Я повернулся и взял с комода старомодный гроссбух в мраморном переплете. На букву "М" действительно значился Мороз Павел Александрович, и адрес у него в точности совпадал с названным председателем. Был там еще и телефон, который я автоматически запомнил.
- Спасибо, - сказал я, - все правильно.
- Жизня, парень, - непонятно отозвался Торобов.
Я многозначительно кивнул и вышел, чувствуя, как раскаленные спицы пронзают меня между лопаток…
- В Москву, - сообщил я Дарию, садясь в машину. Дарий не возражал.
Высотка на Котельнической зубчатым контуром впечатывалась в ярко-голубое небо. Дом-город, дом-замок со своими кинотеатрами, магазинами и внутренними садиками нависал над пропахшей бензином серой рекой. Я припарковал машину на набережной, запер Дария в салоне и пошел искать подъезд "Д". Внутри дом был еще мрачнее, чем снаружи. Из полутемного, сыроватого, огромного, как пещера, холла разбегались двери, лестницы, незаметные коридоры. Я справился у вахтерши, на каком этаже 83-я квартира, и вызвал лифт. Кабина, грохоча, вознеслась на восьмой этаж; металлическая дверь с лязгом захлопнулась за спиной. Казалось, я попал в странный загробный мир дряхлеющей помпезной архитектуры, старых механизмов, вырубленных в толще камня нор, заменяющих человеческое жилье. Я позвонил. Дверь открыла женщина лет сорока с усталым невыразительным лицом, облаченная в какую-то серую одежду - выглядела она точно так, как должен выглядеть человек, живущий внутри дома-горы. Я сказал:
- Добрый день, я по поводу распределения гуманитарной помощи… Здесь проживает Павел Александрович Мороз?
Мне с огромным трудом удавалось говорить спокойно. Внутри у меня громко тикал будильник, отсчитывая время.
- Здравствуйте, - сказала женщина довольно равнодушно. - Да, здесь, но папа болен… К нам уже приходили из собеса.
- Это не наша епархия, - я заставил себя улыбнуться. - Мы - комитет защиты прав пожилых людей… Павел Александрович в больнице?
- Нет, его выписали три недели назад. Проходите.
Я переступил порог и неожиданно оказался в большой, почти круглой прихожей с высоким - метра четыре - потолком. Женщина пододвинула мне тапочки со смешными помпонами и отошла на пару шагов.
- Его нет смысла больше держать в больнице, - сказала она. - Все равно ему уже ничем не поможешь. Сестра приходит, делает уколы, а так… –Она махнула рукой. - Пока молод, редко задумываешься над тем, каким будет конец жизни…
Я сочувственно кивнул. Потом спросил:
- А можно его повидать?
Она заколебалась. Мне пришлось прибавить в выражении своих глаз еще немного сочувствия и понимания, и тогда она, наконец, сказала:
- Очень недолго, прошу вас… Вы сами увидите - ему трудно разговаривать.
Она повернулась и пошла по полутемному коридору. Я последовал за ней. На пороге узкой, как пенал, затемненной комнаты я остановился, потому что почувствовал запах - резкий больничный запах близкой смерти. Так же пахло и в квартире ДД в ночь, когда Стрела Мрака настигла Романа Сергеевича. Только здесь к нему примешивался еще и несильный, но ощутимый запах разложения –разложения живой еще человеческой плоти.
- Проходите, - чуть настойчивее повторила женщина в сером. - Не бойтесь, так всегда пахнет в помещениях, где находятся тяжело больные…
Я пожал плечами и вошел.
На железной солдатской койке, укрытый грубым суконным одеялом, лежал высохший желтый старик с неопрятными, свалявшимися серо-седоватыми волосами и кустистыми серыми бровями. Левый глаз старика был ровно закрыт белой пленкой катаракты, но правый следил за мной неотрывно и настороженно.
- Здравствуйте, Павел Александрович, - сказал я.
Бывший следователь госбезопасности не ответил. Я увидел, что справа от него на желтоватой наволочке лежит черная коробка какого-то аппарата.
- Папа, это насчет гуманитарной помощи, - пояснила женщина.
- Молодой человек, наверно, хочет удостовериться, что ты у нас, а не где-нибудь в доме престарелых…
Старик на постели открыл рот, и черный прибор заговорил. - Иди, Лида, - прожужжал неживой голос. - Иди…
- Но, папа…
Здоровый глаз старика медленно закрылся. Женщина вышла, прикрыв за собой дверь.
Мы остались вдвоем в душной темной комнате, пропитанной запахом смерти и страха. Мороз не задавал никаких вопросов, возможно, экономил силы. Я заставил себя сделать два шага к его койке и уселся на деревянный табурет, задев ногой желтый эмалированный тазик.
- Павел Александрович, - сказал я, - я не насчет гуманитарной помощи… Я пришел, чтобы поговорить с вами об Андрее Андреевиче Резанове.
- Резанов умер, - мертвым голосом ответил аппарат на подушке.
- Он жив, - возразил я. - Может быть, его теперь зовут не Резанов. Но он жив, и он нисколько не изменился по сравнению с 1951 годом…
Старик молчал, и только его черный внимательный глаз беспокойно наблюдал за мной из-под серой неопрятной брови.
- Мне известно, что он был вашим начальником, тогда, в 1951, - сказал я. - Мне известно, что по его приказу вы допрашивали археолога Лопухина, пытаясь выяснить, где он прячет чашу Грааль. Я знаю, что он использовал для своих целей вашу дачу в Малаховке и делал это совсем недавно. Мне нужно, чтобы вы навели меня на его след. Мне нужно отыскать Резанова - срочно. И я не уйду отсюда, пока не узнаю, где он прячется.
- Резанов умер, - прогудел черный ящичек.
Старик закрыл правый глаз. Я встал с табурета, подошел к двери и всунул между ручкой и косяком старомодную трость.
- Вот что, - сказал я, вновь подходя к койке. - У меня очень мало времени. Если ты будешь упрямиться, ты, старая гнида, палач, я придушу тебя раньше, чем кто-нибудь из твоих домашних успеет заподозрить неладное. Ты меня понял, Мороз? Мне очень не хочется этого делать, но я сделаю это, потому что ты не оставляешь мне другого выхода… Где Резанов?
Худая рука, вся в пятнах экземы, выпросталась из-под одеяла и поползла по стене к черной кнопке звонка. В трех сантиметрах от кнопки я перехватил руку и без особых усилий уложил ее на одеяло.
- Тебе не удастся выбраться, старик, - медленно произнес я. - Я убью тебя, если ты не скажешь, где прячется Резанов. Он мне нужен, ты понимаешь? Он нужен мне во что бы то ни стало…
- Убей меня, - сказал черный ящик.
Я замолчал. Невозможно было понять, блефует он или нет, - у металлического голоса не было интонаций.
- Я устал, - равнодушно жужжал Мороз. - Уже год они не дают мне умереть. Я мучаюсь. Выхода нет. Убей меня.
Я схватил его за худые плечи и яростно затряс.
- Тварь, - зашипел я ему в лицо, - проклятая дохлая тварь, где Резанов? Где твой хозяин, сволочь?
Голова старика дергалась, изо рта шло какое-то бессмысленное клокотание вперемешку со зловонным запахом. Я не сразу сообразил, что он говорит, –настолько не гармонировал безжизненный и бесстрастный голос черного аппарата с дрожащим в моих руках бывшим следователем с Лубянки.
- Зачем тебе Резанов? - повторил мертвый голос. Я отпустил плечи старика, и он упал на койку безвольно, как тряпочная игрушка.
- У него моя девушка, - сказал я. - Я все равно найду его и убью, но если вы поможете мне, я сделаю это раньше и, может быть, успею ее спасти.
- Ты не сможешь, - произнес голос так же бесстрастно. - Он бессмертен.
Я поразился.
- Откуда ты… откуда вы это знаете? - Рот старика открылся, из ящика донеслись отвратительные скрежещущие звуки - Мороз смеялся.
- Я офицер госбезопасности, - сказал он. - Мы не были тупыми костоломами, как думают теперешние щенки… Мы были профессионалами…
Я нажал в кармане пленку диктофона и, плюнув на запах, пододвинулся поближе.
- Когда был расстрелян Берия, - продолжал бубнить аппарат жестяным голосом, - Резанова арестовали… Он был правой рукой Кобулова, второго человека в органах. Его тоже должны были расстрелять, но не расстреляли…
Мороз замолчал, жадно ловя ртом воздух.
- Я был переброшен в Читу и вернулся в Москву только после того, как дали под зад Хрущу… В конце шестидесятых я случайно увидел Резанова на улице. Он действительно не изменился с тех пор… Абсолютно.
Еще одна судорожная передышка.
- Я не стал подходить к нему. Еще до 53-го года я собрал на него большой материал - на случай, если он решит от меня избавиться. Он ведь поручал мне очень ответственные задания тогда… Х-х-х…
Я терпеливо следил, как он сгибается над тазиком, как трясутся его плечи и мотаются неопрятные седые космы на яйцевидной голове. Руина, подумал я. Гниющая заживо, дурно пахнущая, жалкая руина.
- Уже тогда я знал, что с ним не все так просто… Это был страшный человек, но страшных людей было много. Он был совершенно непонятен… У него не было желаний. Не было страстей. Он не интересовался женщинами. Пил, но не пьянел. Не играл в карты или на бегах… Это был человек без жизни.
- И без смерти, - сказал я.
- Верно… И без смерти. Но тогда я этого еще не знал. Это я понял позже, в восьмидесятом…
- В восьмидесятом?
- Тогда он сам пришел ко мне. Назвал мне свое новое имя.
- Какое?
- Неважно, - жужжал ящик, - сейчас оно у него все равно другое… Но я не ожидал, что он придет ко мне. А он пришел. И напомнил про договор.
- Что за договор? - быстро спросил я, посматривая на дверь. Говорливость старика начала меня утомлять.
- Договор с дьяволом, - ответил механический голос. - Потому что Резанов - не человек. Он дьявол.
Сухие желтые пальцы с силой сжали край суконного покрывала.
- За это время я стал стариком. Я потерял все свои мускулы, я стал развалиной и начал пить йод по утрам… А Резанов остался таким, каким был, - сильным, хищным, опасным. Тут-то я и догадался, что он бессмертен.
- Зачем он к вам пришел?
- Чаша, - проскрежетал Мороз. - Он по-прежнему искал Чашу. Он хотел, чтобы я помог ему отыскать того археолога… Лопухина. Это было непросто, после лагеря Лопухин тоже поменял фамилию, долгое время он жил в Ленинграде… Но в восемьдесят четвертом я нашел его…
В восемьдесят четвертом? Почему же он так медлил? - подумал я. Зачем ему потребовалось ждать целых семь лет, если он все знал еще в 84-м? Конечно, бессмертные могут и не торопиться, но не до такой же степени.
- Я нашел Лопухина, - повторил Мороз. - Но к этому моменту я уже знал, зачем Резанов ищет Чашу, и не хотел, чтобы она ему досталась…
- Откуда? - жестко спросил я.
- Х-х-х… Долго объяснять. У офицера в отставке много времени… После той встречи с Резановым, ну, на улице, я поднял свои старые материалы… Мне стало интересно. Я начал читать.
Он задохнулся и скосил страдальческий глаз на стоящий на тумбочке пузырек с белыми горошинами. Я схватил пузырек, вытряхнул оттуда пару горошин и, пересиливая брезгливость, положил их на черный распухший язык.
- Я прочел много книг… Еще в молодости я прекрасно знал немецкий. В одной немецкой книге я прочел легенду о чаше Грааль и злом демоне Нирахе, рыщущем по всему свету в поисках этой Чаши… Чем больше я читал, тем больше убеждался: Резанов - дьявол. А я был слугой дьявола.
Мороз замолчал и прикрыл единственный здоровый глаз. Я посмотрел на часы - мы разговаривали уже пятнадцать минут.
- Павел Александрович, - сказал я, - у меня очень мало времени. Резанов получил Чашу. Он в любой момент может отправить нас всех к черту на рога… Где он скрывается?
Минуту он не отвечал. За эту минуту я мысленно три раза разорвал его на куски. Потом он заговорил.
- Не в любой момент… Только в ночь полнолуния. Чаша Грааль отдает свою силу только в ночь, когда полная луна светит над ней… над человеком, который владеет всеми тремя сокровищами сразу.
- Вы и про сокровища знаете, - сказал я устало.
- Знаю, - прохрипел он. - Кое-что из книг, кое-что из материалов слежки за Резановым. В МГБ следили все за каждым, только так система могла работать нормально. Череп, Корона, Чаша: три ключа к Силе… Короче говоря, я сбежал. Я не отдал ему Лопухина и вернулся в Читу. Там я заболел.
Шевельнулась желтая рука.
- Дочь перевезла меня обратно в Москву, и Резанов пришел ко мне в больницу. Он сказал, что болезнь - это кара, которой он подверг меня за неподчинение. Он пообещал, что вылечит меня, если я отдам ему археолога. Я сделал это. Он обманул меня. Болезнь не прошла. Я попаду в ад.
Он снова засмеялся - черный ящик разразился очередной порцией раздражающих уши звуков.
- Я, слуга Дьявола, хотел встать на сторону Бога… Так не бывает. Он получит Чашу. Звезды остановятся в небе, и Луна догонит Солнце. Опустится ночь, последняя, бесконечная ночь…
- Он уже получил Чашу, - напомнил я. - Но если я успею найти его раньше, чем он примется за исполнение своих желаний, я убью его.
- Его нельзя убить, - сказал мертвый голос.
- Можно, - огрызнулся я. - Я единственный человек, который знает, как это сделать. Мне сказал об этом старик Лопухин, археолог. Но Резанов убил Лопухина.
- Ты не сможешь, - повторил Мороз. - Но попробовать стоит.
Он вцепился руками в края койки и нечеловеческим усилием поднял голову.
- Тогда, в восьмидесятом, я проследил за ним. Я еще мог это сделать… Как я и думал, он жил под землей…
- Почему вы так думали?
- Злые демоны не любят света. В его кабинете на Лубянке шторы всегда были задернуты, дома - тоже… В 51-м он снимал крохотную комнатку в полуподвале, хотя мог бы жить в огромной квартире. А в 80-м я довел его до объекта "66".
- А что такое объект "66"?
- Секретная подземная база МГБ. Во время войны там размещались лаборатории, где работали ученые-иностранцы… Там пять или шесть подземных ярусов, даже я точно не знаю. После ареста Берии объект опечатали, а при Серове всю документацию по нему уничтожили. Резанов поселился именно там…
- Каким же образом, если объект был опечатан?
- Теперь это просто заброшенный дом посреди леса, - голос, доносившийся из аппарата, оставался таким же ровным, но по лицу Мороза было видно, что он говорит из последних сил. - Резанов нашел старый подземный ход, ведущий в нижние ярусы… Я не смог проследовать за ним под землю –побоялся, что он обнаружит меня и убьет. Но я видел, как он скрылся в развалинах, и ход я там тоже видел… Это в лесах, к западу от Истринского водохранилища, объект "66" находится ровно в 10 километрах от деревни Лопотово, между 4-м и 12-м шоссе…
- Вы уверены, что он сейчас там? - я почувствовал, что мой голос дрожит.
- Нет, - отрезал старик, - ни в чем нельзя быть уверенным, когда имеешь дело с дьяволом… Он, как призрак, появляется то там, то здесь. Два дня назад он приходил сюда, ко мне, ночью. Он прошел сквозь дверь, как будто ее не было. Он сказал, что почти достиг своей цели. Я спросил, значит ли это, что он получил Чашу. Он засмеялся и ответил, что Чаша все равно что у него в руках. И добавил, что это благодаря мне… Я попросил его, чтобы он спас меня, но он сказал, что я заслужил свое наказание. Тогда я попросил его убить меня. А он снова засмеялся и ответил, что ему все равно, буду я умирать еще неделю или еще год. В этом вся разница, сказал он, ты умрешь, а я - нет. Я бессмертен.
Тонкие пальцы обхватили мое запястье.
- Найди его, парень, - жужжал жестяной голос. - Найди его и если сможешь убить - убей. А если не сможешь, передай, что Павел Мороз, слуга дьявола, проклял его перед смертью… Убей меня, парень…
- Насчет полнолуния, - сказал я, освобождая руку, - это правда или только легенда?
- Так было написано в книге… А теперь сделай же то, чем ты грозил мне, болван. Только сделай это быстро… Я ведь тварь, сволочь, палач.
- Извините, - сказал я поднимаясь. - Боюсь, я не смогу вас убить. Прощайте…
- Стой! - взвыл черный ящик. Я снова зацепился ногой за тазик и остановился.
- Подземный ход, болван… Он начинается в подвале: там, у левой стены из пола торчат три скобы. Та, что посередине, - крышка люка. Он должен был быть залит бетоном, но на самом деле прекрасно открывается… Дальше - лестница.
- Спасибо, - сказал я искренне. - И простите меня.
Я выскочил из комнаты, как угорелый. От тошнотворного запаха кругом шла голова и подкашивались ноги. Откуда-то выскочила серая женщина и набросилась на меня едва ли не с кулаками.
- Как вы могли! - шипела она. - Я же предупреждала вас… папе очень тяжело разговаривать… Вы бессовестный, бесцеремонный, наглый молодой человек!
Я отодвинул ее рукой и прошел в прихожую. Там я остановился и обернулся.
- Вот что, - сказал я, перекрикивая ее возмущенные причитания, - где у вас телефон?
- Что? - переспросила она и задохнулась. - Ну, это уже хамство высшей пробы… Мало того, что вы приходите без звонка…
- Заткнитесь! - рявкнул я. - Где телефон, быстро?!
Она обмерла и, видимо, не в силах произнести ни слова, показала рукой. Я прошел в комнату, набрал "09" и узнал нужный номер.
- Планетарий, - сказал ленивый женский голос, когда я набрал номер во второй раз.
- Скажите, пожалуйста, - скороговоркой произнес я (время! время!), - когда у нас ожидается ближайшее полнолуние?
- Что? - оживился голос на том конце провода.
- Ну, полнолуние, - в отчаянье повторил я, - ночь, когда луна круглая… Самое ближайшее, когда?
- Минуточку, - сказал голос. Зашуршали бумаги. Серая женщина смотрела на меня из прихожей с любопытством и опаской, как на буйно помешанного.
- Вот, - в трубке довольно хихикнули, - вы очень вовремя позвонили. Ближайшее полнолуние ожидается сегодня ночью. Кроме того, сегодня ожидается неполное лунное затмение. Если у вас есть телескоп…
Я швырнул трубку на рычаг. На часах было восемнадцать сорок. До машины я добрался за полторы минуты. Дарий перелез на переднее сиденье и спал, положив большую голову на кресло водителя. Мне пришлось его побеспокоить.
- Извини, дружище, - сказал я.
Улица была почти пуста. Я выжал педаль газа, и машина, взревев, рванула по залитой вечерним солнцем набережной, вспугнув прохаживающихся по парапету голубей. Красный шар солнца грузно висел над золочеными трубами МОГЭСа - слишком низко. Но я не мог остановить солнце. Пока я гнал машину по Ленинградскому шоссе, оно продолжало неотвратимо опускаться на запад.
Слева мелькнули белые распахнутые страницы комплекса "Лебедь", справа пронеслись мосты окружной… Солнце падало. Поворот на Шереметьево… Поток красивых иностранных машин, далекий гул самолетных двигателей… После Шереметьево я притормозил у обочины и посмотрел на карту. Лопотово находилось километрах в сорока к северо-западу, поворот на 12-е шоссе был ближе километров на пять… Пятнадцать минут, если идти со скоростью "100". Но если остановят гаишники? Терять время на разбирательства?
Я посмотрел на часы. Двигаясь со скоростью "90", я должен был добраться к объекту "66" к 20.15. А еще нужно было обнаружить Хромца где-то в подземных катакомбах - если он действительно скрывался там, где Мороз засек его в 80-м году.