* * *
- Как вы себя чувствуете?
Я повернул голову и увидел рядом с кроватью немолодого мужчину в белом халате. Круглое добродушное лицо, старательно скрываемая жалость в глазах. Мирно попискивали приборы, в капельнице мерно падали капли. Почему я не умер, чёрт возьми сразу?
- Хреново, - честно ответил я. - Комаровский жив?
- Нет, увы. Катапультироваться он не успел. Выжить удалось только вам.
Я позавидовал своему врагу, который уже не чувствовал ни боли, ни страшной досады, разрывающей душу.
- Скажите, у меня есть шанс… - я не договорил, по скорбной физиономии доктора понял, что уже знаю ответ.
Военная комиссия долго разбиралась с этой катастрофой. Как это обычно бывает, вояки всё тщательно скрывали и пытались найти компромисс - признать виновными лётчиков или "железо". В итоге комиссия вынесла решение - я допустил ошибки в пилотировании, что и привело к столкновению истребителей. Я остался жив, хоть и стал инвалидом, а с Комаровского какой спрос?
И всё, что я получил - крошечная пенсия, кресло-каталка за счёт государства.
Я долго пытался устроиться по специальности инженера-конструктора. Красный диплом МАИ, несколько авторских свидетельств, патентов, вызывали поначалу восторг у работодателей. Я не сообщал в резюме, что - инвалид и меня с радостью приглашали на собеседование, но как только, мучительно преодолевая расстояния, я приезжал на очередную фирму, меня встречали жалостью и удивлением, и порой с раздражением - мол, почему вы не сообщили сразу, что не можете самостоятельно ходить? И отказ. Всегда формально корректный - такой, к которому не подкопаешься с юридической точки зрения.
Однажды действительно удалось получить работу, и хорошую - недалеко от дома, так что не приходилось вызывать такси. Единственное условие - никогда не опаздывать, приходить в свой отдел ровно к девяти. На следующий день я в радостном предвкушении прикатил к высотному зданию компании, где на семнадцатом этаже располагался офис. Въехал в фойе и хотел вызвать грузовой лифт. Но тут же увидел с досадой, что кнопка погашена.
- Ребята, а чего лифт не работает? - я весело спросил охранников, хотя в сердце заползла холодной змеей тревога.
- А мы почем знаем? - лениво отозвался один из них, толстый приземистый дядька с мясистой красной рожей. - Сломался, - он зевнул.
Я пытался дозвониться до начальника, объяснить, что не могу подняться на коляске на пассажирском лифте, а грузовой не работает. Но услышал в ответ равнодушное:
- Это ваши проблемы.
И тогда я всё понял, развернулся и просто уехал. Навсегда распрощавшись с мечтой получить работу.
Мои скромные сбережения таяли, как снег под яростным апрельским солнцем и, в конце концов, я остался в том самом положении, в котором пребывает множество таких же несчастных калек, как я - без денег, без работы. Лишь случайные заработки, которые находил по объявлению. Но и там меня часто подстерегало разочарование - кинуть инвалида, не заплатив денег за работу в порядке вещей. А что же ты хотел, если не можешь постоять за себя? Надежда оставалась только на немногочисленных друзей, но их помощь выражалась больше в сочувствии на расстоянии и рассказах о собственных злоключениях.
Мошенники всех мастей предлагали мне просить милостыню в метро, электричках. Но работать на этих подонков, разъезжающих на собственных "Ламборджини", купленных на деньги, поданные сердобольными гражданами, я не захотел.
И вот один из моих друзей-лётчиков сообщил о какой-то новой суперсекретной программе военных по управлению беспилотниками. Сидишь себе за экранами и шуруешь джойстиком. Я тут же с радостью ухватился за эту идею. Несмотря на то, что само тестирование проходило у черта на куличках - в Новосибирске, я все-таки решил поехать - занял денег на авиабилет и отравился туда.
Историй о моих мытарствах при перелётах и переездах хватило бы на целый роман. Сколько пришлось вынести унижений, злых и раздражённых взглядов, а то и грубых слов - почему ты не сдох, паразит, калека хренов! Но главное, я сумел добраться до лаборатории, где проходило тестирование.
В большом светлом зале были расставлены авиатренажёры, самые обычные, на которых я тренировался не раз. Разница состояла только в том, что здесь не было голографических экранов, только панель управления истребителем.
Ко мне подошла немолодая женщина в халате, я успел заметить в её светлых окружённых морщинками глазах жалость, которую она пыталась скрыть. Подала мне шлем с прозрачным "забралом" - экраном, на который выводилась информация.
Система включилась. И тут же словно за стёклами кабины потянулась рваная мгла, и лишь спасали приборы перед глазами: авиагоризонт, скорость, курс. Яркий свет больно ударил по глазам, инстинктивно захотелось закрыться рукой.
Я скользил в узком проходе между величественных айсбергов грозовых фронтов. Сверху клубились купола облаков, скрывая опасную мощь под переливающимся покрывалом. Штормовой ветер накренил машину, и как большой котёнок с клубком, стал играть с ней, швыряя то вверх, то вниз. Сизая рвань расползлась, внизу обозначились силуэты домиков в голубоватой дымке. Из ниоткуда взметнулась вверх горная гряда, перемахнув которую, я заметил ровную серую полосу бетонки с белой разметкой.
Обрушился ливень, заработали дворники, размазывая по стеклу струи и жёлтые кляксы разбившихся насекомых. Сильный ветер сбросил машину влево, но уверенным движением я вернул её на осевую линию, зацепился правыми колёсами за мокрую полосу. Вонзился в обозначенный белыми широкими знаками пятачок. Прокатился на одной "ноге" и, плавно убрав крен, опустился шасси, плотно прижавшись к земле.
Снял с головы шлем и бросил вопросительный взгляд на переминающегося рядом невысокого полноватого мужчину в темно-синем костюме, пока девушка в белом халате снимала с меня датчики.
- Вы нам не подходите, Алан Николаевич.
- Я провалил тест? - поинтересовался я как можно спокойней.
- Да, провалили, - взгляд его тёмных глаз обжигал холодом. - Но могу сказать вам в утешение, что из всех лётчиков, которых мы тестировали, вы допустили меньше всех ошибок.
- Но признайтесь, условия были нереальными. Я - военный лётчик, лётчик-испытатель никогда не встречался с подобным. Снегопад, дождь, горы, лес, облачность, штормовой ветер. Всё вместе. Так не бывает. То слепит солнце, то сквозь облака едва проглядывает луна…
- Безусловно, - согласился он. - Но посмотрите на результаты ваших физиологических параметров, - он махнул в сторону висящего экрана, где светились колонки цифр, змеились разноцветные графики. - Пульс, давление.
- Я волновался, так это понятно.
- Да, верно, - он присел на край стола и сложил руки на груди. - Но любой пацан, который лет с семи играл в авиасимуляторы, справляется с любой из этих задач легко, и у него не зашкаливает пульс и не прыгает давление. А знаете почему? Молодые люди управляются с джойстиком куда как более уверенно, чем вы. Переучивать профессиональных лётчиков - себе дороже. Вы понимаете?
Его слова унижали меня, заполняли душу обидой и болью, но я ничего не мог возразить.
- Да, понимаю, - я положил руки на колеса каталки, чтобы развернуться к выходу.
- Подождите, у нас к вам есть одно предложение, Алан Николаевич.
- Какое? - сердце в груди ёкнуло и предательски заколотилось вновь.
- Вы - талантливый лётчик. Нам нужны ваши навыки. Мы разработали проект для обучения пилотов в особо сложных условиях. Что-то типа тренажёра, симулятора с полным погружением в созданный мир.
- Виртуальная реальность? Но для этого нужны не только навыки, - я вздохнул. - Но и моторика тела.
- Да, верно. Но там будет полная имитация всех функций организма. Сможете выбрать там себе, так сказать, игрового персонажа и проходить миссии, одну за другой.
- И сколько времени будет продолжаться эксперимент? - мой голос едва заметно дрогнул.
- Вы можете оставаться там столько, сколько посчитаете нужным. Но когда вернётесь, то опять в ваше тело. Вы понимаете? Там вы сможете летать, здесь уже никогда.
Я не раздумывал ни секунды.
Глава 2
Обычная миссия
Миссия: "Отбить нападение бандитов, которые называют себя "Красные волки". Вооружены гранатами, пулемётами и ЗРК. Передвигаются на аэросанях и аэроботах."
Сквозь завихрения густой снежной пыли едва пробивались тусклые лучи солнца. Маячили серые тени, то, приближаясь, то удаляясь. Очертания стали отчётливее, показались обтекаемые тела аэросаней, почти сливавшихся со смертельной белизной равнины. С полдюжины теперь кружили вокруг внешнего периметра - высокой бетонной стены толщиной в полметра.
Башни, расставленные по углам периметра, время от времени взрывались сухим треском пулемётных очередей, отгоняя бандитов, но помогало это ненадолго. Юркие как полярные песцы аэросани рыскали вокруг, выходя из-под атаки невредимыми.
Громкий нарастающий свист разорвал воздух. Аккурат в промежутке между внешней и внутренней стеной взметнулся высокий снежный фонтан.
- Ничего себе, - протянул Ник. - У них теперь и ракеты есть?
- Да, похоже на то, - пробормотал я.
Я прильнул к окулярам бинокля, силясь рассмотреть зенитные установки на крышах аэросаней.
Ник глянул в прицел ракетной установки, пошуровал на мониторе. Ракеты одна за другой синхронно вырвались из всех шести стволов. Только громкое эхо разнеслось вокруг.
- Эй, командир, - из рации на моем поясе раздался весёлый голос. - Ничего у вас не выйдет! Отдайте груз! И мы не тронем вас!
- Щас, только шнурки погладим, и всё отдадим, - пробормотал Ник.
- Какой ещё груз? О чем он болтает? - поинтересовался я.
- Гуманитарку с Экватора.
- А, понятно.
"Замерзающие части Земли снабжаются продуктами и одеждой, которую привозят на транспортных самолётах раз в неделю", - это я уже знал.
- Так её неделю назад привезли вроде? - сказал Ник. - От неё ничего и не осталось на складах. Мы почти всю развезли.
Он вытащил из кармана фляжку, сделал хороший глоток и спрятал назад. И молча начал загружать в стволы новые ракеты.
Рация на моем поясе зашипела, и я услышал голос командующего гарнизоном:
- Макнайт, своих ребят поднять сможешь?
- Нет, господин полковник, метель, ветер штормовой, - я схватил динамик. - Только если…
Я помолчал, задумался на миг. Ник оторвался от прицела и мрачно прислушался.
- Да, свой джет поднять смогу. Аэросаней с бандитами всего штук пять по нашим подсчётам. Разнесу к чёртовой матери.
- Хорошо, давай!
Я отключил динамик, снял с плеча ракетную установку и аккуратно положил на бетон.
- Алан, ты чего? - вскинулся Ник.
- Иду подымать своего летуна.
- Ты спятил?! - Ник вскочил и преградил мне путь к люку. - Там месиво! Вьюга, мороз. Ты даже взлететь не сможешь! А взлетишь… - он сделал жест, словно перерезает себе горло.
- Забеспокоился, словно моя мамочка, - я усмехнулся.
- Тогда я с тобой полечу, - сказал твердо Ник. - И не пялься на меня.
Я смерил взглядом его фигуру, чью тщедушность не могла скрыть даже толстая куртка, и недоверчиво покачал головой.
- Ладно, пошли, - сказал я. - Стрелком будешь.
Глаза Ника радостно блеснули, и он первым бросился открывать люк. Я торопиться не стал, вызвал техников, чтобы они подготовили мой штурмовик. И только потом спустился вниз по крутой винтовой лестнице. Пробежав коридорами, мы оказались в ангаре. Из грязных окон просачивался мертвенно-бледный свет, в котором тонули стоящие аккуратными рядами, выкрашенные в защитный серо-голубой цвет, стратегические джеты "Скорпион". С моим штурмовиком уже возились двое техников в куртках, надетых на выцветшие комбинезоны.
Я запрыгнул на крыло, удобно устроился в кабине, прицепил привязные ремни. Подождал, когда сзади сядет Ник и включил зажигание. Кабина наполнилась мягким радующим душу рокотом. Медленно поднялась дверь ангара, и я начал рулить на взлётную полосу.
Нас встретила почти непроницаемая белая стена. По крайней мере, так показалось. Самолёт набрал скорость, и когда я ощутил, что он просится в небо, взял штурвал на себя.
Смертельная белизна на земле скрадывала тени, сливалась с таким же по цвету небом - в Заполярье это называется: "плоский свет". Но моя интуиция, что схожа с чутьём дикого зверя, давала ощущение опоры в пространстве по тому, как воздух шелестел, обтекая фюзеляж, тонко вибрировали крылья, и в какой тональности гудел мотор.
Где-то далеко на фоне белёсой хмари неба угадывались очертания замка Снежной королевы - башен делового центра Сан-Франциско, закованных в белоснежные латы. Красивая иллюзия.
К счастью метель начала стихать, а слой облаков стал прозрачней и теперь я видел приземистые грязно-белые коробки административных зданий, окружённые двумя рядами высоких стен. Ровную квадратную площадку с хорошо укатанным снегом - аэродром. И башенку диспетчерского пункта с обвалившимся в паре мест балкончиком и обшарпанной спутниковой антенной, в которой пропал всякий смысл после того, как спутники ушли с околоземной орбиты.
Бах. Бах. Вижу, как раскрываются белые "цветки" взрывов. Но они беспорядочны и не достигают нас. Отдаю штурвал от себя, бросая самолёт в крутое пике. Вывожу в горизонталь и проношусь на бреющем полете. По пути разнося вдребезги ракетную установку на крыше аэросаней, а Ник точной очередью прошивает плексиглас кабины водителя. С переворотом взмываю вверх свечой и выхожу из-под обстрела.
- Давай шарахнем по ним ракетами? - предложил Ник. - Чего с каждым возиться?
- Шума наделаем. Надо отогнать их от Центра.
Облака расползлись, и неприятный холодок пробежал вдоль позвоночника - я разглядел не пять, а три десятка аэросаней. Стреляли бандиты так: в крыше аэросаней раскрывался люк, оттуда высовывался мордоворот с ручным ЗРК, выпускал ракету по гарнизону. Поэтому удары были так не точны.
Внезапно самолёт содрогнулся. Отвратительно вонючий дым начал заползать в кабину. Я закашлялся. Задели всё-таки сволочи! Энергично взял штурвал на себя, от перегрузки потемнело в глазах, заломило острой болью виски. С переворотом ушёл вверх и в верхней точке сбросил скорость, самолёт закружился в штопоре. И лишь у самой земли я нажал педаль против штопора, и вывел самолёт в горизонтальный полет. И с облегчением выдохнул. Пламя удалось сбить.
- Ник, круто а? - бросил я весело.
Молчание. Гробовое. Попытался переключить изображение на кабину напарника, но перед глазами плясали только эфирные помехи. Заблокировав штурвал, я обернулся и мельком увидел, что Ник сидит, навалившись головой на приборную доску.
Я разозлился, чертовски разозлился. И решил больше не церемониться с мерзавцами. В бортовой компьютер вбил параметры противника - длина, высота, скорость объектов.
- Цели обнаружены и зафиксированы, - приятный женский голос прозвучал диссонансом с моим отвратительным настроением.
Нажал кнопку гашетки - с пилонов на крыльях сорвались ракеты. На месте трёх из пяти саней вырвался вверх снежный фонтан. Но двое успели ускользнуть из-под смертоносных стрел, остановились и вдарили ракетами.
Но взмыв круто вверх с переворотом, я ушёл из-под обстрела и вновь бросил джет в крутое пике. Пронёсся на бреющем полете, едва не задевая крыши аэросаней, лихо прошил бандитов из пушки - рой ярких светлячков пропорол морозную дымку. Аэросани бандитов беспорядочно заметались, кинулись наутёк, синхронно разошлись в нескольких направлениях, исчезнув в снежном мареве.
Я посадил джет и бросил взгляд назад - на месте Ника расплывалось тёмное пятно. Но через мгновение оно исчезло, как будто так никого и не было.
Возник экран:
"Миссия выполнена на 80 %", - возвестила безжалостная система. "Количество приобретённых баллов: 90 из 113 возможных".
И одна потерянная жизнь, - подумал я с безнадёжной тоской.
Я провёл в этом странном месте уже несколько месяцев и привык ко многому - к лютой стуже, штормовым ветрам, новому имени и выполнению тяжелых и опасных миссий. Но так и не смог привыкнуть к гибели людей.
Поначалу ходил ошарашенный, глядываясь в обстановку, пытаясь разглядеть "квадратные пиксели", смазанность. И ничего не находил. Все казалось на удивление реалистичным, не отличимым от моего, того мира.
Особенно поразили люди, самые обычные, с неидеальными и порой некрасивыми лицами, приятные в общении, или обладавшие жутко скверным характером. Людей здесь было немного - пилотов едва набралось бы на эскадрилью, плюс техники. Обслуживающий персонал - медики, повара, и те, кто в оранжереях выращивали овощи, фрукты.
Когда я только прибыл сюда, то ходил, оглядывая людей так пристально, что вызывало у них лёгкие, но понимающие улыбки - думали, вот, новоприбывший балбес. Потом привык и стал относиться к ним, как к обычным людям. И даже привязался к некоторым. Вот как к Нику.
Черт возьми, Ник! Ну как ты мог подставить себя под удар?! Или это задумка разработчиков - испытать меня на эмоциональную прочность? Впрочем, я ловил себя на мысли, что не должен переживать за них - они могут возродиться, если погибнут. Но…
Но так получилось, что мне пришлось наблюдать гибель людей, и я видел алую кровь, мучительные страдания, искажавшие лица, посиневшие губы, из которых вырывались самые настоящие стоны. Но ни разу не видел, чтобы кто-то из погибших вернулся назад. Как это называется в играх? Респаун? Или это касалось только бандитов?
Я исследовал всю локацию вдоль и поперёк и выяснил точно, какого она размера. Долетел почти до Сан-Франциско, увидев прямо перед собой застывшие в объятьях льда башни делового центра, проткнувшие серое небо. И… не смог пролететь над ними.
Нет, я не упёрся в прозрачную стену, просто каким-то непостижимым образом оказался совершенно в другой стороне, где-то над заснеженными холмами, окружавшими Долину. Почему-то вспомнилось, как один мой приятель-программист рассказывал, что когда игры были двухмерными, то в авиасимуляторах самолётик, долетевший до правого края экрана, появлялся с левого края. Точь-в-точь, как я. Это вводило в уныние - я чувствовал себя диким зверем, которого держат на привязи, кормят, дрессируют, и выпускают погулять. Но не позволяют убежать далеко.
Кроме Долины, я мог ещё летать к побережью Тихого океана, где наблюдал, как ходят ходуном высокие волны, крошат лёд в мелкие кусочки. Однажды заметил, как медведица с двумя детёнышами пыталась спастись от разъярённого голодного самца, и, не удержавшись, шуганул его очередью из пушки. И потом кружил над этим местом, рассматривая в бинокль мирно спящую на льдине посреди чистой голубой воды медведицу, в густой белый бок которой уткнулись медвежата. Зачем я спас их - не знаю сам. Мне не принесло это балов, бонусов - просто стало жаль.
Я выполнял миссии: отбивался от бандитов, развозил продукты и одежду в засыпанные снегом маленькие посёлки, зарабатывал баллы, которые тратил на повышение уровня здоровья и главное - устойчивости к суровым морозам.