– Есть! – козырнул он и убежал. А сам Владимир под удивленным взглядом достал из кобуры не штатный офицерский револьвер, а пистолет Colt 1911A1, проверил снаряжение магазина, передернул затвор и, поставив игрушку на предохранитель, убрал его обратно.
– Владимир Ильич, что происходит?
– Я опасаюсь провокаций со стороны англичан.
– А эти студенты… они какие-то странные, вы не находите?
– Милый друг, – мягко улыбнувшись, ответил Ульянов и посмотрел ледяным взглядом в глаза капитану, – вам просто показалось. Это обычные студенты.
Капитан, видимо, что-то хотел сказать, но промолчал, чуть побледнев. Ибо заметил, как стремительно и ловко "студенты" занимают довольно неожиданные места на корабле, прикидываясь ветошью. А в руках у них просматривается какое-то очень странное оружие. Он ничего подобного никогда не видел. Как и тот пистолет, что имелся у Ульянова.
– И мой вам совет, – продолжил тихо говорить Владимир, – не делитесь ни с кем своими впечатлениями. Это дело государственной важности. Вы поняли меня?
– Так точно! – тихо, но отчетливо произнес капитан…
Сошлись.
Оказалось, что крейсер выслан навстречу Владимиру, дабы пригласить его в Лондон. Его, видите ли, очень хочет видеть королева.
"Видимо, сказать спасибо за золото", – мрачно подумал Ульянов, не подавая, впрочем, вида.
Ну, хочет так хочет. Таким людям, как королева Великобритании, не принято отказывать в подобных мелочах. Тем более что выбора у него все равно не было. Они в виду Плимута. А впереди Портсмут – главная база Королевского флота. Что-что, а мимо нее в случае конфликта проскочить будет нереально. Особенно днем и на его четырнадцати узлах. Поэтому, мило улыбнувшись капитану крейсера, Владимир распорядился двигаться у него в кильватере. После того как тот развернется, разумеется. Как там говорится? "Падая в пропасть, расслабься и получай удовольствие". Вот-вот. Кроме того, он наверняка не знал цели приглашения, а командир крейсера не говорил. Не хотел или тоже обретался в неведении? Кто знает. Но лишних поводов для подозрения он решил англичанам не давать. Вдруг пронесет?
Хотя это не отменяло того факта, что сам Владимир чрезвычайно переживал. Шутка ли? Восемьсот тонн золота…
На берегу его уже ждали.
"Ба! Да это сам Джон Фишер!" – ахнул он мысленно.
Да, это был именно он. Главный новатор Королевского флота и самый толковый их адмирал. После Нельсона, вероятно. Сейчас, правда, он еще вице-адмирал, но не за горами и полный чин. Отец знаменитого Дредноута. Сторонник перевода флота с угля на жидкое топливо. И прочее, прочее, прочее. Да чего уж там – один из самых прогрессивных людей планеты конца XIX – начала XX века в области техники. Не на словах, а на деле.
Они подошли и несколько секунд смотрели друг другу в глаза, изучая. Со стороны это выглядело очень забавно. У Фишера и Ульянова удивительным образом сошлись типажи. И там и там имелось мясистое, тщательно выскобленное бритвой лицо с полными губами и крупные прищуренные глаза. Да и конституцией они походили друг на друга, разве что Вова за счет правильных тренировок и грамотного питания с отдыхом имел значительно более развитую мускулатуру.
Несмотря на схожесть, первый контакт оказался довольно прохладным. Отражение не отражение, но сходство между собой их обоих несколько обескуражило и напрягло. Однако потом, в поезде, по пути в Лондон, они разговорились и достигли удивительного взаимопонимания. В глазах же остальных представителей делегации это выглядело так, словно встретились два фанатика-новатора. Владимир после столь продолжительного взаимодействия с российскими военными моряками, относящимися к артиллерии, машинам и технике в целом самым пренебрежительным образом, был удивлен и до глубины души поражен этим человеком. Причем подобное впечатление было взаимно, так как Джон Арбетнот Фишер, в свою очередь, лбом пробивал косность английских моряков. А потому искренне обрадовался тому, кто по-настоящему может его понять. Считай, два брата-акробата.
Позже, вспоминая этот момент, Владимир считал, что если бы не Джон и его разговор, то он бы обязательно прокололся. А так уже через полчаса он натурально забылся и вполне увлеченно обсуждал с Фишером насущные вопросы военно-морского флота…
А потом Вову представили королеве.
Нет, не в поезде и не на вокзале. Просто в голове отложились только причал, беседа с Фишером и Букингемский дворец.
Владимир Ильич Ульянов стоял в своей парадной форме при полной батарее орденов, которых полагалось носить аж десять штук, плюс уникальная медаль за спасение Цесаревича, отчеканенная для него в единственном экземпляре. Ну и Анненский кортик, который являлся символом одиннадцатого ордена. Натуральная новогодняя елка.
Зачем его пригласили? Он не знал. До сих пор. И с некоторым напряжением вглядывался в лицо приближающейся королевы.
Маленькая, пухленькая и вполне жизнерадостная старушка.
Владимир смотрел на нее, понимая умом, что она враг… но ощутить этого просто не мог. Как такой престарелый колобок может оказаться врагом? Уму непостижимо!
А дальше… дальше для него был шок, к полному удовлетворению стоящих рядом премьер-министра и министра иностранных дел.
Сначала королева Виктория произвела Вову в рыцарское достоинство. Потом на него возложили знак почетного члена ордена Бани и вручили грамоту о признании Ульянова членом-корреспондентом Королевской Академии наук. И все это – за неоценимый вклад в развитие мирового мореплавания и судостроения.
Гвардии капитан 2-го ранга хлопал глазами и пытался сообразить: с какой стати все это? Но отдышаться и обдумать произошедшее ему не дали, потащив сразу на банкет…
Нет, конечно, он человек в этом теле не пьющий. Заботился о своем здоровье. Да и начиналось все вполне прилично – светский прием, кислые лица, изящные костюмы, хрустальные фужеры с дорогими, невкусными винами. Но это только начало было приличным. А потом Фишер предложил уже оставить этих салаг и отпраздновать по-мужски…
Последнее, что он помнил, так это то, как они с Джоном, набравшись рома, орали какие-то песни во вполне респектабельном пабе. Причем в их компании уже имелись и другие моряки. Кто они и откуда взялись, Вова не помнил. Как и то, какого лешего утром проснулся, лежа головой на вполне миловидной даме. Само собой, обнаженной.
"Кто я? Где я? – пронеслось у него в голове. – Бордель, что ли?"
На деле он и оказался. Только элитный. Для офицеров…
– Yo ho ho and a bottle of rum… – мурлыкал себе под нос Владимир, покачиваясь в купе на пути в Портсмут. – Drink and the devil had done for the rest! Yo ho ho and a bottle of rum…
Глава 8
14 октября 1892 года. Датское королевство. Копенгаген
Наивно было предполагать, что приключения в Ла-Манше так легко закончатся. Поэтому Вова ожидал чего-то подобного и с нескрываемым отвращением узнал о наличии на борту письма для него. Да не от кого-либо, а от бабушки Зинаиды Николаевны. И так получалось, что та звала его в гости. Хотя бы на денек.
Только вот зачем?
Она, конечно, не королева, но наверняка имела влияние на внучку, к которой Вова неровно дышал. Поэтому пришлось скрепя сердце становить "Испаньолу" в Па-де-Кале на бункеровку и ехать в Париж… Где начался новый этап приключений, закончившийся офицерским знаком ордена Почетного легиона, грамотой члена-корреспондента Французской Академии наук и… благословлением от бабули. Да-да. Зинаида Ивановна Юсупова так прямо и сказала, что лучшей пары для своей внучки не видит…
Признаться, стоя на мостике своего корабля и смотря на медленно удаляющую столицу Дании, он испытывал очень странное чувство. После публикации в английских газетах французы не смогли уступить своим извечным соперникам – англичанам. Но он-то что со всем этим будет делать? Особенно сейчас, когда журналисты стремились как можно скорее добраться до телеграфов с поистине сенсационной новостью об обнаружении пиратского клада. Хорошо хоть, пресс-конференцию он дал на своем корабле вечером, непосредственно перед отплытием из Копенгагена, стараясь выгадать время.
Да чего уж там… ему было стыдно и неловко. Перед тем престарелым колобком и перед Фишером. Особенно перед Джоном. Настолько, что в какие-то моменты хотелось послать ему несколько тонн золота в подарок. Но Вова сдержался, ограничившись только лишь письмом.
Утром следующего дня премьер-министр Великобритании буквально ворвался к министру иностранных дел и, швырнув ему на стол газету, прорычал:
– Восемьсот тонн золота! Твою же мать!
– А вы знаете… – произнес Примроуз, отхлебывая чая, – мне нравится этот малый. Есть в нем что-то…
– Восемьсот тонн золота! – воскликнул Гладстон и рухнул в кресло.
– О да… – растянул улыбку министр иностранных дел. – А как славно он пел в пабе… Yo ho ho and a bottle of rum!
– Настоящий пират! – фыркнул, усмехнувшись, премьер-министр.
– Ну же, сэр, смотрите на ситуацию в позитивном свете.
– Как? Как, черт возьми, это возможно?!
– Представьте, КАКОЙ у него теперь будет вес бортового залпа… ммм… признаться, мне даже любопытно, что он станет делать со своими злопыхателями…
Глава 9
17 октября 1892 года. Российская Империя. Санкт-Петербург
Раннее утро.
Владимир стоял на мостике своей "Испаньолы" и смотрел, как из легкой дымки тумана на него надвигается Кронштадт. А внутри крутилась натуральная буря. Как его примут? Не обманут ли августейшие? Ведь это такой соблазн… взять и отобрать практически годовой бюджет Российской Империи… только по весу. А если по цене, так и верная пятилетка. Да и кто он такой? Что у него за спиной?
– Владимир Ильич… – тихо произнес капитан корабля и указал рукой на Кронштадтский рейд.
– Боже… – выдохнул Ульянов.
Его ждали, устроив этакий парад. Конечно, Адмиралтейство запретило всячески приветствовать возвращение Владимира, дескать, это обычное гражданское кругосветное путешествие, хоть очень резонансное. Мало ли таких? Мало того – распорядилось отменить все увольнительные на берег под предлогом авральных работ, чтобы морякам было не до того. Однако препятствовать гражданским они не могли.
Жители Санкт-Петербурга высыпали на всевозможных лодочках и корабликах в "Маркизову лужу" встречать возвращение уже практически национального героя. И вот эта веселая, пестрая толпа, напоминавшая Великий парад в Амстердаме конца XX века, его и ждала. Приветственный рев сотен, а пожалуй, и тысяч глоток. Головные уборы, хаотично взлетающие вверх. Флаги расцвечивания.
– Они что, действительно рады меня видеть? – как-то невпопад ляпнул Вова.
– А что вы хотите? – по-доброму улыбнулся капитан. – Вы символ удачи и успеха для наших людей. Вон, поглядите, – он махнул рукой в сторону мерно гребущих людей в шлюпках. – Судя по тому, как толково гребут…
– Да-да, – перебил его Владимир. – Боюсь представить, что будет на берегу…
Торжественная швартовка "Испаньолы" в порту Кронштадта и первое общение с восторженной публикой прошли на удивление спокойно. Просто потому, что народа сюда много не набилось, да и вели себя все относительно прилично. А вот набережная Санкт-Петербурга встретила нашего героя чрезвычайно бурными овациями и откровенным ликованием. Его прямо с борта небольшого пароходика приняли на руки и качали не меньше четверти часа. Опустив только под напором журналистов, простимулированных Львом Борисовичем на особое рвение. Пожалуй, что даже лучшие бойцы Херста не рвались с такой страстью и изощренной фантазией, как эти…
Императрица Мария Федоровна сидела в неприметной закрытой карете и задумчиво смотрела на творящееся на берегу.
– Ваше Императорское Величество, – тихо произнес начальник жандармерии Оржевский, подошедший к двери кареты.
– Петр Васильевич, – кивнула она, приоткрыв дверь. – Рада вас видеть. Тоже любопытствуете?
– Конечно. Как не любопытствовать? Восемьсот тонн золота… признаться, он всех удивил. А я еще думал, зачем ему эта странная океанографическая экспедиция.
– Действительно, – согласилась Императрица. – Обещал-то он семьсот двадцать.
– Обещал? – переспросил Оржевский, сделав глаза натуральными блюдцами.
– Не обращайте внимания, – мягко улыбнулась Императрица. – Тем более что мы никогда не узнаем, где и когда он его достал на самом деле. Я уверена, что Владимир Ильич всем расскажет то, что они хотят услышать.
– Вы так считаете? – несколько стушевался начальник жандармерии.
– Вам, Петр Васильевич, безусловно, он поведает самую правдоподобную версию. Но это все не важно. Меня другое волнует… – произнесла она и замолчала на несколько минут. – А знаете, пригласите-ка его на аудиенцию. Пожалуй, пришла пора нам с ним лично познакомиться. Справитесь?
– Бесспорно.
– На завтра, часов на пять вечера. А теперь ступайте. Да и мне пора, не хватало, чтобы меня еще тут увидели…
Владимир же, отбившись от публики, отправился домой, где его ждала вся семья. Ну и поджидал Оржевский с самым искренним любопытством. Но Вова быстро от него отмахался, сославшись на то, что соскучился по семье, и обещал "заглянуть на огонек" на днях и обстоятельно все рассказать. Впрочем, уже вечером отправился с траурным визитом к Зинаиде Николаевне…
– Я рада вас видеть, – чуть-чуть нервно произнесла княгиня, смотря с тоской и страхом в его глаза.
– Зинаида Николаевна, душенька, чем я могу помочь вашему горю?
– Боюсь, ему уже ничем не поможешь, – произнесла она, усаживаясь на мягкий диван и приглашая Ульянова сесть рядом.
– Но отчего же?
– На моем роде лежит семейное проклятье… – тяжело вздохнув, произнесла она. – А гибель моих детей и мужа… стала очередным доказательством.
– Любое проклятье можно преодолеть!
– Владимир Ильич, не все в наших силах.
– Я слышал о той ведьме и ее словах. И, пожалуй, знаю, что нужно делать. Хотя, видит бог, дело не в ней.
– А в чем?
– Вы же знаете, что вашего супруга доводили, чтобы заставить нас прекратить общаться.
– И довели до этого кошмара случайно? – усмехнулась она.
– Отнюдь. Видя, что ничего не выходит, они решили усугубить обстоятельства, зная, что я буду мстить вашим обидчикам.
– Оставьте, Владимир Ильич. К чему все это? Тем более что они и так уже мертвы.
– Известные вам люди – всего лишь исполнители, которых отравили, чтобы замести следы.
– Вот как? – заинтересованно произнесла Зинаида Николаевна. – И кто же те, кто ответственен за тот ужас, что мне пришлось пережить?
– Foreign-office. И направлен он был не против вас или меня непосредственно, а против России. Мы выступали в роли жертвы.
– Невероятно… – покачала она головой. – Впрочем, это не важно. Они слишком сильны…
– А я – достаточно упорен и методичен. Если понадобится тридцать лет, чтобы отомстить, я сделаю это.
– Но зачем вам это? Я прощаю их. Погибло слишком много людей…
– Потому что я вас люблю и никому не позволю обижать.
– Вы серьезно? – после минутной паузы произнесла она, взволнованно глядя на Ульянова.
– Да. Вы мой ангел, Зинаида Николаевна. И я никому и никогда не прощу обиду, которую они причинили вам. Нам. Они знали о моих чувствах и постарались спекулировать ими. Шантажировать тем, что мне дороже всего на свете…
– Владимир Ильич… я… я не знаю, что на это сказать.
– Ничего не нужно говорить. Я все понимаю. Просто я хочу, чтобы вы знали – никто не посмеет вас безнаказанно обижать…
– Нет! Нет! Вы не понимаете! – воскликнула она. – На мне, на моем роде лежит проклятье! Жуткое древнее проклятье, которое год за годом, поколение за поколением собирает свои жертвы. Я не хочу потерять еще и вас… Они ведь все верно рассчитали. Я не могла бы прогнать вас или отвернуться. Это выше моих сил…
– Что мне сделать, чтобы вы поверили в мои силы?
– При чем тут это? – тяжело вздохнув, произнесла княгиня. – Проклятье силой не побороть…
Владимир посмотрел ей в глаза и задумался. А ведь она верит, воспринимая слишком серьезно весь этот вздор. Поэтому сломать эту мистическую феерию можно было только по схеме Шварца. То есть, чтобы победить дракона, нужно завести собственного.
– Ведьма, что наложила на ваш род проклятье, – начал Ульянов после излишне затянувшейся паузы, – принесла в жертву свою душу, которая преследует вашу семью по пятам. Феликсу Феликсовичу на ушко шептали не только эти злодеи из Адмиралтейства, но и она, усиливая их слова и раскачивая его психику, здоровье. Ничего особенно непреодолимого в таком проклятье нет.
– Вы говорите так, словно твердо знаете… – прищурилась Зинаида Николаевна.
– У каждого своя миссия в этом мире. Я пришел, дабы снять проклятье с России. Поверьте, вот там настоящая проблема из чудовищного переплетения первородного ужаса. А ваша беда решается относительно легко.
– Так решите ее! – всплеснула руками она.
– Всепрощающий наш Иисус Христос не помогает в таких делах. Поэтому обратимся к… хм… Кали.
– Кали?
– Это самая темная, яростная и разрушительная ипостась индийской Богини Дурга, буквально выжигающая всякое зло и порок, которые только встречаются ей на пути. Достаточно того, чтобы ее взор заметил ту злодейскую сущность, что вредит вашему роду на протяжении веков. И все. Это будет конец. Для сущности. Кали – это самый безжалостный и бескорыстный инквизитор, стоящий на страже мироздания.
– Вы уверены…
– Уверен, – перебил ее Владимир и, выхватив кортик, вонзил его себе в ладонь, легко пробив насквозь. – Кали не слышит слов. Но она слышит кровь. Если завтра эта рана исчезнет, то мы будем уверены – она благосклонно приняла нашу просьбу.
Зинаида дико расширенными глазами смотрела на то, как с острия кортика медленно капает кровь этого мужчины… Владимир же знал, что, воспользовавшись порталом и отоспавшись в XXI веке, уже утром будет щеголять абсолютно здоровой рукой. Чего вполне хватит для формирования искомого дракона, уничтожающего дурные мистические убеждения этой женщины.