Восемь предателей упали. Ветер развевал обрывки саванов среди обломков, в которые они превратились. Местами виднелись узнаваемые фрагменты: вытянутые когти Кёрза, единственный глаз на гордом лице Магнуса, рука Гора на навершии меча.
Из девяти братьев, сохранивших верность Императору, среди разразившегося опустошения уцелел один. Рогал Дорн, примарх VII легиона, Преторианец Терры стоял на фоне неба, наблюдая за восходящим солнцем.
Дорн взглянул на своё изображение, вырезанное в камне, а затем повернулся и посмотрел на единственную другую статую, которая теперь стояла без савана и невредимая.
Ткань несколько лет скрывала её, но небольшие заряды разорвали верёвки, удерживавшие покрытие. Теперь саван лежал у её ног, сброшенный, как змеиная кожа. Архаму показалось, что он увидел, как мрачная улыбка заиграла на лице его повелителя, словно подозрение примарха сменилось уверенностью.
Над Инвестиарием – с лицом, скрытым за украшенным гребнем шлемом, и облокачиваясь на копьё, пронзившее горло двухголовой змеи в ногах – стоял Альфарий.
Дорн не двигался и смотрел, его лицо оставалось непроницаемым, а глаза жёсткими и тёмными.
– Никто не входит, кроме хускарлов. Ни кустодии, ни остальные из легиона, ни вассалы регента.
– А сам регент?
– Никто, – сказал Дорн, и указал на пыль. – Пусть сервиторы переберут обломки. Найти все следы, оставленные врагом.
– Повелитель, – начал Архам, смотря на высеченное перо из крыла ангела, лежавшее среди кучи разбитого мрамора. Это был пендиликонский мрамор, пронизанный прекрасными серыми жилами и обработанный с таким мастерством, что казалось, будто перья не вырезали, а превратили в камень. Настолько восхитительными они выглядели даже сейчас. – Что… – Слова застряли у него в горле. Он встретил взгляд примарха. – Что это было, повелитель?
Рогал Дорн помолчал долгую секунду, посмотрел на статую Альфария, а потом туда, где среди груд камней стояла его собственная статуя.
– Это было послание, – сказал он и ушёл сквозь оседавшую пыль.
Шесть
Космопорт Дамокл
Терра
Цепной меч замедлился и стих. Кестрос не спускал глаз со входа в шахту лифта. Он вытащил пустую обойму из болт-пистолета и вставил новую. Счётчик боеприпасов зазвенел, и в углу экрана шлема замерцала зелёная руна. Пустой магазин полетел во мрак, лязгая об опорные балки и стены шахты. Брызги крови на шлеме сужали обзор вдвое, но с инфракрасным зрением он видел прямо сквозь них. Остальные воины отделения расположились вверху и внизу, он замечал жёлтые силуэты их доспехов. Покрывавшая стены шахты засохшая кровь казалась зелёной на холодном чёрном металле. Заклинившее ближайшую дверь тело, пока ещё оставалось оранжевым и тёплым.
– На ауспике пусто, – сказал один из воинов по воксу. – Уровни галлюциногена снижаются.
– Хорошо. Спускаемся через десять секунд. Ждите. – Он активировал меч на один виток. С зубьев слетели сгустки крови и обрывки кожи.
Прошло двадцать часов с тех пор, как рота высадилась в космопорте Дамокл. Он сражался без остановки с тех пор, как спрыгнул со штурмовой рампы десантно-штурмового корабля. Толпа грузчиков и слуг встретила их бешеной волной и с этого момента он и его братья только и делали, что рубили и стреляли. Они удерживали посадочные площадки, пока тяжёлые корабли не сбросили сборные линии защиты и новых воинов. Затем они направились вглубь космопорта. Крики заполнили коридоры. Повсюду валялись тела, а кровь покрывала стены. Они не нашли ни одного человека, сохранившего рассудок. Орды людей рвали друг друга на куски и бросались на оружие Имперских Кулаков. Они не реагировали ни на угрозы, ни на уговоры и спустя некоторое время поступил приказ на полную зачистку. Освобождение космопорта превратилось в очищение. И эта кровавая работа шла полным ходом.
"Это не война", – подумал он. – "Это – бойня".
Кестрос на секунду закрыл глаза и сжал пальцы на рукоятях оружия.
– Прыгайте за мной, – сказал он и посмотрел на пропасть внизу. – Прыгайте.
Он шагнул с выступа в темноту шахты. Сила тяжести увлекла его вниз. Мимо проносились балки и дверные проёмы. Чёрная яма внизу росла. Стало слышно голоса из громкоговорителей, доносившиеся из входов в боковые коридоры. Он увидел свет из открытой двери, освещавший пол основания шахты.
На мгновение он активировал прыжковый ранец. Пламя разогнало мрак и его встряхнуло, когда скорость исчезла. Вверху также вспыхнули огни, это братья активировали ранцы. Он приземлился на пол из камнебетона на дне шахты лифта и шагнул вперёд, стреляя на ходу. Двери исчезли в стене взрывов. Кестрос не останавливался. Руны целей мерцали на визоре. Он стрелял, чувствуя отдачу в руке. Из дыма появилась первая фигура. Она выглядела красным пятном тепла, а цепь в её руках была холодно-синей. Он позволил врагу размахнуться, сблизился и ударил цепным мечом, разрубив от паха до макушки. Он побежал дальше, прикончив ещё две атаковавшие фигуры. Отделение уже миновало двери и вело прицельный огонь, всаживая болты в тела.
Звуки безумия и резни заполнили помещение до высокого потолка. Он переключил визор на полное зрение. Сквозь оружейный дым стало видно очертания рядов макротягачей. Куча обломков лежала на трёх из них, а из-под потолка свисали перекрученные уцелевшие балки. Пол устилали тела. Воздух дрожал от искажённых криков из вокс-рупоров. Что-то мелькнуло на краю зрения.
– Займите краны, – велел он, голос прозвучал резко, когда он разрубил очередную фигуру. Четверо воинов активировали прыжковые ранцы и взмыли в воздух. Они приземлились на решётку грузовых помостов и открыли огонь сверху.
– Брат-сержант, – произнёс один из них, – здесь…
Он услышал звук запуска ракеты и повернулся посмотреть, как раз в тот момент, когда взорвался потолок. С разницей в секунду выпустили ещё две ракеты. Мостки полетели вниз. Кестрос отпрыгнул в сторону, врезался в пол, перекатился и, вставая, включил прыжковый ранец. Обломки упали на землю. Бак одного из тягачей взорвался, и в воздух взметнулся кулак огня.
Взрыв отшвырнул Кестроса в сторону. Руны повреждений вспыхнули перед глазами. Воздух прорезали очереди, тяжёлые снаряды исчезали в огне взрывов. Голова кружилась, пока он с активированным ранцем кувыркался в воздухе.
Очищение было кровавым – они столкнулись с людьми, готовыми убивать всех на своём пути, если смогут. Вот только сейчас всё по-другому. Это – не безумие.
Он отстегнул прыжковый ранец и сгруппировался. Он врезался сбоку в макротягач и пробил корпус грузового контейнера. Доспех заскрипел. Левый наплечник оторвался, сервомоторы перегорели, пытаясь поглотить силу удара. Он почувствовал, что сломал несколько костей.
Он выпрямился и выпрыгнул в отверстие, которое пробил в вездеходе. Послышался очередной растущий вой, и ракета попала в грузовой контейнер, который он покинул секунду назад. Осколки застучали по броне. Руны братьев на визоре стали жёлтыми. Теперь он увидел врагов, группу фигур, перемещавшихся за укрытием. Он заметил дыхательные маски, оружие и движения.
"Тренированные", – подумал он. – "Представляют опасность для людей". Он застрелил двух, прежде чем они успели поднять оружие. За его спиной приземлились три воина и образовали наконечник стрелы. Они побежали вперёд, с одинаковой лёгкостью расшвыривая обломки, тела и ящики. Кестрос чувствовал удары крупнокалиберных пуль по доспеху.
Он едва не пропустил реальную угрозу.
Две фигуры укрылись за горой ящиков, и когда сержант появился из облаков пыли и дыма на него уставились два гранатомёта. Он снова выстрелил и резко ушёл в сторону секунду спустя. Болт попал в пусковую установку, когда в трубе вспыхнуло ракетное топливо. Волна осколков разорвала второго стрелка, и ракета ушла в воздух. Над головой раздался взрыв.
Тишина оказалась такой внезапной, словно звуки отсекли ножом. Пелена на экране шлема Кестроса показывал только облака дыма. Ничто не двигалось. Целеуказатель искал угрозы, но безуспешно. Кестрос снова переключился на инфракрасное видение, но мир предстал в холодных зелёных и синих цветах. Тепло пожаров слегка колебалось красным, но кроме братьев в пещере не было никого с тёплой живой кровью.
Он подошёл к ближайшим врагам, точнее к тому, что от них осталось. Это оказались обычные люди, в хорошей форме, но не представлявшие реальной опасности. Единственной особенностью в них было то, что из всех сотен, которые воины Кестроса прикончили, спускаясь по космопорту, только они сохранили разум.
Медленно он протянул руку и снял с трупа противогаз. Под ним показалось оплывшее лицо. Символы терранского торгового картеля покрывали шею и нижнюю губу. Он узнал геометрический рисунок картеля Хюсен.
Шум из вокс-рупоров наконец стих.
– Сержант, – раздался сзади голос.
Он выпрямился и повернулся. Доспех воина был помят и усеян следами попаданий.
– Да, брат? – спросил он.
– Зона зачищена. У нас трое раненых, погибших нет.
Кестрос кивнул. Он выдохнул.
– Уходим, – сказал он, оглянувшись на труп. – Мы закончили здесь.
– Группа закрепления… – начал другой воин, но Кестрос не дал ему договорить.
– Они могут прислать ауксилию или ополчение, которые займутся этой скотобойней. – Он замолчал и посмотрел на левую перчатку. Толстый слой засохшей крови покрывал жёлтый керамит. Дальше на земле он увидел оторванную руку в разорванной форме ополчения космопорта. – Мы исполнили свой долг.
Он слегка встряхнул головой, но если брат заметил, то ничего не сказал.
Он снова посмотрел на труп с татуировками картеля на шее и лице и бросил рядом противогаз.
Крепость Бхаб
Императорский дворец, Терра
Трупы лежали в темноте. Архам медленно шагал по хранилищу, бионика магистра хускарлов щёлкала и шипела. Призрачная боль росла и уменьшалась в такт давно заменившим мышцы поршням. Она не проходила, начиная со стычки в Инвестиарии. Плоть, которая никогда не состарится, ныла при движении. Дело было не в усталости, хотя он и не отдыхал после ночной атаки. Нет, это было что-то другое – эхо мысли, ускользавшей от контроля его воли.
Он не видел примарха после нападения. Солнце уже клонилось к закату, но приказы Преторианца поступали от других. Что делал Дорн и где он находился, оставалось неизвестным для магистра его телохранителей. Впрочем, это не волновало Архама, примарх часто занимался делами, о которых он не знал. Нет, Архама волновало, что сейчас Дорн позвал его и только его одного. Именно эта мысль не давала ему покоя, пока он приближался к трупам.
Стазисные поля закрывали гранитные блоки, на которых лежали убитые. Подойдя ближе, Архам увидел останки под слоями холодного света: обгоревшая рука, чьи пальцы сжались в клешню; голое туловище, на рваных краях мяса замёрзли капельки крови; выложенный из влажных осколков взорванный череп. Рядом лежали пластины брони и оружие, словно погребальный инвентарь возле воинов из менее просвещённой эпохи.
"Но по-прежнему ли мы живём в просвещённую эпоху"? – подумал он, вступая в излучаемый стазисными полями холодный свет.
Он посмотрел на ближайшую плиту. Собранные конечности и куски горелой плоти сложили в грубом подобии трупа. Ему в грудь попали три болта, один за другим ровной линией от живота до шеи. Остальные повреждения были получены из-за детонации подрывных зарядов. Пусть труп разорвали в клочья, но не было ни малейших сомнений, кем он являлся при жизни. Космическим десантником.
– Что ты видишь? – раздался голос Дорна из темноты за пределами света стазисных полей. Не отвечая, Архам подошёл ближе, зная, что хотя его мнение ждут, но также ждут, что оно будет обдуманным.
Архам хмуро смотрел на ближайшие останки, а затем перевёл взгляд на остальные.
– Это – убитые из Инвестиария. Диверсионная группа. Всего шесть воинов. Лёгкое вооружение и броня, – сказал он.
– Но что ты ещё видишь? – спросил Дорн, подойдя ближе, но всё ещё оставаясь за пределами круга света.
Архам наклонился ближе к трупу и нахмурился. То немногое, что уцелело, представляло собой туловище, лежавшее на граните, словно разделанная мясная туша.
– У этого есть признаки небольшой атрофии мышц, – сказал он, наклонив голову, изменяя угол обзора. – Если бы другие пострадали меньше, то полагаю, что они показали бы то же самое. В случае Легионес Астартес это может быть результатом биооружия или сбоем геносемени. Но это маловероятно. – Он выпрямился. – Повреждение вызвано длительной спячкой в анабиозной коме. Они спали здесь на Терре. Их разбудили для этой… задачи.
– И… – сказал Дорн, подходя ближе, тусклый свет играл на острых чертах лица примарха и орлиных головах, вырезанных на доспехе. – Что ещё ты видишь?
– Это спланировали давным-давно. Маршруты проникновения, схема Дворца, координация различных активов для одновременного выполнения множества операций. Это не что-то сделанное в спешке. Это начали осуществлять несколько лет назад. Возможно, ещё до начала войны.
Дорн встал рядом с плитой. В холодном свете его броня казалась серебряной, а волосы белыми, как мороз.
– У них было время, – тихо сказал примарх. – У них было достаточно времени, они должны были подготовиться, собрать информацию, спланировать.
– Перед резнёй на Исстване, – сказал Архам, – когда они носили покров верности.
Дорн покачал головой, всё ещё наблюдая за плотью и костями на плите.
– Раньше. Это предательство старше Исствана.
– Но зачем Альфа-Легиону планировать атаку на Терре до измены Гора?
– По любой причине, которую ты можешь представить, – произнёс Дорн и отвернулся.
Архам секунду смотрел на него, но примарх больше ничего не сказал. Он снова взглянул на останки и нахмурился, отмечая особенности гранат и разгрузочных ремней.
– Чего они хотели? – наконец спросил Архам. Дорн посмотрел на него. Архам по очереди указал на каждую из плит. – Повреждения орбитальной обороны отремонтируют. Космопорт Дамокл получит новый персонал и продолжит функционировать. Беспорядки подавят. Атака на вокс-сеть только маскировала остальные нападения и предупредила нас о нашей слабости. Какая во всём этом цель?
– Цель в том, чтобы показать, что они могут, – проворчал Дорн.
Архам покачал головой.
– Должно быть что-то ещё, что-то чего они добились этим?
Дорн внимательно посмотрел на Архама и показал на одно из тел. Оно пострадало гораздо меньше остальных. Не хватало только головы. Куски черепа лежали над обрубком шеи. Остатки челюсти и скул свисали на клочках кожи.
– Ты обратил на него внимание?
Архам взглянул на труп.
– Убит отличным выстрелом, – сказал он.
Дорн кивнул, но его лицо оставалось неподвижным.
– Не я сделал этот выстрел, – сказал он. – Я знаю, где попал в каждую цель и как они упали. Этого убил не я.
– Удачный выстрел одного из братьев сквозь дым ослепляющей гранаты?
Дорн покачал головой.
– Это – чистое и преднамеренное убийство.
Архам снова посмотрел на труп, его взгляд перемещался по осколкам черепа, выложенным на месте головы. Он моргнул, позволив глазам найти детали. Спустя минуту он кивнул и тяжело выдохнул.
– Болт не был разрывным.
– Ртуть, – согласился Дорн.
– Он вошёл чуть выше челюсти и снёс макушку черепа первоначальным импульсом. – Архам повернулся к другому постаменту и показал на него. Стоявший у стены сервитор увидел движение и стазисное поле исчезло. Кровь медленно потекла по камню от кусков плоти. Архам взял болтер, который лежал на плите около останков. Он снова махнул рукой, и поле мигнуло, включившись снова. Он перевернул болтер, вытащил обойму, нажал и вытащил верхний болт. – Охотничьи болты, – произнёс он, показывая патрон.
– Ни я, ни хускарлы не использовали такие боеприпасы во время боя, – сказал Дорн.
– Тогда он, – указал Архам на безголовый труп, – был убит одним из своих.
Дорн коротко кивнул.
– Значит, они не все погибли в Инвестиарии, – сказал Архам, рассматривая болт в руке. Медная гильза и полированный наконечник мерцали в холодном свете. – Один из них сбежал и убил своего брата.
– Братство – не тот термин, который подходит к Двадцатому легиону, – проворчал Дорн.
Архам всё ещё смотрел на болт.
– Это – не паника. Это – казнь. Кто бы ни сделал это здесь на Терре, они убили своего, чтобы удостовериться, что уйдут одни.
Он посмотрел на Дорна.
– Зачем? – спросил Архам. На секунду ему показалось, что он увидел проблеск печали на лице примарха.
Дорн осторожно забрал болтер и болт у Архама. Он вставил болт в обойму, перезарядил оружие, подал знак и убрал оружие под стазисное поле.
– Будущее не будет лёгким, – произнёс Дорн. – Мне жаль, что это выпало на твою долю. Ты последний из моих первых сыновей и я бы предпочёл, чтобы другие взяли бремя, которое ты понесёшь. – Он замолчал и медленно вздохнул. – Мне кое о чём нужно попросить тебя, мой друг.
– Конечно, повелитель. Ваша воля…
– Не нужно формальностей, не сейчас. Не с тем, о чём я собираюсь попросить тебя.
– Просьба или приказ – для меня одно и то же, повелитель.
Дорн внимательно посмотрел на него и затем медленно кивнул.
– Ты прав. Это начало чего-то. Большие колёса поворачивают судьбу войны, но я не могу проигнорировать произошедшее здесь. И я не могу сражаться с ним, как хотел бы. – Он замолчал. – Ты мне нужен, чтобы защитить легион и Терру. Ты должен стать преторианцем преторианцев.
– А разве я не всегда был им, повелитель?
Южный мусорный полигон
Терра
Воздух, коснувшийся лица Силония, был холодным и пах горевшим мусором и гнилыми отходами. Он остановился на секунду и глубоко вздохнул, позволяя запахам наполнить нос, а холоду лёгкие. Впереди возвышались кучи тлеющего мусора. От них поднимался дым, а дневной свет, пробивавшийся сквозь загрязнения, был жёлтым и тусклым. Расселина за спиной вела вниз в лабиринт скал разрушенных слоёв истории Терры.
У него ушло два дня, чтобы спуститься по Дворцу и добраться до позабытой всеми двери. Сначала он двигался быстро, полагаясь для защиты на скорость и временную неразбериху. Позже когда шок от нападения прошёл, он двигался медленнее, крался и скользил между ячейками сети безопасности, натянутой вокруг Дворца. Затем он попал в подземелье и начал путешествие по разрушенным городам и пещерам. Четыре раза ему пришлось убивать. Ничего опасного, просто необходимость, чтобы добраться до места встречи вовремя. Он сохранил броню, но постепенно избавился от оставшейся взрывчатки. Что-то осталось во Дворце, что-то во тьме подземного мира.
Он снова вздохнул. Он был где-то в мусорных кучах к югу от парапетов проспекта Дхаулагири. Не самая лучшая точка выхода, но приемлемая. Он сможет добраться вовремя до места встречи, если поспешит.
Он вытащил одежду рабочего скота, в которой пробрался во Дворец, и одел поверх доспеха. Всего за полкилометра она так испачкается пеплом и грязью, что он не отличим от охотников за мусором. Он проверил направление света и размашисто побежал по горевшей земле.
Крепость Бхаб