- Иди ты на хер! - Данила шагнул к выходу, и тут застекленная дверь брызнула осколками.
Завизжали парикмахеры. Сотрудники ломанулись на улицу. Прижавшись к стене, Данила выхватил пистолет. Стреляли и одиночными, и очередями. Он выглянул: три мужика отстреливались от Момента, засевшего на крыше соседнего дома (из-за этой позиции капитан и выбрал парикмахерскую), двое перли сюда с автоматами наизготовку. Внешность специфическая: все темноволосые, в спортивных костюмах. Кавказцы, что ли?
Папаша врос в стенку и - надо отдать ему должное, без особого испуга - стал выговаривать:
- Опять! Даня! Ну сколько можно! Ты как мальчишка во дворе, всё в войнушку играешь!
Дослушивать его тираду Данила не стал, сбил отца с ног, чтобы не задело шальной пулей, прижал коленом к полу, выстрелил пару раз по приближающимся врагам.
Те нырнули в укрытие, перейдя от лобовой атаки к позиционной войне. При этом решающую роль играло превосходство в численности и количестве боеприпасов, поэтому Данила предпочел ретироваться. Дважды выстрелил для острастки, после чего ломанулся в дамский зал, оставив папашу лежать на полу. В зале перевернул стеклянный столик, распахнул окно и, перед тем как выскочить на улицу, бросил двум замешкавшимся парикмахершам:
- Ложитесь на пол, руки на затылок, тогда не тронут!
Спрыгнув с подоконника, Данила помчался что было сил. В соседнем дворе его ждала "табуретка" Момента.
ГЛАВА 4
Москва; Сектор, Тверь.
Тиран, пес Тихого Дона, задрал голову к небу, глубокому, ярко-синему стылому небу, и завыл. Проходивший мимо Марио шарахнулся в сторону и перекрестился - указательный палец на правой руке был загипсован, отчего знамение вышло комичным. Тиран выл с волчьим отчаянием, никто из обитателей поместья Дона ни разу не слышал, чтобы собака издавала такие звуки.
Марио, втянув голову в плечи и глядя под ноги, проскользнул в дом, подальше от вольера. Вой стал тише. Черт знает что с псом происходит. Уж не хамелеон ли поблизости бегает? Или, может, Всплеск добил до поместья - не сильно, электроника работает, а так, чтобы собака почуяла?
Тут Марио позвали обедать, и он плюнул на поведение Тирана: "Пусть Дон разбирается, он у нас умный, а я так, человек маленький".
* * *
Все началось в два часа пополудни с острова Могилевский, также известного как Глубь. Сердце Сектора - вот что такое остров Могилевский, он же Любви, он же Святой Елены. Крошечный клочок земли в Московском море недалеко от Дубны.
Когда Сектор возник, все началось с Могилевского. Вот и теперь тоже…
Всплески расходятся кругами, как волны, и никто не знает, что это. Электромагнитный импульс плюс воздействие на живые организмы - да, доподлинно установлено, но вот что за воздействие, современная наука сказать не может. Эпицентр любого Всплеска, как и всего происходящего в Секторе, - Глубь. Чем дальше от нее, тем легче переносятся непонятные импульсы, редко добивающие за Барьер, тем меньше искажений и опасных тварей (которым, кстати, Всплески - что слону дробинка), поэтому люди редко суются в самую Глубь, жмутся по краям Сектора, не любят входить даже во Второй пояс опасности.
Сперва изменилось небо: по безоблачной сини пошла разноцветная рябь Московского сияния, заметная даже солнечным днем. Стихли неосторожные птицы, залетевшие в Сектор. Чупакабра, глодавшая кость, подняла пятнистую голову и навострила короткие уши. Нос и усы чупакабры шевелились, будто она принюхивалась. Оставив кость в покое, тварь поднялась; кривые короткие ноги подрагивали, словно ее било током. Чупакабра взвизгнула тонко и жалобно, развернулась мордой на юг и побежала прочь от Глуби, не разбирая дороги, врезаясь в деревья. Ее стая помчалась следом, вот один зверь влетел в лозу, и хищное растение зашевелило щупальцами, оплетая его. Шипы разодрали пятнистую шкуру, брызнула кровь.
Сородичи не обратили на это внимания. Срывалась с вытянутых морд слюна, красным налились глаза, чупакабры тяжело дышали, лапы их заплетались - слишком высокой была скорость. Вот кто-то запнулся и полетел кубарем, захлебываясь отчаянным визгом. Ломались лапы и хребты, твари сталкивались, проваливались в ямы, вязли в болоте. Но стая продолжала движение - прочь от Глуби. К Москве.
Отстали старые и больные животные, детеныши и беременные самки, прочие бежали, бежали, не сбавляя темпа, остались позади лоза и странная багровая трава Глуби. К стае присоединились другие - десятки других стай. Уже сотни чупакабр катились волной по Сектору, выпучив глаза и оскалив клыки.
Обгоняя их, неслись шестилапы, похожие на помесь волков с шимпанзе, с лишней парой недоразвитых скрюченных конечностей, облезло-серые, взмыленные. Взрыкивали друг на друга, толкались. Огромными скачками и сложным галопом шестилапы мчались во все стороны от Глуби, к Барьеру, прочь из Сектора.
Шестилапы смешались с чупакабрами. Визг, грызня… Эти два вида - естественные враги. Шестилапы - "санитары Сектора", но чупакабры обычно ходят стаями, потому для шестилапов они редкая добыча.
Обгоняя хищников, с низким гулом летели ларвы. Ни одно насекомое не остановилось, чтобы оседлать зверя и отложить в него личинку. Ларв тоже что-то подгоняло, они врезались друг в друга и в стволы деревьев, падали на траву, хитиновые тела хрустели под лапами чупакабр и шестилапов.
Леса, болота, поросшие молодыми березами поля Сектора наполнились зверьем. Вырвиглотки, распространяя сероводородную вонь, не обращая внимания на столь привлекательный для них аромат крови, стлались ковром, в воздухе над ними мельтешили похожие на стрекоз вертячки. Тяжело ступая, медленный, огромный, спешил вперед чешуйчатый медведь - хренозавр. Попадавшихся ему на пути вырвиглоток, чупакабр и шестилапов хренозавр не замечал.
Миграция достигла обитаемой части Сектора.
* * *
Сегодня в "Укурке" было тихо и пусто: куда-то расползлись проводники, чуявшие беду первыми; перекупщики, авантюристы и прочая шушера тоже не почтили таверну вниманием. Только Невермор засел в своем углу.
Гарри не спеша привела в порядок бумаги (хотя какие тут могут быть "бумаги" - так, для себя отчетность, чтобы не запутаться) и вышла в зал. Музыка играла тихо, стриптизерша еще не явилась (прогульщица!), бармен Косой протирал бокалы, Невермор что-то читал.
- Косой, сделай кофе, - попросила Гарри и взобралась на высокий табурет - при ее росте это было не так уж легко.
- На вот. - Косой поставил перед ней сандвич с индейкой и зеленью. - Уже обед, а ты голодный.
Умница бармен никогда не путал род, в котором следовало обращаться к Гарри, но заботился о ней, как старший брат о младшей неразумной сестре. Гарри дождалась кофе, взяла бутерброд двумя руками и с аппетитом откусила. Хорошо! Замечательно просто.
- Слушай, Косой, - с набитым ртом пробубнила она, - а чего нет никого?
- Да чупакабра их знает. Бывает, то полон зал, то все по делам расползлись. Ну и хорошо, и отдохнем.
- Извините, что вмешиваюсь, - высказался из своего угла Невермор, - но проводники говорят, сильный Всплеск будет.
- Так Всплески с утра идут, - Гарри повернулась к старику, - только слабые. У меня голова болит немного, и всё.
- Ты, Гарри, зря проводникам не веришь, - покачал головой Невермор. - Говорят - значит, будет сильный. - И уткнулся в книгу.
Проводникам Гарри верила, и на душе у нее было неспокойно.
Косой сочувственно поглядел на шефа - экая она все-таки мелкая, тщедушная, дохленькая. Кожа почти прозрачная, тени под глазами. Как в последний раз Момент зашел - сдала Гарри. Задумчивая, томная, ни с кем не дерется, ни на кого не орет, поесть забывает. Что он такого девчонке наговорил?
Косой за нее готов был убить любого. И придурка Момента, которому такое сокровище досталось, - в первую очередь. Хорошо, что Гарри об этом не догадывалась, потому что стреляла она метко, а дралась больно.
- Слышите? - забеспокоился Невермор.
Что-то жужжало за стенами. Будто ларвы налетели. Невермор уже несколько лет не ходил глубоко в Сектор, но это жужжание огромных, до пятисот граммов весом, жуков, помнил. И сейчас к предсказаниям проводников, к собственному смутно ощущаемому беспокойству прибавилась паническая мыслишка: "Мы все умрем".
Распахнулась дверь, ввалился охранник Чума - глаза выпучены, рот раззявлен.
- Т-там! Ларвы! Вертячки! И все прут!
- Миграция, что ли? - удивилась Гарри, вспомнившая недавнее нашествие вырвиглоток. - И чего им в Секторе не сидится?
У Невермора заложило уши - верный признак близкого Всплеска. Старик и в Сектор-то ходить перестал, потому что Всплески плохо переносил, а тут, в Твери у Барьера, они слабо ощущались.
Невермор достал нитроглицерин и сунул таблетку под язык, потом расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке и сообщил:
- Всплеск близко.
Гарри, проворно дожевав, спрыгнула с высокой табуретки. Старику она верила, да и сама вроде что-то чувствовала, хотя Генка говорил, нет у нее способностей никаких к этому делу.
Косой поставил стакан и вышел из-за стойки. Чума все еще трясся, и Гарри посчитала нужным успокоить его:
- Запри дверь, Чума, и не дергайся: сюда никто не пролезет, окон нет. Садись лучше на диван, а то долбанет - шлепнешься.
- Ты не видела! - Чума шагнул к ней, здоровенный такой, она аж отступила. - Ты не видела! Их тысячи!
- Во-первых, - начала Гарри, задыхаясь от гнева, - "не видел", во-вторых, сядь, Чума, немедленно сядь и возьми себя в руки…
Ее скрутило так, как не скручивало ни разу. Она упала бы на пол, но Косой, которого тоже основательно перекорячило, умудрился подхватить ее, оттащить к дивану и только потом вырубился. Хватаясь за сердце, сполз под стол Невермор. Закатив глаза, рухнул Чума.
Многоголосый вой раздался снаружи.
* * *
Всплеск почти не действует на порождения Сектора. Все - от хренозавра до вертячки - переживают его нормально. Но вот беда: сильный Всплеск вызывает у многих видов панику, желание убраться подальше от эпицентра.
Первая волна зверья наткнулась на Барьер. Колючая проволока под током, растяжки и мины, датчики движения и срабатывающее от них оружие… Твари гибли десятками.
А люди загибались поодиночке.
В учебном лагере Минобороны непривычные к Всплескам срочники и контрактники корчились на земле. Патрульный катер потерял управление и вылетел на берег. На КПП у Барьера дежурный успел передать в Москву сигнал тревоги, прежде чем вырубился.
Над бывшей столицей разлилось сверкающее Московское сияние.
Все смешалось. Звери кидались на стену. По другую ее сторону, где Всплеск ощущался в разы легче, но электроника все равно сбоила, а люди чувствовали себя не лучшим образом, началась паника. Не то чтобы Всплески никогда не перехлестывали Барьер, но событие все равно было экстраординарное и требовало немедленных действий. Непонятно только, каких. А тут еще твари прут.
…Последними, отстав даже от хренозавров, в Москву вошли хамелеоны. Всех форм и цветов, от антропоморфных существ с фасеточными глазами, до огромных псов, покрытых иглами. Хамелеоны не перли на Барьер, не бежали, не разбирая дороги. Они ступали осторожно, двигались тихо. В глазах их посверкивали отблески разума.
* * *
Всплеск кончился, Гарри открыла глаза. Вроде все живы. Хрипло дышит Невермор, вот застонал… Лишь бы у него сердце выдержало. Чума уже очухался, сидит на полу, вертит головой. Косой массирует виски и, виновато улыбаясь, смотрит на Гарри.
Она, покачиваясь, подошла к Невермору, проверила пульс. Частый, но ровный. Щеки старика начали розоветь, губы, все еще синие, шевельнулись:
- Спасибо, доченька. Воды бы…
Косой услышал, принес воду.
- Ну вот и всё! - громко и радостно сообщила Гарри. - А вы боялись! Ну, Всплеск, не первый, но и не последний. В Секторе живем.
В городе палили - отсюда слышно было. И совсем рядом жужжало что-то. Гарри оглянулась на барную стойку и обомлела. Да, окон нет, двери закрыты… но как она могла забыть про вентиляцию?! Под потолком вились ларвы, огромные жуки, тошнотворные, опасные - они откладывают личинки в человека, и всё, пиши пропало, ни врачи тебе не помогут, ни лекарства, ни биотин.
Гарри не боялась ни бога, ни черта, ни направленного на нее оружия. Она боялась насекомых.
Девушка дико завизжала, так, что у мужчин заложило уши. Косой сообразил, стянул куртку, перехватил поудобнее и ринулся лупить врага. Чума достал было пистолет, подумал, убрал обратно, последовал примеру Косого. Гарри, закрыв лицо руками, забилась под стол.
Невермор тихо ругался, охал, постанывал, давал ценные советы:
- Огнем бы их, огнем!
Дверь вздрогнула от удара. Чума, отвлекшись от ларв, подскочил к ней, прислушался.
- Да что же это? - пробормотал он. - Кто же так?
Дверь снова вздрогнула. А ведь она тяжелая, прочная, только тараном если… Чума приоткрыл задвижку на смотровом оконце - и отпрянул.
За дверью, оскалившись, стоял хренозавр. Через оконце на Чуму смотрел бездумный глаз медведеподобной рептилии.
Косой справился с ларвами и вытащил из-под стойки "Сайгу". Гарри, переборов страх, сбегала за любимым "файв-севен".
- Хренозавр! - завопил Чума. - Хренозавр там!
Да, против этой твари даже бронебойные не помогут. Но Гарри все равно заняла позицию: встала на одно колено, руки с пистолетом - на стол, прицелилась в дверь.
Косой горестно посмотрел на "Сайгу" и снова полез под стойку - за М4 "Беовульф" 50-го калибра, штукой надежной, тяжелой и красивой. А главное - убойной. Как раз на случай нашествия хренозавров прикупил, долго с Гарри спорил, убеждал ее и вот убедил. Пригодилось.
Хренозавр вышиб дверь. А что ему - туша многотонная, бронированная.
Чума, Косой и Гарри выстрелили одновременно. Невермор хотя и вытащил какой-то бесполезный револьвер, укатился под стол - стрелять старик не мог, руки дрожали.
"Беовульф" Косого жахнул так, что у всех заложило уши. Хренозавра вынесло во двор - может, и не убило, но отбросило и оглушило.
Гарри, улыбаясь, поднялась, хотела поздравить Косого и сказать, что он молодец, правильную штуку приобрел… Но увидела вытянувшиеся лица мужчин и медленно обернулась.
В дверь заглядывали хамелеоны. Гарри даже не могла сосчитать, сколько их. Больше пяти? Больше десяти?
Закусив губу, девушка прицелилась. "Боже, если Ты есть, если я выживу, если мы выберемся, я сразу уеду, я сразу уеду в Москву, к Генке, а потом с ним - куда он скажет, я буду хорошей, я детишек нарожаю, только пусть мы выберемся!"
Но Бог в этот момент отвлекся и не смотрел на происходящее в Секторе…
Второй раз бахнул "беовульф".
Стрелял Чума. Кое-как, не прицельно, палил Невермор. Всаживала пулю за пулей в хамелеонов Гарри.
Но этим тварям огнестрельное оружие не могло причинить особого вреда.
ГЛАВА 5
Москва; Тверь.
Я смотрю, ты популярный чувак, бро! - сказал Момент, слезая с мотороллера. - Прямо звезда. Это ж сколько народу тебя замочить хочет, а? Круто ты попал. Хорошо, что я этих ребят вычислил, уж больно профессионально они тусовались возле парикмахерской. Сектора, туда-сюда, входы-выходы - обученные типчики. Взяли бы они тебя тепленьким, если б не моя красавица… - Момент любовно погладил снайперскую винтовку.
Данила, спрыгнув с "табуретки", помотал головой. После стремительной гонки по улицам Москвы его слегка мутило. Водил Момент так же безбашенно, как и жил: газ до отказа, а там поглядим… За ними гнались то ли две, то ли три тачки. "Табуретка" сильно проигрывала им в скорости, зато конкретно превосходила в маневренности. Ну и по отмороженности водителя, разумеется. Момент нырял в какие-то подворотни, срезал через дворики, один раз прокатился по лестнице, запрыгивал на тротуары, проскакивал на красный свет - словом, ни один нормальный человек за ним не угнался бы. Сам он от такой езды явно получал удовольствие.
- Ф-фух, - выдохнул Данила. - Ну ты и гоняешь…
- А то! - расплылся в ухмылке Момент. - Только сдается мне, все это без толку. Ну удрали мы от них раз, удрали два. Ну три раза удерем. А потом нас, бро, возьмут за жопу и спросят: чё это вы такие шустрые? Не хотите ли присесть лет эдак на двадцать?
- Тебя, может, и посадят, а меня сразу в расход пустят.
- Блин, бро, да кого ж ты так достал? Может, тебе того, валить вообще из Москвы, да и из России? Уедешь себе на Мадагаскар, а там тепло, пальмы, лемуры и черные бабы…
- Нет. Рано еще валить. Мы еще подергаемся…
- Ты за себя говори. А то чё-то я задергался уже тебя из дерьма вытаскивать. Ты мужик хороший, но, блин, бедовый. Карма у тебя, наверное, испорчена неправильным образом жизни.
Данила посмотрел в глаза Моменту и подумал: "Ну да, верно, ему-то чего рисковать? Он вольная птица, сегодня здесь - завтра где-то совсем далеко. Это я, дурак, столько лет на госслужбе корячился, чтобы меня свои же завалить пытались. В благодарность, так сказать…"
- Помолчи минутку, а, Геша? Мне надо подумать.
- Это сколько угодно, бро! - согласился Момент и с готовностью начал сворачивать косяк. - Думать - не мешки ворочать, спина не заболит.
Итак, расклад такой. Все хотят убить Данилу Астрахана. Данила Астрахан против. Перестрелять всех желающих не получится - патронов не хватит. Значит, надо подбираться к главному, то бишь к гниде Ротмистрову. Но если просто убрать Ротмистрова (сложно, но можно), желающих убрать Данилу станет в два раза больше… и законный повод у них будет в два раза законнее. Потому что мнимый дезертир и террорист Астрахан сразу превратится в настоящего. Шутка ли - завалить генерал-майора МАС!
Значит, предварительно надо обелить свое имя. Свое и погибших товарищей: Лазебного, Нечипоренко, Белова. Чтоб хоть семьи нормальную пенсию получили - как семьи погибших при исполнении, а не бандитов.
Оправдать Астрахана может только Влада-Бестия. Один свидетель - мало, очень мало, но хоть что-то. И к кому ее вести для дачи показаний? (Вопрос о том, захочет ли Влада давать показания о произошедшем в лагере Фиделя, оставим на потом.) Папаша отпадает - как был всю жизнь хитрожопой гнидой, так и остался. Да и мелковат профессор Астрахан. На тех, кто выше Ротмистрова, выхода нет. На ближайшее его окружение - тоже. Надо искать кого-то ниже Ротмистрова - либо интригана, желающего генерал-майора подсидеть, либо честного вояку, еще не коррумпированного…
"Боже, как я все это ненавижу, - с тоской подумал Данила. - Всю эту подковерную возню, грызню и интриги… Вся система прогнила насквозь. А если отказываешься гнить вместе с ней, она тебя растворит в себе".
Всю жизнь у него не складывались отношения с начальством. Начиная с армии, с полковника Мансурова, из-за которого Данила и вылетел из спецназа, и заканчивая подонком Ротмистровым.
Хотя… Стоп. Есть одна кандидатура. Майор Гриценко. Звезд с неба не хватает, конечно, но если его правильно настропалить… Он не большого ума командир, но хоть не гнида, за своих солдат может и постоять - пойти к кому надо, сделать что нужно.
Осталось найти выход на майора Гриценко, да так, чтобы не вляпаться в очередную перестрелку с погоней.