Он говорил долго и витиевато. Казалось, Седьмой наслаждался предоставленной ему возможностью - говорить, не пропуская ни единой мелочи. Оценивая, не вступает ли суть Требования в конфликт с устоями склуфрового общества либо с традициями семьи, семиарх пустился в такие подробности, что...
Амрина заметила, как "эмгэ" слева от неё зевнула, и тут же испуганно и торопливо прикрыла рот ладонью. "Джэш Огри! Что же ты, красотка? Непростительная слабость для скуффита".
Айф Тхэ Ыдш Седьмой перечислил все имевшиеся устои и традиции семьи, потом - все существующие склуфры. Ах, если бы можно было что-то перечислить ещё... Он бы... Он, не только "по должности", но и по велению души обязанный пресекать любые помыслы на нарушение или разрушение основ главных локосианских традиций... Если бы он только мог отыскать малейшие противоречия смысла требования Инч Шуфс Инч Второго сути Запредельного Кшарха, курируемого им!
Таковых не имелось.
- Я, Эйе Ллум Анх Шестая, смотрительница Запредельного Кшарха "Распутство", говорю...
Шестая. Медлительная в движениях и словах, грузная, рыхловатая женщина среднего роста и возраста - немного за сорок. Русые волосы туго стянуты назад, закреплены в пучок. Глаза блёклые, серые. Полное лицо с заметным родимым пятном перед левым ухом, тяжёлый подбородок. Амрина с детства недолюбливала эту... "Глуншу без домика". Такую кличку за холёное бесформенное тело Амрина дала еще девочкой тётке, часто бывавшей в доме отца. Чаще, чем того требовала государственная служба.
Подведомственный ей Кшарх не накладывал запрет на распутство в обычном понимании, не преследовал цель искоренить "блуд", как одно из инстинктивных свойств человеческой натуры. Всё было гораздо глубже. Греховным распутством считалось "неправильное спаривание", "скрещивание с изгоями", которыми совершенно определённо считались представители нижестоящей социальной группы. Не только официальные брачные отношения, но и обычный секс - только в пределах своей склуфры!
Другими словами, Шестая отвечала за "правильную демографию", основы и задачи которой разрабатывала наука оллиэфсия*. В частности, её основная теория о наследственном здоровье человека и путях его улучшения.
Давно подмечено, что самые неистовые моралисты - люди, обойдённые природой в вопросах естественных инстинктов и в анатомическом обеспечении их. На примере Шестой - это правило подтверждалось стопроцентно.
Сегодняшнее Требование касалось войны, как массового убийства. К тому же, объектом желаемого умерщвления были ЧУЖИЕ, на которых абсолютно не распространялся Свод Запредельных Кшархов. Сказав последнюю фразу, она склонила голову - Требование не противоречило её Кшарху.
- Я, Мидж Аскэ Тиук Пятый, смотритель Запредельного Кшарха "Невежество", говорю...
Старый мудрец был краток. Отметил лишь, что с точки зрения контроля над греховным нежеланием членов общества развиваться, идти по пути дальнейшего совершенствования Знания - противоречий Своду нет.
- Я, Офру Фту Сэнх Четвёртый, смотритель Запредельного Кшарха "Вторжение в частный космос", говорю...
Крепкий высокий мужчина, самый молодой из всех семиархов - последнее обновление состава Высшей Семёрки, произошедшее восемь лет назад. Только вот, с точки зрения Амрины - обладатель на редкость некрасивого лица, условно перечёркивающего достоинство возраста. "Некрасавец" долго не распространялся - доложил, что не усматривает в Требовании каких-либо нарушений, и посмотрел в сторону Третьей.
- Я, Юолу Сфе Оол Третья, смотрительница Запредельного Кшарха "Нарушение природных связей", говорю...
Изящная невысокая брюнетка. Короткая стрижка, визуально удлиняющая шею. На вид - за пятьдесят лет. Её движения, быстрые и порывистые, чем-то напоминали судорожные.
Лицо правильное овальное. Черты лица тонкие. Прямой, нос. Губы, шевелящиеся во время разговора, словно лепестки от ветра. "Малышка", как называли ее за глаза.
Она обстоятельно проанализировала Требование. Согласно подведомственного ей запрета, гласящего: "не бери от природы большего, чем нужно, не нарушай устоявшегося, нерукотворное". И сразу же нашла точку пересечения - планета Экс...
Третья нашла уместным напомнить семиархам очевидное. Когда-то цивилизация Локоса, чтобы не вступать в конфликт с природой, специально создала искусственную планету Экспериментальную. Со временем длинное название подрастеряло буквы и стало звучать просто Экс.
"Экспериментальная планета была поистине грандиозным творением человеческого разума. Впервые в истории Локоса, после объединения разрозненных государств в единое планетарное сообщество, люди смогли создать НЕЧТО, выходящее за рамки обыденного. Это было не просто объединением массы космических модулей в единую конструкцию. Это было сотворением искусственного небесного тела, со своей траекторией и энергетикой. Свершённое деяние было исключительным и дерзновенным. Ведь локосиане перешагнули черту - от создании к создателям... Может быть, за этот грех и стремятся покарать людей Черные Звезды? - забывшись, увлеклась Амрина, впитывая в постоянную память свои рассуждения. - После того, как все первоначальные программы исследовании были благополучно завершены, на Эксе наступила эра временного спокойствия. Нет, планету не оставили в абсолютном покое - многочисленные группы учёных и не только по-прежнему занимались изысканиями. Вот только характер этих действий изменился. Теперь они напрямую подчинялись Высшей Семёрке. На освещение жизнедеятельности Экса была наложена жесточайшая цензура".
Третья увлеклась, подняв смежные темы. Вся загвоздка была в том, что не существовало пока единства мнений: может ли Экс УЖЕ считаться НАСТОЯЩИМ небесным телом? Дело в том, что многие параметры свидетельствовали именно о "реальности" данного новообразования на астрографической карте Вселенной. И некоторые учёные в открытую требовали не только этого признания, но и следующего шага, следующего Опыта...
Однако, признав ЭТО, необходимо было продолжить последовательность и признать себя - сразу или со временем - ТВОРЦАМИ! Ни больше, ни меньше.
- Что же касается военных действий, - вернулась она к обсуждаемому вопросу, - грех было бы вытворять ТАКОЕ на поверхности любой живой планеты. Увы, Экс пока не был отнесён к "живым" даже самими локосианами. А значит, и здесь Требование не противоречило Своду. Как никто другой, это обстоятельство понимала и Юолу Сфе Оол Третья. Тем не менее - довольно детально прошлась вдоль спорной проблемы. Впрочем, так и не сделав никакого вывода, кроме: НЕ ПРОТИВОРЕЧИТ. Должно быть, "малышка", пользуясь случаем, просто в очередной раз привлекла внимание к статусу Экса.
- Я, Инч Шуфс Инч Второй, смотритель Запредельного Кшарха "Насилие", говорю... По праву Первой Печати. Моё Требование на том и основано - возникшие реалии коренным образом противоречат устоям Запредельного Кшарха, контролируемого мной, и должны быть устранены незамедлительно.
Выступление инициатора Требования было чистой формальностью.
- Я, Шэтти Энч Гукх Первая, смотритель Запредельного Кшарха "Неверие", говорю...
У локосиан не было персонифицированного бога. Ни единого, ни многоликого, как, например, у тех же землян. Своеобразным богом для них являлся Высший Космический Разум в лице Вселенной. Эта необъятных размеров субстанция материального и сущего и являлась для цивилизации божественным, креативным началом.
Именно неверие в Высший Космический Разум являлось неслыханным нарушением социальных устоев локосианского общества. В то же время, неверие в какой-либо, пускай даже и архиважный, но "человеческий" проект - нарушением не являлось.
Своим выступлением Первая подвела черту под Ритуалом,
Черту из Семи Печатей.
Ритуальное время было исчерпано. Амрина, внимательно наблюдавшая за реакцией отца, уловила мимолётное движение - левый глаз чуть прищурился, уголок рта пополз с сторону, - что-то вроде затаённой улыбки удовлетворения. Судя по его лицу, пока всё шло по плану - никто из семиархов не заблокировал Требование по причине противоречия Своду Запредельных Кшархов.
Теперь, перед основной частью заседания (дебатами и коллегиальным решением) по регламенту предписывалось сделать небольшой перерыв...
Но его даже не успели объявить.
"Зззааууу-зззууу-зззааууу-зззууу!"
Внезапный тревожный звук ворвался в зал. Влетел, как что-то невообразимо длинное, летучее и опасное. Забился под сводами, заизворачивался, заколотился. Рассыпался на частицы, проникая внутрь тел собравшихся семиархов и выворачивая их наизнанку.
"Чрезвычайное сообщение!! Высшая категория важности!!!"
Ожила, вспыхнула внушительных размеров проекционная сфера, мгновенно опустившаяся сверху посередине зала. Она демонстрировала изображение пульсирующей красной спирали. Семиархи и скуффиты оказались разделены экраном, и глядели на него с противоположных сторон. Надпись, появившаяся через несколько секунд, шокировала всех.
У Амрины мгновенно пересохло во рту.
Сообщение на экране пульсировало, вспыхивало разными цветами.
"Вторжение землян на Локос! ВТОРЖЕНИЕ!"
И тут же, мозаично, замелькали фрагменты видеоряда. Декорации, свидетельствовавшие, что действо происходит на главном Портале Локоса. Растерянные, суетливые движения персонала. Перекошенные злобой ЧУЖИЕ ЛИЦА. Оружие в руках вторгшихся пришельцев. Оружие. И злоба.
ОРУЖИЕ. И ЗЛОБА...
ЧУЖАКИ.
Картинки вспыхивали. Шевелились. Вооружённые воины иной цивилизации выбегали из транспортного отсека. Но как?! КАК они туда попали?!
Изрубленные тела на полу. Крупным планом - голова работника Портала со стрелой, вонзившейся в глаз, чёрно-красный ручеёк из глазницы. Несколько повторяющихся средних планов: фигуры чужих воинов в поблёскивающих металлических доспехах. Как жуткие двуногие рыбы в железной чешуе. Фигуры мелькали, и оттого казалось, что их неисчислимое множество. А может, всё же проекция показывала одних и тех же?..
Лица семиархов окаменели, да и сами они больше напоминали изваяния. Как же так?! Некоторые обернулись к Инч Шуфс Инч Второму. Его расширенные глаза впились в экран, губы сжались в одну линию.
Поползла бегущая строка.
"Сегодня в 16 часов 02 минуты на главном Портале Локоса..."
Это случилось всего лишь пять минут назад!
Яспэ Тывг приблизился к Амрине и шепнул: "Доигрались! Ну, теперь начнётся..."
Само собой, о продолжении заседания по традиционному протоколу - не могло быть и речи.
Между прочим, едва ли не самый важный завет предков, выстроивших незыблемое здание цивилизации Локоса таковым, как оно есть, гласит: "Там, где заканчивается контроль, начинаются неприятности".
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ИМЯ ЕМУ - ВАВИЛОН
...На войне все используют всех.
Так уж повелось.
Солдата использует командир. Младшего командира - вышестоящий. Старшего командира - верховный главнокомандующий. Главного командира - Бог.
Бога - Вечность и Бесконечность?
Я, увы, не исключение - меня также использовали, как земных солдат-гладиаторов. И сделал это тот, кого я не так давно считала Богом. Мой отец.
Свои используют своих, чужие чужих тем более. Не победы ради - спасения собственной шкуры для. Победа лишь красивый лозунг. Инструмент агитатора для вербовки юных новобранцев и матёрых добровольцев.
Собственная шкура - вот высшая ценность и незримый флаг тех, кто кричит, заглушая свой страх. После нас хоть потоп! Умри ты сегодня, а я завтра!
Всё переплелось настолько, что уже тяжело понять - где именно начинается война? Где и куда она идёт? И где должна бы заканчиваться? Война Хаоса и Порядка...
И даже они используют друг друга. Ибо различимы и значимы только на фоне друг друга. Ведь если снять все ограничения - можно дойти до саморазрушения. А это намного большее зло.
...Я в детстве часто играла странным медальоном. На нём была отлита девочка. Странная девочка. Подозреваю, у неё не было даже имени, не то, что детства, а стало быть, игрушек тоже. Должно быть, она была не от мира сего. Да и человеком ли была?
Я помню до мелочей этот медальон, он принадлежал женщине, часто бывавшей в нашем доме. Она имела привычку снимать медальон, как будто он душил её. И я играла им, пока женщина разговаривала с отцом.
Это недетское лицо часто снилось мне потом, когда я стала старше. Её глаза. Её волосы.
Волосы девочки растрепались во все стороны так, что напоминали волнистые лучи неведомого светила. А вместо её глаз зияли сквозные отверстия с рваными краями. Эти края были похожи на звёздные лучи. Словно кто-то ужасный и невидимый вырвал ей глаза. Жестоко, оставляя разрывы и трещины. Может, скульптор хотел добиться таким образом абсолютного выражения "пустого и бездонного взгляда"?
Я иногда, когда никого не было в комнате, прикладывала медальон тыльной стороной к глазу, и смотрела в эти отверстия. Смотрела вокруг глазами девочки. И окружающие предметы преображались - становились чужими!..
И только сейчас мне пришло в голову - они не просто напоминали звёзды о девяти лучах!
Они напоминали... ЧЁРНЫЕ ЗВЕЗДЫ... С тьмой и пустотой внутри.
Мне в последнее время мерещится эта девочка. Там - в недосягаемой дали Космоса. И я боюсь даже подумать - кто этот скульптор, невзлюбивший своё творение?!
Меня, похоже, также правит и коверкает кто-то невидимый, огромный. Лик мой и нутро моё - меняются, напоминая сумеречный этюд, на котором, сгущая краски, облако постепенно становится тучей.
В меня вползает Ненависть. И всё чаще и чаще хочется крикнуть: умри ты сегодня, а я за... А я - "ЗА"!
И чтобы заглушить эту жажду злого крика, я кричу внутри себя слова Любви. Словно бегаю - за кругом круг.
Уже в который раз я мысленно кричу эти слова. Излучаю в Никуда. Исправно, день в день, из ночи в ночь, понимая, что вероятность удачи ничтожно мала. И, тем не менее, я знаю главное: КАК докричаться до своего любимого...
Я не теряла времени даром, изучая его днём и ночью - успела расшифровать последовательность входных импульсов, открывающих доступ к восприятию. Доступ к сознанию Избранника. Лазейку в уникальном хитросплетении защитных излучений его организма. И, не добавляя ни слова, я вновь и вновь излучаю эту, однажды записанную мысль: "Милый, позабыла сказать в последнем обращении... в своём прощальном мнемо. Возьми ту пластину, что я подарила тебе незадолго до исхода. Это не просто знак Избранника, но ещё и возможность БЫТЬ ОДНИМ ЦЕЛЫМ. Слышишь? Возьми пластину с девятью лепестками-протуберанцами. Закрепи её на повязке и носи на голове, чуть выше лба... И ты будешь ближе. И ты будешь слышать меня! Но для этого - не снимай мою пластину!"
Мнемо уносится в незримые оболочки искусственной планеты. Снова.
Может быть, на этот раз? Отыщет? Или же опять зависнет, наслаиваясь на такие же копии ранее посланных сообщений?
"Где ты, мой Воин?! Отзовись! Как же одиноко без тебя в этом накопителе Зла...
Здесь все используют всех, чтобы спасти свою шкуру. Позволь мне использовать тебя, чтобы ПОБЕДИТЬ".
Глава седьмая
ПРИЩУР НЕБЕС
Низкое небо висело плотным серым слоем, словно кто-то могущественный попытался намазать его на раскинувшуюся внизу равнину, как масло на лепёшку, да так и не довёл задумку до конца. Вдобавок, при этом, куда-то запропало солнце, хотя сколько-нибудь заметных туч над ними не наблюдалось.
Они сами двигались как тучи. И от того ещё более усиливали впечатление, что небо всё-таки частично смешалось с землёй.
Тучи-колонны Чёрного тумена ползли уступами, напоминая шевелящееся крыло, оторванное от гигантской птицы и теперь ползущее самостоятельно в неведомую даль. Крыло двигалось, касаясь одним краем - именно тем, рваным - плотного лесного массива, другим же концом, вытянутым и утончённым - расползалось по равнинному участку, наплывало на островки редколесья. Крыло жаждало любой ценой добраться туда, где неизбежно сядет, а точнее, упадёт раненая птица - доползти и соединиться вновь.
Вперёд, к неблизкой цели!
Где-то по сторонам, рассредоточившись и растворившись в зелени, там и сям прочёсывали незнакомую местность поисковые чамбулы*. Лучший разведывательный отряд тумена - сотня, возглавляемая опытным Асланчи, шла далеко впереди. Разведчики исправно оставляли ориентиры для основного войска, и больше ничего, никаких тревожных известий.
Потому пять тысяч тяжеловооружённых всадников из семи, что остались от Чёрного тумена, двигались ровным темпом. Они шли уже четвёртый день, неизменно к вечеру останавливаясь на долгий ночной привал. Остальные две тысячи, включая отряд багатуров, остались за четырьмя дневными переходами - в основном лагере, охраняя Великого Хана и священное Белое Девятиножное Знамя. Там же, при ставке Потрясателя Вселенной, проходили обучение три тысячи всадников, набранные из разбитых отрядов разных народов. И хотя всё реже, глядя на их умелые действия, поворачивался у темника язык сказать слово "сброд" - всё-таки им было далеко до монгольских воинов, выросших в седле.
Сегодня до вечера было ещё далеко, но в небесах явно происходило что-то, нарушавшее привычное течение времени. Смеркаться начало заметно раньше обычного. Серое небо принялось темнеть, наливаться тяжестью. В какой-то момент Хасанбеку показалось - ещё немного и земля под ногами начнёт растворяться, и рано или поздно они ухнут вниз вместе с остатками давящих небес. Куда? Да разве угадаешь, что ещё приготовила коварная судьба. Может статься - в бездну, где даже смерть покажется немыслимым благодеянием.
А может, небо просто прищурилось? Сомкнуло веки, свело их близко-близко, оставив только узенькую полоску для оценивающих скрытых очей. Ох, не любил подобные взгляды Хасаибек! Даже если так смотрели его и без того раскосые собратья - рука сама непроизвольно тянулась к рукоятке меча. А тут - Вечное Синее Небо! Нет, не к добру этот прищур небес...
Он скрипнул зубами, и уже намеревался крикнуть дунгчи Тасигхуру, трубачу своего Чёрного тумена, чтобы тот подал сигнал остановки на привал. Пускай преждевременный, пускай... Предчувствия редко обманывали темника - лучше уж потерять несколько часов, чем с полного марша влететь в костлявые объятия смерти.
К тому же, надёжнее и вернее всяких внешних знаков, в его нутре ожил чёрный лохматый зверь. Заворочался тревожно. Сморщил нос, и поползла вверх дрожащая губа, обнажая жуткие клыки со слюной, стекавшей по ним. Зверь чувствовал угрозу и не хотел покорно сидеть взаперти - ещё немного, и начнёт метаться.
Небо наверняка видело насквозь каждого человечка, копошащегося внизу и, прищурясь, наблюдало за беспокойством чёрного зверя. А тот не обращал на наблюдателей никакого внимания! Вот-вот должно было произойти что-то из ряда вон выходящее. И не на небе - на земле!
Вот-вот...