Глава 4
На звере багряном
После нападения вырвиглоток некоторое время шли без помех. Капитан постоянно откашливался, прочищал горло и силился выдавить хоть одно членораздельное слово. Будь он способен говорить, предложил бы устроить засаду. Если Кирилл прав и за ними идет погоня, несложно подловить преследователей и положить всех одним хорошим залпом. Вряд ли противник многочислен. Алехин не был кровожаден или жесток, просто так было бы грамотнее поступить. Те, кто идет по следу, отстали у сгоревшего мостика, значит, теперь им надо спешить, они будут торопиться и обязательно проглядят засаду.
Но ничего сказать Алехин пока не мог, а Баргозов торопил, и группа продвигалась с приличной скоростью. Кирилл мало-помалу оторвался от остальных и снова шел в десятке шагов впереди.
Группа углубилась в лесок. Деревья были молоденькие, росли не густо, и ясно было, что этот пронизанный солнечными лучами лес поднялся совсем недавно, уже после катаклизма. Спина Кирилла мелькала впереди, среди ярко-желтых столбов солнечного света, косо бьющих между кронами деревьев. Дул ветер, ветки шевелились, и тени двигались между древесными стволами. Колонны света раскачивались, затрудняя ориентировку. Группа шла скорым шагом, и даже Баргозов без труда поддерживал темп. Хотя Всплеск серьезно подействовал на старика, он уже оправился окончательно, а к долгим переходам был привычен.
Кирилл уходил все дальше от основной группы, опасности в этом не было – вырвиглотки, рыскавшие по лесу совсем недавно, расчистили путь. Один раз попалась молоденькая чупакабра – эта сама убралась с пути отряда. Неожиданно Кирилл издал душераздирающий вой – он выл, и голос его, ставший тонким, будил в молодом лесу многократное эхо. Все замерли, подняв оружие. Тени и столбы света качались между березами…
Вот показался Кирилл – он пятился, стонал от страха и тыкал пальцем куда-то в мешанину светлых и темных пятен в глубине леса.
– Видел ее, видел ее! – прошептал проводник, когда доковылял к остановившимся спутникам. – "И я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными…" Увидел ее! Грядет блудница, братцы! Своими глазами… видел…
Сидор похлопал приятеля по плечу:
– Померещилось тебе, Кирюха. Меньше буха́ть надо.
– Видел ее, – потрясенно твердил Кирилл, – грядет блудница, на звере… на хренозавре этом самом… Начинается!
– Чего начинается, Кирюха?
– Воздастся по грехам нашим.
– Да брось!
Но Кирилл не бросил, он съежился, полез под одежду и вытянул крестик. Цепочка звякала в дрожащих пальцах, пока проводник бормотал свои странные молитвы навыворот.
– Показалось, наверное, – поддержал Сидора Олег, – хренозавр вполне мог быть, а свет здесь такой, что не разберешь, сидит на нем кто-то или нет.
Алехин тоже промычал что-то утвердительное и потыкал пальцем – вперед, мол, дальше надо двигаться.
– Не пойду, – убитым голосом сказал Кирилл. – Это мне знак был. Я всегда чую, когда не надо идти. – Он снова забормотал скороговоркой.
Сидор пожал плечами и пошел первым, буркнув на ходу:
– Мне плевать. Я и так время теряю с вами, а Лиду давно не проведывал. Вот свожу вас – и домой!
Профессор, Олег и Алехин двинулись за долговязым проводником; Кирилл, бормоча, пристроился сзади. Олег по пути оглядывался – всякий раз оказывалось, что толстяк отстал немного больше. "Он сбежит, – догадался Олег, – точно сбежит". Своими мыслями ни с кем делиться ему не хотелось, да, наверное, и другие члены группы подозревали то же самое. Но до цели путешествия оставалось совсем немного, терять время из-за перепуганного Кирилла никто не желал.
Оглянувшись в очередной раз, Олег уже не увидел Кирилла среди колышущихся теней.
За лесом началось старое шоссе, дальше маячили разноцветные крыши поселка, над которыми высилась кирпичной свечой та самая водонапорная башня, цель похода. Квадрат привел Олега с другой стороны, но башня была приметная, ее узнали все. У Баргозова словно открылось второе дыхание, он зашагал так резво, что вскоре наступал на пятки Сидору. Тот помнил свое место – во главе отряда, поэтому тоже ускорил шаг. Олег с Алехиным теперь замыкали маленькую колонну, отставая на несколько метров.
У окраины Сидор остановился и стал озираться. По опыту проводника, именно в таких местах и бывает самое неприятное. Брошенные строения обычно становятся логовом зверя, да и многие искажения частенько привязываются к рукотворным сооружениям. Баргозов едва не подпрыгивал на месте от нетерпения:
– Сидор, вперед! Вот же она, башня! Почему встал?
– Терпение, Петр Ильич… – Проводник всматривался в темные провалы окон; чувствовалось, что ему очень не хочется идти по улицам. – Ты ж туда своими ногами хочешь дойти? Вот и не спеши. В Секторе спешка мешает.
Сидор подобрал гнилой сук и, широко замахнувшись, зашвырнул в тень под разросшимися на оградах ползучими побегами. Минуту наблюдал за упавшей палкой и жевал губами.
– Ну что?! – нетерпеливо выкрикнул Баргозов. – Все в порядке?
– Это мне и не нравится… – пробормотал Сидор. – Не должно быть все в порядке, вот что я вам скажу. Если такая тишина, значит, прячется оно и ждет.
– Да что там прячется? – вступил в разговор Олег. – Я как раз по этой улице проходил, точно помню.
– Не ведаю, что там прячется, – размеренным, спокойным тоном ответил Сидор. – Жалко, Кирилла нет, тот бы учуял и сказал, что именно. А я не чую, как он, однако знаю: там оно.
– Кирилл? – встрепенулся Баргозов. – А где он? Он же шел за нами…
– Ды-зыр-ты… – с трудом, по слогам выдавил из себя Алехин. Он хотел сказать: "Дезертировал".
– Ладно, – решился Сидор. – Обходить начнем – время потеряем, а там скорей всего то же самое. Держись позади, Петр Ильич, вперед не суйся. Жалко будет в двух шагах от цели спалиться.
Проводник пошел между поваленными оградами. Двигался он медленно, то и дело останавливался и подолгу всматривался в тени, лежащие справа и слева. Обычно первым в их группе был Кирилл, а тот держался куда увереннее… Алехин ткнул Олега в плечо, чтобы привлечь внимание, похлопал себя по груди и показал вправо.
– Ладно, я налево гляжу, – кивнул Олег.
Он чувствовал себя странно неуверенно. Все прошло по плану, они у цели, Алехин ему полностью доверяет и полезет в ловушку… но что-то не так. Почему-то ненависть к капитану в душе Олега угасла. Может, по той причине, что они проделали этот смертельно опасный путь вместе и не раз прикрывали друг другу спину? Или потому что Алехин, угодив в искажение, онемел, из-за чего вызывал жалость? Олег сам себя плохо понимал. Он начал мысленно твердить: "Вот он, телезвезда, красавчик, убийца. Застрелил Захара Ивановича, а тот был настоящим человеком, у него была мечта. Не о себе дядя Захар думал, а о том, как помочь всей стране…" Но настоящего раздражения все равно не возникало, и Олег ругал то себя, то Алехина. При этом он контролировал левый фланг, как они с капитаном решили. Потому и прозевал начало заварухи.
Тяжелая завеса ползучих ветвей шевельнулась, когда маленький отряд проходил мимо очередного дома, и показалась плешивая вытянутая голова чупакабры. Алехин вскинул штурмовую винтовку, но выстрелить не успел – тварь скрылась, и тут же позади изгородей сразу в нескольких местах раздалось рычание, ветки пришли в движение, улица словно ожила.
Олег встретил очередью мутанта, атакующего с его стороны. Пули ударили чупакабру в грудь, опрокинули, но тварь была жива. Она подобрала под себя тощие лапы и начала вставать, Олег шагнул к ней, прицелился. Одиночный в голову уложил зверя наповал. Зато справа хлопали ружья и огрызался короткими очередями FN SCAR-H Алехина. Олег окинул взглядом свой сектор – вроде никого. Только после этого он позволил себе обернуться. Две издыхающие твари – итог неудачного нападения стаи.
Четверо людей сошлись вплотную и приготовились к новой схватке, но улица оставалась спокойной.
– Всё, больше их здесь нет. Теперь можно идти, – вынес решение Сидор.
– А мы здесь не одни, – заметил Олег. – Прислушайтесь.
И верно, где-то очень далеко стреляли несколько стволов – одиночными и короткими очередями. Баргозов встрепенулся:
– Нам нужно спешить! Нельзя допустить, чтобы нас опередили! Скорей, Сидор, веди дальше.
* * *
Когда Сидор и профессор заторопились к водонапорной башне, капитан с Олегом снова оказались позади. Олег то искоса поглядывал на офицера, то всматривался в заброшенные здания по сторонам улицы. Он уже вспомнил место, которое наметил, когда был здесь с Квадратом, и теперь лихорадочно подыскивал способ заманить Алехина в ловушку. Все должно произойти в следующие пару минут… Но Олег никак не мог набраться решимости, он сомневался, что сможет нажать на спусковой крючок, когда придет время. А оно, это время, приближалось неумолимо.
Вот и знакомый дом с растрескавшимися стенами.
– Товарищ капитан, смотрите! Смотрите скорей! Вот это да! – Олег бросился в проулок между оградами, сплошь увешанными ползучими побегами.
Расчет оправдался – Алехин не мог оставить спутника одного, а подозрений у него не возникло. Трудно подозревать человека, который повернулся к тебе спиной. Олег вбежал во двор, и капитан, как и было задумано, оказался рядом.
– Вон там, видите? – Олег указал на трещину в стене, и Алехин подался вперед, чтобы разглядеть, отчего так разволновался напарник. Теперь он стоял к Олегу спиной, а тот ухватил болтавшуюся под мышкой капитана FN SCAR-H и толкнул – резко, изо всех сил. Левую ногу Олег выбросил вперед, перехватывая ботинок офицера.
Ремень штурмовой винтовки сорвался с плеча Алехина, он, споткнувшись о подставленную ногу, влетел грудью в стену и задергался. Гравицапа подхватила капитана и заставила распластаться.
Пока все это происходило, возбужденный Баргозов и понукаемый им Сидор спешили к цели, так что не видели, как и куда пропали спутники. Они уже вляпались в бродилу, но пока что не поняли этого.
Олег бросил под ноги штурмовую винтовку и вытащил ПММ, прихваченный из оружейки научников. Алехин замычал, с усилием вывернув шею, чтобы разглядеть Олега.
– Вот и всё, – устало сказал тот. – Профессор ничего не найдет в башне, так что мы не много теряем, оставшись здесь. Вся эта история – фокус, трюк. Мне нужно было, чтобы ты попал в Сектор, понимаешь, Алехин?
– М-м-мем?
Олег покачал головой. Как ни пытался он пробудить в душе ненависть к капитану, не получалось. Все, что он чувствовал, – это огромную усталость и полное опустошение. Он сжал челюсти, напоминая себе, как умер дядя Захар, и твердя про себя клятву отомстить. Напрасно. Больше всего хотелось лечь и закрыть глаза. Все напрасно, опекуна не вернуть, так зачем убивать Алехина?
Нет, дело нужно довести до конца, потому что зашел слишком далеко. Поздно сворачивать.
Дело нужно закончить…
Почему-то вспомнился биоморф, принявший облик рыжеволосой девчонки. Лиза хотела сделать людей лучше, но у нее не вышло. Почему? Потому что они – люди. "Не они. Мы – люди, – поправил себя Олег. – Это нас она хотела спасти от нас самих, от того скверного, что копошится внутри. А не получилось у нее потому, что, если вычерпать грязь, не останется вовсе ничего. Вот как у меня сейчас".
– Да, я объясню, – тихо сказал он. – Иначе будет неправильно. Помнишь тот вечер, когда брали "Светлану"?
– М-м-м!
– Конечно. Тебя еще по телику показывали. Ты тогда убил человека. Не в здании, а в подвале. Убил, выстрелил в спину.
Олег мучительно подбирал слова – невозможно было коротко объяснить все сложные чувства, которые привели его сюда. Его и Алехина. Но Алехину-то понятно почему приспичило в Сектор, а вот как растолковать, для чего понадобился обман ему, Олегу? Он вздохнул и закончил:
– Он был не один из этих, не такой, как Гоча. Захар Иванович был хорошим человеком. Лучше тебя, лучше всех. Ты не должен жить после того, как убил его.
– М-ме-мума-ал! М-м! – прохрипел Алехин.
Больше он ничего не смог из себя выдавить – каждый вдох давался с трудом, потому что гравицапа, растекшаяся внутри развалин, притиснула его к стене и продолжала тянуть. Человек уставал, напрягая грудную клетку, а искажение действовало неумолимо, непрерывно.
"Будем жить хорошо… – Олег покачал головой. – А смогу я жить хорошо после этого?"
– Д-дурак! – выдохнул наконец капитан.
– Дурак, – согласился Олег. – Но теперь слишком поздно. Я не поумнею. И не буду жить хорошо. Я уже не знаю, как вообще буду жить. Как смогу после этого…
Он поднял "макаров", прицелился и вдавил спусковой крючок.
* * *
Группа Снеговика потеряла след, когда пошла в обход из-за сгоревшего моста. Колода, считавшийся в отряде лучшим следопытом, уверял, что уже определился с направлением и, зная, куда идут преследуемые, сможет вывести вольных так, что не очень-то и отстанут, потому что угол срежут. Снеговик решил довериться Колоде и идти напрямую, вместо того чтобы возвращаться по берегу к пожарищу и начинать поиск оттуда.
Пока шагали за Колодой, командир раз десять обругал себя, подозревая, что парень все-таки напрасно хвастался и след Баргозова потерян. Профессор был не очень-то добрым партнером в бизнесе: железы брал неохотно, предпочитал "сувениры". Оборот биотина контролирует МАС, так что профессору тут слишком светиться невыгодно. За "сувенирами" следят не так пристально. Но Снеговику-то и железы сбывать надо!
Он давно собирался поговорить с профессором по душам, растолковать, что, если тот связался с контрабандными товарами, нечего нос воротить, нужно брать все, что дают… А теперь вздорный старикашка и вовсе надумал соскочить с дела! Так порядочные люди не поступают. Вот потому Снеговик и преследовал Баргозова, потому и ругал мысленно самонадеянного Колоду.
Отряд уже подходил к водонапорной башне, когда Колода, шагавший первым, остановился, обернулся к Снеговику и улыбнулся во весь щербатый рот:
– Они! Я же говорил! Вот тебе, Снеговик, наш профессор.
В поселке раздавались выстрелы. Если прислушаться, можно было различить, что к грохоту оружия примешивается визгливый вой чупакабры.
И тут улыбка следопыта исчезла, да и Снеговик тоже насторожился, учуяв мерзкий запах, всегда предшествующий появлению вырвиглоток. Вольные сбились в кучу, ощетинились стволами, вперед выступил парень с огнеметом – и через минуту пошла стрельба.
Глава 5
Сидящая на Звере
Рядом с лицом Алехина из стены брызнули осколки штукатурки, пыль взлетела белым облачком и запорошила глаза. Капитан сморщился.
– Не смогу, – сказал Олег. – И верно – дурак.
– Отставить! Олежка, брось пистолет! – прозвучало рядом.
Этот голос заставил обоих – Олега и капитана – вздрогнуть.
– Дядя Захар… – растерянно пролепетал Олег. – Живой? Или призрак?
– Т-товар… рищ п-плк-к-к-х-х… – выдавил из себя Алехин.
– Олег, оружие на землю! – резче повторил Захар Иванович Коростылев, полковник в отставке.
Олег опустил руку и медленно повернул голову, чтобы разглядеть восставшего из мертвых опекуна. Выглядел Коростылев так, будто его пытались пропустить через мясорубку, но агрегат сломался, когда полковник был еще не совсем переработан. Комбез, который он одолжил у Делягина, висел клочьями, разодранный на груди и ногах, лохмотья были окрашены кровью. Бурые потеки засохли на руках, такие же дорожки тянулись из ушей по щеками и шее – кровь выступила, когда Захар Иванович пережидал Всплеск в норе, откуда он вышвырнул шестилапа. Мутант бесился и не умирал, даже получив шесть пуль. На тяжелых ботинках Коростылева виднелись разрезы – следы укусов вырвиглоток; от них пришлось отбиваться, взобравшись на дерево, хотя и там пережить нападение стаи оказалось непросто…
Олег не видел ничего этого – ран, крови, порванного обмундирования. Перед ним был самый дорогой на земле человек. Тот, ради кого Олег решился на убийство, ради кого отказался от заветной цели: жить хорошо, жить за всех, кто погиб в проклятую ночь катастрофы, когда обрушился с моста поезд и сгинули все близкие, когда рухнул мир Олега Свирцева, когда он остался один и решил, что проживет за всех – проживет так, чтобы… чтобы… чтобы доказать, что выжил не зря – один из всех. Поняв, что и Коростылева больше нет, он отложил эту большую цель. Ради чего? Боль свежей утраты горела и свербела в груди, и казалось, что унять ее необходимо как можно быстрее, а уж потом без помех баюкать сильную, но старую, привычную и притупившуюся боль. А вышло, что всё зря. Он предал память погибших, всей труппы – отца, мамы, дяди Или, остальных… Коростылев жив. Так зачем всё?..
– Дядя Захар, зачем? Зачем ты так со мной?
– А зачем ты? – Полковник сплюнул – красный сгусток слетел с окровавленных губ, но пистолет в исцарапанной ладони не дрогнул. – Ты сам виноват, Олежка. Я все придумал – для тебя, за тебя. Ты должен был исчезнуть, уйти чистым и жить хорошо.
– Как жить? Дядя Захар, как я мог жить, если…
Олег покосился на капитана – тот пытался передвинуть руку, прижатую к стене, вниз, там была расстегнутая кобура. И Олегу вдруг стало все равно.
– Т-товарищ п-полковник, – почти без нарушения дикции выговорил Алехин, – а в-вы… в… в… отставке?
– Так было нужно, – буркнул Коростылев. – Вся эта операция согласовывалась с руководством, вас мне выделили в подчинение, но если бы что-то пошло не так, то отвечал бы я, частное лицо. Не дрейфь, капитан, ты все сделал правильно. Ты выполнял приказы, и выполнял отлично. Где профессор?
– П-пошел к… к д-дому… Гд-де р-род-дятся б-биоморфы.
– Никто там не родится, – тихо проговорил Олег. – Хоть это было не зря. Профессор пусть хлебнет дерьма, ему поделом.
– Т-товарищ п-полковник, – долго и мучительно тянул Алехин, – в-вы п-подставили нас. М-меня, Д-делягина, Ш-ш… Ш-шартьева! – Его ладонь сместилась еще ближе к рукояти оружия.
– Ты все сделал правильно, капитан, – повторил Коростылев. Потом до него дошел смысл сказанного Олегом. – Что, Олежка? Что ты сказал?