14
Надев в номере плащ, Мак-Грегор спустился в бар. Там он выпил кофе с круассаном, выкурил сигарету и направился к взятому напрокат "Вольво". Голубой цвет автомобиля практически не просматривался: частично из-за налипшей пыли, а частично из-за сгустившихся сумерек. Барона, однако, ни то ни другое не обескураживало. Он сел в машину, вырулил с тесной парковки и весьма уверенно покатил по маршруту, указанному Люси Ньюгарт.
Сентябрьские сумерки быстро переходили в темноту. Но несмотря на дефицит освещения барон вскоре заметил человека, притаившегося за спинкой сиденья. Заметил, рассердился, но не подал виду. Лишь проехав проспект Кутузова, миновав Давыдково и мчась по Можайскому шоссе, Мак-Грегор вознамерился разобраться с "зайцем". С этой целью он свернул на одну из темных улочек и притормозил.
– Вылезай и пошел вон! – скомандовал он негромко.
Человек отлип от спинки сиденья. Тусклого света фонаря оказалось достаточно, чтобы узнать маленького японца со шрамом над бровью.
– Мистер Мак-Грегор, вы меня разоблачили, – нимало не смутился тот. – Значит, по дороге мы побеседуем о политике и о бизнесе.
– Пошел вон! – повысил голос Мак-Грегор.
Японец покачал головой.
– Боюсь, вы не понимаете. Вам придется отвезти меня к Ньюгартам. У вас просто нет выбора, мистер Мак-Грегор.
Это заявление привело барона в ярость.
– Устрица протухшая! – гаркнул он, вскинув руку. – Я научу тебя манерам!
"Бардачок" на панели сам собой распахнулся, и оттуда в лицо японцу полетели скрепки, листки бумаги, ключи и закрытый перочинный ножик. Предметы эти неслись быстро, но японец мотал головой еще быстрей, и ничто его даже не задело. Вся мелочовка вхолостую осыпалась на пол.
Между тем японец стал выделять из себя то ли дым, то ли туман – что-то темное и клубящееся. Через несколько мгновений салон "Вольво" погрузился в сумрак, который оказался гораздо чернее сумрака снаружи.
Барон опешил и вместе с тем пришел в еще большую ярость. Он соединил ладони, затем раздвинул их – и между ними вспыхнул огненный шар. Мак-Грегор швырнул шар в противника. Однако в кромешной черноте японец не был виден, и выстрел получился, что называется, вслепую. Сзади раздалось шипенье, запахло паленым пластиком и послышалось хихиканье. Вслед за тем из сумрака выпросталась рука, извивающаяся, точно пожарный шланг, и узловатыми, длинными пальцами с невероятной силой ухватила барона за горло.
– Отвезешь меня к Ньюгартам! – прошипел голос японца. – Отвезешь!
Глаза барона полезли из орбит. Хватая ртом воздух, он попытался оторвать от горла кошмарную эту руку. Но хватка узловатых пальцев лишь усилилась, и голос продолжал шипеть:
– Ты подчинишься устрице протухшей! У тебя нет выбора!
Шейный позвонок барона хрустнул, глаза его закатились, язык вывалился наружу. Невероятная рука, однако, не прекращала его трясти, и голова барона болталась, словно у тряпичной куклы. Лишь через несколько минут, не ощущая сопротивления, рука втянулась обратно в сумрак. Затем сумрак потускнел и рассеялся. Маленький японец сидел у окошка, и с лица его медленно сходила гримаса бешенства. На спинке заднего сиденья зияла дыра, выжженная огненным шаром барона.
Еще с минуту просидев молча, японец произнес:
– Мистер Мак-Грегор, вы… – И, замысловато выругавшись, перебрался на переднее сиденье.
Он проворно обыскал труп, но ничего ценного для себя не нашел, поскольку документы и деньги барона его не интересовали. Оставив все как есть, маленький японец проговорил с упреком:
– Вы осложнили мою задачу, мистер Мак-Грегор. Нужно было сотрудничать. – Приоткрыв дверцу "Вольво", он скользнул в темноту московской улочки.
25 сентября, суббота
1
Супруги Ньюгарты завтракали рано. Суббота, не суббота – в лабораторию Джордж рвался не слабее, чем в Манчестере. Над дачей в Голицыно плыли редкие облачка, и солнце из-за деревьев тянулось к чайному сервизу. Женщина в белом фартуке расторопно обслуживала супругов, но лица Джорджа и Люси хмуростью своей превосходили ее пасмурную физиономию.
– Ты уверена, что правильно продиктовала адрес? – осведомился Джордж.
Люси подлила ему в чай молока.
– Дорогой, ты несносен. Я всегда уверена в том, что делаю.
– Именно поэтому мы оказались здесь, – не удержался Джордж.
Люси поджала губы, щеки ее побледнели.
– Давай, милый, добей меня.
Джордж накрыл ее руку своей. Его порозовевшая лысина, голубые глаза и даже нос картофелиной выразили раскаянье.
– Плесни мне в рожу чаем, – предложил он.
Люси улыбнулась, инцидент был исчерпан.
Горничная внесла блюдо с дымящимися блинами и вышла.
– О-о! – Джордж погладил брюшко. – Это уже слишком!
Люси вперила взгляд в окно.
– Поверь, дорогой, я обеспокоена не менее тебя. Ричард всегда держит слово, и, если он не приехал…
– Вот что мы сделаем, – перебил Джордж. – После обеда отправимся к нему в отель.
Люси замерла с чашкой в руке.
– На чем отправимся, на самокате? – съязвила она.
Джордж пожал плечами.
– Почему бы не вызвать такси?
Люси грохнула чашкой о блюдце.
– Не мели ерунды! Слушать противно!
Джордж положил себе в тарелку блин.
– Обожаю, когда ты так орешь. Детка, погромче.
– Прости, дорогой. Какое к черту здесь такси?
– В таком случае одолжи "Мерседес" у своего племянника. Сколько их у него – шесть, восемь?
– Всего-навсего три, – уточнил по-английски вошедший Куроедов. Он был в модном костюме и при галстуке. Улыбка его так и просилась на журнальную обложку. – Куда это вы собрались, дяденька с тетенькой?
Джордж задиристо взмахнул вилкой.
– Мы должны отчитываться?! Мы в заточении?!
Улыбка Куроедова казалась непрошибаемой.
– Ведь вам нужна моя машина Могу я поинтересоваться, зачем?
– Чтобы ограбить банк! – рявкнул Джордж.
Люси умиротворяюще подняла руку.
– Мы хотели бы съездить в "Метрополь", повидаться с приятелем, – произнесла она по-русски.
– Пригласите его сюда, – также по-русски предложил Куроедов. – Разумеется, его обыщут. Если не обнаружится оружия и прослушки, ваши друзья – мои друзья.
Не понимающий языка Джордж в досаде перевел взгляд с жены на ее длинноволосого толстого племянника. Люси ответила:
– Спасибо, Володя. Собственно, так я и поступила. Ричард намеревался вчера сюда приехать, но не приехал. На него это не похоже, мы беспокоимся.
Куроедов отмахнулся.
– Мало ли. В "Метрополе" такие классные проститутки…
– Владимир! – хлопнула по столу Люси. – Либо контролируй свои мысли, либо заткни свою сраную глотку!
– Что он сказал? – встревоженно поинтересовался Джордж. Но вопрос его повис в воздухе.
Куроедов с ухмылкой поднял руки.
– О'кей, тетя Людочка, о'кей. У меня дела в городе, и ближе к вечеру я подрулю в "Метрополь" и… Как имя вашего приятеля?
– Ричард Мак-Грегор.
– О'кей. Подрулю в "Метрополь", разыщу там Ричарда Мак-Грегора и лично доставлю вам. Годится?
Люси просияла.
– Было бы чудесно! – Она перевела эту идею мужу. – Согласен, дорогой?
Джордж хмуро кивнул.
– Если он по дороге не прикончит Ричарда.
Хохотнув, Куроедов перешел на английский:
– Ты параноик, дядя.
– А ты кретин, – буркнул Джордж.
– У каждого свои недостатки, – парировал племянник, направляясь к двери.
Джордж бросил вдогонку:
– Как там твоя девушка? Не засохла еще от любви?
Куроедов застыл в дверях. Затем произнес сквозь зубы:
– Не подавись блином, Джордж. Это подорвет наш бизнес. – И, откинув со лба волосы, вышел.
2
Глеб и Даша успели хорошо выспаться, позавтракать, постучать на пишущей машинке, почеркать написанное и вдобавок пожмуриться на гуляющее по кухне солнце. Все это они успели, пока не раздался звонок в дверь. Глеб открыл.
В прихожую влетел хрупкий бородач с потертой папкой под мышкой. Стащив с себя куртку, он проворчал:
– Шолом! Опять голым скачешь?
Глеб был в джинсах, без рубашки и босиком.
– Шокирую? – уточнил он.
Бородач кивнул.
– Твои мускулы действуют на нервы.
– Тогда, старик, у тебя три варианта поведения, – заметил Глеб. – Первое: заняться гимнастикой. Второе: оставить все как есть. И третье: удавиться от зависти.
Бородач хмыкнул.
– Для первого варианта, старик, я слишком ленив, а для третьего нет оснований. Остается лишь второе.
Из кухни послышался голос Даши:
– Гольдберг, может, у тебя сдвиг в сексуальной ориентации?
Бородач с Глебом вошли на кухню. Даша в шортах, в маечке и с "конским хвостом" правила за столом текст рукописи. Бородач плюхнул свою папку на груду листов.
– Подвиньтесь, бумагомараки. С ориентацией, Лосева-Грин, у меня полный порядок. Не далее как только что…
– Врешь, – перебила Даша. – Ты еще в школе был пришибком. От лучших наших девиц бегал вместо зарядки.
Смерив ее взглядом, бородач повторил:
– Не далее как только что ко мне пристали две крали годков двадцати. Они…
– Погоди! – Глеб уселся на табурет. – Я должен подготовиться.
Даша придвинулась к нему и чинно положила руки на колени.
– Надеюсь, Илюша, – сказала она, – мы сможем тобой гордиться.
Илья усмехнулся.
– Эти прелестницы предложили купить им пива и завалиться к кому-то на квартиру…
– Конечно же, ты взял ящик, – ввернул Глеб.
– Коньяка, – уточнила Даша.
Глеб мотнул головой.
– Коньяк не заказывали. Мог возникнуть конфликт интересов.
– Конфликт Илюше – тьфу! – возразила Даша. – По одной девице на ладонь.
Илья нахмурился.
– Эй, что за цирк? Слушать будете или как?
Глеб с Дашей переглянулись.
– Старик, не обращай внимания, – вздохнул Глеб.
– Это мы ученикам подражаем, – пояснила Даша. – Леньке с Гулькой.
– Продолжай, – потребовал Глеб. – Куда вы направились с пивом?
Илья выдержал паузу.
– Никакого пива не было. Я сбежал.
Глеб и Даша расхохотались.
Илья возмутился:
– Дослушать можете?!
Согнувшись на табуретах, Глеб и Даша держались за животы. Илья гаркнул:
– Слушайте, идиоты! Они выделяли какую-то серую гадость вроде дыма! Это клубилось прямо из их тел!
Глеб и Даша поперхнулись смехом.
– Как-как? – переспросил Глеб.
Илья буркнул:
– Будете слушать или подражать Леньке с Гулькой?
Глеб придвинул ему табурет.
– Старик, давай про этих девиц сначала.
3
– За широким письменным столом Леня и Гуля плечом к плечу решали логарифмические уравнения. Из кассетника звучала негромкая ритмичная музыка. Ребята молчали уже полчаса, стремясь отделаться от надоевшей алгебры. В комнату заглянула чуть полноватая, но сохранившая стройность дама. На ней было приталенное платье в клетку – что называется, простенькое, но со вкусом.
– Все зубрите? – умилилась она. – Шли бы гулять: погодка вон какая.
Гуля сдула со лба прядь волос.
– Дорешаем и пойдем, Анна Кирилловна.
– Музыку хоть бы выключили.
– Нельзя. Она стимулирует мыслительный процесс.
Анна Кирилловна потопталась на пороге.
– Кушать не хотите?
– Спасибо, – ответила Гуля. – Может, попозже.
Дама кивнула и поинтересовалась:
– Сын, ты сегодня язык проглотил?
– Мать, – баском отозвался Леня, – когда женщины базарят, джигиты не вмешиваются.
Гуля отвесила ему легкий подзатыльник. И Анна Кирилловна поддержала:
– Правильно. Я еще добавлю. – Она вышла.
Извлекая корень из дискриминанта, Леня проворчал:
– Дверь бы за собой закрыла.
– Пойди и закрой, – отрезала Гуля, переписывая очередной пример из учебника.
– Еще чего? – огрызнулся Леня. Квадратный корень извлекаться не желал. – Кто из нас восточная женщина, я или ты?
– У нас революция. Ты 231-й сделал?
– Не-а. А ты?
– С ответом не сходится, – вздохнула Гуля.
Леня тотчас возмутился:
– Виктория всегда задает на понедельник, вредина!
– Не только она, – заступилась Гуля.
Тут мимо распахнутой двери прошел Ленин отец, Борис Викторович – генерал-майор ФСБ, получивший среди сослуживцев кличку Оксфорд. Даже дома он был одет в отутюженные брюки и сорочку ослепительной белизны. Генерал был высок, худощав и спину держал исключительно прямо. Шагая мимо комнаты сына, он проговорил в телефонную Трубку:
– Все это интересно, друг мой. Но при чем здесь Глеб Михайлович Грин? – И, продолжая разговор, скрылся в своем кабинете.
Леня и Гуля переглянулись.
– Что за дела? – насторожилась Гуля.
– Чуяло мое сердце, – тихо отозвался Леня. – Наверняка этот говноед под Глеба копает.
– Кто? – не поняла Гуля.
– Юрий Васильевич. Помнишь, вчера у школы? – Леня крадучись направился к двери.
Гуля всполошилась:
– Куда ты?!
– На разведку.
– Отец тебя прибьет!..
– Замучается.
В коридоре Леня огляделся и прислушался. На кухне мать уютно погромыхивала посудой. Голос отца доносился из кабинета: телефонный разговор, очевидно, продолжался. И Леня на цыпочках проследовал к кабинету. Дверь, на его удачу, оказалась приоткрытой, и в щель виден был профиль сидящего в кресле отца.
– То есть таким образом вы пытаетесь связать одно с другим? – проговорил отец в трубку и покосился на дверь.
Леня отпрянул с колотящимся сердцем. Однако отец спокойно продолжал разговор:
– Ладно, Юрий Васильевич, подведем итог. Британский подданный Ричард Мак-Грегор вчера был задушен с переломом шейных позвонков. Убийство произошло в автомобиле "Вольво", взятом Мак-Грегором напрокат. Время смерти, примерно, между восьмью и десятью вечера. Правильно?.. Пойдем далее. Незадолго до убийства у покойного была ссора в отеле "Метрополь" с гражданином, личность которого вы установили. Это оказался Глеб Михайлович Грин, учитель французского языка в школе номер… Кстати, Юрий Васильевич, вам известно, что в этой школе учится мой сын? Причем именно у этого учителя… Не известно? Что ж, не все сразу. Вы и без того сработали оперативно. Я бы даже сказал: весьма… Успокойтесь, Юрий Васильевич. Это, как вы изволили выразиться, совпадение не должно влиять на процесс вашего расследования. Создавать вам помехи я, конечно же, не намерен…
Отец продолжал еще говорить, однако Леня попятился прокрался к себе в комнату и шепнул Гуле:
– Надо срочно позвонить Глебу.
– Что такое? – тихо выдохнула Гуля.
– На него убийство вешают.
Гуля ахнула.
Оставив тетради и учебники на столе, ребята выскользнули в коридор, прошмыгнули в прихожую и достали из шкафа куртки. За их спинами вдруг раздался голос Анны Кирилловны:
– Куда вдруг намылились?
– Погулять, мам, – бодро ответил Леня. – Ты права: погодка – прелесть.
Анна Кирилловна загородила выход.
– Шлагбаум закрыт. Покушайте сперва.
– Во-первых, – нахмурился Леня, – не "покушайте", а "поешьте"…
– Не цепляйся! – одернула его Гуля.
– А во-вторых, – продолжал Леня, – аппетит необходимо нагулять.
Тут в прихожей возник отец. Он приблизился, заложив руки за спину, и гладко выбритое лицо его излучало холодное спокойствие. Ребята инстинктивно втянули головы в плечи.
Анна Кирилловна обратилась к мужу:
– Борик, скажи им. Пусть сперва покуша… поедят.
Генерал посмотрел сыну в глаза, затем двинулся прочь, обронив:
– Не переживай, Анют. Проголодаются – придут.
Облегченно переведя дух, Леня и Гуля выскочили из квартиры, спустились в лифте и, миновав бдительную консьержку, оказались во дворе дома. Во время этого марш-броска Леня успел передать Гуле содержание подслушанного телефонного разговора.
Солнышко сияло, как летом. Правда, было прохладно, и красно-желтых листьев становилось все больше.
– Отойдем подальше. – Леня извлек из кармана сотовый телефон. – Чтоб из окон не засекли.
– Сын чекиста! – фыркнула Гуля, шагая за ним со двора. – Ты веришь, что Глеб мог кого-то убить? Лично я никогда не поверю.
Леня пожал плечами.
– Всякое бывает.
Гуля резко остановилась. Глаза ее гневно блеснули.
– Что ты хочешь сказать?!
Леня также остановился, и чубчик его вздыбился.
– Я верю в другое! Если Глеб кого-то убил – туда тому и дорога!
Гуля опустила взгляд и, быть может, впервые за время их дружбы не нашла, что возразить.
– Ладно, – вздохнула она, – отойдем еще подальше. Чтоб и с телескопом не засекли.
Леня сердито подытожил:
– На месте отца я бы этому говноеду Юрию Васильевичу прищемил хвост. Ох, прищемил бы!
Гуля взяла его за руку и потащила за угол ближайшего дома. Чтобы выйти наконец из зоны наблюдения.