Итак, номер с "радугой" смертельный, но мы про то никому не скажем, заключая мысленную писательскую тираду, подумал Тополь и захихикал, сдерживаясь, чтобы не потереть руки. И правильно. Чего людей зря беспокоить? Про мины на "контрольке" я им не говорил… Или говорил? Хорошо бы сейчас Комбату позвонить, похвастаться. Такая "радуга", мол! Где мой телефон, интересно? В машине? Или дома я его оставил? Так, а где мой дом? На Новой у меня выставочный вариант, а живу-то я где? "Старею, - подумал Тополь успокаивающе. - Естественный же процесс. Ничего страшного. Простая человеческая забывчивость. Возрастные изменения. В горле першит, хотя я не курю. Слушай, Тополино, а ведь ты можешь попить водички, вот же у тебя в шлеме мундштук! Гениально придумано. Любой писатель со мной согласился бы тут же.
А о кровососе мы ещё подумаем. Живое существо как-никак. А его уже приговорили. К расстрелу. Из автоматов. Сейчас сидит он на первой попавшейся бетонной чушке, в губу себе не дует… голодный, холодный… На термометре минус четыре. Нет, минус десять. Странный термометр, подмигивает, как будто в нём Комбат прячется, а вот о сестре моей непутёвой, превратившей за каких-нибудь десять лет дружище моего Комбата в подкаблучника и почти монаха, мы даже и вспоминать откажемся… не термометр, часы это".
Так.
- Ты там, братан, чего так долго-то опять? - спросил Фуха, когда Тополь вернулся к обречённому "козлику". - Стоял смотрел на часы минут десять.
- Я думал, братан, - не моргнув, ответил Тополь. - Ответственность большая - людей веду. Надо по семью семь раз отмерять… и не резать.
За светофильтром почти не видно, но Тополь прямо нутром ощутил, как остро, недоверчиво смотрит на него Клубин. Хотя почему же - нутром? Клубину пришлось повернуть ко мне торс. Вот Тополь и заметил. А заметив - сообразил, идентифицировал движение. Скафандр же на нём. Спецкостюм. СКК-Т-1000, одиннадцать тысяч двести евро по каталогу WASA, на чёрном рынке двадцать девять тысяч со склада на Кордоне, с рук - ещё плюс четверть. Цены в Предзонье на снарягу безумные стали. Газик одноразовый за последний год подорожал на тысячу. Шлем жёсткого соединения, забрало маленькое - единственное неудобство, между прочим. Когда-то скафандры стоили, наверное, миллионы. Вот и повернулся к Тополю Олегыч, чтобы недоверчиво посмотреть. Он молодец, до этого стоял, как патриот, сканировал Чимтюки… Темрюки, да… Собаки. Да! Собаки!
- Собаки как, Олегыч?
- Не было собак. Костя, можно спросить?
- Нормально всё со мной, Олегыч. Просто "радуга" большая. Надо было подумать.
- Ну и что надумал-то? - спросил Фуха. - Мы тут уже сколько топчемся? Оценили красоту, и давай уже двигать.
- Олегыч. Придётся пострелять кровососа не совсем на Янтаре.
- А где? - спросил Клубин, помолчав.
- "Радуга" - через неё можно пройти отсюда прямо к кровососу.
- Так куда, я не понял?
- Я же сказал - к Малой свалке. На Янтарь, на ЖБИ - глухо. Я даже рисковать не буду. Перекрыто. Матушка сегодня очень живая.
- Как - через "радугу"? - спросил Фуха упавшим голосом. - Слышь, ядовитая же!
- Если дышать. А мы-то изолированы. Шагаешь в занавес здесь - выходишь у Малой свалки. ЖБИ наглухо закрыт. Ну день такой. Там сейчас война пространства с пустотой. Так один учёный мне говорил.
Фуха поднял светофильтр и сплюнул в стекло. Ошарашенный, скосив глаза, проследил, как плевок стекает у него под носом в воротник.
- Шлем не открывай! - приказал Тополь поспешно.
- Долбанные космонавты! - сказал Фуха. - Слышь, сталкер… да трекер, трекер, но я не понял: как - в занавес? А вдруг нас переломает? Андрей Олегович, что за на фиг? Вы что молчите?
- Я тут главный, друг Фуха, - проникновенно сказал Тополь, опередив Клубина. - Я маршрут устанавливаю. Вам нужен кровосос? Будет вам кровосос. Но где его взять и как туда пройти, решаю я. Я проверил - "радуга" не ударит, воды в ней нет. А переламывает не "радуга". "Соковыжималка", "карусель", если ударная, "Прокруста" ломает ещё. "Правилка" режет. А через "радугу" многие ходят.
- А ты-то ходил?
- Да сто раз.
- Через вот эту?
- Через вот эту? Раз пятьдесят.
- Значит, к Малой свалке? - спросил Клубин. - Погоди, Сергей, помолчи.
Фуха выругался. Попытался протереть заплёванное изнутри забрало. Опять выругался.
- У "радуги" там отражение, - объяснил Клубину Тополь, пока Фуха сдерживал негодование. - Питание она берёт у Янтаря, а двойник её - у Малой свалки.
- Спецкостюмы выдержат? - спросил Клубин.
- Они нужны нам только как изолирующие противогазы, - с поистине педагогическим терпением ответил Тополь. - Через радугу, сияй она как обычно, можно даже задержав дыхание пройти. Прыжком. На той стороне просто под ноги смотри, и всё.
- А если я, например, откажусь? - спросил Фуха злобно.
- Останешься тут, - сказал Клубин. - Таков закон. Без вариантов.
- Погодите, мы ему деньги платим! Или не платим? Кто тут главный вообще? Как у вас там, в Европах, поступают?
- А говоришь: "форумы смотрел". Ты что, братан? - сказал Тополь со смешком. - Мы не в лавке. Мы в Зоне. Дорогу выбираю я. А ты по ней шагаешь. Дистанция - пять метров. Я с тобой вежлив, потому что ты зять Андрей Олегыча, а я его уважаю как человека старше меня. Меня так мама воспитала. ("Не будь я Костя Сапрыкин!" - чуть не добавил Тополь выскочившую из какого-то кино фразу.)
- Не нравится мне постанова! - заявил Фуха решительно. - Какая-то подляна.
Чертовски был прав Фуха. Ещё какая подляна. Великолепным первоходкой оказался Фуха. Чутьё, реакция - все дела. Но он слишком много говорит.
На Тополе был спецкостюм "орлан" с наборной кирасой. Плечами он пожал легко.
- Оставайся. Хозяин - барин.
- Андрей Олегович! - воззвал Фуха. - Ирка ведь вам…
- Сергей, не место и не время говорить об Ирине, - ответил Клубин сухо, суше не позволял внешний динамик. - Дискурс у нас простой. Мы на выходе. Ведущий - бог и Моисей едины. Сам ты не вернёшься. И вдвоём не вернёмся, без вожатого.
- Дискурс? Моисей? - путая ударения, переспросил Фуха, помолчал и на что-то, похоже, решился. - Ну дискурс так дискурс. Только ты, трекер Костя Уткин, идёшь первым.
- Первым идёт новичок, - возразил Тополь. - Между прочим, стоять на одном месте и болтать языком тоже опасно. В нас уже прицелились, считай.
- Мы вроде, сталкер, с тобой обо всём договорились, - с явной угрозой напомнил Фуха.
- Не отрицаю. Ничего не изменилось.
Фуха сдался.
- Ну ладно, - обещающе-безнадёжно сказал он. - Ну командуй, что ли, бля. Сталкер.
- Берём багаж, Олегыч, - сказал Тополь. - Первый должен быть налегке. А ты, Фуха, братан, сними "калаша" с предохранителя. Запомни. Ты примерно минуту будешь на той стороне один. Всё, кроме нас с Олегычем, что движется, - враг. Огонь на поражение, тройниками. Но от точки выхода ни на шаг. Хоть там земля гори. Особо не бойся, спецкостюм тебе тесть выдал правильный, как родному. Не дёргайся, понятно? Всё будет путём.
- Понял, понял, - сказал Фуха. - А машина-то?
- А это уже не машина, - объяснил Тополь, защёлкивая замки рюкзака на плечах. - Это памятник нашему выходу. Готовы, Олегыч? Смотрите, режим маскировки на спецкостюмах не включите случайно. А то друг друга перестреляем. Ну а кровососу наша химическая невидимость - тьфу. Как в телевизоре.
- Я заблокировал, - сказал Клубин. - И себе, и ему.
- Тогда вперёд! - скомандовал Тополь. - Светофильтры! Смотреть под ноги! Не бздеть!
Они спустились к берегу.
К чести Фухи, в радугу он шагнул без колебаний. Сжавшись, пригнувшись, но не колеблясь. На радуге за ним остался кривой угольный рубец.
- Ждём, - сказал Тополь. - Ждём-ждём-ждём…
- Костик, он сейчас жив? - спросил Клубин, не оборачиваясь.
- В смысле? - удивился, как будто был нормальным, Тополь. - Вы решили, что я задумал сейчас вот зятька вашего Матушке слить?!
Клубин молчал.
Зачем, зачем настоящий человек Клубин взял с собой злого мальчика? Зачем он тогда меня вытащил? Не слишком ли сложно человек Клубин играет в подкидного дурака? И с кем он играет? Уж не со мной ли, старым ходилой? Какие мысли, однако, лезут в мою бедную пропадающую голову…
- Нет, Олегыч, подставы нет. Разбираться с ним - ваша забота. Меня он убивать не станет, поскольку уже понял, что один не выйдет. Убить вас в спину я ему не дам. Всё остальное - между вами.
- Справедливо, - сказал Клубин. - Так и надо.
- На счёт три, - сказал Тополь. - Приготовьтесь. Сейчас шрам стянет. И смотрите, кстати, как бы зятёк вас не принял на ствол. "Запсиховал", "не понял", всё такое.
- Да. Очень красивый спецэффект эта "радуга". В Матушку должны ходить художники, а не воры.
- Любой художник в Матушке в вора превратится… на счёт… - Шрам исчез полностью. - Раз, два… три! Пошёл!
Клубин пошёл.
Ни секунды не промедлил.
Шрам после него остался крупный. Тополь оглянулся на деревню. Обратной дорогой не возвращаются? Но можно было бы попробовать наконец. В конце концов кем это сказано, что обратной дороги нет… Закончить всё прямо сейчас, здесь и сейчас…
Шрам затягивало.
Глава 7
СУКИН СЫН РЯЗАНСКИЙ
Не gives a great big cry
And he can swallow up the ocean
With mighty tongue he catches flies
And the palm of his hand incredible size
One great big eye
Has to focus in your direction
Now the battle is won
Yeah yeah yeah
Come tonight
Come to the ogre site
Come to ogre battle fightQueen
Рязанский объявился совсем недавно, меньше года назад, но за неполные двенадцать месяцев успел заработать репутацию гада классом повыше, чем даже исконное исчадье кровосос, не говоря уже о более современном голегроме - тираннозавре Зоны-Матушки.
Что и сказать, показал себя с хорошей стороны рязанский - рейтинг популярности его бил все рекорды. И блокбакстер, и бестселлер. Beastseller, как сказал бы любой писатель из какбе поталантливей.
Этимология устоявшихся названий гадов, аномалий или артефактов обычно проста. В случае с голегромом, например, имел место классический "брехучий телефончик". Кто-то успел крикнуть в микрофон за секунду до смерти - "Голем!", кто-то - "Гром!", кто-то выживший отметил вызывающую наготу гада, кто-то спьяну врущий скомбинировал слоги в посильную для заплетающегося языка структуру, а может быть, и наоборот; в общем, одно из созданий сумрачного гения Зоны окрестили голегромом, а он и не возражал, не приходило ему в башку. Чёрт возьми, да он вообще не знал, что его как-то зовут.
История же рязанского одновременно и проста, и не очень. И имя он получил не сразу, а по результатам научных исследований. Сначала его называли либо "цугар хед", либо "топтыга", часто с присовокуплением обидных эмоциональных прилагательных. Впрочем, тех людей можно понять: они гибли.
(Что представлял собой рязанский, так сказать, биологически, первым выяснил, конечно, Болотный. После знаменитой конференции - речь о которой ниже - он выдвинул предположение, а позже, изучив доставленные ему останки и лично понаблюдав за живой особью в естественной обстановке, своё предположение и обосновал, опубликовав в своём блоге работу "Особенности зообиологического объекта 564–134". Новый гад был грибом-мутантом. Для праздной публики самое интересное было, что данный гриб - существо млекопитающее и двуполое, и это был тот самый невероятный случай, когда интерес праздной публики в точности совпадал с интересом профессиональных микологов. Но здесь мы сексуальных обычаев, бытующих в Матушке, касаться не станем, хотя тема благодатна и рейтингоёмка. Для любого писателя мякотка самой писечки. Не говоря уже о практически любом журналисте. И - в виде исключения - о любом микологе.
Именно в статье Болотного "топтыга" ("цугар хед") и был впервые назван "рязанским". Название прижилось мгновенно, как только русскоязычные сталкеры растолковали фишку коллегам-басурманам и прочей немчуре.)
Взрослый в спокойном состоянии рязанский как две капли воды походил на двухсполовинойметровую пулю от ПМ, обильно политую сверху сахарной глазурью и вывалянную затем в бабушкиной "ненужной" шкатулке с обрезками шёлковых и шерстяных ниток. Затылок пули, то есть основание гада, был его единственной ногой. Передвигался рязанский совершенно мультипликационно. Он вытягивался и заострялся до состояния "пуля от Калашникова" (четыре метра у клотика), затем, пружинисто сократившись, бросал своё основание вперёд (назад, вбок - по требованию) с колебанием длины одного "шага" от нуля до трёх метров. На любом конкурсе пинков, включая межпланетные, этот одноногий брал бы все призы: скорость он развивал до тридцати километров, степени свободы его были безбрежны. Обзор - верхняя полусфера, ибо главным украшением гаду служили глаза.
Глаз у каждого конкретного рязанского было произвольное количество по всему головоторсу, и их россыпи выглядели весьма, как сказал бы писатель, живописно - если смотреть по телевизору. Они были разноцветными, флуоресцировали и мигали сложнейшим образом, словно дорогая ёлочная гирлянда со случайной логикой.
Рязанский и есть.
Между собой они общались при помощи довольно сложного языка, выражавшегося миганием. Со временем был даже составлен небольшой словарь. Понятно, что внешние контакты рязанских не интересовали - если только в режиме "умрите сейчас же, а я никогда". Перемигиваться с ним было бесполезно, нипочём не выиграть в перемигивание. Но некоторые закономерности были отмечены. Что, правда, никого ни от чего не спасло.
Необходимо отметить, что появление и активная жизненная позиция рязанского на арене нечеловеческого цирка под названием Зона стало причиной события, в новые, профсоюзные, времена поистине исключительного. Рязанские (тогда ещё - "топтыги") почти полностью парализовали украинскую сторону Зоны. После того как семейная парочка общим весом в тонну оставила от охраняемой польским конвоем колонны с обогащённой в Философском Карьере рудой мокрую двухсотметровку, реакция профсоюза была нервной, но в кои-то веки разумной. Было куплено у государственного информационного портала время в вечерних новостях и в его, времени, рамках обнародовано приглашение для "всех заинтересованных лиц, проживающих и работающих в окрестностях Особого округа "Чернобыль", принять участие в конференции по проблемам безопасности в связи с новым квазибиологическим фактором". Конфиденциальность и личную безопасность депутатов от союза вольных работников гарантировал начальник производственно-добывающего объединения "Мидас" доктор Моример Пурист.
Также профсоюз ухнул бешеные средства на обстрел Янтаря, окрестностей Карьера, Припяти и частично Речного Кордона контейнерами с "пятнашками". Акцию произвели в общем-то от отчаянья, не надеясь даже на десятипроцентное выживание мониторов. Однако результат неожиданно был достигнут: одна из точек записала и сумела передать по неуверенной цепочке ретрансляторов почти шестичасовой фильм "Обычаи и культурные традиции семейства "топтыг" ("цугар хедов")". Нарезка из фильма и была продемонстрирована на состоявшейся конференции для застрела дискуссии.
Далее был обнародован небогатый опыт более-менее успешного отражения атак. Обрывки видео, снятые с огрызков памятных плат систем контроля погибшей колонны. Выступили в качестве свидетелей и немногочисленные "свободные" депутаты, решившиеся прибыть на сходняк лично (конференция проходила в бизнес-центре гостиницы "Рижская", только что отстроенной польско-израильским консорциумом посреди Новой Десятки). Эти были все как один в масках, что придавало собранию маскарадно-кубриковский оттенок. - Тополь и Комбат в конференции участвовали удалённо. Их, естественно, интересовали гадские новости Зоны, хотя с "цугаром" они ещё не сталкивались. Кино они смотрели, порывисто подавшись к экранам. Посмотреть было на что. Гад был эффектен.
Всеми без исключения экспертами и выжившими потерпевшими степень агрессивности рязанского была оценена как максимально адова.
В ближнем бою гад "топал" и "бодал". В высоту он мог "топнуть" на полный человеческий рост. Сила "топка" - в сочетании с массой плюс, спасибо Ньютону, силой тяготения планеты Земля - составляла до пяти тонн на сантиметр. "Хаммер" с одного топка проламывался до днища, капот БТО сплющивался, как консервная банка, от человека в защитном костюме любой модификации оставалось немного влаги в рваном мешке. Удар макушкой (в зависимости от избранного рязанским в каждом конкретном случае стиля боя - "тупыш" или "дротик") останавливал тот же БТО на полном ходу. Ходили слухи, что рязанский может "кусать глазами". Но это уже в спокойной обстановке, никуда не торопясь - как необязательный бонус.
Однако всё вышеописанное было детской игрой по сравнению с талантом рязанского жонглировать гравитацией.
Он мог ударно повысить вокруг себя значение земного G в тридцать-восемьдесят раз - в радиусе от пяти до двадцати метров на время от секунд до минуты. Он мог хлестаться гравитационными узконаправленными лучами на расстояние до пятидесяти метров. Он мог генерировать ударные волны - как кольцевые, так и прицельные. Он мог понизить в избранной пространственной локали ускорение свободного падения до нуля. Он мог инициировать печально известный в Зоне спецэффект black cunt любого значения в любой угодной ему точке офигевающего риманова пространства на расстоянии до пятидесяти метров. В этом случае очень кинематографично, по-голливудски выглядели схлопывание тягача "БелАЗа" в высокорадиоактивную брекчию из искусственных материалов (если применялась "чёрная п…да" классическая) и разрыв человека изнутри (от применения к его организму обратной "чёрной п…ды").
К счастью, природа Вселенной, допускающая в своей реальности существование Зоны, справедлива. Рязанский был уязвим.
Во-первых, он был довольно туп, что отмечали все очевидцы. Далее, он был клинический пироман. Он мгновенно и однозначно агрессивно реагировал на движение, но зажжённый фальшфейер - да даже огонёк зажигалки - зачаровывал его напрочь. Он моментально переставал подпитывать все гравитационные экзерсисы, отекал до состояния "расплющенная пуля от ПМ" и внимал огню. Пока горело, он не ощущал повреждений, в него можно было всаживать обойму за обоймой, подойдя как угодно близко, - конечно, после деградации его защитного спецэффекта "кольцо". Вспышки от стрельбы тоже влияли на него, он терялся и цепенел. А напалмовая граната в лоб или очередь из искровика, казалось, приводили его в состояние счастливой релаксации. Он горел счастливым.