– Послушайте, любезный! Мы скромные путешественники. Едем в столицу. У "Хромого висельника" на нас напали разбойники. Нам едва удалось спастись. Мы голодны и измотаны дорогой. И нас всего двое, пусть мы и д'айдрэ. Поверьте, мы не желаем вам зла. Более того, за постой и скромный ужин щедро заплатим.
– Заплатите, говорите? Д'айдрэ? Только вас недоставало. Вот сейчас впущу, а вы меня того, обчистите да прирежете! За какие грехи такое наказание? Идите прочь!
– С чего бы нам вас грабить? Наоборот, заплатим.
– Ну да, жди! Заплатите! А чем?
– Серебром.
На какое-то время в доме всё стихло. Даже собаки, охрипнув от лая, немного успокоились. Через минуту послышался скрежет железа, и дверь отворилась. На пороге стояли двое мужчин в белых полотняных рубахах и штанах. Один, средних лет, с всклокоченной бородой и густой копной спутавшихся волос, держал в руках факел и копьё с массивным наконечником. Второй, подросток лет пятнадцати, хлопал перепуганными глазёнками и грозил незваным гостям топором. Оглядев путников, пахарь немного успокоился. Поразмыслив, решил, коль и вправду д'айдрэ, то непременно вынесут дверь. Но ежели не лезть на рожон, то, кто знает, может, и выйдет заработать немного серебра. Деньги всегда пригодятся. А коль разбойники, то, как ни крути, неприятностей всё равно не избежать. Непременно ведь ограбят и дом подожгут. Земледелец колебался, да только трезвый расчёт и сребролюбие победили страх.
– А чего, взаправду разбойники напали?
– Было дело.
– Ладно, хорс с вами, – устало выдавил из себя селянин. – Но в дом не пущу! Идите под сень. – Бородач указал копьём куда-то в темноту.
– Давно бы так, – сказала д'айдрэ. – А сынишке своему прикажи накормить лошадей. И напоить как следует.
– Да и поесть не мешало бы, – вставил Алексей.
– Нет у нас ничего, – отрезал мужик и глянул исподлобья, ожидая подвоха. – Ну, разве кувшин молока да кусок хлеба.
– И на том спасибо, любезнейший, – откликнулся Алексей. – Понимаю, вас изрядно напугал ночной визит нежданных гостей. Да ещё и д'айдрэ. Не обессудьте. Вы только не бойтесь. Мы отойдём подальше, чтоб не смущать, а пацанёнок пусть уведёт лошадей. Договорились?
– Лады. – Хозяин сменил гнев на милость. – Эй, Давр! Слыхал, чего светлые господа сказывали?
– Угу, тятя, – кивнул парнишка.
– Токмо погодь, не гони. Пущай и впрямь отойдут. Мало ли чего. А вы, светлые господа, ступайте. Харчи опосля принесу.
Алексей взглянул на Кайдлтхэ. Он мог ошибаться, но ему показалось, что глаза девушки горели красным, выражая явное неудовольствие. Хотя, кто знает, возможно, это всего лишь отблески факела.
Д'айдрэ, не сказав ни слова, развернулась и пошла прочь, а лошадей оставила на попечение крестьян. Следопыт хотел что-то сказать, но промолчал и последовал за спутницей. Конечно, она видела ночью почти как днём. Впрочем, и без ночного зрения и всяких расспросов легко нашла место ночлега, по запаху.
Здешний сеновал выглядел скромно – копна под деревянным навесом. Копарь, едва переставляя ноги, доплёлся до стога и блаженно рухнул на ароматное сено.
– Боже! Какое наслаждение вот так растянуться и ни о чём не думать! Много ли надо человеку для счастья?
– Ты, погляжу, прирождённый дипломат, – с некоторой обидой в голосе сказала Кайдлтхэ, не обращая внимания на излияния великого герцога.
– Не ломись в души людей, как в запертые двери. Уж прости за сравнение. Будь немного добрее, и они ответят тем же.
– Как в "Хромом висельнике"? Или в Кьярге?
– Ах, Кай, оставим философию. Ложись спать. И куда хозяин запропастился?
Вскоре явился и владетель хутора в сопровождении сына-подлетка. Поселяне, как и обещали, принесли кувшин молока и несколько ломтей хлеба.
– Вот, извольте, светлые господа, – пробубнил мужик, всё ещё с опаской поглядывая на необычных постояльцев.
– Вода! Где вода? – оживилась приунывшая Кайдлтхэ. Она вновь захотела почувствовать себя хозяйкой положения.
– Какая вода, на кой вода? – искренне удивился простолюдин.
– Вот невежда! – Д'айдрэ едва сдержалась от грубого слова. – Руки вымыть!
– Не серчайте. Будет вам вода, – успокаивал её земледелец. – Эй, Давр! Сбегай-ка в дом, принеси ведро воды светлым господам.
– Угу, – кивнул малец и убежал.
Через минуту он уже тащил полное деревянное ведро.
– А мыльный корень? – не унималась Кайдлтхэ.
– Не избалованные мы… – извинился сермяжник.
– Вот деревня!
– Не кипятись, сестрица, – включился в разговор Алексей. Чувствовал он, если Кайдлтхэ не успокоится, быть беде. – Я сейчас принесу мыло. Ну-ка, Давр, где ты оставил лошадей?
– Там, в конюшне.
– Вот и славно. Проводи меня. Мы мигом, – обратился он уже к папаше, дабы тот не волновался.
Мальчишка оказался шустрым. Великий герцог едва поспевал за ним. В нос ударил запах навоза и скота. Орхидиас, почуяв хозяина, всхрапнул. Алексей ласково похлопал его по шее. Конь фыркнул в ответ. Следопыт открыл седельную сумку, достал подарок Садфера и поспешил вернуться к Кайдлтхэ. Он боялся надолго оставлять девушку с крестьянином. Вдруг отчебучит какой-нибудь фортель.
Увидев Алексея, д'айдрэ поспешила отправить восвояси хозяина с сыном. Ей не терпелось поскорее избавиться от посторонних глаз. С присутствием следопыта она давно свыклась, чего не скажешь о тамарвалдцах или иных гойхэ.
Изобретение старого брадобрея не шло ни в какое сравнение с "Давом" или иным продуктом компании "Юнилэвэр". Оно скорее напоминало старое советское хозяйственное мыло светло-коричневого цвета с неприятным запахом, но выбирать не приходилось.
– Надо бы добавить сюда немного молока, яблочного уксуса и эфирного масла, – поморщилась Кайдлтхэ.
Покончив с омовением, путешественники принялись за молоко и хлеб. Забывчивый сельчанин не удосужился принести кружки. А вновь звать и беспокоить хозяина путники не стали. Великий герцог, как настоящий джентльмен, уступил первенство даме, хотя брюхо всячески протестовало против условностей и этикета.
Кайдлтхэ как должное приняла подношение, но довольствовалась всего лишь несколькими глотками и одним куском ржаного хлеба. Алексей съел оставшийся хлеб, выдул всё молоко и выказал неудовольствие тем, что хуторянин явно пожадничал.
– Знаешь, я думала над твоими словами, – сказала Кайдлтхэ. – Может, ты и прав. Следует быть проще и добрее. Но где мне тогда взять силу? Ладно, пойду прогуляюсь.
– Пойди прогуляйся. Только не заблудись, не провались в выгребную яму и не наступи в кучу навоза. – Алексей зевнул.
Не в силах сопротивляться усталости, великий герцог в один миг погрузился в глубокий сон. Он так и не дождался д'айдрэ.
Проснулся поздно. Солнце поднялось высоко и стало припекать понемногу. Ночная прохлада сменилась духотой. Да и мухи спать не давали. Жужжали, подлые, и постоянно норовили сесть на лицо. Всё вокруг наполнилось разнообразными звуками. Хрюкали свиньи, кудахтали куры, чирикали воробьи. Ветер, утихший ночью, вновь оживился, забираясь под одежду. В нос бил гремучий коктейль сельских запахов. Сон ушёл, растворился в знойном мареве дня.
Алексей потянулся, нехотя продрал глаза. Кайдлтхэ возилась поблизости, приводя себя в порядок. Умывшись, девушка принялась чистить зубы.
– Доброго утра, Кай, – поприветствовал он спутницу.
– Доброго. Вставай, соня. Всё на свете проспишь, – ответила д'айдрэ. – Я тут припасла тебе зубную щётку. Да и побриться пора. А то зарос, как гойхэ.
Холодная колодезная вода быстро привела следопыта в чувство. Он фыркал от удовольствия, словно его верный друг Орхидиас. Умывшись, вытерся куском полотна, раздобытым Кайдлтхэ, и принялся за еду. То ли по скудости, то ли по скаредности, но хозяин вновь решил потчевать гостей лишь молоком и хлебом. После завтрака Алексей выслушал краткий инструктаж Кайдлтхэ и стал чистить зубы. Девушка ещё в Кьярге заказала тамошним мастеровым зубные щётки, а во время бегства из "Пучеглазого дракона" стащила из сумки служительницы Трибунала целый набор мазей, растирок, паст и косметических масел.
Изобретение д'айдрэ и впрямь напоминало привычную зубную пасту, но, как вскоре смог убедиться Алексей, местный аналог отличался более стойким и продолжительным действием.
После чистки зубов следопыта ожидала болезненная и не совсем обычная процедура, почти экзекуция. Дома он привык к электробритве. Станком пользовался редко, лишь в исключительных случаях. А тут Кайдлтхэ дала бритву, походившую на гибрид ножа и маленького серпа. Намылив щёки и подбородок, попаданец с опаской принялся за бритьё. Но тревога великого герцога оказалась напрасной. Бритва, изготовленная кьяргским кузнецом, хоть и смотрелась неказисто, но отличалась особой остротой. Через десять минут Алексей выглядел как лондонский денди. Выбритый, бодрый и готовый отправляться в дорогу.
– Эй, хозяин! – крикнула Кайдлтхэ, собрав немногочисленные пожитки. – Вели подать лошадей!
На зов явился хуторянин вместе с сыном. Малец вёл под уздцы скакунов.
– Извольте, светлые господа, – робко, косо поглядывая на оружие путников, едва не заикаясь, произнёс мужичок.
– Вот, возьми. – Д'айдрэ протянула крестьянину серебряную монету.
Тот взял эрб заскорузлыми пальцами, долго и недоверчиво рассматривал и, не найдя явных признаков подделки, зажал в кулаке.
– Благодарствую, светлые господа. Восьмёрка вам в помощь. А ты чего стоишь как пень, Давр? – Отец отпустил сыну подзатыльник. – Кланяйся да возблагодаряй светлых господ, ведь не сразбойничали, не обманули.
– Благодарствую, светлые господа, благодарствую… – забубнил юнец и принялся кланяться.
Девушка, более не говоря ни слова, вскочила в седло. Алексей чего-то ждал, медлил. Почему-то ему не хотелось уезжать, не сказав доброго слова, не поговорив по душам.
– И как вам тут живётся, уважаемый? – начал великий герцог.
– Помаленьку. Хлеб жуём, а ино и посаливаем. Скотина пропасть не даёт. Огород, клочок земли… Вот, мельница имеется. С окрестных хуторов на помол зерно везут. Ларг Большая Кружка часом харчами затаривается. Кой-когда на постой заявятся путники вроде вас. Слава богам, с голодухи не пухнем, на прокорм хватает.
– И скучать некогда? А новости до вас доходят? Что творится вокруг, знаешь?
– Отчего не знать, чай, не лапотники какие. Говорю ведь, путники захаживают. По тракту кто в столицу поспешает, кто обратно. Почитай, со всей империи люд.
– И чего болтают?
– Да чего? Трезвонят, война не за горами. Да и разбой по земле пошёл. Вон, в соседнем лесу банда объявилась. Я вас спервоначалу за тех душегубов и принял.
– Разбой пошёл, говоришь? И давно ли?
– А вот как пшеница колос выбросила, так и пошёл.
– Выходит, раньше не шалили?
– Оно, конечно, всяко бывало, но чтоб торговцам проезду не давали, такого не водилось. Как слух о войне случился, так и грабёж начался. А ещё про демонов краснорожих болтают. Да только поди разбери, где правда, а где брехня. Хорс их знает, демонов тех.
– Ну, ладно, бывай, добрый человек. Спасибо за ночлег и еду.
– И вам не хворать, светлые господа.
Алексей оседлал коня. Кайдлтхэ того и ждала, пришпорила свою лошадь и понеслась прочь, только земля из-под копыт полетела.
Несколько часов кряду всадники ехали молча, даже парой слов не перекинулись. Девушка явно была не в духе. Попаданец размышлял о странном поведении девушки. Да, Настфард из Скрета предупреждал об изменчивости настроения д'айдрэ. Возможно, она обиделась, потерпев фиаско в переговорах с владельцем хутора. А тут какой-то чужак, не размахивая кулаками или мечом, всё решил и обо всём договорился. Похоже, система традиционных отношений д'айдрэ – гойхэ в сознании Кайдлтхэ дала сбой, отчего она растерялась и не нашла ничего лучшего, как нацепить на себя маску обиды. И виной тому Алексей. Впрочем, он сильно не переживал. Наоборот, считал, что небольшая душевная травма пойдёт ей на пользу. Однако говорить об этом не стал, так как даже не мог представить ответную реакцию представительницы древней расы. А ссориться со спутницей не имел никакого желания.
Около полудня путешественники остановились на постоялом дворе, расположенном на южной околице какой-то деревни. Кайдлтхэ довольствовалась односложными словами. Следопыт не ожидал, что маленькое ночное происшествие оставит глубокий след в душе девушки. Впрочем, он ошибался и ошибку скоро осознал. То, о чём так долго думал Алексей, являлось для д'айдрэ неприятным, но мимолётным недоразумением. Её занимало иное. Первородную охватило смутное предчувствие. На сердце поселилась тревога, а во взгляде читалась лёгкая растерянность и беспокойство. Но эти треволнения не открылись Алексею. Суть их он понял гораздо позже, впрочем, как и другие тонкости в поведении д'айдрэ, казавшиеся до того странными и необъяснимыми.
Вторая половина дня прошла без неприятностей, однако колебание духа Кайдлтхэ передалось и Алексею. Взгляд его сделался рассеянным и подолгу ни на чём не задерживался. Однообразные сельские виды не радовали глаз. Множество новых лиц, пёстрые наряды самых неожиданных фасонов не вызывали интереса. Следопыт как губка впитывал тёмные флюиды д'айдрэ, всё более заражаясь волнением, переходящим порой в смятение и горячность.
Алексей силился понять тайный смысл планов Кайдлтхэ. На сей счёт она никогда не распространялась. Великий герцог не мог похвастаться знакомством с реалиями здешнего мира. Поэтому предпочитал положиться на более знающего и сильного, искушённого в местных политических обычаях спутника. Он никогда не устраивал девушке допроса с пристрастием, хотя иногда испытывал в этом острое желание. И всё же в глубине души предпочитал оставаться в неведении. Так хотел защититься от новой и чуждой реальности, где никто не давал никаких гарантий, а ежеминутная угроза жизни стала вполне осязаемой. И всё же, на что надеялась Кайдлтхэ? Какие ответы хотела получить в Тамарвалде? Алексей не поспорил бы, предложи она заменить оружие или костюм. Благо стеснения в деньгах они не испытывали. Но наверняка интересы девушки этим не исчерпывались. А новая затея найти нынешнее воплощение кнафа? И какое место в поисках Кайдлтхэ занимают его собственные цели? Подобные вопросы занимали Алексея всё более. Впрочем, ждать оставалось недолго.
Солнце клонилось к закату. Летний день догорал. Д'айдрэ не давала отдыха лошадям, спеша до сумерек попасть в столицу.
– Тамарвалд близок! – неожиданно выкрикнула Кайдлтхэ.
У горизонта следопыт увидел крепостную стену. Сердце попаданца едва не выпрыгнуло из груди. Вот он, Тамарвалд! Сколько дней все думы крутились вокруг него!
Девушка пришпорила коня. Спутник постарался не отстать. Ему не терпелось взглянуть на город, слывший центром здешней цивилизации.
Невольно в душе поселился холодный страх, страх перед новым, незнакомым и неизбежным. Тамарвалд совсем рядом. Протяни руку. Лежит на нескольких холмах, опоясанный высокой крепостной стеной, способной противостоять даже артиллерии. Что спрятано за ней, какие тайны? Не тут ли кроется ответ на многие вопросы? Не тут ли хоронятся от посторонних глаз те, кто устроил бунт в баронствах и наводнил страну разбойниками? Не здесь ли расположена штаб-квартира вдохновителей и организаторов братства "Две молнии"?
А город вставал колоссом. Ничего подобного ранее Алексею видеть в Дэоруме не доводилось. Коралтар в сравнении с Тамарвалдом выглядел жалкой деревушкой. Даже Эделгард смотрелся заштатным провинциальным городком. Крепостная стена сковала город, как железный обруч бочку. Высотой более десятка метров и длиной километров тридцать, она могла защитить десятки тысяч жителей. Наверняка на возведение такого монстра ушло не одно столетие.
Тамарвалд не походил на обычную крепость. Здесь отсутствовали оборонительные валы и рвы. Да в них и не было нужды. Стена стояла на склонах холмов, что дополнительно увеличивало её высоту на добрый десяток метров. Въезд в город защищали две круглые башни с широкими воротами. Решётка на них, выкованная из железных прутьев толщиной в руку, днём поднималась, и Алексей увидел лишь острые её зубья.
У ворот скопились повозки и одиночные всадники. Всякий люд торопился найти ночлег под защитой городских стен. Алексей было обеспокоился стражей, но десяток вооружённых солдат мало интересовался народом. Никто никаких документов не спрашивал, въездной сбор не взимал. Даже на д'айдрэ внимания не обратили.
Не без труда путешественникам удалось протиснуться сквозь толпу горожан. Оказавшись за воротами, следопыт едва не оглох от криков и цоканья копыт. Стены арочного свода хорошо отражали, усиливая, звуки. Проём и вовсе показался великому герцогу глубокой пещерой.
В Тамарвалд спешил всякий, будь то торговец, разорившийся крестьянин, школяр, карманник, богомолец, наёмник, искатель приключений или праздный недоросль, отпрыск состоятельных родителей, желающий промотать отцовское наследство. Все они предавались сладким мечтам о богатстве, славе, знаниях, чинах или удовольствиях. Столица манила к себе гулящий народец, падкий до хлеба и зрелищ. Так огонь влечёт к себе мотылька, обещает усладу, но дарует разочарование и погибель. Столица на своём веку повидала всяких. И только к избранным судьба благоволила. Большинство же пополняло ряды городских босяков и попрошаек, чернорабочих, продажных жриц порочной любви и каторжников.
Кайдлтхэ не терялась в людском водовороте. Порой Алексею казалось, девушка прекрасно ориентируется в хитросплетении улиц, словно не раз бывала в столице. Впрочем, за семьдесят лет жизни всё возможно. В этой кутерьме следопыту только и оставалось положиться на опыт и чутьё провожатой. У попаданца голова пошла кругом от криков, обилия повозок, навязчивых уличных торговцев, городской стражи, зевак, нищих, бродячих лицедеев, разодетых франтов, пёстрых имперских флагов и разноцветных нарядов. Всё вертелось перед глазами, кричало, звенело, бряцало… К тому же столица не отличалась идеальной чистотой. Уличные водостоки не могли справиться с обилием нечистот. Правда, с подобными обстоятельствами Алексей давно смирился.
Д'айдрэ не без труда прокладывала дорогу в толпе, всякий миг рискуя задавить какого-нибудь ротозея и едва сдерживая гнев. В этой суете великий герцог потерял счёт времени. Он не мог доподлинно сказать, сколько едет по городу, не мог понять, в какой части столицы очутился. Ему казалось, Кайдлтхэ правила вдоль крепостной стены. Однако он не стал бы это утверждать наверняка. Да, он видел какую-то стену, сложенную из тщательно отёсанных и подогнанных каменных глыб, но, как вскоре выяснилось, она не являлась частью оборонительных городских рубежей.
Наконец путники свернули на одну из улиц, и всё как-то сразу стихло. Ранее следопыт почти не видел зелени. Дома по большей части жались друг к другу без видимого порядка, а улицы напоминали каменные мешки. Тут же, напротив, всюду росли высокие деревья и многочисленные кустарники, а рядом с ухоженными двухэтажными домами рачительные хозяева разбили клумбы. Людей было не много, да и по большей части степенные и состоятельные. Похоже, проживали здесь далеко не босяки.