- А надолго он к нам?
- Только на субботний вечер. Он сказал, в воскресенье ему надо вернуться на "Скорпион".
- Ну, если он только раз переночует, это еще не беда… - Мэри нахмурилась, минуту поразмыслила. - Главное, надо чем-то его занять. Чтобы он не оставался сам по себе. Ни минуты не скучал бы. Вот почему мы сплоховали с тем летчиком. Не знаешь, какой-нибудь спорт он любит?
- Плавать любит, - сказал Питер. - Он говорил, что рад бы поплавать.
- А ходить под парусом? В субботу будут гонки.
- Я не спрашивал. Наверно он это умеет. Видно, что человек спортивный.
Мэри пригубила пиво.
- Можно сводить его в кино, - сказала она раздумчиво.
- А какую картину сейчас крутят?
- Не знаю. Да это неважно, лишь бы чем-то его занять.
- А вдруг будет фильм об Америке, это не годится, - сказал Питер. - Еще угодим на такой, который снимали в его родном городе.
Мэри даже вздрогнула, посмотрела испуганно.
- Вот был бы ужас! А кстати, откуда он родом? Из какого штата?
- Понятия не имею. Я не спрашивал.
- О, господи. Надо же на вечер найти ему какое-то развлечение. Пожалуй, безопаснее всего английские фильмы, но, может быть, сейчас ни одного не крутят.
- Давай позовем гостей, - предложил Питер.
- Да, придется, если ни одна английская картина не идет. Пожалуй, это самое лучшее. - Мэри призадумалась, спросила: - Ты не знаешь, был он женат?
- Не знаю. Уж наверно был.
- Я думаю, можно позвать Мойру Дэвидсон, вот кто нас выручит, - продолжала вслух размышлять Мэри. - Если только она не занята.
- И если не пьяная, - вставил Питер.
- Не все же время она пьет, - возразила жена. - А с ней будет веселее.
- Неплохая мысль, - согласился Питер. - Я бы заранее предупредил Мойру, какая у нее задача. Чтобы он ни минуты не скучал. - И, помедлив, прибавил: - Ни так, ни в постели.
- Сам знаешь, у Мойры до этого не доходит. Все одна видимость.
- Думай как тебе приятнее, - ухмыльнулся Питер.
Вечером они позвонили Мойре Дэвидсон и пригласили ее.
- Питер счел своим долгом его позвать, - объяснила Мэри. - Ведь это его новый командир. Но ты сама знаешь, какие они все и каково им это: попадают в семейный дом, а там детишки, и пахнет пеленками, и в горячей воде подогревается бутылочка с молоком, и всякое такое. Вот мы и подумали - немножко наведем порядок, уберем все это подальше, с глаз долой и постараемся, чтобы ему было весело, понимаешь, надо все время как-то его развлекать. Беда в том, что меня связывает Дженнифер. Может быть, ты придешь и поможешь, дорогая? Боюсь, ночевать тебе придется на раскладушке в гостиной или, если хочешь, на веранде. Это только на субботу и воскресенье. Мы думаем, надо, чтобы он все время был занят. Ни на минуту не оставлять его одного. Пожалуй, устроим в субботу небольшую вечеринку, позовем кое-кого.
- Похоже, не очень-то будет весело, - заметила мисс Дэвидсон. - Скажи, а он совсем невозможный? Не станет рыдать в моих объятиях и говорить, что я в точности похожа на его покойницу жену? Видала я таких.
- Не знаю, все может быть, - неуверенно сказала Мэри. - Я его еще не видела. Подожди минутку, сейчас спрошу Питера. - И, возвратясь к телефону, заявила: - Мойра, Питер говорит, этот капитан, когда напьется, задаст тебе жару.
- Так-то лучше, - сказала мисс Дэвидсон. - Ладно, в субботу я с утра у вас. Кстати, джин я больше не пью.
- Не пьешь джин?
- Вредная штука. Разъедает все внутренности, от него язвы. У меня каждое утро язвы, вот я его и бросила. Перешла на коньяк. К концу недели шестую бутылку прикончу. Коньяку можно выпить сколько угодно.
В субботу утром Питер Холмс на велосипеде отправился на станцию. Здесь он встретил Мойру Дэвидсон. Она была тоненькая, очень белокожая, с прямыми светлыми волосами, ее отцу принадлежала небольшая скотоводческая ферма Харкауэй близ Бервика. На станцию Мойра приехала в фасонистой коляске о четырех колесах, отыскавшейся год назад на складе старых автомобилей и за немалые деньги переделанной на конную тягу: в оглоблях красуется очень недурная бойкая серая кобылка, на Мойре ярчайшие красные брюки, того же цвета блузка, и губная помада, и ногти на руках и ногах, все в тон. Она помахала рукой подошедшему к лошади Питеру, соскочила на землю и небрежно привязала вожжи к перилам, у которых когда-то выстраивалась очередь в ожидании автобуса.
- Привет, Питер, - сказала она. - Мой кавалер еще не явился?
- Явится с этим поездом. А ты когда же выехала из дому? - До Фолмута ей надо было одолеть двадцать миль.
- В восемь. Просто жуть.
- Позавтракала?
Она кивнула:
- Коньяком. И не возьмусь больше за вожжи, пока не хлебну еще.
Питер озабоченно посмотрел на нее.
- И ты ничего не ела?
- Есть? Яичницу с ветчиной и прочую дрянь? Милый мальчик, вчера у Саймсов была вечеринка. И меня потом стошнило.
Они пошли к платформе встречать поезд.
- Когда же ты легла спать? - спросил Питер.
- Около половины третьего.
- Не знаю, как ты выдерживаешь. Я бы не смог.
- А я могу. Я могу вести такую жизнь, сколько потребуется, а осталось уже недолго. Так зачем тратить время на сон? - Она засмеялась, смешок прозвучал не совсем естественно. - Никакого смысла.
Питер не ответил, в сущности, она совершенно права, только он-то устроен иначе. Они постояли на платформе, пока не подошел поезд, и встретили капитана Тауэрса. Он приехал в штатском - легкая серая куртка и спортивные светло-коричневые брюки, в их покрое что-то американское, и он выделяется среди толпы, сразу видно иностранца.
Питер познакомил его с Мойрой. Когда спускались с платформы, американец сказал:
- Я сто лет не ездил на велосипеде, пожалуй, еще свалюсь.
- Мы можем предложить вам кое-что получше, - сказал Питер. - Мойра тут со своей тележкой.
Тауэрс поднял брови:
- Простите, не понял.
- Спортивная машина, - сказала девушка. - "Ягуар" новейшей марки. У вас такие называются как будто "буревестник". Последняя модель, всего одна лошадиная сила, но на ровной местности делает добрых восемь миль в час. Черт, до чего выпить хочется!
Подошли к тележке с заложенной в нее серой кобылкой; Мойра пошла отвязывать вожжи. Американец отступил на шаг и оглядел сверкающую под солнцем щеголеватую коляску.
- Послушайте, да у вас замечательная тачка! - воскликнул он.
Девушка расхохоталась.
- Тачка! Вот именно тачка - самое подходящее название! Нет-нет, Питер, я ничего худого не прибавлю. Тачка и есть. У нас в гараже стоит большой "форд", но я его не взяла. Садитесь, я поддам газу и покажу вам, какую мы развиваем скорость.
- А у меня здесь велосипед. Я поеду побыстрей и встречу вас у дома.
Капитан Тауэрс забрался в тележку. Мойра села рядом, взялась за кнут и рысцой-пустила серую кобылку вслед за велосипедистом.
- Мне надо сделать еще кое-что, прежде чем мы выедем из города, - сказала она спутнику. - Надо выпить. Питер очень милый, и Мэри тоже, но они слишком мало пьют. Мэри говорит, от этого у ее дочки болит животик. Надеюсь, вы не против. А если угодно, выпейте хоть кока-колу.
Капитан Тауэрс был несколько ошеломлен, но и оживился. Давно уже не бывал он в обществе подобных молодых особ.
- Составлю вам компанию, - сказал он. - За последний год я столько выпил кока-колы, что хватило бы погрузиться моей подлодке вместе с перископом. Охотно глотну спиртного.
- Значит, мы подходящая парочка, - заметила Мойра и ловко повернула свой экипаж на главную улицу.
Несколько машин стояли заброшенные, носом к тротуару; они стояли так уже больше года. На улицах было теперь так мало движения, что они никому не мешали, а чтоб отбуксировать их отсюда, не хватило горючего. Мойра остановила лошадку перед отелем "Причал", спрыгнула на тротуар, привязала вожжи к бамперу одной из безжизненных машин и повела Тауэрса в дамскую гостиную.
- Что вам заказать? - спросил он.
- Двойную порцию коньяку.
- Разбавить?
- Капельку содовой и побольше льда.
Он передал заказ бармену и постоял минуту, задумавшись, а Мойра тем временем присматривалась к нему. Американского виски здесь никогда не бывало, шотландского не было уже много месяцев. К австралийскому Тауэрс, невесть почему, относился с подозрением.
- Первый раз слышу, чтобы так разбавляли коньяк, - заметил он. - Каково это?
- Не ударяет в голову, но забирает постепенно. Придает духу. Потому я его и пью.
- Пожалуй, я останусь верен виски. - Тауэрс спросил себе порцию и с улыбкой повернулся к Мойре. - А вы, видно, много пьете?
- Мне все это говорят. - Она взяла у него из рук стакан, достала из сумочки пачку сигарет - смесь южноафриканского и австралийского табака. - Хотите курить? Гадость ужасная, но ничего другого я не могла достать.
Тауэрс предложил ей свои сигареты - такую же гадость, чиркнул спичкой. Мойра пустила из ноздрей облако дыма.
- По крайней мере разнообразие, - сказала она. - Как ваше имя?
- Дуайт. Дуайт Лайонел.
- Дуайт Лайонел Тауэрс, - повторила она. - А я Мойра Дэвидсон. У нас в двадцати милях отсюда скотоводческая ферма. А вы капитан подводной лодки, да?
- Совершенно верно.
- Шикарная карьера? - съязвила Мойра.
- Мне оказали большую честь, назначив меня командиром "Скорпиона", - спокойно сказал Тауэрс. - Я и сейчас считаю, что это большая честь.
Мойра опустила глаза.
- Извините. Трезвая я веду себя по-свински. - Она залпом выпила коньяк. - Возьмите мне еще, Дуайт.
Он взял ей еще коньяку, но ограничился своей порцией виски.
- Скажите, а чем вы занимаетесь в свободное время? - спросила девушка. - Играете в гольф? Ходите под парусом? Ловите рыбу?
- Больше ловлю рыбу, - сказал он. В памяти всплыл давний отпуск вдвоем с Шейрон на мысе Гаспе, но он отогнал воспоминание. Думать надо о настоящем, а прошлое забыть. - Для гольфа жарковато, - сказал он. - Капитан-лейтенант Холмс что-то говорил насчет купанья.
- Проще простого. И сегодня во второй половине дня в клубе парусные гонки. Вам это подходит?
- Даже очень, - с удовольствием отозвался Тауэрс. - А какая у него яхта?
- Называется "Гвен двенадцать". Вроде непромокаемой лохани с парусами. Если Питеру некогда, я наймусь к вам в матросы.
- Если мы пойдем на яхте, пить больше не следует, - решительно сказал Тауэрс.
- Если вы будете командовать, как на флоте Соединенных Штатов, я не пойду к вам в матросы, - отрезала Мойра. - Наши корабли не стоят на приколе, не то что ваши.
- Хорошо, - невозмутимо отозвался Тауэрс. - Тогда я пойду к вам в матросы.
Мойра посмотрела на него в упор.
- Вас хоть раз кто-нибудь стукнул бутылкой по голове?
Тауэрс улыбнулся:
- Не раз и не два.
Она осушила свой стакан.
- Ладно, давайте выпьем еще.
- Нет, благодарю. Холмсы наверно уже гадают, что с нами стряслось.
- Скоро узнают, - был ответ.
- Едемте. Я хочу посмотреть на Австралию с высоты вашей тележки.
И капитан Тауэрс повел Мойру к выходу. Она покорно пошла. Но поправила:
- Это не тележка, а тачка.
- Ну нет. Мы ведь в Австралии. Значит, тележка.
- Ошибаетесь. Это Эбботская тачка. Ей больше семидесяти лет. Папа говорит, она американского производства.
Глаза Тауэрса блеснули живым интересом.
- Вот оно что! А я удивлялся, почему мне в ней что-то знакомо. Когда я был мальчишкой, у моего деда в штате Мэн в сарае стоял точно такой экипажик.
Нельзя позволять ему думать о прошлом.
- Возьмите лошадь под уздцы, пока я ее отсюда выведу. Эта машина плохо переключается на обратный ход. - Мойра порывисто села на место водителя и чуть не разорвала лошади рот удилами, так что Тауэрсу зевать не пришлось. Серая кобылка взметнулась было на дыбы, нацелилась на него передними ногами; он все же повернул ее к улице, прыгнул на сиденье рядом с Мойрой, и они помчались галопом. - Слишком она бойкая. На подъеме живо угомонится. Еще этот проклятый асфальт…
Они мчались вон из города, лошадь поминутно оскальзывалась на гладкой, как каток, дороге; американец обеими руками вцепился в сиденье и только недоумевал - до чего плохо девушка правит.
Через считанные минуты подкатили к дому Холмсов, серая была вся в мыле. Капитан-лейтенант с женой вышли навстречу гостям.
- Извини, что мы запоздали, Мэри, - преспокойно заявила мисс Дэвидсон. - Мне не удалось протащить капитана Тауэрса мимо забегаловки.
- Похоже, вы постарались наверстать потерянное время, - заметил Питер.
- Да, мы недурно прокатились, - сказал командир подводной лодки. Вылез из коляски, и его представили Мэри. Потом он обратился к Мойре: - Может быть, я повожу немного лошадь, чтобы она остыла?
- Прекрасно, - был ответ. - Не худо бы еще распрячь и отвести на выгон - Питер вам покажет что где. А я помогу Мэри приготовить обед. Питер, Дуайт хочет сегодня после обеда пройтись на твоей лодке.
- Я ничего подобного не говорил, - запротестовал американец.
- Нет, говорили. - Мойра оглядела взмыленную кобылку и порадовалась, что ее сейчас не видит отец. - Оботрите ее чем-нибудь… в тачке сзади, под торбой с овсом, есть холстина. Попозже я ее напою, но сперва мы сами выпьем.
Днем Мэри осталась с малышкой дома, потихоньку готовилась к приему гостей. Питер, Мойра и не слишком уверенно держащийся на велосипеде Дуайт Тауэрс покатили в яхт-клуб; ехали с полотенцами на шее, купальные трусики сунули в карманы, в клубе переоделись: пока идешь на яхте, можно изрядно вымокнуть. Суденышко оказалось закрытой со всех сторон фанерной скорлупкой с крохотным кубриком, но с неплохой оснасткой. Поставили паруса, спустили яхту на воду и пришли на линию старта за пять минут до начала гонок - американец правил, Мойра была у него матросом, а Питер остался на берегу в роли зрителя.
Гонщики были в купальных костюмах: Дуайт Тауэрс в старых светло-коричневых трусах, Мойра в белых с цветным узором трусиках и лифчике; на случай, если нажжет солнцем, прихватили с собой рубашки. Несколько минут маневрировали за линией старта, под теплыми солнечными лучами, кружа среди десятка других яхт разных классов и марок. Тауэрс уже несколько лет не ходил под парусами и никогда еще не управлял яхтой такого типа; но она оказалась послушной, и он быстро убедился, что она очень быстроходна. Когда раздался стартовый выстрел, капитан уже проникся доверием к своему судну; они стартовали пятыми; предстояло трижды пройти по треугольному маршруту.
Как обычно в заливе Порт-Филип, очень быстро поднялся ветер. Когда прошли первый круг, он был уже так силен, что планшир покрывала вода. Капитан Тауэрс, поглощенный главной задачей - при помощи руля и парусов не дать яхте опрокинуться и не сбиться с курса, уже ни на что больше не обращал внимания. Вырвались на второй круг, под ярким солнцем, в алмазных облаках сверкающих брызг дошли до дальнего поворота; слишком занятый своим делом, капитан не заметил, как Мойра ногой набросила петлю грота-шкота на утку, а сверху захлестнула стаксель-шкот. Подошли к бую - вехе поворота, капитан, искусно управляя, поднял румпель и отдал грота-шкот, но тот отравился на каких-нибудь два фута, и его заело. Налетел порыв ветра и почти остановил суденышко, Мойра, прикидываясь непонятливой, убрала стаксель, и яхту положило парусами на воду. Миг - и оба гонщика барахтаются рядом со своим судном.
- Вы не выпустили грота-шкот! - сердито крикнула Мойра. И еще через мгновенье: - О, черт, с меня лифчик слетел!
А на самом деле, упав в воду, она ухитрилась дернуть завязку на спине, и теперь лифчик качался на воде с нею рядом. Одной рукой Мойра ухватила его, скомандовала Тауэрсу:
- Подплывите с другого борта и садитесь на киль. Она сразу выпрямится.
И поплыла следом.
Издали они увидели - повернул и спешит к ним на выручку белый спасательный катер.
- Час от часу не легче, - сказала Мойра спутнику. - К нам спасателей несет. Помогите мне надеть эту штуку, пока они не нагрянули, Дуайт. - Лежа ничком на воде, она прекрасно справилась бы с этим и без посторонней помощи. - Правильно, завяжите покрепче. Да не так туго, я же не японка. Ну вот, хорошо. Теперь давайте выправим яхту и продолжим гонку.
Она вскарабкалась на киль, плоско выступающий из корпуса яхты на уровне воды, и стала на него, держась за планшир, а Тауэрс подплыл, глядя снизу вверх, восхищаясь ее гибкой фигуркой и ее дерзким бесстыдством. Всей своей тяжестью он навалился на ту же деревянную плоскость, - и яхта дернулась, поднимая с воды намокшие паруса, словно бы чуть поколебалась, и рывком выпрямилась. Девушка перевалилась через борт и, отбрасывая грота-шкот, комочком упала на дно. Дуайт забрался следом. Через минуту, не дав спасателям к ним подойти, они уже легли на курс, яхта с отяжелевшими намокшими парусами слушалась руля.
- Больше так не делайте, - сурово сказала Мойра. - Этот мой костюм - для солнечных ванн. Для купанья он не годится.
- Понятия не имею, как я оплошал, - виновато сказал Тауэрс. - До этого все шло хорошо.
Они закончили гонку без дальнейших приключений, к финишу прибыли предпоследними. Направились к берегу, Питер вошел по пояс в воду им навстречу. Ухватился за борт, развернул яхту носом к ветру.
- Хорошо сходили? - спросил он. - Я видел, вы разок опрокинулись.
- Сходили прелестно, - заявила Мойра. - Сперва Дуайт нас перевернул, а потом с меня слетел лифчик, так что развлекались вовсю. Ни минуты не скучали. Скорлупка отличная, Питер.
Они спрыгнули в воду, подтащили яхту к берегу, спустили паруса и на тележке вкатили ее по пандусу на берег, на стоянку. Потом прошли в конец пирса, искупались и уселись на теплом предвечернем солнышке, под защитой утеса, заслоняющего пирс от резкого ветра с моря, закурили.
Американец оглядывал синие воды, рыжие утесы, стоящие на приколе моторные лодки, их качало волной.
- Хорошо у вас тут, - сказал он задумчиво. - Яхт-клуб невелик, но такого славного я еще не видал.
- Здесь не принимают гонки уж очень всерьез, - заметил Питер. - В этом весь секрет.
- В этом для всего на свете секрет, - заявила Мойра. - Питер, когда опять можно будет выпить?
- Народ соберется к восьми, - ответил он и обратился к гостю: - Мы пригласили на вечер несколько человек. Я подумал, сперва мы поужинаем в отеле, в ресторане. Это проще, чем хозяйничать дома.
- Ну конечно. Прекрасно придумано.
- Неужели вы опять потащите капитана Тауэрса в "Причал"?
- Да, мы думали там поужинать.
- По-моему, это очень неразумно, - мрачно сказала Мойра.
Американец засмеялся:
- Вы распускаете обо мне дурную славу.
- Сами виноваты, - возразила Мойра. - Я изо всех сил покрываю ваши грехи. Даже не собираюсь рассказывать, как вы с меня сорвали лифчик.
Дуайт Тауэрс поглядел на нее в замешательстве - и расхохотался. Так весело, не сдерживаемый мыслями о прошлом, он не смеялся уже целый год.
- Ладно, - сказал он наконец. - Сохраним секрет, пускай это останется между нами.
- Я-то сохраню, - чопорно изрекла Мойра. - А вы сегодня вечером, когда порядком выпьете, наверно станете про это болтать направо и налево.
- Пожалуй, нам пора переодеться, - предложил Питер. - Я сказал Мэри, что мы вернемся домой к шести.