- Хватит светлых идей, пошли трактор искать, пока окончательно не опоздали. Иди к водилам, пусть подгоняют фуры чуть поближе к завалу, чтобы в случае чего, мы были первыми в очереди. Скажи Трофиму и Андрюхе, что они остаются с караваном. Оружие с предохранителей снять, мало ли чего.
- А ты?
Внутренне поборов нехороший скрёб виртуальных кошек на душе и стараясь сохранить скучное выражение морды лица, только махаю рукой в сторону стоящих стеной деревьев на обочине слева от шоссе:
- А мы с тобой пойдём за трактором - Сунув голову в салон, я достал с заднего сидения брезентовый вещмешок, подцепив его за лямки и горловину - Как знал, что эту "бомбу" нам с тобой не попробовать.
При виде доставаемой на всеобщее обозрение из мешка двухлитровой бутылки водки, Михась помрачнел, но выпустив воздух сквозь зубы, только тряхнул головой и побежал к машинам, раздавать указания. Я же вновь спрятал бутыль обратно и в одного дотолкал легковушку почти до завала, оставив фору для будущих спасательных работ, буде найдём трактор. Когда же колонна выстроилась вслед за "пятёркой", а Михась прибежал с рапортом, что мол: "кони стоят пьяные, а хлопцы запряженные", мы двинули в лес, чтобы найти какую–нибудь тропинку, ведущую к людям.
Плутать долго не пришлось, отыскалась сначала реденькая тропка, а потом и довольно широкая грунтовая дорога, какие обычно ведут к жилью. Осмотрев колею, я прикинул что тут кто–то проезжал на обычной легковушке ещё вчера. Сойдя на дорогу, мы с Мишкой двинулись в сторону где лес становился более редким. Обычно это один из первых признаков человеческого жилья. Глинистая, жёлтая грязь, уже через полчаса ходьбы собралась на подошвах берцев в гигантские "лапти". В лесу всегда так: земля сохнет медленно, вода собирается в лужи и зацветает. Напарник уже насвистывал какой–то привязчивый мотив, я же осматривался по сторонам, но ни единого просвета ни впереди ни по сторонам не было совершенно. Спустя ещё минут сорок упорного продвижения вперёд, дорога свернула вправо и вывела на край большого луга, на дальней оконечности которого начинался нормальный просёлок и виднелись крыши домов. Повеселевший Мишка, наддал ходу и мы пересекли заросший высокой травой луг, сбивая утреннюю росу. То, что трава не скошена меня сразу насторожило, так бывает в заброшенных деревнях, или там, где живёт очень мало народу. Просить у таких трактор, это просто издевательство, так и так придётся идти назад и пытаться вызвать помощь. Как крайняя мера, мной рассматривался вариант расстыковки одной из фур, чтобы на тросах растащить завал на дороге. Естественно, что приятелю я о своих догадках не сказал, не стоит каркать. Догнав напарника и на всякий случай поправив кобуру, я внимательнее присмотрелся к деревне, куда мы вошли. Одна улица, два ряда домов разной степени неряшливости, сего дворов десять–пятнадцать. Мусор на земле и в стеблях пыльной травы на обочинах. Стёкла в окнах целые, стены на некоторых домах крашены, крыши не провалившиеся. Но странное дело: не слышу лая собак, скотина тоже не подаёт голос, это тоже не типично. Складывается впечатление, что люди словно разом вышли куда–то. Постепенно, до сознания начало доходить, что же в этой картине мне показалось тревожным: химический резкий запах. Нет, в нос не шибало, душок тонкий, едва уловимый, но… чужой и тревожный.
Тронув Мишку за рукав, я дал ему сигнал приготовить оружие. Чуйка никогда меня не подводила, а сейчас чувство опасности и близкой беды просто вопило во весь голос. Михась привык доверять тому, как я веду себя в острых ситуациях поэтому молча снял с плеча свою укороченную "Сайгу" и тихо отжал предохранитель, высвобождая затвор. Я же достал свою "мухобойку" и сняв с предохранителя дослал патрон, стараясь сделать это как можно тише. Дав напарнику сигнал прикрывать, я открыл калитку ограды первого же дома справа и вошел во двор, держа пистоль у бедра. В кино и всяких книжках герои прижимают ствол к груди дулом вверх, либо выставляются с ним на вытянутых руках. Смотрится очень эффектно, на то это и выдумка. Но в реале так лучше держать оружие на стрельбище или уже выйдя на рубеж, для стрельбы по мишеням. В жизни, чем короче твой силуэт, тем меньше шансов быть обезоруженным или иметь простреленную конечность. Это я почерпнул в "учебке", этому же научил и напарника. Поэтому если взглянуть на меня мельком, то не сразу заметишь и сам пистолет, и подсознание не среагирует ан угрожающую позу. Я же могу сделать первый выстрел и от бедра, при достаточной практике, зацепить близко стоящего противника - верняк… Мгновенно окинув узкое пространство внутри ограды я понял, что тут никого нет. Хозяева не держали собаки: нет ни будки, ни просто миски с отходами, не чуял я и специфического пёсьего запаха. На чердаке тоже никого - лестница кое–как сколоченная из почерневших от времени жердей, стоит у дальней стены, далеко от слухового лаза. Если бы на чердак кто–то полез, её бы поставили ближе или просто втянули внутрь. Поднявшись на крыльцо, знаком показал Михасю, чтобы взял на прицел окна, а сам толкнул ногой входную дверь и присев прижался к левой притолоке. Никого, только пахнуло сыростью, да звякнуло что–то. Показав напарнику, что иду внутрь, я так же осторожно толкнул левой рукой дверь во внутренние помещения дома. Печка, кухонный стол, никакого беспорядка и ни единой живой души. Бегло осмотревшись и не забыв заглянуть в подпол, я вышел на крыльцо и отрицательно покачав головой в знак того, что дом пуст, махнул напарнику на соседний напротив. Так мы провозились около получаса, осмотрев ещё семь домов и все хозяйственные постройки. Везде одна и та же картина: люди жившие тут ещё вчера, вдруг скопом собрались и ушли в неизвестном направлении взяв с собой всех собак, кошек но забыв прихватить провизию и одежду. Осмотр крайних домов прояснил кое–что: во дворе я нашёл мёртвого цепного кобеля, чёрного в белых пятнах "двортерьера", размером с небольшого телёнка. Пёс издох не более десяти часов назад, причём почти мгновенно: не было заметно следов длительной агонии, он просто умер на ходу. Но в доме снова никого не оказалось, все вещи и даже продукты лежали так, словно хозяева только что вышли. В доме с издохшим псом, например, ещё со вчерашнего вечера стояла на столе тарелка с прокисшими щами, а рядом черствел недоеденный кусок хлеба, тут же пучок вялых перьев зелёного лука и керамическая белая солонка с откинутой крышкой.
С улицы послышался осторожный свист, я быстро вышел во двор, держа пистолет наготове, деревенька мне всё больше и больше не нравилась. Напарник стоял уже на околице и взмахами свободной от оружия левой руки призывал меня к себе, указывая стволом карабина куда–то влево. Из–за скособочившегося сарая, мне не было видно, что он хочет показать, поэтому пришлось лёгкой трусцой нагонять Михася. Вид у приятеля был растерянный и испуганный одновременно: капли крупного пота выступили на побелевшем лице, глаза возбуждённо блестели.
- Ты… - Судорожно сглотнув, Мишка вытолкнул из себя совершенно бессмысленную фразу - сам глянь, как народ нынче хоронят…. Деревнями….
Не тратя времени на выяснения, я посмотрел в сторону указанную напарником и всё понял. Сразу за сараем стоял синий трактор с заглушенным двигателем и открытой дверцей высокой кабины - стакана. Чуть правее, была видна полоска свежевскопанной земли, шириной два метра и длинной около десяти. Присмотревшись, я увидел, что из земли торчит белая детская рука. Не кукольная и не от манекена, а именно рука детского трупа, уже окоченевшая с объеденными полевыми грызунами пальцами.
- В ограде найди лопату - Не оборачиваясь бросил я через плечо Михасю - Нужно посмотреть, что случилось. Живей!..
Подстёгнутый окриком, Мишка побежал в ближайший дом и принёс две лопаты, какими народ ворочает навоз, копает картошку. То, что собирались делать мы, в рамки мирного мировоззрения не укладывалось. Вдвоём мы за полчаса расширили ров и сняли тонкий слой земли с братской могилы, а это была именно она. Все жители деревни лежали тут, сложенные друг на друга: женщины, дети, мужики. Кто–то аккуратно собрал трупы по дворам, а потом уложил их в ров, пересыпав каким–то белым порошком. Ни единой раны, ни одного пулевого отверстия я не заметил. Кто бы это не сотворил, скорее всего применили какой–то газ, запах которого до сих пор чувствовался в деревне. Я повернулся к напарнику, Мишка был бледен, но шок уже отпускал понемногу.
- Газом деревню потравили, потом собрали трупы и прикопали за околицей. Скорее всего от леса, метров со ста двадцати. Миномёт или ручное оружие, вроде подствольников. Танк, вертушку или бронетранспортёр, люди бы заметили и попытались укрыться. А так: неслышно подошли и одним - двумя залпами накрыли всех.
- Этого не может быть, бред какой–то!..
Мишка снова вскочил и бросив карабин стал ходить взад–вперед, лихорадочно вытирая руки о штаны. При этом в ров он старался не смотреть, постоянно отводя глаза в сторону. Остановившись и достав из нагрудного кармана чёрной куртки с эмблемой и атрибутикой нашего агентства, початую пачку сигарет "ПётрI", он жадно закурил, оторвав предварительно фильтр.
- Газ точно какой–то новый, с приличной концентрацией - Словно бы чужим спокойным голосом продолжал я - Люди умерли сразу, кто где был. А рассеялось всё через час с небольшим. Трава на дальнем лугу даже не пожелтела и тут всё зелёное.
- Ты что, железный?! - Мишку трясло, словно в лихорадке - Люди погибли, тут человек сорок лежит!..
- Тридцать восемь - Поправил я приятеля поднимаясь с колен и беря лопату в руки - Из них десять ребятишек, двое маленькие совсем…. Давай закопаем могилу, потом заводи трактор и поехали на трассу, нужно до города добираться и обо всём ментам рассказать.
Я вынул мобильник и включив фотокамеру сделал несколько снимков. Слова в наше время высоких технологий штука дешёвая. А так любой мент хотя бы из страха перед уликами, быстрее пошевелится и смерть крестьян начнут расследовать без проволочек. Если конечно, я ошибаюсь и имеет место какой–то чудовищный по своей нелепости несчастный случай я не… Бред, бред! Чёрт возьми, крутейший бред лезет в голову!
- Но если это газ… думаешь, военные, что на вертушках пролетали?
Михась уже успокоился, крепкий мужик, но малость непривычный, это нормально. Подобрав карабин приятеля, я протянул ему оружие и принялся закапывать могилу, последней я как мог бережно уложил уже окоченевшую руку маленькой, лет шести, девочки. Чихнул и завёлся движок колченогого трактора, я запрыгнув в кабину встал на подножку рядом с водительским местом. Мишка угрюмо вёл трактор, переваливающийся по колее словно утка. Весь обратный путь мы проделали в молчании, увиденное просто не укладывалось в голове. Через полтора часа, когда солнце уже жарило во всю, мы с трудом вывернули на трассу, метрах в двадцати от места завала. По узкой тропке прямо к стоянке колонны подъехать не дали плотно стоящие к шоссе деревья. С места где стояла головная машина тянуло дымком костра, пахло чем–то съестным. Мишка, позеленев лицом высунулся в форточку и его вырвало, от чего трактор опасно рыскнул влево, чуть не съехав снова в лес. Я спрыгнул с подножки и махнув приятелю как будто ничего особенного не случилось, показал на завал:
- Трос у Варенухи возьми, верхонки у меня в багажнике вместе с фомкой. Щас народ поест и пойдем завал разгребать. Про трупы пока молчи, не стоит панику наводить. Растащим деревья, потом введём народ в курс дела. Увидев трактор, артельщики побросали всю снедь и принялись расспрашивать, как нам удалось сговориться с крестьянами. Но Михась молчал, а я молча присел к разведённому в стороне от дороги костру и наложил себе полную миску макарон с тушёнкой, чтобы пресечь любые расспросы. Напарник ничего на этот мой жест не сказал, просто ушёл к своей фуре и залез в кабину. Что я мог сказать убитому всем произошедшим парню, которому довелось за раз увидеть такое количество покойников, сколько он бы не навидался и за всю жизнь? Утешать других я не умею, а от аллергии на мертвечину вылечился ещё в 95–м, когда трупы на улицах одного южного города, были что опавшие листья по осени: их было до фига и они жутко воняли. Дня не проходило, чтобы с трудом запиханная в желудок хавка, не просилась обратно. Спустя какое–то время, просто притерпелся, отстранился и зачерствел душой. Созерцание чужой смерти сделало не то чтобы равнодушным к своей собственной, отнюдь. Просто пришло внутреннее понимание, что смерть, это часть жизни, которая непременно произойдёт, какие бы чувства ты к ней не питал. Деревенским ещё повезло умереть тихо, без мучений, но само собой, я им не завидовал. И ещё один урок я выучил на войне: как бы плохо тебе не было, никогда не отказывайся от еды, если есть возможность подзаправиться. Часто голодать приходилось неделями, а уж про горячее только мечталось и мнимый запах куриного супа, бывало доводил до исступления.
Пока я ел, Варенуха и двое других водил, уже наладили стяжку и трактор споро оттаскивал поваленные хлысты на обочину. Спустя час спорой работы, в которой мне пришлось принять довольно посредственное участие, завал был с грехом пополам расчищен. Мужики только ворчали во время процесса и просили не путаться у них под ногами. Наконец, завал разгребли настолько, что моя "пятёрка" и фуры спокойно могли пройти по шоссе. Выбитое камнем стекло ничем уже не заменишь, поэтому ехать придётся медленно, но я настоял на том, чтобы мы задержались ещё немного. Собрав вокруг себя всю нашу небольшую артель, я коротко рассказал, что мы увидели в деревне. Сначала, не никто не поверил, но после того, как я продемонстрировал фотку сделанную на камеру мобильника, народ слегка обалдев, начал стихийный митинг. Но в глазах людей, даже сжимавших в руках оружие, читалась только одна эмоция: едва сдерживаемый панический ужас от подсознательной мысли о том, что это может означать на самом деле. Так или иначе, но мне удалось призвать народ к порядку и напомнить, что будет, если груз в срок не прибудет в Новосибирск. Михася я посадил к себе в машину, заставив на всякий случай приготовить оружие. Он положил карабин на колени и с какой–то болью во взгляде посмотрел на меня:
- Антоха, что творится, ты понимаешь? Почти сорок человек людей, так вот просто на тот свет отправить, это же кем нужно быть….
- Приедем в Болотное, пойдём к местным ментам - Я повернул ключ зажигания и машина завелась - Главное, по сторонам поглядывай. Может бандиты эти рядом ходят, а у нас груз ценный….
- Но ты ж сам сказал….
Меня накрыл приступ раздражения, на Михася, на долбанную работу, хитрых шоферюг и даже на мёртвых крестьян, случившихся в жизни очень не вовремя. Всем вокруг нужно простое и желательно нестрашное объяснение, услышав которое всё встанет на свои места: мы спихнём сорок трупов ментам и спокойно поедем дальше, сдадим груз и уже через трое суток снова будем дома. А в квартирке свет, тепло и телевизор. Добавим на грудь пару пива и жизнь снова прекрасна и удивительна! Самое страшное в этом было то, что так думают все. То есть поголовно все, не исключая и тех, кто будет искать убийц этих потравленных людей. Тотальное равнодушие, пустые сердца, мёртвые улыбки и повсеместная трескотня бравады. Неспокойную совесть и чувство опасности можно заглушить трепотнёй с друзьями. А для экстремалов есть интернет и всякого рода псевдо–войнушки, шатания по пригородным лесам с игрушечным оружием тоже своего рода разрядка. В реальной жизни всё совсем иначе: вот есть мёртвые дети, а вот совершенно очевидная причина - миномётный обстрел. Я знаю, что ни один промышленный газ, так быстро не убивает, зато вот газ военный вполне на это способен. Но подсознание не хочет мириться с очевидным, отводит глаза, убаюкивает логику. Это меня отрезвило и поборов минутный всплеск эмоций, я как можно твёрже сказал приятелю:
- Миша, я видел ровно то же самое, что и ты. Рация не работает, телефоны молчат. Наберись терпения, до города уже рукой подать, вон мостик переедем….
Впереди открывалась перспектива на небольшой бетонный мост, через какой–то ручей, за которым должна была появиться стела с названием города, но ничего не было. Не снижая скорости, наш конвой начал перебираться через него, всем хотелось поскорее добраться до тех, кто всё объяснит и поможет. Я искал на горизонте хоть какие–то признаки цивилизации, но впереди был только лес. Городок этот не шибко большой, дома все старой постройки, поэтому ориентиров особо никаких. Разве что на въезде стоит какой–то длинный красный дом, вернее стоял…. Стела с названием города валялась прямо на дороге, непонятно кем поваленная, а от дома остался только фундамент, за дымящиеся развалины. Удивиться происходящему ни я ни напарник толком не успели. Потому что как только последняя фура каравана стала переваливать через мост, слева со стороны лесополосы раздались три слитных хлопка и кабина грузовоза взорвалась ярким клубом оранжево–чёрного пламени. Дальше я действовал почти машинально, накрепко вбитые рефлексы никуда не ушли, они просто дремали до поры, чтобы сейчас в очередной раз спасти мне и приятелю жизнь. Перегнувшись к пассажирской двери, я дёрнул стопор и одновременно нажал плечом, выталкивая Мишку наружу:
- На обочину! Уё… ай от машины в кювет, головы не поднимать!..
Обратным движением, скатываюсь с сидения и ныряю прочь из салона, стараясь перекатом уйти в противоположный кювет. Следующая серия хлопков оказалась почти неслышимой, поскольку сразу же последовало ещё три взрыва подряд, последний был точно в район левого заднего крыла "пятёрки". Ударной волной и жаром огня опалило волосы, уши заложило и рот наполнился запахами палёной резины и горючего. Стараясь уйти как можно дальше от расстреливаемой колонны, я зажал голову руками, чтобы хоть так защититься от визжащего в воздухе железного вихря осколков.
- Ду - дуух - та–та–та–та!
Подо мной мелкой дрожью затряслась земля, краем глаза я увидел, как вокруг возникают земляные фонтанчики. Теперь я точно знал, что это такое: кто–то сначала расстрелял колонну из автоматической тридцати миллиметровой пушки. А потом добивал уцелевших из курсового или башенного пулемёта. Что может сделать безоружный человек в чёрной униформе, так хорошо видимый на зелёном фоне невысокой, почти газонной травы? Только двигаться, катаясь по земле словно ужаленный.
- Трр - та - та–та! Ду - дуу - ухх!..
Пулемётчик особо не старался, видимо как и любого уверенного в себе человека, сидящего за рычагами мощного, сметающего всё и вся оружия, ситуация с беззащитной мишенью его забавляла. Пули ложились совсем рядом, впиваясь в землю со злым гудением, заставляя её дрожать как живое существо. Потом, всё моё тело сотряс неслабый удар, пришла резкая боль и темнота, но сознания я не потерял. Случилось то, что любой в схожей ситуации назовёт чудом. Катаясь по лугу, я провалился в недавно вырытую для каких–то хозяйственных нужд траншею.
- Бумм - аххх! Бум - ах! Бумм!..