Контору, занимавшуюся распределением каких-то необходимых Тесле реактивов, Островский посетил не просто так, из желания потянуть время, но с коварным умыслом. Занимаясь не один год выведыванием всевозможных военно-технических секретов, Алексей знал, как нелегко отмываются возникающие из ниоткуда деньги и создаются анонимные счета в заграничных банках. Возможно, где-то на других счетах у Теслы и сообщников лежат круглые суммы, полученные в результате грабежа на затопленных транспортниках, но и тот банковский счет, к которому дали доступ Островскому, оказался велик. Закупать комплектующие для гигантской подводной лодки – занятие, требующее постоянных инвестиций. А пиратство, судя по тому, что Алексей узнал от Теслы и Голда, скорее форма ведения террористической войны, нежели способ разбогатеть. Намерения Островский читать не умел, а потому полагался на свое знание людей. Ни Тесла, ни кто-то другой из экипажа "Линкольна" не выглядел лицемерным человеком. Дэвид Джонс подбирал новичков по себе – таких же уверенных в себе фанатиков. Мэтр подбирал, а Тесла молчаливо одобрял его выбор.
Интересно, как отреагирует Джонс, узнав, что вместо запасных частей на условленное место доставят сто двадцать бочек машинного масла? Банковский счет был организован таким образом, что снять с него деньги не представлялось возможным – чтобы у закупщика не возникла мысль сменить имя и сбежать с обретенным капиталом куда-нибудь в Бразильскую империю. Но относительно возможных затрат в условиях использования счета ничего не говорилось – потому Алексей потратил его полностью, причем специально выбрав ту разновидность масла, которую на "Линкольне" не использовали да и во всем остальном мире предпочитали не покупать. Деньги на ветер, точнее – на бочки.
Оформление заказа заняло у Островского полтора часа – половину имеющегося у него запаса. Из конторы Алексей, наняв китайца-рикшу, отправился в аптеку Ливси, оставить у доктора записку товарищам. С кратким описанием субмарины и тех действий, которые он вознамерился предпринять.
Хвост не отставал, но пока что никакой агрессии не проявлял. Заходить в аптеку член абордажной команды не решился, но явно подслушал разыгранный разведчиком и доктором диалог о микстуре, которая будет готова через три с четвертью часа. После аптеки пришла очередь других магазинов, не имевших никакого отношения к покупкам комплектующих для субмарины.
Алексей тщательно следил за тем, чтобы в огромном списке посещенных магазинов аптека затерялась как можно надежней. Следящий за перемещениями Островского человек сначала растерялся, затем принял решение и нагнал разведчика на крохотной улочке, названия которой Алексей даже не удосужился высмотреть на указателях.
– Стой, предатель! – воскликнул преследователь Островского, выхватывая револьвер из кобуры под мышкой.
Алексей уже давно ждал удобного случая, готовился к нему и потому знал, что делать в такой ситуации. Увесистая статуэтка индийского бога Шивы, купленная в последнем магазине, отправилась в полет сразу после того, как член абордажной группы подал голос. Умение обращаться с метательным оружием не подвело Алексея. Божество разрушения угодило подводнику точно в середину лба.
– Вот тебе и жертва, индийский божок, – пробормотал Островский, глядя, как его преследователь роняет пистолет и оседает на мостовую.
Теперь разведчик был вооружен, а значит, имел неплохие шансы уцелеть в схватке против оставшихся в городе подводников Теслы.
– Меа culpa, – вздохнул за спиной разведчика усталый старческий голос. – Пожадничал разок, решил сэкономить триста фунтов. Короче говоря, сам дурак. Но никто не может сказать, что я не стремлюсь исправлять свои ошибки.
Островский, только сейчас завершивший обыскивать бесчувственное тело в поисках запасной обоймы, осторожно повернул голову и понял, что память его не подвела. В пяти метрах от Алексея стоял злорадно улыбающийся Мэтт. Оба его кольта смотрели прямо на разведчика.
– Вчера на проблему футуроскопии обратил внимание сам император, – мрачно заметил профессор Воронин, прикладывая лед к вискам.
Стакан со свиной кровью, стоял перед ним, но Сергей Владимирович никак не решался прибегнуть к столь экзотическому лекарству.
– Пей и не отвлекайся, – заметил Поликарп Матвеевич. – У тебя нарушен энергетический баланс, необходимо вливание новой силы, а жизнь утекает из этой крови с каждой секундой. Еще немного, и польза от подобного приема будет только педагогическая. Учеников моих пойдешь пугать – а то они еще о вампирах ничего толком и не знают.
Сергей Владимирович быстро, чтобы не передумать в процессе, схватил стакан и попытался выпить его содержимое залпом.
– Насчет церкви, между прочим, ты тоже правильно подумал, – пробормотал Архипов, глядя, как его товарищ перебарывает рвотный рефлекс. – Где тебе так ауру укрепят, как не в церкви? Что о ней народ говорит, знаешь? Церковь – баня для души. Вот, кстати, заодно и обыкновенную баньку справим. Если же и это не поможет…
– Тогда уйду в запой, – со вздохом констатировал профессор. – Только если в будущем и дальше будет все столь однозначно, как намечается по нашим с Ксенией наблюдениям, останется присоединиться к Афанасию. Как печально завершается эпоха футуроскопистов…
Поликарп Матвеевич выхватил из-за спины пузатую бутыль и наполнил из нее два граненых стакана.
– Как тебя после крови в фатализм-то бросило, – тихо произнес Архипов. – Еще ничего не известно, будущее ведь не зафиксировано – в следующий раз поглядишь туда, а один из наших учеников всю проблему уже и разрешил. Копайся на здоровье в сотнях вариантов каждой судьбы…
– В обозримом будущем развилок не наблюдается, Поль. – Воронин даже не пытался приглушить исходящие от него эманации, футуроскописта мутило после приема лекарства, Намерения напоминали раскрученный по оси калейдоскоп. – Любые вариации на личностном уровне тут же нейтрализуются: либо затухают сами по себе, либо взаимно уничтожаются, наткнувшись на вариации поведения других личностей.
– Роль личности в истории…
– …сведена к нулю! – Профессора пробило на нервный смешок. Чтобы заглушить его, пришлось опустошить стакан на треть. – Теперь будущее можно будет предсказывать, опираясь на цифры. Человеческий фактор остается за скобками. Нас выкинули из оркестровой ямы, и дирижерскую палочку подобрал кто-то другой.
Очевидно, придется поить Сергея блокиратором, подумал Поликарп Матвеевич, вспоминая, сколько порций этого редкого средства ему удалось добыть. Надолго не хватит, но кто его знает, сколько времени будет продолжаться это безобразие с будущим. За барьер, футуроскопический горизонт событий, заглянуть не удавалось даже с применением наркотиков.
– Но ты же сам говорил, что император заинтересовался этой футуроскопической проблемой! – воскликнул сэнсэй, найдя несоответствие в словах профессора. – А ведь он у нас самодержец. Как же быть с его действиями? Они тоже будут нейтрализованы?
– И его действия тоже, – выдохнул Сергей Владимирович, ощущая, как портвейн вымывает изо рта привкус крови. – Ты же помнишь, что говорил нам перед смертью Преображенский? Будет война и Россия погибнет. Фактор фатума не потерпит никакого единовластия. Александр Пятый будет последним императором Российской империи.
Арчибальд Гудвин никогда не отпускал своих людей одних, без сопровождающего и прикрывающего тылы. Богатый опыт подпольной жизни подсказывал ему, что одинокого человека устранить куда легче, чем пару, тем более напрямую не общающуюся. Ошибку сделали, прежде всего, сами преследующие. Констатировав, что Айлендер не собирается продолжать полезную для субмарины деятельность, люди Гудвина предпочли разделиться: один продолжил преследование, а второй побежал докладывать об отступничестве младшего механика начальству, то есть самому Арчибальду. Ничего удивительного, что, пойдя по следам первого преследователя, Гудвин наткнулся на труп своего подчиненного, со сломанной шеей, безоружного. Рядом с телом лежала бронзовая статуэтка.
– Шпион это был, – констатировал подошедший к нему старик с кольцом в форме семигранной гайки. – Хитрый и коварный. Он, вместе с двумя другими шпионами, проник в резиденцию местного отделения рационалистов, причем ни один тест их не разоблачил, хотя товарищи его – как позже выяснилось – были психотехниками! Так что, коли у вас там предусмотрена награда за убийство вражеского агента, можете смело давать ее Мэтту, то есть мне лично.
До этого дня Арчибальд Гудвин с главой революционеров не встречался, однако досье на него читал и с основными принципами, на которых строилось сотрудничество между Мэттом и Теслой, был знаком.
– И где, спрашивается, тело этого лазутчика?
Гудвин постарался, чтобы его голос звучал ровно и ничем не выдавал истинной заинтересованности, но обмануть старика все-таки не сумел.
– Тело рядом, я оттащил его в сторонку, чтобы не привлекать лишнего внимания, – проскрипел Мэтт. – Оттащил, стало быть, и вернулся за этим бедолагой – а тут уже и вы подоспели…
Оставшийся в живых подчиненный Арчибальда выразительно поиграл "смит-вессоном": дескать, к чему ненужный торг, когда на твоей стороне сила. О том, что здесь, в засаде, может прятаться не один десяток готовых на все головорезов, Гудвин предпочел не думать – только покачал головой и приказал своему человеку убрать оружие с глаз долой.
Айлендер лежал в подвале соседнего дома, между мешками с картошкой, среди строительного мусора и крысиного помета. В него попали трижды: в живот, в грудь неподалеку от сердца и в голову, точно посреди лба. На лице у покойного отражалось то ли отчаяние, то ли разочарование.
– Мне редко попадались люди с такой феноменальной реакцией, – прокомментировал Мэтт, стоя чуть в отдалении. – Ему даже удалось выстрелить, хотя я времени даром не терял – спустил оба курка, как только он повернулся ко мне лицом. Видите ли, я страдаю отвратительнейшим пороком идеалиста, не могу стрелять людям в спину. Каждый раз, когда приходится это делать, впадаю в недельный запой, начинаю бояться зеркал и собственной тени. Так что пришлось дать ему выстрелить, хотя он и не попал. А в голову – так это я на всякий случай, контрольный выстрел сделал. Если уж эти люди обманывают тест Яблочкова, лишняя гарантия не помешает.
Арчибальд наклонился над телом, тщательно обыскал его и подумал, что смерть Айлендера проблему не устранила. Заметок, которые механик делал во время ознакомления с устройством "Линкольна", при покойном не нашлось.
– Несколько слов о вознаграждении, – поднимая голову, произнес Гудвин. – Сумма будет намного больше, если удастся разыскать те бумаги, которые были при механике сегодня утром. Мой человек следовал за ним по пятам, а потому может перечислить все места, в которых побывал шпион. Но найти бумаги или человека, которому они были переданы, предстоит вам.
– Сколько?
Тут Гудвину пришлось задуматься. На предотвращение утечки информации Тесла денег не жалел, даже завел специальный счет, средства на который шли едва ли не в первую очередь.
До некоторого времени, говорил Николас, секретность будет нашим главным оружием. И то, что мы делаем, оставаясь неизвестной величиной, дается нам легко. Настоящая работа начнется тогда, когда "Линкольн" начнут узнавать по форме надстроек, а дирижаблям будет приказано беспощадно бомбардировать любой высунутый на поверхность перископ.
Настоящая работа уже началась, подумал Арчибальд, вспоминая последний бой и потери в своей группе.
– Три тысячи фунтов, – щедро оценил он записи Айлендера. – Если они найдутся в течение ближайших суток, размер премии увеличится еще на тысячу. Мэтр Джонс на тебя еще не выходил?
Старик довольно хмыкнул, вытащил из кармана часы на цепочке и внимательно изучил положение стрелок.
– Ваш Джонс приходил ко мне в контору, оставил сообщение, что хочет встретиться. Через сорок две минуты мы это сделаем. Я могу передать ему твои слова о премии за нахождение бумаг? Четыре тысячи фунтов стерлингов…
– Или три, если к моменту нашего отхода бумаги не будут найдены, – напомнил Гудвин.
– Мои ребята работают шустро. – Старик жестом предложил покинуть негостеприимный подвал и выйти на поверхность. – Перечислите только все места, в которых этот Алекс сегодня побывал.
Арчибальд поднялся по шаткой деревянной лестнице, чуть прищурился от яркого дневного света и подозвал стоявшего поодаль члена своей группы.
Перечисление контор и магазинов заняло несколько минут. Старик слушал не перебивая, время от времени довольно покачивал головой. Вид у него при этом был такой, будто четыре тысячи уже принадлежали ему и теперь оставалось только их получить.
К аптеке доктора Ливси мы приблизились ровно в полночь. Где-то вдали пробили двенадцать часы, на параллельной улице горел чей-то дом, и пожарная команда пыталась его потушить. У соседней подворотни сидел кот. Ветер гонял по пустынной улице обрывки газет. Возле аптеки источал бессмысленный и тусклый свет одинокий газовый фонарь. Остальные фонари в радиусе двухсот метров не горели – очевидно, их потушили те, кто устроил внутри аптеки засаду.
В том, что нас будут ждать, не оставалось никаких сомнений. Отказавшись идти к Ливси днем, мы все-таки не смогли унять свое любопытство и, переодевшись буддийскими монахами, пару раз прошли по этой улице около трех часов пополудни. Вопреки обыкновению, аптека не работала, а поблизости шлялись подозрительные личности со Стилями хладнокровных убийц. Мы даже ухитрились встретить озабоченного мэтра Джонса, который, не глядя на наши лица, швырнул в миску для подаяний какую-то мелочь.
– Вперед!
Мы стремительно пересекли освещенное пространство и очутились возле двери. А та возьми да и распахнись сама по себе, без нашего участия. Революционеры так не умеют, да, в сущности, это и не их Стиль. Еще до того, как на порог опустился черный платок, мы с Дмитрием поняли, с кем придется иметь дело.
Блэкджеки. Мы приготовились отражать атаку, может, даже отбивать в сторону сюрикены, но из темноты не нападали. Там только презрительно расхохотались; по-моему, звуки специально усиливали при помощи Мастерства, но я могу и ошибаться.
– Господа русские! – с сильным акцентом произнес голос из темноты. – Можете ненадолго расслабиться. Тут в вас никто стрелять не будет. Республиканцы, а также еще какие-то люди хотели встретить вас станковым пулеметом, но мы поговорили с ними, и они передумали. Более того, они полностью отказались от намерений вас прикончить и предоставили нам распоряжаться вашими жизнями без остатка.
В аптеке зажглось три свечи, крошечные огоньки приблизились к входу – ветер послушно согласился их не тушить.
– Вы красиво сражаетесь, – заметил выступивший из темноты блэкджек в черном балахоне с надвинутым на лицо капюшоном. – Сначала возле Москвы, затем несколько дней назад, когда нас прервал ныне покойный капитан Катани. Теперь эту проблему удалось преодолеть.
Нам пришлось сделать несколько шагов назад, потому что калифорнийские "психи" обнажили катаны и вознамерились выйти наружу.
– Ваши победы породили в душах наших бойцов сомнения в непобедимости американской психотехнической школы, – продолжил речь другой блэкджек. – Так продолжаться не должно, и мы, старейшины братства Джека-Потрошителя, решили устроить показательный бой. Вы погибнете от наших клинков, русские, но погибнете с честью, которой до вас не удостаивался никто. Гордитесь!
– Было бы чем, – пробормотал Дмитрий, пытаясь определить степень мастерства у вышедшей под фонарь троицы. Подмастерьев среди них не было, по общепринятой классификации калифорнийцы тянули на звание грандмастеров.
Несуществующий ветер расправил черные балахоны и художественно заиграл их краями. Блэкджеки готовили к бою Воздушные Ловушки, причем большую часть из них мне удалось даже разглядеть. Сильные Ловушки, сильнее тех, которыми пользовались мы.
Я попытался прочитать Стили старейшин, но потерпел неудачу в этом начинании. А ведь до этого никому еще не удавалось спрятать свой Стиль от моего таланта!
– Вы вступите в бой с двумя из нас, – не обращая внимания на наши слова, продолжил третий "псих". – Вашими противниками станут старейшины Билл и Кристофер, я же буду комментировать поединок для зрителей. В том случае, если кто-то из вас каким-то чудом справится со своим соперником, мне придется отомстить за товарища. Когда один из вас погибнет, второму придется сражаться с двумя противниками сразу.
– А если нам удастся победить каждого из вас? – поинтересовался я, чем спровоцировал волну изумления, накатившую из окружающего пространства. Очевидно, зрители-блэкджеки уже успели подойти к освещенному кругу достаточно близко, чтобы их особо сильные Намерения можно было прочитать.
Старейшина Кристофер театрально расхохотался. Вышло неубедительно, у сэнсэя деланый смех получался качественнее.
– В таком случае наши товарищи дадут вам часовую фору, после которой начнут погоню всем своим составом. Они не столь опытные воины как мы, но обязательно возьмут числом. Так что и не надейтесь выжить!
– Этот хохотун мой, – предупредил меня Дмитрий, потихоньку искажая свои Намерения. – Займешься Биллом.
– Помимо наших товарищей вас станут преследовать все остальные, – добавил не представившийся старейшина. – Революционеры, рационалисты, люди Подводного Убийцы. Мы попросили их не вмешиваться в показательную акцию, но о часовой форе в случае вашей победы, разумеется, не договаривались.
Безымянный старейшина прислонился спиной к фонарному столбу и выпрямил десницу, в которую немедленно скакнул лежавший на пороге аптеки черный платок. Может, с позиций Мастерства они нас и превосходили, но по части вкусов их стоило пожалеть. Или это он специально переигрывает, чтобы мы создали о них ошибочное впечатление?
– Бой начнется, как только я отпущу Черную Метку, – предупредил комментирующий старейшина, и психотехника многократно усилила его голос.
Удивительно, но даже в этот момент ощущение, будто какая-то сила хранит меня, не исчезло. Страха не было совсем, поэтому я не стал прятать свои Намерения. Пусть видят и боятся сами. В темноте негромко мяукнул кот.
Весна? Неужели уже наступает время для кошачьих концертов?
Я не успел додумать эту мысль до конца, потому что Билл и Кристофер отсалютовали нам, а комментирующий старейшина выпустил платок из рук.
Стоп-кадр.
Свет газового фонаря невелик. Он освещает только самые ближайшие окрестности фонаря, этакий пятачок света, за которым располагается зона полумрака и неестественной для большого города темноты. В круге стоят люди с мечами. Четверо расположены попарно, друг напротив друга, пятый – стоит, прислонившись к фонарю, сложив руки на груди. Перед ним на уровне лица висит черный шелковый платок.
За пределами светового пятна виднеются неясные человекоподобные тени. Их несколько десятков, и они равномерно распределены по периметру. Приглядевшись, можно увидеть, что люди, предстающие в облике теней, одеты в черные облегающие одежды, вооружены длинными, чуть изогнутыми мечами и пребывают в ожидании чего-то очень важного. Однако их мечи не обнажены, они чувствуют себя в безопасности.