Теперь, в контексте бизнеса (основной рынок сбыта для "Ворда") такого рода вещи вызывают только досаду - один из обычных "напрягов", которые связаны с использованием компьютеров. Легко купить небольшие программы преобразования файлов, которые позаботятся об этой проблеме. Но если Вы - автор, чья карьера является словами, чье профессиональное тождество - объем письменных документов, этот тип вещей чрезвычайно тревожит. Есть лишь некоторые неизменные предположения в моем роде занятий, но одно из них - что как только вы записали слово, оно записано, и не может быть стерто. Чернила пятнают бумагу, долото режет камень, стило выдавливает глину, и происходит нечто неотменимое (мой свояк является теологом, который читает 3250–летние клинописные таблички - которые он может распознать, как рукописные записи обычных писцев и идентифицировать их по имени). Но программное обеспечение для обработки текстов - особенный сорт инструментов, которые применяет специальные, сложные файловые форматы - имели и имеют древнюю власть отменять записанное. Мелкое изменение в формате файла, или немного покореженных битов, и месяцы или годы литературного творчества могут перестать существовать.
Тогда это был технически дефект в приложении ("Ворд" 6.0 для Macintosh), а не операционной системы (MacOS 7–точка‑что–то еще), и поэтому начальным объектом моей досады были люди, которые ответственны за создание "Ворда". Но, с другой стороны, я мог бы выбрать опцию "сохранить как текст" в "Ворде" и сохранял все мои документы, как простые телеграммы, и эта проблема не должна была возникнуть. Взамен я позволил себе соблазниться всеми теми кричащими опциями форматирования, которые даже не существовали пока ГРАФИЧЕСКИЕ ИНТЕРФЕЙСЫ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ не появились, чтобы сделать их реальными. Я усвоил привычку использовать их, чтобы сделать вид мой документов симпатичным (возможно более красивым, чем они заслужили выглядеть; все старые документы в тех флоппи–дисках оказались более или менее дерьмом). Теперь я расплатился за эту само–избалованность. Технология продвинулась и обнаружила пути, чтобы заставить мои документы выглядеть даже более красивыми, и последствием этого было то, что все старые безобразные документы перестали существовать.
Это было - если вы простите мне момент странной небольшой фантазии - как если бы, я приехал, чтобы отдохнуть на некотором курорте, в неком изысканно разработанном и ориентированном на искусство отеле, отдавая себя в руки прошлых мастеров Сенсорного Интерфейса, и сидел в своей комнате, и записывал рассказы шариковой ручкой в честный желтый блокнот, и, когда я возвращался с обеда, обнаружил, что горничная забрала мою работу и оставила на ее месте гелевую ручку и стопку тонкого пергамента - объясняя, что представление выглядит от этого даже лучше, и это было всего лишь частью обычной модернизации. Но записанны на эти листы бумаги, безупречно с точки зрения каллиграфии, оказались длинные последовательности слов произвольно выбранных из словаря. Ужас, конечно, но я не мог в действительности подать жалобу управляющему, поскольку оставаясь на этом курорте согласился на все это. Я сдал свои Морлокские верительные грамоты и стал Элоем.
LINUX
В конце 1980–х и начале 1990–х я затратил много времени, программируя "Макинтоши", и в конечном счете решил выделить несколько сотен баксов на "яблочный" продукт, названный "Мастерская Программиста Макинтошей", или MPW (сокр. от "Macintosh Programmers Workshop" - прим. перев.). У MPW были конкуренты, но она была неоспоримо первой системой разработки программного обеспечения для Mac. Это был тот самый молоток, которым собственные инженеры "Apple" пользовались, чтобы заколачивать код в Macintosh. Если MacOS была технологически значительно более продвинутой, в то время, чем конкурентные системы, а Linux даже не существовал тогда, и если MPW была в натуре программой, использованной группой "Яблочных" творческих инженеров мирового класса, у меня были "законные" высокие ожидания. Оно прибыло в виде стопки флоппи–дисков, около фута высотой, и у меня было много времени, чтоб поволноваться, в течение бесконечного процесса установки. Как только я запустил MPW, я, наверно, ожидал чего‑то типа приобщения к образцу мультимедиа. Взамен это оказалось аскетичным, почти пугающим на вид. Это было обычное окно прокрутки, в котором вы могли бы набрать простой, бесформатный текст. Система должна затем проинтерпретировать те строки текста, как команды, и попытаться их выполнить.
Это был, другими словами, стеклянный телетайп, выполняющий интерфейс командный строки. Он пришел со всякого рода загадочными, но мощными командами, исполнять которые надо было, набирая их имена, и которые я научился использовать только постепенно. Это случилось только после того, как несколькими годами позже я начал возиться с Unix, в результате чего я понял, что интерфейс командный строки, включенный в MPW, был реинкарнацией Unix.
Другими словами, первая вещь, которую "яблочные" хакеры сделали, когда они получили MacOS и запустили ее - вероятно даже перед тем, как получили и запустили - они воссоздали интерфейс Unix так, что они могли бы сделать какую‑нибудь полезную работу. В то время, я просто не мог задуматься об этом, но, насколько "яблочные" хакеры кумекали, хваленый "Графический Интерфейс Пользователя" в Mac был им только помехой, чем‑то, что нужно было обойти, пока небольшой тостер еще не появился на рынке. (Здесь намек на маркетинговые лозунги "Apple", идеологи которой с подачи Стива Джобса мечтали сделать компьютер обыкновенным бытовым прибором, навроде того же тостера. - прим. перев.)
Даже перед тем, как мой Powerbook "рухнул" и уничтожил мой большой файл в Июле 1995, имелись иные признаки опасности. Мой старый приятель по колледжу, который основывал и запускал высокотехнологичные компании в Бостоне, разрабатывал коммерческий продукт, использующий Макинтоши, как фасад. В принципе "Маки" были быстродействующими графическими терминалами, выбранные как раз из‑за их приятного пользовательского интерфейса, давая пользователям доступ к графическому представлению большой базы данных, хранящейся в сети более мощных, но менее дружественных компьютеров. Этот парень был второй человек, который повернул мои мозги на "Макинтоши", между прочим, и всю середину 1980–х мы разделяли священный трепет посвященных в высокие технологии, используя лучшую "яблочную" технологию в мире тупоголовых пользователей ДОС. Ранние версии системы моего друга работали хорошо, как он сообщал мне, но, когда отдельные машины объединили в сеть, начали происходить непостижимые аварии; иногда целая сеть могла просто повиснуть. Это было одним из тех дефектов, которые не могли быть легко воспроизведены. Наконец, они пришли к выводу, что эти сетевые аварии происходили всякий раз, когда пользователь, пробегая меню в поисках конкретного пункта, придерживал кнопку мыши больше чем на пару секунд.
В основе своей, MacOS могла делать только одну вещь за раз. Прокручивание меню на экране - одна вещь. Так, когда меню опускалось, "Макинтош" был не в состоянии делать что‑то еще, пока этот нерешительный пользователь не отпускал кнопку.
Это не так плохо для единичного пользователя, на машине с единственной программой (хотя это тоже довольно плохая вещь), но по–настоящему хреново в машине, которая находится в сети, поскольку участие в сетевой обработке подразумевает своего рода непрерывное взаимодействие низкого уровня с другими машинами. Отказываясь откликаться на запросы сети, "Мак" вызвал общесетевую аварию (такое было возможно в одноранговых сетях с передачей маркера по кольцу, когда вся мало–мальски важная работа возлагалась на центральный процессор - теперь всякой низкоуровневой ерундой занимаются специальные микроконтроллеры, не отвлекая вычислительную мощность от просмотра любимых видеофильмов, рисования в "Фотошопе" и раскладывания пасьянсов. - Прим. перев.).
Чтоб работать с другими компьютерами, сетями и с различными другими видами "железяк", ОпСистема должна быть несравненно более сложной и мощной, чем MS‑DOS или изначальная MacOS. Единственный способ подключиться к Интернету, которым стоит заниматься серьезно - PPP, протокол "Точка–Точка", который на время делает ваш компьютер полноценный членом Глобальной Сети, со своим собственным однозначным адресом и различными привилегиями, правами и обязанностями, возложенными на него. Технически это означает, что ваша машина выполняет TCP/IP протокол, который, чтобы сделать длинный рассказ коротким, закручен вокруг пересылки пакетов данных взад и вперед, в незаданном порядке, и в непредсказуемое время, согласно продуманному и изящному набору правил. Но пересылка пакета данных является той же отдельной вещью, и так OS, которая может только делать одну вещь за один раз, не может одновременно быть частью Интернета и делать что‑нибудь еще. Когда TCP/IP был изобретен, его выполнение было привилегией, зарезервированной для "Серьезных Компьютеров" (поначалу, особенно в среде профи, бытовало снобистское пренебрежение "игрушками электроников–любителей", т. е. неспециализированными микрокомпьютерами. - прим. перев.) - мэйнфреймов и мощных мини–компьютеров, использовавшихся в технических и коммерческих установках - так что протокол создавался из предположения, что каждый компьютер, использующий его, - серьезная машина, способная делать многие вещи одновременно. Не говоря худого слова, машина под управлением "Юниха" (жарг., фамильярн. от UNIX - эта легендарная ("настоящая!") ОпСистема с самого начала была многозадачной, и как это часто бывает, с другой стороны баррикад - в среде "любителей" - считалась излишне заумной и тяжелой для освоения, хотя до сих пор пользуется заслуженной любовью "упертых Юниксоидов", т. е. профессионалов, за мощность, надежность, обилие инструментов и возможностей - прим. перев.). Ни MacOS, ни MS‑DOS изначально не были заточены под работу в сети, и когда Интернет стал горячей темо, должны были последовать радикальные изменения.
Когда мой Powerbook разбил мне сердце, и когда "Ворд" перестал распознавать мои старые файлы, я "переподсел" на Unix. Очевидной альтернативой для MacOS должна была бы стать "Винда". Я по натуре не имею ничего против Microsoft, или Windows. Но стало прекрасно видно, что старые операционные системы для персональных компьютеров "перезрели", и с виду порядком перенапряглись, и, возможно, наилучшим было избегать их, пока они не научились ходить и жевать жвачку одновременно.
Переключение произошло в конкретный день, летом 1995–го. Я попал в Сан–Франциско на пару недель, используя мой PowerBook, чтобы поработать над одним документом. Текст был слишком большим, чтобы влезть на единственный "флопик", и, так случилось, что я не сделал резервную копию с тех пор как вышел из дома. PowerBook благополучно "упал" и стер файл целиком.
Это случалось как раз, когда я выходил за порог, чтобы посетить компанию называемую "Электрические Сообщества", которая в те дни была в Лос Альтосе. Я взял свой PowerBook с собой. Мои друзья в "Электрических Сообществах" были пользователями "Маков", у которых были всякого рода софтины для восстановления файлов и отката после сбоев диска, и я был уверен, что смогу вернуть большую часть файла.
Как оказалось, две разных маковских восстановительных утилиты не в состоянии найти никаких следов, что мой файл вообще когда‑либо существовал. Он был полностью и систематически стерт. Мы прошли весь жесткий диск блок за блоком и обнаружили отдельные фрагменты бесчисленных старых, отвергнутых и забытых файлов, но ни одного из тех, что мне были нужны. Метафорический сдвиг был особенно жестоким в тот день. Это было типа того, как наблюдать, что девушка, которую ты любил последние десять лет, погибла в автокатастрофе, и затем присутствуя на вскрытии, ты узнаешь, что под одеждой и макияжем она была всего лишь мясом и кровью.
Я, по–видимому, наматывал вокруг офисов "Электрических сообществ" в некотором роде первобытного Бешенства Джунглей, поскольку в тот момент синхронно произошли три странные вещи. (1) Рэнди Фармер (машинный перевод "Похотливый Фермер" - прям вот так, с больших букв, - прим. перев.), coоснователь компании, прибыл с коротким визитом вместе со своей семьей - он тогда восстанавливался после хирургии. У него было немного горячих сплетен: "Форточка 95 выходит сегодня". Это означало, что новая операционная система Microsoft в тот день "имела быть" установленной на специальный лазерный диск, известный как "Золотой Мастер" (оригинальный образец записи, - прим. перев.), который должен был использоваться, чтобы нашлепать "джинтиллионы" копий для подготовки к громкому релизу через несколько недель. Эта новость была воспринята персоналом "Электрических сообществ" с раздражением, включая того чела, чья офисная дверь была облеплена обычным ассортиментом мультяшек и побасенок, например, (2) копия мультфильма про Дильберта, в котором Дильберт, многострадальный корпоративный инженер–программист, встречает полного, бородатого, непостижимого человека изрядного возраста - немного похожего на Санту, но более темного, и с… изрядным самомнением. Дилберт распознает в этом человеке, основываясь на своих способностях влиять на людей, хакера системы Unix, и реагирует с определенной смесью нервозности, благоговения и враждебности. Дилберт слабо отмахивается от беспокоящего незваного гостя на протяжении пары кадров; хакер "Юниха" слушает с каким‑то яростным, всепобеждающим спокойствием, затем, в последнем кадре, кладет что‑то в карман Дильберту. "Здесь "никель", малыш, - говорит он, - ступай, купи себе настоящий компьютер". (3) Владелец двери и мультяшек был некий Даг Барнс. Барнс был известнен в отстаивании еретических мнений на предмет операционных систем. В отличие от большинства технарей в Районе Бухты, которые предпочитали Macintosh, полагая, что это "истинная машина хакера", Барнс любил замечать, что "Мак", со своей герметически запечатанной архитектурой, был на самом деле враждебен хакерам, которые склонны к опытам и "погрязли" в открытости. Напротив, линейка машин, совместимых с IBM, которые могут легко быть разобраны и собраны обратно, была гораздо больше "хакерабельна".
Поэтому, когда я вернулся домой, я начал возиться с "Линухом", который является "одним из", среди многих и многих других конкретных реализации абстрактного Платонического Идеала названного "Юних". Я не стремился специально "переподсесть" на новую ОСь, поскольку мои кредитные карты все еще дымились от всех тех денег, которые я вбухивал в аппаратные средства "Маков" годами. Но большое достоинство Linux было в том, что эта ОСь может работать на точно тех же железяках, как и ОСи от "Мелкософта" - то есть, на самых дешевых аппаратных средствах, какие только существуют в природе. Типа, чтобы продемонстрировать, почему это была крутая идея, примерно через неделю или две по возвращатении домой, я смог наложить свои лапы на тот скромный компьютер (486–й ящик о целых 33–ти мегагерцах) чтоб вволю над ним поиздеваться, так как знал парня, который работал в офисе, где эти штуки просто выбрасывались. Как только я получил это на дом, я открыл капот, запустил свои грабли вовнутрь, и начал переключать все платы подряд. Если что‑то не работало, я шел в контору по продаже компов и порывшись в коробке, полной запчастей, покупал новую карту расширения за несколько баксов.
Доступность всех этих дешевых, но эффективных "железок" была неумышленным последствием решений, которые IBM и Microsoft сделали более чем десятиле тому назад. Когда "Окна" появились, и вытащили ГРАФИЧЕСКИЙ ИНТЕРФЕЙС ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ на значительно больший рынок, "железный" режим изменился: стоимость цветных видео карт и мониторов высокого разрешения начала падать, и падает до сих пор. Этот подход "общей свалки" в аппаратных средствах означал, что "Окна" были неизбежно корявее по сравнению с MacOS. Но ГРАФИЧЕСКИЙ ИНТЕРФЕЙС ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ вывел компьютер на такую обширную аудиторию, что объем пошел вверх, а цены начали съеживаться. Тем временем "Яблоко", которое так хотело чистенькую ОпСистемку с видео, встроенным в процессор, значительно утратило свою долю на рынке, по крайней мере, частично поскольку их красивые железяки стоят так дорого.
Но цена, которую нам, владельцам "Маков", пришлось заплатить за высшую эстетику и дизайн, не была просто финансовым вопросом. Была также и культурная цена, в виде отказа от того, чтоб открыть крышку и повозиться с маковским содержимым. Даг Барнс был прав. В "Яблоке", несмотря на репутацию машины, выбранной отвязными, творческими хакерами, в действительности создали тачку, которая отбивает охоту к хакерству, тогда как Microsoft, рассматриваемая как технологически отсталая и эпигонская, создала обширный, беспорядочный базар запчастей - изначальный суп, который в конечном счете породил Linux.