- Может быть. Я знала, что это происходило с моим братом. Но знание - это одно. А когда попробуешь… и вдруг осознаешь, что обратной дороги нет - кем бы ты ни стал, кем бы ни был в прошлом, это уже свершилось. Твоего оригинала не существует. Но есть ты, и ты не знаешь, кто ты… - она покачала головой. - Вы все преспокойно совершаете это с собой, постоянно. Я даже не знаю, чем тебя пыталась напугать моя мать.
- Если задуматься, только тем, что еще больше разуверила меня в реальности.
Наверное, в моем голосе появилось что-то не совсем безмятежное, потому что она быстро вскинула на меня взгляд широко-раскрытых ярко-синих глаз, уже не кажущихся холодными.
- Прости. Вот теперь я почему-то почувствовала, что это все-таки реальность, - она снова перевела дух. - И она очень… жесткая. Странно, наверное, что у меня могут сдавать нервы по таким пустякам?
- Да нет, не странно. Наверное, все вместе. Ты сама разрушила свою реальность, потому что сочла это нужным. И она разрушилась во всех смыслах, какие можно представить. И в простом человеческом, и - в техническом, если так можно назвать. Ты даже побывала в другой вселенной, которую теперь не знаешь, как расценивать - как бред, галлюцинацию или что-то настоящее - но если это было настоящим, то чем было прошлое, в котором этого не было? Что тогда это наше настоящее - настоящее ли оно? Правильное? Или правильный мир - какой-то совсем другой. А этот всего лишь ошибка и недоразумение. Кошмар, который хочется прогнать, стараясь проснуться. Ведь кажется, что все могло быть иначе. Что все можно изменить, прямо сейчас, неоднократно, пробуя снова и снова, доводя до совершенства или безумия, бесконечно. Только чем тогда все станет? Почему нельзя изменить больше? Почему не попытаться исправить все на свете? Но отнимая право на реальность у чего бы то ни было, ты отнимаешь его у самого себя - потому что и ты просто ошибка и случайность, порожденная многими ошибками и недоразумениями.
Она закрыла глаза и вздохнула.
- Да!..
- И ты сожалеешь о том, что сделала, когда вздумала изменить свою реальность?
Тарси вздрогнула.
- Я не сожалею об этом!..
- Не сожалела. В прошлом. Время имеет значение. Время, которое, может быть, можно переписать.
- Это недостойно! Я просто теряю веру в происходящее, и мне хочется… как же звалась эта глупая древняя птица? Та, что прятала голову в песок?.. Как же говорил Нейт?..
- Страус.
- Страус! Это я.
- Это не ты. Даже не представляю, сколько нужно храбрости, чтобы однажды вырваться из того мира, в котором ты жила.
Она перевела дух и слегка покачала головой.
- Совсем немного, если чувствуешь, что не живешь. И все становится страшнее и страшнее. И кажется, что хуже быть просто не может. Можно сделать что угодно, лишь бы это изменить.
- Даже заключить сделку с дьяволом, который может казаться таким привлекательным. То есть, с нами. - Она возмущенно нахмурилась, вместо того, чтобы улыбнуться, но не стала возражать. Что поделать, если так сейчас звучали ее мысли. Сомнения на то и сомнения - что мнения на какой-то счет могут быть самыми противоречивыми одновременно, в одной и той же голове. - Думаю, ты к себе несправедлива. Но в одном ты права, - я погладил стенку ближайшей капсулы. - Это очень далеко даже от той реальности, к которой ты была готова. Это многих сводило с ума. Буквально. Но это пройдет. Ты выдержишь. Я бы даже сказал, что… тебе это точно должно было помочь развеяться!
Тарси пристально воззрилась на меня, пораженно приоткрыв рот.
- Развеяться?!.. - будто сама от себя этого не ожидая, она звонко расхохоталась, и тут же постаралась заглушить смех, смущенно закашлявшись. - Да это чистая правда!.. Развеяться!..
- Теперь можно взглянуть на мир по-новому! Совершенно другими глазами! Начать новую жизнь!
- Какой ужас! - воскликнула она, явно повеселев. - Ваш мир совершенно сумасшедший! Боже мой… - покачав головой, она уже с новым оттенком изумления прикоснулась к капсуле. - И вдруг он стал мне нравиться!.. Но жаль - только стал нравиться, и… - она немного порозовела, - нет, жаль не за себя. Жаль, что вам придется его покинуть…
Мне тоже. Я пожал плечами.
- Нам придется покинуть только "Янус". А мир - как был сумасшедшим, так и останется. Все эти вселенные - они ведь существуют на самом деле. И продолжают расходиться каждое мгновение, постоянно появляется что-то новое и разбегается во все стороны, а мы случайно остаемся там, где осознаем себя. Случайно или закономерно - часто совсем неважно. Путешествие продолжается. Всегда.
- Спасибо, - сказала она серьезно, улыбнувшись. - Теперь мне легче ощущать себя оторванной от своего прошлого. Даже не ожидала…
Я внимательно посмотрел на нее - точеный профиль, четко-очерченные губы, которых я уже касался, и был бы не прочь коснуться снова, но… ощущение магнетизма, почти материальное, хоть и оставалось, ничего подобного не произошло, что-то было под запретом. Я мельком глянул в сторону - может быть, мешало то, что слишком неподалеку кто-то есть? Нет, не это. Что-то другое. Невидимое. Несуществующее? Наверное - просто реальность.
С тех пор, как Тарси призналась, кто она, вернее, кто они оба с Нейтом, пусть я сам об этом давно догадывался, между нами, собственно говоря, было все кончено. Хотя то, что она призналась, выражало ее добрую волю, но также говорило о том, что "все, что мы можем подозревать, возможно". Даже сейчас. Если в этом есть дурной замысел.
Она нравилась мне, потому что должна была нравиться. Для этого были созданы все условия. Но в какой момент это перестало быть изначальной интригой? И даже - переставало ли?
Все, что она теперь могла сделать хорошего - самоустраниться и держаться намеренно в стороне. Зная, что нравится мне и этим. При всей искренности с обеих сторон, это продолжало оставаться ловушкой.
Корабль, прибывший за нами, был небольшим. Нейтральным. Ему надлежало доставить нас на борт денебского флагмана, который, разумеется, ни в коем случае не мог приблизиться к "Янусу" без международного скандала.
"Горгулья" тоже не могла доставить нас на место самостоятельно, ей предписывалось следовать за нами "в кильватере", строго рассчитанным курсом, без попыток какого бы то ни было уклонения в сторону.
Оставалось надеяться, что мы действительно доберемся без эксцессов. (Или что какие-нибудь наши двойники вмешаются вовремя, чтобы изъять очередную бомбу, впрочем, это всего лишь нервная шутка для посвященных). По крайней мере, экипаж нашего транспорта явно не испытывал к нам ни тени симпатии. Кем бы мы ни являлись, прежде всего мы были бессовестными авантюристами, ловко воспользовавшимися лазейками в законах, применительно к материям буквально священным и неприкосновенным. Если мы не нарушили "букву" закона, то "дух" уж точно. А теперь еще и надежно прикрыты дипломатическим иммунитетом, если, конечно, кто-нибудь не пожелает немедленно выставить ультиматум и развязать войну. Строго говоря, мы же нарывались на то, чтобы она была развязана - мы сами ее развязывали. И кто мы после этого?
Впрочем, ближе к концу недолгого путешествия наше сопровождение стало оттаивать. Возможно, они тоже опасались эксцессов. Возможно, ожидали и с нашей стороны какой-то неведомой подлости. Но чувствуя, что скоро все закончится, заметно повеселели.
Так что на борт "Денебского Штандарта" - чем все серьезней, тем оригинальнее названия, мы перешли в совсем уже дружеской обстановке - оставляя ее за спиной. Зато на самом флагмане, несмотря на официальную торжественность, снова царила настороженность и едва прикрытая растерянность.
- Как каждый раз - в иную воду, - усмехнулся отец.
- И каждый раз в холодную, - поддержал я.
- Лучше, чем кипяток, - философски заметила сестрица Линор.
Учитывая кое-какой собственный жизненный опыт, я был склонен с ней согласиться.
На этот раз "Горгулье" не пришлось сопровождать нас в "кильватере". Она пришвартовалась к одному из шлюзов, где была закреплена… опустим слово "намертво", и ее команда также перешла к нам на борт, где, несмотря на некоторые вялые возражения капитана флагмана, мы встретили ее лично. Хотя бы одна из встреч должна же оказаться дружеской.
- Ну, расставались мы совсем ненадолго, - нарочито бодро заметил Майк Арли. Сколько вариаций его имени мелькнуло на моей недолгой памяти? Сперва я знал его под именем Ажен Майк, затем он оказался Майком Арли, а на самом деле, хотя вряд ли кто-нибудь когда-нибудь назовет его этим именем, его стоило бы звать Майкрофтом Фейербластом, если прилично сократить его родовое имя. Он мог бы быть наследником трона Веги. Которого теперь не существовало. Вега была республикой, а ее последний правитель - проклинаемым сумасшедшим. Мало кто знал, что он не был повинен в происходивших полвека назад ужасах, кроме одного лишь последнего, что он остался в живых и, сменив все, что можно сменить, стал одним из самых известных героев Галактики. Сумев наступить на горло собственному прошлому.
Собственно, я понятия не имел, знает ли об этом сам Майк. Вышло так, что знали мы - чертовы историки, наводящие на многих чуть не суеверный страх, знала Тарси, чье прошлое протекло в веселой преисподней, где о заговоре знали совсем с другой стороны - той, где он был создан. Но знал ли об этом Майк? Мы как-то не спрашивали.
Не заговаривали об этом и с его отцом. Хотя не сомневались - он знает, что мы знаем. Но это не та вещь, о которой было бы приятно поговорить. О таких вещах приятнее молчать, хоть и ненамного. Знать и молчать тут - признак уважения.
- Наши дороги, похоже, вообще не склонны расходиться далеко. - И хорошо бы не в общем историческом смысле.
Майк кивнул, его глаза давно настороженно ничего не выражали. С одной стороны, команда "Горгульи" получила нашу защиту. С другой, стала зависимой от нас, от всей окружающей нас дипломатии, в которую никогда не играют чисто. Это не могло не угнетать.
- Буквально связаны. Во всех смыслах. Но это еще не самая скверная связь, - прибавил он спохватившись.
Всегда может быть хуже, и то верно.
Мы все не пожелали сразу расходиться по своим каютам, предпочтя просторную гостиную, где еще могли ощущать себя чем-то целым, чем-то с общим прошлым и наверняка общим зловещим будущим. По крайней мере, на ближайшую пару часов, пока мы, будто атомы, "туннелировали" к какой-то совсем другой своей жизни.
2/4. Гирлянды и флаги
Первая официальная встреча с матушкой должна была состояться в очередном "подвешенном состоянии". Ни на одной из планет. Впрочем, стоило ли считать стационарную военную базу просто кораблем? Пусть война еще не началась, но… это все равно одна из тех новых реальностей, с которыми придется иметь дело.
Может, лучше было бы остаться в Камелоте? Но тогда мы никогда не узнали бы, чего именно избежали, и стоило ли это делать. Все равно вечно чувствовали бы неудовлетворенность в "не своем" мире, почти ненастоящем для нас.
А этот вот - настоящий?
Насколько возможно, конечно - да…
Я задумчиво медитировал над белым с золотом парадным мундиром королевских бомбардировщиков. Именно в нем мне и предстояло встретить завтра матушку, впервые на людях в сознательной, да и в бессознательной, жизни. Выглядело все это так, что немедленно хотелось признать, что черный мундир "Януса" - верх адекватности… но, в конце концов, это лишь недостойный порыв убежать от всего. Что бы в этой ситуации, в этом окружении, выглядело нормально? Наверное, все равно ничего.
Предполагалось, что теперь я являюсь августейшим шефом данного рода войск. Всего лишь условность и формальность. В чине коммандера. (Да, я нарочно поставил эти две фразы рядом, именно в таком порядке).
Это была традиция. Когда-то давным-давно, когда Денебского королевства еще не существовало, один из предков правящей династии, Доннер Аллет, тот самый, маневр которого я однажды повторил, и в чьем разуме обитал какое-то время незамеченным, возглавлял эскадрилью, считавшуюся прародительницей именно этого полка. А это ведь даже занятно, что когда-то я действительно побывал в тех временах. В каком-то смысле условность и формальность почти переставала быть всего лишь условностью и формальностью. Как если бы - весьма отчасти - здесь мог присутствовать сам Доннер. Или почему сразу не король Артур, вернувшийся из Авалона? Я невольно рассмеялся вслух посреди пустой каюты. Честное слово, это забавно. И не было ни совпадением, ни чем-то знаковым или фатальным. Совершенно обыденная для нас закономерность. Как же не побывать в самых интересных исторических периодах, если можешь? Все элементарно и логично.
Я влез в новую "змеиную кожу" - а ведь предполагается, что у змей новая отрастает сама, и посмотрел в зеркало… Кто это?
Видимо, я. Но ощущение возникло такое, будто я снова в каком-то другом времени и мире. Снова кто-то другой - это казалось естественным и привычным. Но на этот раз это в самом деле я. Для которого прежний образ был маской, под которой я мог благополучно прожить всю жизнь. Она меня вполне устраивала - но устраивала сама по себе - или потому, что была маской? Мы не привыкли ни к собственному миру, ни к тому, чтобы быть собой. Правда… разве под маской мы всегда не более искренни, чем настоящие? Медаль о двух сторонах. Полкартины закрыто в одном случае, полкартины в другом. Что именно вы сочли бы более важным? Только букву или только дух - закона или беззакония?
Это можно было назвать классическими потайными ходами - каюты "королевской семьи" соединялись отдельными внутренними коридорами. Узкими, обитыми для вящего удобства какой-то мягкой тканью. С автоматически включающимся приглушенным освещением. По одному из этих коридорчиков я проследовал и постучался в каюту Линор.
- Эрвин? - вскоре донеслось из-за двери.
- И легион фамильных призраков, - в мрачном настроении очень хотелось молоть чепуху, какой бы она ни была натянутой.
Щелкнула задвижка. Ого… Да, я предполагал, что Линор тоже готовится к завтрашнему дню, и все равно - ого… Золотистое атласное платье со стоячим кружевным воротником, сплетенным из тонких проволочек, зубчатым, унизанным янтарными шишечками, смотрелось на Линор так, что это действительно было "ого!"
- Где белый конь? - поинтересовалась Линор, пристально поглядев на меня.
- Скончался в страшных муках, переев одуванчиков. Потрясающе выглядишь!
- Как-то несерьезно, - с сомнением покрутила головой Линор.
- Это ты-то несерьезно? Это я, кажется, несерьезно.
- Да, есть кое-какая нелепость…
- Спасибо, я так и знал!
- Картинка-перевертыш, - фыркнула Линор. - Почему, если ты в мундире, то я - нет?
- Зато… это означает потенциально меньшую фиксацию в системе. Ты и так принцесса, и этим все сказано. Ты можешь быть кем угодно, вплоть до главнокомандующего и "господа бога", а я - всего лишь коммандер? Да, я согласен, тут есть какое-то подозрительное неравенство!
Линор звонко расхохоталась.
- Это же ничего не значит!..
- Вот именно! - подтвердил я похоронным тоном.
- Может, это так для равновесия? А то, наверное, мы и правда смотрелись бы смешнее, будь оба якобы за какие-то войска. Надо же символически представлять и гражданских…
- Да, согласен.
- И было бы менее серьезно, если бы мы оба выглядели нейтрально - убилась бы половина официальности. А так - есть некоторая подчеркнутость, что все серьезно. И все в равновесии.
- Угу, уверен, тут все продумано.
Линор усмехнулась и вздохнула.
- Да, конечно. А отец все еще будет при некоторых регалиях "Януса".
- Это будет справедливо. Пусть "в отставке", но он отдал ему всю жизнь. Он до сих пор скорее представитель Союза, чем какого-либо государства.
- Даже нашего, - она произнесла это слово, как если бы оно плохо укладывалось у нее на языке и еще хуже в голове. - Такое ощущение, будто нас растаскивает по разным галактикам.
- По-моему, уже растащило.
- Думаю, что все-таки еще нет…
- Это потому, что янтарные шишечки - нейтральны.
- А военные игры, одни или другие - тоже совершенно одинаковы.
- Главное, не оказаться одновременно по разные стороны фронта. Даже символически. Античастица тоже частица, но с обычной частицей - аннигилирует. Хотя, казалось бы - ведь один черт.
- Какие-то мы сегодня веселые.
- Я не знаю, будем ли мы когда-нибудь другими. Мне кажется… - Я помолчал, потом махнул рукой. У меня было ощущение, что мы - бабочки, которые вот-вот должны занять свое место в гербарии.
Есть ли жизнь в гербарии? Скоро узнаем. Золотистые проволочки - как крылья. Эффектные и неживые.
- Знаешь, - сказала Линор, задумчиво глядя в кажущееся старомодным зеркало-трюмо. - Мне жаль, что мы не могли забрать с собой Экскалибур.
Я улыбнулся и кивнул. Меч остался в коллекции "Януса". Как будто у нас вообще не было ничего личного, принадлежащего именно нам - скользнули по жизни, и по чужим жизням, как тени.
- Кстати об оружии, - повеселела Линор, оглянувшись и снова окинув меня изучающим взором. - Ничего огнестрельного, а? Разве нам не положено?
- Видимо, нет. - Я развел руками. - Предполагается, что у нас целые армии и флотилии защитников. С пушками, способными разносить планеты в мелкое крошево.
- Но холодное… - Линор кивнула на мою парадную шпагу. - Оно игрушечное?
Я рассмеялся и вытащил "игрушку" из ножен. Узкий, матовый, инкрустированный узорами желтого металла, клинок.
- Почти. Она "дуэльная" - электрическая. Помнишь такие? Нажимаешь на кнопку, попадая в противника тем, что тут считается острием, и его сваливает с ног разрядом.
- Детский сад, - посмеявшись, признала Линор.
- Не спорю!
- Интересно, хоть аккумулятор в ней есть?
- Есть, я проверил.
- И спрятал трупы под ковриком?
- Думаю, повод еще будет…
- Да уж. Никуда не денется…
Мы шли по "золотой дорожке", благосклонно улыбаясь всем вокруг, на все стороны света и пространства-времени. Отец прошел тут ровно на десять минут раньше нас, присоединившись к нашей матери официально и на людях впервые. С принятием некоторых персональных почестей. Что он чувствовал на самом деле - было трудно сказать даже нам. Что попался? Что всех обыграл самой своей тайной и не зависит ни от чего, даже от нее, и при ее посредстве, от всего остального?
Что чувствовала мама, тоже трудно было сказать. Чувство превосходства? Свидетельство того, что она сделала со своей жизнью, что хотела? Некое злорадство по отношению ко всем традициям и условностям, или даже по отношению к нам, наконец вернув все "на круги своя"? Или чувство уязвимости, когда все открылось? И полной неуверенности в том, чем же она на самом деле теперь обладает.
Кот в мешке почти то же, что "барашек в ящике", но не совсем. Он существует.