"Это точно", – без задней мысли поддержал я рогатого.
"А знаешь, каким образом лучше всего наказать этого жмота? Чтобы он до самой смерти урок не забыл?" – обрадованно поинтересовался прохвост. И хитро сощурился, намекая, что уж он-то знает.
Но я не стал спрашивать у беса совета, как он того ждал, а вместо этого сказал: "Знаю я, какой урок ему преподать, – сейчас оформим его как контрабандиста, и казначейские потом из него всю душу вынут. Затаскают по судам… А уж сколько сдерут при этом!.."
"Осел ты! Вот ты кто! – Бес с досадой постучал себя по башке кулачком. – Идею правильно уловил, а дальше тупость какую-то измыслил! Не о казначействе тут думать надо, а о себе! Тебе же подвернулся отличный случай срубить сотенку-другую замечательных золотых кругляшей! А ты… Казначейство… Тьфу! Осел, одним словом!" – недовольно засопев, выдал рогатый прохвост.
"На себя посмотри, нечисть поганая, – хладнокровно парировал я. – На осла ты, может, и не похож, а на животное больше меня смахиваешь. Вон и рога и хвост есть".
Непроизвольно ощупав рожки, бес озлился: "А ты, а ты… А ты вообще животное безрогое и бесхвостое! И тупо-ое… Ленивец которое зовется!"
"Сам ты ленивец! – рассердился я. – Особо зловредной породы. Тоже ничего не делаешь, а если и делаешь, то назло, да советы тупые даешь!"
"Тупые?! – оскорбленно вскинулся бес. – Это просто у тебя ума не хватает понять всю гениальность моих советов! – И язвительно фыркнул: – Ну беги, сдавай казначейским контрабандиста. А заодно и меня! Ведь казначейские чинуши обязательно поинтересуются, как же тебе удалось сосчитать овец! И поглядим тогда, кого ты таким способом проучишь, бая Дустума или себя!"
"Да, этот момент я как-то из виду упустил". Я озабоченно потер лоб. Бес правильно толкует: так палиться – не вариант… Дустум штрафом отделается, а меня братья-инквизиторы запросто за ребро на крюк подвесят… Вряд ли они не осведомлены о математических талантах мелкой нечисти. Вот что значит привычка – сжился с бесом и забывать начал, чем мне его присутствие грозит.
"Да ты не только этот момент, а еще и десять других упустил!" – уведомил меня рогатый, недовольно подергивая хвостом.
"Ну это ты загнул", – недоверчиво хмыкнул я.
"И ничего я не загибал, – с досадой буркнул бес. – Да что там говорить, ты же не только мелочи из виду упускаешь, но и самое важное! Перспективу, понимаешь, не чуешь!"
"Какую еще перспективу?" – недоуменно нахмурился я.
"Самую главную! – Бес назидательно воздел пальчик к небу. – Перспективу разжиться средством исполнения всех желаний!"
"Каким еще средством?" – совсем запутался я.
"Вот же осел! – едва слышно пробурчал рогатый, скривившись, как от зубной боли. – О возможности разжиться золотишком я тебе толкую, остолоп!"
"Золотишком, значит, разжиться захотелось, нечисть поганая? – Сощурившись, я поглядел на беса, сообразив вдруг, как с ним можно поквитаться. И, скрыв за радостной улыбкой злую усмешку, сказал: – А что, можно попробовать!"
"Уф! Ну наконец-то! – обрадовался бес. – Дошло-таки, что надо ободрать этого наглого пузана как липку, раз подвернулась такая возможность!"
"Ага", – подтвердил я. И задумался.
Непросто ведь будет вывести бая Дустума на чистую воду. Тут тонкий расчет нужен, чтобы прижать этого жулика и самому не спалиться. На самом деле нужно овец считать… Но это зряшная затея. Если прямо сейчас затеять их пересчет, бай, несомненно, это увидит. И что тогда в итоге помешает ему заявить, что он немного ошибся, и назвать другую цифру? Другое дело, когда он в таможенной декларации распишется… Тут уж не увильнуть. Но тогда подсчетом овец придется всю ночь заниматься. Да еще и на следующий день останется. И у Дустума будет уйма времени, чтобы придумать, как уйти от ответственности. Деньги у него есть, а значит, найдется и способ решения проблемы в моем лице. Поиздержится, конечно, изрядно, но выкрутится. Разве что врасплох его застать…
День выдался длинный. Мне удалось все хорошенько обмозговать и прикинуть различные варианты построения задушевной беседы с баем Дустумом. И на него самого я еще пару раз успел полюбоваться, когда заходил в трактир перекусить. А заодно и на их игру с Лигетом посмотрел. В золоченой коробке, что за баем тащил мальчишка, оказались шахматы. Изумительной работы, надо сказать. Фигурки изящные, отлитые из лунного и черненого серебра, а клетки на доске выложены из квадратиков светлого янтаря и темного малахита. Настоящее произведение искусства по сравнению с грубо вырезанными деревяшками с облупившейся краской, какие были у нас в караулке, в кельмской управе.
Бесу тоже очень понравилась шахматная доска. Всю ее рылом своим слюнявым истыкал: хотел удостовериться, что фигурки полностью из драгоценного металла, а не из меди, покрытой серебром.
Настал вечер. Переправили наконец последних овец. Я отправил Готарда за баем Дустумом, а сам занял свое рабочее место в конторке.
Чуть погодя ко мне заглянул тяжко отдувающийся бай. Он раздвинул губы в радушной улыбке и зачем-то щелкнул пальцами. Вскоре выяснилось зачем. Мальчишка этот, то ли слуга, то ли дальний родственник бая, выметнулся вперед и положил на сиденье стула для посетителей атласную подушку с кистями, расшитую золотом, как и халат Дустума. На эту подушку бай и уселся.
Ничего не сказав по этому поводу, я максимально официальным тоном осведомился:
– Значит, ваша отара насчитывает двадцать одну тысячу восемьсот овец?
Бай, продолжая щериться, кивнул. А я аккуратно вписал указанное количество в таможенную декларацию. Поставил печать и придвинул к пузатому степняку, дабы он прочел и заверил подписью. Что тот быстренько и сделал.
– Вам полагается уплатить пошлину в размере сорока трех золотых и шести серебряных ролдо, – уведомил я Дустума.
Тот опять щелкнул пальцами, и мальчишка подал ему кошель. Взяв его в руки, бай ослабил стягивающий горловину шнур. А затем высыпал все содержимое кошеля на стол. Там как раз была требуемая сумма.
Я удовлетворенно кивнул, сосчитав монеты. Бай поднялся, собравшись уходить. Готард посторонился, пропуская его к двери. Но уход Дустума в мои планы не входил.
– Десятник, – обратился я к Готарду, – потрудитесь отделить от отары уважаемого бая Дустума четыре тысячи шестьсот сорок овец, перед тем как он угонит стадо.
– В смысле? – выпучил глаза Готард.
– В смысле нам повезло, – охотно пояснил я. – На таможенный пост случайно забрели четыре с лишним тысячи овец. Так что бери парней, и загоняйте их в свободный загон. А завтра мы их продадим и деньги поделим на всех!
– Как это случайно забрели? – не поверил Готард.
– Обыкновенно, – усмехнулся я и, взяв в руки заверенную баем Дустумом таможенную декларацию, принялся разъяснять: – Вот смотри. Всего сейчас на территории таможенного поста двадцать шесть тысяч четыреста сорок три овцы. Округляем до десятков, согласно распоряжению казначейства. Остается двадцать шесть тысяч четыреста голов. Из них двадцать одна тысяча восемьсот является собственностью бая Дустума, судя по декларации. И остаются еще четыре тысячи шестьсот сорок лишних овец. Бесхозных. Приблудились, видимо, в пути к отаре уважаемого бая.
– Так… – Готард утратил дар речи и окаменел. Он только и мог что переводить изумленный взгляд с меня на Дустума и обратно.
– Так, может, это мой барашка-то? – быстро сориентировался бай, куда дует ветер. Я смерил его откровенно недоверчивым взглядом, вынудив поперхнуться и растерянно договорить: – Сто барашка туда-сюда… какой разница…
– То есть это все же ваши овцы? И вы признаете, что вами осуществлена попытка переправить часть своей отары без уплаты таможенной пошлины? – сдвинув брови, сурово вопросил я.
Бай было кивнул и тут же отчаянно замотал головой. Дошло. Ведь если сознаться, то от положенного штрафа в размере полной рыночной стоимости контрабанды ему никак не отвертеться. Плюс судебные издержки, само собой, придется оплатить. А уж как над ним будут смеяться другие баи… До самой старости станут припоминать, как он, пытаясь сэкономить пару золотых, потерял в сотню раз больше.
Чтоб подстегнуть размышления бая, я спросил Готарда:
– Десятник, ты не в курсе, почем сейчас на рынке овцы идут?
– По шесть серебрушек и четыре медяка, – мгновенно отчеканил отмерший Готард.
– Это значит, на круг у нас около трех сотен золотом выходит? Неплохо… – задумчиво протянул я, косясь на отчего-то вспотевшего бая, вытирающего кружевным платком лоб. И поинтересовался у Дустума: – Или все же это ваша контрабанда?
– Не мой! – помотал головой бай. Плюхнувшись обратно на стул, он многозначительно указал взглядом на Готарда и предложил мне: – Говорить давай?
– Готард, выйди на минутку, – попросил я десятника. И сказал ему в спину: – И не трепись пока об этом ни с кем.
– Понял, – кивнул тот и вышел, затворив за собой дверь.
Дустум тут же склонился ко мне через столешницу и вопросил без всяких коверканий, на чистом имперском:
– Сколько ты хочешь? Полсотни? Сотню?
– Я взяток не беру! – одернув мундир, разыграл я оскорбленное достоинство и с возмущением посмотрел на бая.
– Ай, зачем взятка?! – немедленно отреагировал Дустум, с экспрессией всплеснув руками. – Подарок!
– Я что, по-твоему, барышня, чтобы мне подарки дарить? – грубо оборвал я наглого степняка.
Раскрыв рот, бай так ничего и не сказал.
Зато бес отреагировал, сердито зашипев мне на ухо: "Ты что творишь, ослоголовый? Что творишь?! Зачем человека, идущего верным путем, с толку сбиваешь?! Не так это делается! Надо намекать, что мало дают, а не что брать не будешь!"
– Зачем барышня?! Друг! – нашел, как выкрутиться, бай.
– Вот это другой разговор, – удовлетворенно кивнул я. И, сложив руки на столе, изобразил радушную улыбку. – Если чисто по-дружески, то есть один вариант решения проблемы к обоюдному удовольствию. Без взяток и подарков.
"Что?! Что?! – тут же возопил бес. Сидя у меня на плече, он-то уже потирал лапки в ожидании золотых кругляшей. – Ты совсем сдурел?!"
"Бес, а ты Кейтлин видишь?" – вдруг спросил я, проигнорировав его возмущенные вопли.
"Ну вижу, – прекратив разоряться, кивнул тот и бросил недоуменный взгляд на стоящую возле стола суккубу. – А она-то тут при чем?"
"И я ее вижу, как ни странно, – подчеркнул я этот удивительный факт и любезно пояснил недоумевающему бесу: – И вот пока я ее вижу, ты золото шиш увидишь! Понял, скотина зловредная?!"
"Да я-то в чем виноват?! Это же ты все время о Кейтлин думаешь! А виноват почему-то бес! А я же все для пользы дела, все для пользы дела… Каждую корочку в дом тащу! А ты… Опомнись! Денежки ведь мимо нас проплывают!" – в отчаянии заломив лапки, горестно взвыл бес, но я проигнорировал его стенания.
– Какой такой решений? – осторожно спросил бай Дустум, опять перейдя на свой говор, коверкающий имперскую речь. Видимо, из-за волнения.
– Ты племяшку Лигета видел? – вопросом на вопрос ответил я.
– Лидка? Видел… – Бая явно сбил с толку неожиданный переход к обсуждению родни трактирщика. – Страшный, как кайран…
– А ты знаешь, что Лигет собирает деньги, чтобы поправить девчонке красоту? – поинтересовался я. – Но никак нужную сумму не накопит… И вспомоществование в этом добром деле ему не помешает…
– Сколько? – уточнил Дустум, мгновенно вычленив из моего намека его суть.
– А не знаю, – усмехнувшись, развел я руками. – Сколько ему не хватает до потребной суммы. Тут уж как повезет. Может, и десятком золотых отделаешься, а может, и полсотни выложить придется. Чтобы в другой раз думал, когда контрабанду протащить решишь, во что тебе это обойдется и не проще ли невеликую таможенную пошлину уплатить.
– А с барашками что?.. – осторожно спросил бай, в очередной раз утерев платочком выступивший на лбу пот.
– Да ничего, – пожал я плечами. – Оформим на них еще одну таможенную декларацию, уплатишь положенную пошлину, да гони их себе с миром.
– Я сейчас! – подскочил со стула бай. Смекнул, видать, что у Лигета в кубышке явно не один золотой лежит и ему всяко меньше денег давать придется, чем чинуши начислят к уплате за контрабанду.
"Вот все и сладилось, – довольно потер я руки, глядя на тоскливо вздыхающего беса. И весело рассмеялся: – Думаю, тебе пойдет в зачет это доброе дело, как считаешь? Ты же мне как-никак подсоблял. Погляди там, шкурка-то у тебя не белеет еще?"
"Не белеет! – буркнул в ответ рогатый и, покосившись на меня, закатил глаза: – До чего же тяжко с тобой… Даже уже и не знаю, как до тебя достучаться… Сотню бесенят и то проще уму-разуму научить, чем одного остолопа".
"Не надо меня учить, – наотрез отказался я от сомнительного удовольствия быть обучаемым бесом. – Свое разумение имеется. И без твоих поганых наущений как-нибудь обойдусь!"
"Тогда пойди и утопись прямо сейчас! – неожиданно присоветовал мне этот поганец хвостатый. – И не морочь голову ни себе, ни честным бесам!"
"И отправься прямиком в Нижний мир? – криво ухмыльнулся я. – Куда души всех самоубийц попадают? Вот все советы у тебя такие! Поганые и зловредные!"
"Думаешь? – скорчил разочарованную физиономию рогатый. – А мне вот кажется, что твое сидение на месте куда хуже следования самым плохим советам. Время-то не остановишь, оно все течет и течет!"
"И что?" – не понял я, к чему он ведет.
"Да то, что пока ты тут сидишь, стервочку Кейтлин уже того!" – сердито засопел бес.
"Чего того?" – нахмурившись, с подозрением осведомился я.
"Уведут! Вот чего! И что тогда делать будешь? Выход-то у тебя только один останется – самому податься на плаху! Сам говорил!"
"Знаешь, бросать все и мчаться добывать сумеречника тоже не очень разумно, – не поддался я на подначки поганой нечисти, хоть она и истину говорила. – Без реального плана и подготовки – шансов выжить ровно столько же, сколько и на плахе".
"А ты готовишься?! – воскликнул, вскочив на ноги, бес. – Да ты уже три месяца тут дурью маешься! – И обличающе ткнул в мою сторону пальчиком: – Вот сколько ты за это время золота в кубышку отложил, а?"
"А при чем здесь золото?" – озадаченно уставился я на беса.
"Как при чем? Как при чем?! – спрыгнув с моего плеча, забегал тот по столу. – А дракона ты как добывать собрался?! Сам, что ли?!"
"Ну а как еще?" – удивился я.
"Совсем сдурел?! – взвыл бес. – Он же нас сожрет! И косточек не оставит!"
"Вот поэтому-то и нужно все распланировать, чтобы остаться в живых, – назидательно заметил я. – А не мчаться сломя голову на встречу с драконом".
"Да зачем тебе вообще с ним встречаться, ослоголовый?! – со злостью сплюнул бес. – Золото, золото копить надо!"
"На кой? – поинтересовался я. – Полторы сотни ведь есть. Этого хватит, чтобы совершить путешествие за три моря, не то что до Палорских гор добраться".
"И угораздило же меня с таким остолопом связаться! – воздел очи к небу бес. – Совсем никакого соображения не имеет".
"Ну-ну, я тебя внимательно слушаю! Открой реальный способ справиться с драконом без риска для жизни!" – уязвленно фыркнул я.
"Да легко! – воскликнул бес. – Чтобы самому не рисковать, надо кого-то другого на это дело подрядить! Понял, осел?!"
"Такой вариант не прокатит, – покачал я головой. – Мне надо самому добыть сумеречника, иначе Кейтлин ни за что не согласится с тем, что я выполнил свою часть уговора".
"Все так, – покивал рогатый прохвост и поднял пальчик вверх: – Но вы же не оговаривали, где и как ты должен драконью голову добыть! А значит, нет никакого смысла лезть за сумеречником в горы! В качестве места охоты вполне сгодится и какой-нибудь сарай! В котором ты отрубишь голову хорошенько связанному дракону!"
"И кто же его связанного в сарай посадит? – саркастически осведомился я. – Ладно, я верю, что за хорошие деньги можно нанять людей, которые убьют дракона, но чтоб живьем его поймать…"
"А что тут такого? – недоуменно пожал плечами бес. – Элефантов вон ловят живьем для королевских зверинцев, и ничего. Главное, взять крепкую сетку да побольше народа".
"Ты спятил, бес! – убежденно покрутил я пальцем у виска. – Дракон – это тебе не элефант какой-нибудь. На земле он никого дожидаться не будет – взлетит и всех этих идиотов-ловчих изничтожит вместе с сеткой. Это любому ослу понятно. Следовательно, на такую безумную авантюру никого ты не подрядишь. Ни за какие деньги".
"Даже за сто тысяч золотом?" – осклабился бес.
"Ну за сто тысяч какие-нибудь охотники сыщутся, – почесав затылок, вынужденно признал я. – Мало ли придурков… Могут и пойти на дракона с сеткой за такие деньжищи… – И покачал головой. – Но у нас таких денег нет и не будет. Потому что столько золота не накопить даже за тысячу лет, добывая его законным путем. Кстати, не знаю, как насчет дракона, а за нами точно с сетками будут охотиться все злодеи мира, едва проведают о наличии эдаких деньжищ. А я летать не умею".
Сказать что-то еще бес не успел. Вошедший в конторку Готард отвлек. Будто кого-то опасаясь, десятник, прежде чем прикрыть за собой дверь, выглянул во двор. И только после проверки, облегченно вздохнув, прошествовал к моему столу. Усевшись на стул, он вперил в меня настороженный взгляд:
– Кэрридан, ты что тут мутишь?
– Да ничего не мучу, – удивленно посмотрев на десятника, пожал я плечами.
– А что за дела с контрабандой? – продолжил наседать Готард. – И куда это Дустум ломанул? Не за деньгой ли?
– Да нет никакой контрабанды, – ответил я, беря из стопки незаполненный лист декларации. – Сейчас вот впишем еще четыре с половиной тысячи овец, и все будет как надо.
– На блин тебе это надо, Кэрридан? – сердито вопросил Готард. – Узнают – так потом простым порицанием не отделаешься. По поводу взятки могут и дознание учинить. Сколько же этот пройдоха тебе посулил? – поинтересовался он.
– Готард, угомонись, – вздохнул я. – Никто никаких взяток не берет. Просто бай Дустум проникся благородным порывом и решил помочь Лигету наскрести сумму, потребную для лечения Лидки. А я вошел в положение человека, подзабывшего число овец в собственной отаре, и не стал заводить дело о контрабанде. Доплатит сколько положено таможенной пошлины да поедет себе.
– Дела-а… – проникся Готард. И весело фыркнул: – Только никто в жизни не поверит, что жадоба Дустум проникся чьей-то бедой и решил помочь деньгой!
– Ну и пускай не верят, – сказал я. – Кстати, ты сходи проверь там, чтобы все как надо было. А то Лигет откажется еще… А бай и рад будет.
– Не откажется, – заверил меня Готард и умчался следом за Дустумом.