов, Саламандр, Испивающих Души, и других.
- Отличное напоминание, - непринужденно промолвил Байл, шагая к булькающему резервуару в дальнем конце помещения, - мне нравится держать эти реликвии при себе, как напоминание о моих шагах по дороге к успеху.
Чейн посмотрел на Кровавого Ангела:
- Он думает о том, сколько времени их собирали. Они всегда первым задают именно этот вопрос.
Андрогин вызывающе вскинул голову:
- Как думаешь - скоро ты оправишься от потрясения, если узнаешь что прошли десятилетия с тех пор, как мой хозяин начал здесь свою работу? - Чейн насмешливо фыркнул. - А теперь напряги свои сверхчеловеческие мозги. Сколько боевых братьев объявлены пропавшими без вести и предположительно мертвыми за последние десять лет, двадцать, тридцать, а? Интересно было бы посчитать, сколько из них закончили свои дни здесь, как ты думаешь?
Он пробежался своими длинными пальцами по проломленной, покрытой засохшей кровью лобовой части шлема, принадлежавшего Ультрадесантнику.
Рафен пытался ответить - но не смог. Его взгляд был прикован к алой нагрудной пластине, которая, словно ненужный хлам, валялась под одной из стоек. На ней красовались золотые крылья, обрамляющие рубиновую каплю. Он приблизился, взял ее в руки. На секунду Рафен подумал, что это часть его доспеха - он предполагал, что сростки, сорвавшие с него священное одеяние, когда он попал на их корабль, каким-то образом переместили ее сюда - но его бросило в дрожь, когда он понял, что это не его броня. С благоговейной осторожностью он перевернул пластину и увидел список сражений, начертанный на внутренней стороне. Последняя запись о боях и имя воина, который носил эту броню, были покрыты сажей. Рафен стер ее большим пальцем.
- Брат Риар, - хрипло произнес он, читая имя вслух. Он не знал этого воина, но его гнев вспыхнул с новой силой при мысли о том, что собрат по Ордену умер в этом месте до него, одинокий и всеми покинутый.
- Еще один в списке павших в бою… - прошептал он, надеясь, что поблизости все еще витает и слышит его речь дух павшего товарища, - клянусь, я отомщу за тебя.
Он развернулся и встретил угрюмый взгляд Фабия, в его глазах полыхнуло пламя.