- Но он не знает и того, что происходило там, на Веге. Не знает про этот самый "фактор X", не знает, что они разбирали атом за атомом его космолет, а затем и его тело. Они ставили на их место совершенно идентичные атомы, только в их ядрах вместо протонов были антипротоны, а вокруг ядер вместо электронов - позитроны. По сравнению с их техническим уровнем наша цивилизация - эпоха палеолита… Это ужасно… - Томпи умолк.
- Не менее ужасно, чем то, что Бан теперь античеловек, - сказал Фукс. - Он не знает, что тело его опаснее для нас, чем атомная бомба древности… Психологически он тот же человек, который покинул Землю двести лет назад. Мышление его, не претерпев изменений, вполне соответствует его личности. У него те же привычки, склонности, воспоминания, только записи эти сделаны теперь на антиматериальной основе. И поэтому… поэтому ему нельзя возвращаться к нам на Землю.
- Ты хочешь сказать ему об этом?
- Пожалуй, придется…
- Но ведь он… Бан…
Фукс беспомощно пожал плечами…
- Посмотрим! - И он включил видеотрон.
Бан все еще продолжал сидеть на витализационном кресле. Он даже не изменил позы. В кабине тоже ничто не изменилось… А ведь это была антиматерия…
- Все готово, - сказал Бан, увидев Фукса и Томпи.
- Бан, ты не будешь приземляться! - Фукс выговорил это одним духом.
- Почему не буду?
- Ты из антиматерии.
- Я из антиматерии? Ты шутишь.
- Нет, это серьезно.
- Мне не до шуток, Фукс. Честно говоря, мне и без того невесело.
- Ты из антиматерии, - упорно повторил Фукс.
- Ты ошибаешься, я нормальный человек. Нормальный! Слышишь?
- Это не мое мнение. Автоматы…
- К черту автоматы! Они обманывают вас, они ненадежны, а вы в них верите, как в божества.
- На этот раз они не ошиблись.
- Ошиблись, наверняка ошиблись!
- Нет.
- Посмотрим.
- Что ты собираешься сделать?
- Я войду в верхние слои атмосферы. Если вы правы…
- Этого нельзя делать. Представляешь ли ты себе силу взрыва?
- Я все прекрасно представляю, но это не антиматерия. Я - из антиматерии?.. Подумать только…
- Ты полагаешь, что должен чувствовать какую-то перемену?
Вопрос этот поставил Бана в тупик.
- Нет… Пожалуй, нет… - отозвался он, помолчав.
- Вот видишь, а мы не можем так рисковать. Земля - это не испытательный полигон.
- Так что же делать?
- Выходи на замкнутую орбиту вокруг Земли, а автоматы тем временем займутся выработкой решения.
- Нет! Хватит с меня ваших автоматов! - Бан поднялся с кресла, но Фукс предупредил его. Он бросился к эмитору и передвинул какой-то рычаг.
- Управление твоим кораблем мы взяли на себя.
- Не выйдет!
- Вышло. Имеется специальное приспособление для этого. Иногда пилоты возвращаются из космоса с нарушениями психической деятельности, а нам приходится заботиться о Земле, - пояснил Фукс, печально улыбнувшись.
Бан с минуту постоял в нерешительности, а потом медленно уселся в кресло.
- Делайте, что хотите, - сказал он и закрыл глаза.
- Бан… Бан… - прервал Томпи тягостное молчание. - Неужели ты и в самом деле ничего не помнишь о своем пребывании на Веге?
- Ничего, - ответил Бан почти шепотом.
- А может быть, они велели тебе уничтожить… Знаешь, такая трансформация мозга, при которой определенное действие становится необходимостью, - быстро добавил Томпи.
- Да нет же, нет! Я чувствую себя обыкновенным человеком, таким, как ты.
- И все-таки они хотели нас уничтожить… - произнес Фукс.
- Что заставляет тебя так думать?
- Самый факт отправления корабля из антиматерии…
- А не кажется ли тебе, что им намного проще было бы выслать излучатель антипротонов?
- Возможно, им хотелось захватить нас врасплох. Мы принимаем на Земле твой космолет, возвращающийся с Веги, а он уничтожает Землю.
- Я с тобой не согласен, Фукс, - вмешался Томпи. - Ты приписываешь им свои мысли. А они - если только они действительно существуют - должны мыслить совершенно иными категориями. Захватить врасплох?.. С таким же успехом они могли иметь намерение оповестить нас о чем-то… Возможно, что подобное изменение материи космолета как раз и призвано служить каким-то сигналом… Может быть, для них это общеизвестная вещь. Может, им и в голову не приходит, что мы не в силах справиться с антиматерией…
- Да какие там сигналы! Ведь вы считаете, что они собирались уничтожить Землю, а противника не предупреждают о задуманном ударе.
- Бан! Как я раньше не подумал об этом! - вдруг воскликнул Фукс. - Ты, кажется, подсказал мне способ проверить их намерения. Я совершенно забыл о сигнале. Может быть, все дело именно в нем. Они же передавали сигнал. Тот, дополнительный сигнал, о котором я говорил тебе, Томпи, когда ты только прилетел сюда… Если в сигнале нет никакой информации…
- Тогда это будет означать, что они действительно стремились к нашему уничтожению… - закончил Томпи.
- Координатор!
- Координатор слушает, - отозвался автомат.
- Передать концепциотрону дополнительный сигнал, принятый нами. Необходимо проверить, не содержит ли он в себе какой-либо информации.
- Задача ясна.
- Результаты доложить немедленно, - добавил Фукс.
- Ну вот, Бан, через минуту все и выяснится… - Томпи внезапно умолк. Экран был пуст. - Бан! Бан! Он исчез! Скорее радар!
Фукс с минуту повозился с видеосвязью, но экран оставался пустым, только на трассе, ведущей к Луне, поблескивали маленькие светлячки грузовых ракет.
- Это конец… - сказал Фукс. - Должно быть, в него попал метеор. Пусть даже самый крохотный, но из материи - произошла аннигиляция, и космолет испарился…
- А если все-таки попробовать радар, - неуверенно предложил Томпи.
- Ни к чему!
В этот момент они услышали голос автомата.
- Поступила информация, - автомат четко и не спеша выговаривал слова. - Исследование равнозначно воссозданию. Альтернатива выбора. Если да - конец. Если нет - вторичное воссоздание с перемещением во времени. Конечная цель - получение положительного ответа.
- Значит, они все-таки хотели что-то сообщить нам… - голос Фукса сорвался на крик.
- Но что именно? Я ничего не понимаю.
- Сейчас узнаем. Необходим комментарий! - приказал он аппарату.
Ответ поступил мгновенно.
- Исследование объекта связано с его уничтожением. После чего объект воссоздается из материи или антиматерии.
- Наверное, в зависимости от того, куда его высылают, - тихо заметил Томпи.
- Космолет был воссоздан и выслан по направлению к Земле. Если он создан из нужного типа материи, пусть остается на Земле. В противном случае следует послать сигнал на Вегу. Тогда его воссоздадут из материи с противоположным знаком и пришлют через какое-то время. Конец.
- По-видимому, они разлагают на атомы все, что обследуют, - Фукс задумчиво смотрел на экран. - А потом заново синтезируют, но это уже значительно сложнее.
- Еще бы, - согласился Томпи. - Правда, если этот процесс отнимает у них целых сто лет… то он и для них твердый орешек…
- Это ничего не доказывает. Может быть, эти существа очень долговечны по сравнению с нами и сто лет - всего лишь маленькая частица их жизни. Да и не в этом дело. Важнее всего то, что они не стремились нас уничтожать!
- И все-таки Бан погиб. Я теперь самый старый человек в солнечной системе, вернее, раньше всех родившийся.
- Это не совсем так. Не забывай, что через двести лет Бан вернется с Веги.
- Вернется?!
- Несомненно. Это они и обещают в своем сигнале. Он, Бан, - это бессмертный с Веги. Он бессмертен благодаря их технике, ибо они записали структуру его тела, его мозга и могут воссоздать Бана в любой момент. Как только сигнал дойдет до них, они примутся за новое воссоздание Бана и космолета, а двести лет спустя наши потомки вторично будут встречать его на пути к Солнцу.
Лео Сцилард
(США)
Фонд Марка Гейбла
Мне всегда хотелось узнать, во что превратится мир триста лет спустя. Я решил "удалиться из жизни" и, сделав необходимые приготовления, вернуться к жизни в 2260 году. Я полагал, что мои вкусы и взгляды достаточно передовые и мне нет повода бояться, что я окажусь слишком отсталым в том мире, в который попаду через несколько сот лет. Однако заглядывать вперед далее чем за триста лет я все-таки не решался.
Определенные круги общественности резко выступили против "удаления из жизни". И казалось даже, что конгресс 86-го созыва примет по этому поводу специальный закон. К счастью, этого не случилось. Однако Ассоциация американских медиков смогла все-таки добиться запрещения "удаления" на том основании, что такой поступок якобы является "самоубийством" и противоречит закону. Поскольку человек, погруженный в такой сон, не может по своей воле вернуться к жизни, гласило судебное решение, с юридической точки зрения он не может считаться живым!
Последовавшая вслед за этим юридическая битва длилась… пять лет. Наконец контора "Адамс, Линч и Давенпорт", которой я поручил защиту своих интересов, добилась рассмотрения дела в Верховном суде. Тремя голосами "против" Верховный суд все же поддержал первое решение суда. Однако Давенпорт объяснил, что, хотя на первый взгляд постановление Верховного суда и выглядит для меня неблагоприятным, на самом деле оно устраняет все препятствия в осуществлении плана. Ведь это постановление раз и навсегда подтвердило, что с юридической точки зрения человек не является живым, раз он погружен в сон. Поэтому, сказал мне Давенпорт, если я посмею ослушаться и все-таки "удалюсь из жизни", против меня уже нельзя будет возбудить дела, пока через триста лет я снова не оживу. А за это время срок ответственности за мой проступок давно истечет!
Тайно закончив все приготовления и назначив Адамса, Линча и Давенпорта своими душеприказчиками, я провел свой последний вечер в двадцатом столетии за небольшим прощальным ужином, устроенным в мою честь друзьями. Нас было человек шесть - все старые приятели. Но почему-то на этот раз мы плохо понимали друг друга. У большинства из моих друзей было, кажется, такое чувство, что они присутствуют на моих похоронах, поскольку живым они меня больше не увидят; мне же, наоборот, казалось, что я сам присутствую на их похоронах, потому что, когда я проснусь, их уже не будет.
…Судя по произведенным записям, сон пришел через два часа, но уже через час я не слышал ничего.
Следующее, что я помню, был укол иглы, и, открыв глаза, я увидел склонившуюся надо мною сестру милосердия со шприцем для подкожных впрыскиваний в одной руке и с микрофоном в другой.
- Не хотите ли вы сказать несколько слов перед микрофоном? - спросила она.
- Мы приносим вам свои извинения и хотим кое-что разъяснить, - сказал хорошо одетый молодой человек, стоящий рядом с моей кроватью, также с микрофоном в руке. - Я Розенблатт из конторы "Адамс, Линч, Давенпорт, Розенблатт и Джаннини". По причинам юридического порядка мы сочли возможным вернуть вас к жизни, однако, если вы захотите продолжать ваш трехсотлетний сон, все необходимые меры будут приняты в течение одного месяца. Мы сделаем все, что в наших силах. А теперь, прежде чем вы захотите что-нибудь сказать, позвольте представить вам джентльмена, сидящего рядом со мной. Это мистер Макклинток, мэр нашего города. Ваша беседа будет транслироваться по телевидению, если вы согласны. Все доходы от этой передачи поступят в фонд Престарелых Дегенератов. Телевизионные компании, конечно, понимают, что у вас могут возникнуть возражения. На этот случай подготовлена для замены другая программа. Однако если вы согласны, мы через минуту включим эфир.
- Прежде чем я отвечу на ваше предложение, - начал я, - не скажете ли мне, сколько времени я проспал?
- О, это мне нужно было сообщить вам раньше, - последовал ответ. - Ваш сон длился девяносто лет.
- В таком случае, я согласен, - сказал я после минутного размышления. - У меня теперь уже не осталось друзей, от которых нужно таить секреты.
Слово было передано мэру.
- Являясь председателем фонда Престарелых Дегенератов, я хотел бы выразить вам свою благодарность за ваше любезное согласие на это интервью. Дегенерация престарелых - одна из самых тяжких наших болезней. От дегенерации умирает каждый восьмой житель страны. Но мне нельзя монополизировать эфир, а у вас, должно быть, столько вопросов о жизни в нашем обществе. Не стесняйтесь, пожалуйста, задавайте вопросы.
- Почему меня вернули к жизни? - спросил я.
- Я уверен, что Адамс, Линч, Давенпорт, Розенблатт и Джаннини детальнейшим образом проинформируют вас об этом. Решение было принято ими, и у меня нет никакого сомнения, что при сложившихся обстоятельствах оно было единственно правильным. Я не юрист, но смогу вам рассказать о политической подоплеке этого решения. Политика - вот сфера моей деятельности.
- Вы, должно быть, даже не представляете себе, сколько хлопот вы причинили правительству своим удалением из жизни. В течение первых нескольких лет вашему примеру последовали немногие - главным образом политические деятели и антропологи. Но потом совершенно внезапно возникла эпидемия. Люди уходили из жизни просто так, чтобы насолить своим ближним. Должен с сожалением отметить, что многие католики, не имея возможности получить разрешение на развод, выбирали этот способ, чтобы пережить супруга или супругу, а потом, став вдовами или вдовцами, вступить в брак вторично.
В конце столетия в спячку погружались больные богачи, страдающие раком и другими неизлечимыми недугами, в надежде, что в последующие годы будут найдены средства борьбы с их болезнями. Но часто этому противились наследники богатых больных. Наследники тоже стали удаляться из жизни на тот же срок, чтобы не нарушать естественную смену поколений. Сейчас в состоянии сна пребывают миллион больных и полмиллиона их наследников.
Но самая большая неприятность из-за вашего поступка возникла двадцать пять лет тому назад, когда разразился продолжающийся до сих пор большой экономический кризис. В первый же год кризиса количество безработных выросло до десяти миллионов человек. Дела шли отвратительно. Никакой программы общественных работ, никакой помощи безработным не было. Тогда конгресс принял "закон 2025 года об удалении из жизни". По этому закону были получены правительственные ассигнования на удаление из жизни желающих безработных на весь срок кризиса. Безработным пообещали, что вернут их к жизни тогда, когда правительство решит, что рынок труда нуждается в их услугах.
Семь из десяти миллионов безработных приняли это предложение к концу первого года кризиса. За последующий год безработица охватила еще семь миллионов человек, из которых пять миллионов опять были удалены из жизни. Так продолжалось из года в год, и всего федеральным правительством было удалено двадцать пять миллионов человек.
- Когда же вернутся к жизни эти двадцать пять миллионов безработных? - спросил я.
- Постепенно, - объяснил мэр. - Большинство спящих не принадлежит к католической церкви, и их внезапное возвращение сразу же нарушит политический баланс в стране. Кроме того, обслуживание холодильных установок в общественных спальнях для усыпленных двадцати пяти миллионов безработных является важной частью наших общественных работ.
Но возник спорный вопрос: не нарушаете ли вы закон 2048 года о запрещении ухода из жизни, - продолжал мэр. - В конце концов ваши адвокаты решили вернуть вас к жизни, чтобы вы могли обратиться в суд за разрешением продолжать спать дальше. Маловероятно, чтобы суд вам в этом отказал. Но я надеюсь, что вы найдете наше общество столь передовым, что захотите остаться с нами в двадцать первом веке.
- Большое спасибо, мистер мэр, - сказал ведущий. - Передача прошла отлично, нас уже отключили.
Мэр повернулся ко мне.
- Если вы чувствуете себя хорошо, мне хотелось бы пригласить вас домой к обеду. У нас будет четыре-пять человек гостей, жена и дочь Бетти. У бедной девочки разбитое сердце. Она только что объявила о разрыве своей помолвки, и я делаю все, чтобы ее ободрить. Она очень любит этого парня…
- Если она его так сильно любит, то зачем же ей расставаться с ним? - удивился я.
- Над ней смеялись все знакомые из-за того, что ее жених носит зубы, - пояснил мэр. - Конечно, законом это не запрещено, но просто уже никто так не делает.
В этот момент меня вдруг осенило. В самом деле, у сиделки, молодой и хорошенькой девушки, отсутствовали зубы. Не было зубов и у Розенблатта и у самого мэра. Зубы вышли из моды!
- Но у меня же есть зубы, - сказал я.
- Конечно, - отвечал мэр, - и вы носите их с большим достоинством. Но если вам захочется с нами остаться, придется от них отделаться. Это негигиенично.
- А как я смогу пережевывать пищу и как вы ее сами пережевываете?! - воскликнул я.
- Мы едим не зубами, - ответил мэр. - За нас пережевывают пищу специальные челюсти, привинчиваемые к столу. Мы снимаем с них пищу и отправляем ее ложками в рот.
- И бифштексы? - полюбопытствовал я.
- Да, все что угодно, - был ответ. - Не беспокойтесь, для вас найдется сегодня и нож, и вилка, и обычная тарелка - все, к чему вы привыкли. Моя дочь держала их для своего жениха.
* * *
- Мне очень жаль, что моя вторая дочь не сможет быть с нами сегодня вечером, - сказал мэр, трогая с места автомобиль. - Моя дочь учится в колледже, она изучает математику и химию - вы бы смогли поговорить с ней на языке науки.
- Что, с ней случилось что-нибудь серьезное? - спросил я.
- Да нет, - ответил мэр. - Пустяковая пластическая операция. Она вернется через день-два.
- С новым носом? - задал я вопрос.
- Нет, с носом у нее все в порядке, - ответил мэр. - Ведь у нее нос Марка Гейбла. Она делает одну из этих новомодных операций. Жена и я против, но ее не переспоришь. Хочет вставить себе новый пищевод. Не нужно, понимаете ли, заботиться больше о фигуре, сидеть на диете. Ешь сколько влезет - лишняя пища уйдет в резиновый пищевод, который можно потом легко заменить другим. Я пытался ее отговорить, но бесполезно.
- Может быть, она и права, - сказал я, вспомнив не без труда, что раньше всегда старался принимать сторону молодежи.