- Если эти законы заставляют людей, бывших некогда одним народом, брать в руки оружие и убивать друг друга - я не принимаю такой цивилизации. И мне особенно больно, что установлению этих законов способствовал ты. Мой сын. Ты принёс в наш мир, не знавший войн и распрей, заразную болезнь - жить не ради других, а ради себя. И поэтому ты ответственнен за то, что люди сейчас умирают от холода и голода, погибают в братоубийственных войнах. И ты ответственнен за смерть аквов, из которых сейчас делают мази для умягчения кожи земных девиц.
- Я не признаю твоих обвинений, отец, - спокойно проговорил Саприче. - Руки даны человеку для работы, а не для того, чтобы он держал в них оружие. А голова - чтобы думать, как эту работу сделать лучше и быстрее, а не завидовать. Я работал и руками, и головой. И не моя вина, что кто-то предпочел взять в руки оружие.
- Время нас рассудит, - сказал Пастролаги и нажал на спуск автомата.
Диким криком зашлась в запертой комнате Ириси.
Диркоши перешагнул через труп и бросил зажжённую спичку в керосиновое пятно. Огонь ленивыми языками заскакал по ступенькам.
- Уходим.
Как в тумане Колори вышел в коридор и открыл дверь, за которой билась в истерике Ириси. Ириси выскочила в холл и, упав на тело Саприче, заголосила.
- Уходим! - крикнул Диркоши, схватил Колори за плечи и выпихнул во двор.
Уходили они гуськом по проторённой лыжне, ведущей через поля к лесу. Пастролаги еле шёл, тяжело дыша и держась рукой за сердце, часто останавливался и оглядывался на разгорающийся пожар.
- Идите, идите… - шептал он. - Я вас догоню… в лесу…
Они находились как раз посреди поля, когда из-за ближайшего холма послышался рокот приближающегося вертолёта. Видно из Деревни по телефону кто-то сообщил в Город о стрельбе в имении Саприче и пожаре.
- Быстрее! - закричал Диркоши.
Но дойти до леса они не успели. Вертолёт вынырнул из-за холма и осветил их прожектором.
- Всем рассыпаться в стороны!
Колори бросился влево, но тут загрохотал пулемёт, что-то ударило его в предплечье и он, теряя равновесие от толчка, упал лицом в снег.
И пришла весна.
И забрезжил чужой рассвет.
Поезд прибыл в Сапричебург поздним вечером. Аккуратно заправив пустой рукав в правый карман лагерной куртки, Колори с замиранием сердца ступил на землю родной Деревни.
"Вот я и дома", - с горечью подумал он.
Деревни не было. Перед ним стоял чужой город. Земной. С запахом паровозной гари, с химическим привкусом фармацевтического завода.
На привокзальной площади к нему привязался чумазый мальчишка в рваной телогрейке и шапке-ушанке с оборванным ухом.
- Дядь, дай денежку! Кушать хочется! - канючил он.
Колори пошарил по карманам, извлек последнюю десятку и протянул мальчишке.
Мальчишка схватил десятку, глянул на неё и вдруг, скомкав, со злостью швырнул в лицо Колори.
- Ты чо даёшь, морда однорукая?! - заорал он. - Засунь свои национальные единицы в задницу! Доллары давай!
Колори опешил. Затем, грустно улыбнувшись, повернулся и пошёл прочь.
- У, вошь лагерная! - крикнул вслед мальчишка, увидев на его спине нарисованную белую мишень. - Тебя нам только в городе не хватало! Ещё один лишний рот добавился!
Комок грязи шлёпнулся в спину, но Колори не обернулся. В лагере приходилось переносить худшее.
Он прошёл мимо одинаковых, как бараки, домов, пытаясь среди них разглядеть хоть что-то знакомое, но ничего не узнал. Шёл Колори по улице Саприче, мимо частного пансиона имени Саприче, мимо церкви святого мученика Саприче и вышел на площадь, на которой стоял памятник Сарпиче. Бронзовый Саприче стоял на мраморном постаменте и смотрел в бесконечную даль. Одной рукой он опирался о мотыку, другой протягивал миру бронзовую брюку.
"Я принёс вам цивилизацию" - гласила надпись на постаменте.
И только тут Колори узнал место, где он очутился. Когда-то здесь стояло имение Саприче. Уже отсюда, с трудом ориентируясь среди незнакомых домов, он пошёл к своему дому.
Его дома не было. Дом Нереги сохранился, а вот на месте его дома стояли мусорные баки. Тяжело ступая, Колори подошёл к бакам и тупо уставился на них. Затем медленно стащил с головы фуражку.
В доме Нереги хлопнула дверь, оттуда вышла пожилая женщина с мусорным ведром. Опасливо косясь на Колори, она высыпала ведро в крайний бак, повернулась, и тут Колори, в неверном свете тусклой лампочки на столбе, узнал её.
- Ириси… - невольно вырвалось у него.
Ириси остановилась и вгляделась в его лицо.
- Колори… - со страхом выдавила она.
Они застыли друг против друга, и у каждого в памяти воскресло их прошлое. Такое общее, и такое разное.
- Значит, вернулся… - наконец как-то устало сказала Ириси.
- Значит, вернулся.
- Сбежал, или срок кончился?
- Отпустили под надзор полиции.
- Дом-то твой снесли…
- Что с матерью?
- А тебе туда не сообщали? Умерла. Уж лет десять будет.
В общем, ничего другого Колори и не ожидал. Писем от матери не было.
- А Стинти?
- Живёт… - каким-то неопределённым тоном, исключающим последующие вопросы, ответила Ириси.
Они молча постояли друг напротив друга.
- Давно выпустили?
- Вчера.
И снова молчание.
- Ну, я пошёл, - наконец сказал Колори и повернулся.
- Куда? - тихо спросила Ириси.
Он пожал плечами.
- Заходи уж к нам, - предложила она.
Колори застыл в нерешительности, подумал, затем кивнул.
- Спасибо, - пробормотал он и последовал за Ириси.
Когда-то единственную большую комнату дома Нереги перегородили двумя стенками, а оставшееся пространство теперь было то ли прихожей, то ли кухней между двумя комнатами. Здесь стояли старенький холодильник, плита и маленький столик.
- Садись, - предложила Ириси. - Есть хочешь?
- Да.
Ириси достала из холодильника тарелку с тушёными овощами и поставила перед Колори.
"Постарела", - подумал Колори, глядя на мелкую сеть морщинок на лице Ириси.
- Значит, ты теперь здесь живешь? - спросил он.
- Значит, здесь.
- А как же… - Колори хотел спросить о наследстве Саприче, но вовремя остановился. Не его это дело.
Но Ириси поняла. Она усмехнулась.
- А у Саприче много родственников. Племянника его помнишь? Вот он всё и отсудил. Мы ведь с Саприче не были зарегистрированы, как муж и жена.
Дверь одной из комнат широко распахнулась, и на пороге появилась полногрудая огненно-рыжая девица в одних трусиках.
- Кто здесь у тебя? - нимало не смущаясь своего вида, спросила она. Тёмные соски обнажённых грудей вызывающе уставились на Колори.
Ириси с непонятной неловкостью переводила взгляд с девицы на Колори.
- Это Колори, - наконец тихо сказала она. - Твой отец, Стинти.
Стинти смерила отца холодным взглядом. Ничего не отразилось в её глазах.
- Папаша… - протянула она. - Знаешь что, папаша, катись-ка ты отсюда в задницу!
И с треском захлопнула дверь.
Колори окаменел. Нет, не такой он видел свою встречу с дочерью.
Ириси села за стол напротив.
- Ешь, - просто сказала она, будто ничего не произошло.
Колори заставил себя взять вилку.
В это время дверь в другую комнату тихонько приоткрылась, и в образовавшуюся щель выглянуло маленькое личико.
- А ты чего? - строго спросила Ириси. - А ну, марш спать!
Дверь затворилась.
Кусок застрял в горле Колори. Он с трудом проглотил его и хрипло спросил:
- Внук?
- Да.
- Сколько ему?
- Два года.
- А зовут как?
Ириси отвела глаза.
- Саприче.
Такого удара Колори не ожидал. Он растерянно отложил вилку.
- Спасибо… - пробормотал он. Но получилось, будто поблагодарил не за еду.
Ириси всё поняла.
- Я постелю тебе здесь, на полу, - сказала она.
Она вынесла матрас, раскатала на полу у холодильника, а в головах, извинившись за отсутствие подушки, пристроила туго свёрнутый ватник.
Колори лег, укрывшись курткой, как в лагере, и Ириси погасила свет.
Немного позже он услышал, как Ириси из своей комнаты прошла к Стинти. Что она там говорила дочери, он не слышал, но вот голос Стинти долетал весьма отчётливо.
- Ты что, с ума сошла? Я здесь клиентов принимаю, кормлю вас, можно сказать, своим телом, а он будет на кухне валяться и распугивать клиентов? Насрать мне, что он мой отец! Если ты такая сердобольная, забирай его к себе!
Затем он слышал, как Ириси, вернувшись в свою комнату, баюкала внука и рассказывала ему сказку.
- Посадил дед брюку. Выросла брюка большая-пребольшая. Стал её дед из земли тащить. Тянет-потянет, вытащить не может…
- Баба, а что такое брюка?
- Ну… Это овощ такой. Рос он у нас когда-то. Вкусный очень. Как морковка. Ты ведь морковку любишь?
- Люблю, - не очень уверенно ответил внук.
И тут Колори впервые в своей жизни заплакал. Ничего общего с земной морковкой брюка не имела.
Глубокой ночью, когда все в доме уснули, Колори встал и ушёл из этого дома. Из чужого дома, от чужой жены, от чужой дочери, от чужого внука.
Ноги сами привели его на пристань. Удивительно, но пристань сохранилась, её даже кто-то подновил, перестелив доски, хотя ни одной лодки к ней пришвартовано не было - ниже по течению, метрах в пятистах, светился огнями бетонный причал.
Колори сел на доски и свесил ноги к воде. С реки тянуло сыростью, запахом гнили, стоками химфармзавода, керосином. Загадили реку основательно. У ног что-то всплеснулось, и Колори удивился - неужели в такой реке ещё сохранилась рыба?
Он сидел, невидяще вперившись в темноту, и пытался вспомнить свою жизнь до прихода цивилизации. Пытался и не мог. И не заметил, как из воды у края пристани медленно-медленно всплыла огромная туша и также медленно, осторожно прогибая под собой доски, взобралась на настил.
- Колори? - спросил чей-то голос, и Колори чуть не слетел в воду от неожиданности.
Он вгляделся в бесформенную массу, словно ниоткуда появившуюся на пристани.
- Акве Беструде? - осторожно, не веря себе, спросил он.
В ответ раздался бесцветный, лишённый интонаций, смех.
- Акве Беструде! - Колори вскочил с места, бросился к акве и обнял мокрое тело одной рукой. - Жив! Вот уж кого не думал встретить!
- Эй! - вскрикнул акве Беструде, и Колори почувствовал, как кожа акве содрогнулась от боли от его прикосновения. - Осторожнее!
- Что это? - спросил Колори, ощутив под ладонью какие-то бугристые наросты на некогда гладкой, скользкой коже акве.
- Дерматиты. От стоков фармацевтического завода.
Они сели на краю пристани, и Колори, всё же не удержавшись, осторожно, как когда-то в детстве, положил руку на загривок акве Беструде и прижался к нему.
- Я вижу, тебя жизнь тоже потрепала, - сказал акве Беструде. - Руку где потерял?
- Да тут, недалеко. Помнишь, имение Саприче сожгли? И его…
- Помню.
- А как ты живёшь? Ведь вас, аквов, вроде…
- Да вот так и живу. Днём прячусь, а ночью… Некоторые старики помогают. Вот, настил перестелили. Ириси тоже помогает… Как у тебя дома?
- Никак, - сухо ответил Колори. - Нет у меня дома.
Акве Беструде понимающе помолчал.
- А давай, ко мне перебирайся, - внезапно предложил он. - У меня тут под настилом тайная хатка есть. Тесноватая, правда… Но зато в Северной затоке я себе отличное жилище соорудил! Там можно и печку на зиму приспособить. И рыба там сохранилась - вода почище, - сам развожу. Правда, много выбраковывать приходится, но на двоих хватит…
Акве Беструде положил тяжёлую ласту на плечо Колори.
…Так они и просидели, в обнимку, человек и акве, до самого утра, неспешно беседуя, вспоминая. Пока над рекой не разгорелся холодный, пахнущий болотом, медикаментами и отработанной соляркой, чужой рассвет.