Брагг запустил три гранаты, одна из которых пошла в сторону. Две оставшиеся исчезли в глубине люка. Вершину башни разорвало изнутри. Второй взрыв прокатился по всей высоте башни, и она, охваченная пламенем, смялась и повалилась с яростным металлическим воем.
Защитники бешено ликовали.
- Живо назад на места! Прикрывайте стену! - поторопил Роун.
Еще шесть осадных машин выползли к Куртине, пока Роун боролся с первой.
Неутомимый артобстрел разнес одну из них у самых Сондарских врат раньше, чем она успела высадить людей. Еще одна добралась до Куртины, но встала прямо напротив батареи тяжелых вибрационных пушек, расположенных в стене. Массивные дальнобойные пушки разнесли ее в упор, хотя артиллеристов поджарила огневая отдача, пронесшаяся по их позиции.
Третья добралась до Сондарских врат и успешно развернулась, вытянувшись, прикрепившись к вершине Стены, затем подпалив все и всех, что там находилось, прежде чем открыть люк и изрыгнуть волну за волной зойканскую тяжелую пехоту. Силы Вервунского Главного были истреблены этой атакой, но части вольпонцев с соседних бастионов под командованием полковника Кордея смяли ряды нападавших.
Одна из отчаяннейших битв состоялась именно тогда, в Первый штурм, когда двадцать частей Вольпонских Аристократов вместе с отделением элитной Десятой бригады под началом майора Кулциса сошлись на стене практически врукопашную с тысячами зойканских штурмовиков. Аристократы носили серые с золотым бронежилеты и характерные низко надвинутые круглые шлемы. Элитная 10-я носила панцирную броню, матово-черные хеллганы и ярко-синие значки в виде орлов, приколотые к армапластовому вороту брони. Кулцис, лично заслуживший медаль за отвагу на Вандамааре, был слишком юн для Десятой элитной, но начальство верно подметило в нем командирские качества. Несмотря на потери, составившие семьдесят процентов, он удерживал Сондарские врата не чем иным, как тактической изворотливостью и отчаянной решимостью.
Вершина Сондарских врат и близлежащие стены были завалены трупами. Кулцис и его подчиненный сержант Мантес из регулярной Вольпонской попытались вывести осадную машину из строя противотанковыми минами. Мантес погиб при этой попытке, но мины взорвали крепежные когти башни, и вскоре она обвалилась под собственным весом. Кулцис, потерявший руку при взрыве мины, перегруппировал своих подчиненных и вырезал всех до одного оставшихся на стене зойканских солдат. В этой первой из трех главных атак Сондарские врата устояли перед врагом.
Четвертая осадная машина добралась до стены к востоку от Сондарских врат, на полпути к Вейвейру. Здесь на позициях были Роанские Диггеры, решительно настроенные ударные части в коричневой форме и сетчатых шлемах. Генерал Нэш командовал здесь лично, он навел настенные батареи на перемычку башни, когда она начала выдвигаться к ним. Град снарядов не уничтожил ее, но они повредили какой-то внутренний механизм, и башню заклинило в полуразложенном состоянии, так что она не могла дотянуться до стены и закрепиться. Она злобно плевалась вверх огнеметами и гранатами, и Нэш потерял более сорока человек. Но она не могла провести атаку и так и простояла, согнувшись, у Куртины, сломанная и покинутая, до конца войны.
Еще две осадных машины штурмовали Хасский западный.
Гаунт увидел, как они приближаются, медленно и неумолимо, и поднял тяжелую артиллерию. Он видел способ нападения в скоп, наблюдая за позицией Роуна, и не хотел повторить его ошибки.
Под его вокс-руководством настенные батареи расстреляли ближайшую машину и успешно разнесли ее на куски. Верхняя часть башни, начавшая выдвигаться, была сбита шаром огня и раздавила основной корпус, свалившись на него.
Но вторая машина, несмотря на усилия Гаунта, добралась до западной части вала и прикрепилась к стене. Башня выдвинулась.
Гаунт приказал людям отступить, когда огнеметы рыгнули и разразились ливнем пламени и на стену посыпались гранаты.
В укрытии рядом с ним капитан Даур снял с руки повязку.
- Ваша рука?
- Забудьте, комиссар! Дайте оружие!
Гаунт передал Вервунскому капитану свой болт-пистолет и включил свой цепной меч.
- Готовьтесь, Даур. Все настолько плохо, насколько возможно.
Зойканские солдаты хлынули на вершину форта тысячами. Их встретили Призраки и Вервунский Главный. Начался еще один печально известный эпизод Первого штурма.
Прямо перед тем, как люди Гаунта уничтожили первую из двух осадных башен, другие зойканские машины смерти с бряцаньем выкатились из трущоб и атаковали стены: полдюжины квазитанков, быстро прозванных вервунскими солдатами крабами из-за сходства со съедобными ракообразными, которых разводили в устье Хасса. Они были размером с четыре или пять танков, покрыты похожими на ракушку панцирями из наложенной слоями брони, словно гигантские жуки или моллюски. Одно дуло огромного калибра торчало из их турелей, и они забарабанили по Стене скорострельным огнем, сотрясшим каменную кладку и адамантиевые блоки.
Крабы были штурмовыми взломщиками, тяжелой техникой, специально разработанной, чтобы таранить мощнейшие укрепления. Два из них, с пушками, развернутыми вперед, вооруженные крупными таранами, набросились на врата Хасского западного и Сондарские. Пока они приближались, обычные танки, казавшиеся крошечными, двигались следом. А приливная волна одетых в охру солдат не убывала.
А затем была очередь "пауков", самых крупных и устрашающих осадных орудий Зойки. Сто метров в длину от носа до хвоста, на восьми исполинских шипастых колесах, укрепленных на осях под главным корпусом бронированной махины, той ночью пауки были ближе к захвату улья, чем все остальное вместе взятое. Пять пауков. Один, приближаясь, был уничтожен настенными орудиями. Еще один обездвижен гранатометным огнем в двадцати метрах от Стены, а затем загорелся под дальнейшим обстрелом.
Еще три добрались до стен и вытянули свои безмерные тела вверх, с визгом скребя по адамантию и керамиту, когда их округлые когти вгрызались в стену. Один был остановлен комиссаром УКВГ Вокейном, который приказал своим войскам выкатить снаряды из пусковых установок на вершину Стены и просто скинуть на поднимающееся чудовище, настроив на скорый взрыв. Паука сшибло со стены, и он опрокинулся, раздавив сотни зойканских солдат. Он лежал на спине и горел. Вокейн и пятьдесят семь его людей не успели порадоваться этому. Взрывная отдача от погибшего паука окатила стену и сожгла их до костей.
Второй паук добрался до Вейвейра и начал карабкаться на баррикады. Его могучие колеса изрубили все, чего коснулись, медленно втаскивая свою тушу в проем. Тяжелая артиллерия и танковые части Севгрупп встретили его массированным огнем, и стоило его голове протиснуться во врата, как ее взорвали. Он осел, раскинув взорванные колеса, наполовину блокируя вход.
Оставшийся паук карабкался по Куртине к западу от Хасского западного форта. Генерал Гризмунд уже поджидал его. Пока он расшвыривал и сжигал защитников Стены налево и направо, нармянские танки Гризмунда, собранные на открытых пространствах химзаводов дома Анко, подняли свои орудия и открыли огонь, сбрасывая огромного монстра с Куртины. Мощь залпа снесла также и часть внутренностей Стены, но игра стоила свеч. Паук был уничтожен.
В Хасском западном люди Гаунта встретили прилив зойканских, хлынувших из прикрепившейся осадной машины. В узких коридорах вала завязалось отчаянное сражение. Гаунт лично убил цепным мечом десятки врагов и отрезал путь заходившей сбоку группе. Даур не отставал, разя из одолженного болтера, так же как и стая из шестидесяти с лишним Призраков вперемежку с солдатами Вервунского Главного.
Эскадры под командованием Варла и Маколла присоединились к ним, и Гаунт с удовольствием отметил, что они, похоже, убивали штурмовиков почти так же быстро, как те высаживались из башни.
Гаунт услышал крик сквозь шум сражения и увидел, как комиссар Каул ведет по нижним валам около пятидесяти солдат Вервунского Главного наперерез.
Враг оказывался, как понял Гаунт, зажат между ними.
- Мне нужна взрывчатка! - прошипел он Дауру. Капитан позвал гренадера с полным мешком трубных зарядов и противопехотных гранат.
- Всю! - выплюнул Гаунт. - В перемычку этой гадости! Идем!
Гаунт двинулся сквозь волны врагов, выгрызая цепным мечом кровь, осколки брони, волосы и куски плоти. Он вырезал дыру в вершине башни и позвал гренадера. Выстрел лазгана пробил бровь гренадера, и он упал.
Гаунт подхватил его.
- Даур!
Даур подбежал и помог комиссару. Вместе они подняли труп, нагруженный взрывчаткой, и подтащили к разинутой пасти башни. Гаунт вытащил заряд, снял предохранитель, затолкал обратно в мешок убитого, и вместе они столкнули тело в глотку осадной башни.
Граната взорвалась через пару секунд. Через долю секунды сдетонировали остальные снаряды, потревоженные первым взрывом.
Башня содрогнулась и сломалась, а затем обрушилась в море зойканских, бушующее под Куртиной.
Силы Каула вступили в бой и перебили остатки штурмовиков на Стене.
В два часа ночи уже тридцатого дня зойканский штурм прекратился, и войска отступили вглубь неясных теней наружных трущоб. Крабы укатились обратно в дым, сопровождаемые колоннами танков и легионами охряных солдат. Имперский гимн победы раздавался из всех радиовещателей в улье.
Улей Вервун потерял 34 000 солдат, двадцать ракетных установок, пятьдесят пушек и десять единиц гаубичной артиллерии. Куртина была изрезана и повреждена, в нескольких местах - повреждена до точки износа.
Но Первый штурм был отражен.
Глава восьмая
ОПАСНЫЙ ПУТЬ
Первая уловка, которой учится политофицер Комиссариата: учись лгать. Вторая: никому не доверяй. Третья: никогда не ввязывайся в местную политику.
Комиссар-генерал Делан Октар. Из его Посланий к гирканцам
Процессия священнослужителей Министорума, самых верных последователей Имперского культа, продвигалась сквозь каменные палаты Общественного медицинского учреждения внутренних трущоб 67/mv. Они несли свечи и курящиеся кадила и пели литании во избавление и благословения раненым и умирающим, которые сейчас наводнили учреждение. Длинные хрупкие ленты пергамента, исписанного речами Императора, тянулись за ними, словно сброшенная змеей кожа, свисая из молитвенных ковчегов, которые они несли.
Военный врач Анна Кёрт почтительно кивала клирикам каждый раз, когда встречала их в коридорах или палатах медицинского учреждения, но про себя она проклинала их. Они мешали, они пугали ослабевших или более серьезно раненных пациентов, которые видели в них ловцов душ, явившихся по их жизнь. Спасение души - это чудесно, но здесь была катастрофа физическая, где больше пригодился бы толковый персонал, заботящийся о телах, а не о душах.
Зойканская осада направила поток новых пациентов во внутриульевые медицинские учреждения, которые на тот момент и так еле справлялись с больными и покалеченными беженцами с первой фазы столкновения. Военно-полевые госпитали и медицинские станции разбивались повсюду, а офицеры-медики и медперсонал, прибывший с Имперской Гвардией, были на вес золота. Кёрт и ее коллеги были гражданскими врачами с огромным опытом лечения всех видов травм - кроме боевых ранений.
Был вечер тридцатого дня, Кёрт провела на дежурстве уже около двадцати часов. После ночного кошмара битва замедлилась до беспорядочного обмена залпами поверх свалки зойканских мертвецов под Стеной.
Ну, так говорили встреченные Кёрт солдаты и чиновники Администратума. У нее едва хватало времени поднять голову от нескончаемой работы. Анна остановилась помыть руки не только, чтобы очистить их, но и для того, чтобы ощутить освежающе холодную воду на руках. Она подняла взгляд и увидела группу грязных солдат Вервунского Главного, катящих в зал дюжину или более раненых товарищей на латунных каталках. Часть раненых всхлипывала.
- Нет! Нет! - крикнула она. - Западные палаты заполнены! Не туда!
Несколько солдат заспорили.
- Вас разве не инструктировали на входе? Покажите ваши бумаги.
Она осмотрела мятые, заляпанные грязью и кровью пропускные билеты, которые передал ей один из солдат.
- Нет, неправильно, - пробормотала она, покачав головой. - Они заполнили не те поля. Вам придется вернуться на главный сортировочный пункт.
Снова протесты. Она вытащила стилус и переписала данные на билетах, подписав их и поставив свою печать краткой вспышкой кольца-печатки.
- Назад, - властно распорядилась она. - Назад, вон туда, там за вами присмотрят.
Солдаты убрались. Кёрт отвернулась и вскоре услышала повышенные голоса в палате 12/g неподалеку.
Палата 12/g была заполнена беженцами из трущоб, большинство из них - простуженные или недолеченные. Дни регулярного питания и жаропонижающих инъекций поправили ситуацию, так что она надеялась вернуть большинство в лагеря беженцев в ближайшие пару дней. Это освободило бы драгоценное место.
Она зашла в отделение со сводчатым потолком: длинный выкрашенный в зеленый цвет каменный зал с семью сотнями коек. Некоторые были отгорожены ширмами. Некоторые - окружены семьями пациентов, отказавшихся расставаться с родней. В воздухе ощущался теплый, сладковатый душок живых тел - и грязи.
От койки посреди комнаты доносились крики. Двое ее ординарцев, узнаваемые по своим красным одеждам среди грязных пациентов, пытались успокоить рабочего из наружных трущоб на глазах у группки других оттуда же. Рабочий был крупный мужчина без каких-либо видимых повреждений, но измученный и бледный. Он кричал на ординарцев и нервно, угрожающе жестикулировал.
Кёрт вздохнула. Это был не первый случай. Как и очень многие из обездоленного низшего класса, рабочий был обскурозависимым, подсевшим на сладкий опиат, облегчающий его жалкую дерьмовую жизнь. Обскура была дешевле алкоголя. Он, вероятно, использовал трубку или ингалятор. Когда началось вторжение, рабочие бежали в улей. Теперь многие из них жалели, что в панике бросили заначки опиата. У нее уже было девяносто с лишним пациентов, принятых с тем, что сочли симптомами воспаления кишечника. После нескольких дней ухода и питания оказывалось, что у них абстинентные спазмы.
Отчаявшись, некоторые зависимые требовали лекарств, чтобы облегчить ломку. Некоторые выдерживали фазы абстиненции. Но многие становились жестокими и неадекватными. Некоторым - хроническим, давно подсевшим - ей пришлось выписать облегчающие транквилизаторы.
Кёрт вклинилась между ординарцами и повернулась лицом к мужчине, успокаивающе подняв руки.
- Я старший врач, - мягко сказала она. - Как вас зовут?
Рабочий прорычал что-то нечленораздельно, по его подбородку текла пена, когда челюсть шевелилась. Белки были слишком яркими.
- Ваше имя? Как вас зовут?
- Н-норанд.
- Как долго вы использовали обскуру, Норанд?
Еще один невнятный визг. Заикание.
- Как долго? Это важно.
- С-с тех пор, к-к-как был п-п-подмастерьем…
Не меньше двадцати лет. Пожизненно подсел. Здесь не о чем говорить. Кёрт сомневалась, что рабочий когда-либо сможет побороть привычку, разрушавшую его мозг.
- Я кое-что вам достану, что вам поможет, Норанд. Вам надо просто успокоиться. Сможете?
- Т-т-таблетки? - пробормотал он, жуя губу.
Она кивнула.
- Вы успокоитесь теперь?
У рабочего затряслась голова, и он уселся обратно на койку, тяжело дыша и перебирая пальцами простыни.
Кёрт повернулась к ординарцам.
- Принесите две дозы ломитамола. Живо!
Один из ординарцев заторопился прочь. Она отправила второго развести пациентов по их койкам.
Фоновый шум палаты на секунду смолк. Кёрт повернулась к рабочему спиной и поняла, что это было большой ошибкой. Он обернулась вовремя, чтобы увидеть, как он бросается на нее, оскалив гниющие зубы, со ржавым складным ножом в руке.
Механически удивившись, как, во имя Императора, ему удалось протащить нож в зал, она успела отступить в сторону. Рабочий боком врезался в нее, и она отшатнулась, перевернув тележку с водой. Бутылки разбились о плитку. Рабочий, пронзительно завывая, переступил через осколки, пытаясь удержать равновесие. Он ткнул в нее ножом, и она закричала, откатываясь в сторону и порезав руку о разбитое стекло. Анна барахталась, пытаясь встать и ожидая, что в любой миг он всадит нож ей в спину.
Оглянувшись, она увидела, что он задыхается и давится, взятый в замок. Дорден, танитский военврач, левой рукой зажал шею зависимого, а правой крепко держал руку с ножом - на приличном расстоянии от обоих. Зависимый булькал. Дорден был абсолютно спокоен. Его хватка выдавала навыки специалиста и приходилась на шею всего в миллиметре-двух от сонной артерии, всего в сантиметре от того, чтобы сломать шею. Лишь выдающийся медик или имперский ассасин мог действовать с такой ювелирной точностью.
- Брось, - сказал Дорден в ухо рабочему.
- Н-н-нгггххх!
- Брось. Это, - повторил Призрак твердо.
Дорден прижал большой палец к пульсу на запястье мужчины, и рабочий мигом выпустил нож. Ржавое оружие застучало по полу, Кёрт отшвырнула его.
Дорден сдавил шею на долю секунды, достаточную, чтобы мужчина вырубился, а затем бросил его ничком на пустую койку. Ординарцы уже бежали к ним.
- Свяжите его. Вколите ломитамола, но все равно свяжите.
Он повернулся к Кёрт.
- Вы знаете, сейчас вообще-то война. Вам не помешала бы охрана. Во время войны становится небезопасно даже в тылу.
Она кивнула. Ее трясло.
- Спасибо, Дорден.
- Рад помочь. Я искал вас. Идемте. - Он поднял стопку инфопланшетов и бумаг, которые она уронила, уклоняясь от рабочего, и повел ее под руку к выходу из палаты.
В прохладе коридора она остановилась и прислонилась к холодной стене, делая глубокие вдохи.
- Как давно вы работаете? Вам нужен отдых, - сказал Дорден.
- Мнение врача?
- Нет, друга.
Анна посмотрела на него. Она все еще не вполне понимала этого иномирца, но он нравился ей. И он со своими танитскими медиками был единственной надеждой боевого распределительного пункта.
- Вы работали не меньше моего. Я видела вас вчера в полночь за работой.
- Я дремал.
- Как это?
- Я дремал. Это полезное умение. Я поставил бы его чуточку выше умения накладывать шов. Я знаю все оправдания насчет "не было времени на сон". Я сам к ним прибегал. Проклятье, я был доктором много лет. И научился дремать. Десять минут тут, пять там, в любой перерыв. Сохраняет бодрость.
Она покачала головой и улыбнулась.
- И где вы дремлете? - спросила она.
Он пожал плечами.
- Я обнаружил исключительно удобный шкаф с простынями на третьем этаже. Вам стоит попробовать. Вас не побеспокоят. Постели все равно никогда не перестилают.
Это рассмешило ее.
- Я… вам благодарна.
Он снова пожал плечами.
- Учитесь, военный врач Кёрт. Выкраивайте время на дрему. Доверяйте друзьям. И никогда не поворачивайтесь спиной к обскурозависимому со ржавым ножом.
- Я запомню, - произнесла она, чуть-чуть слишком торжественно.
Они вместе прошли по холлу, минуя две группы, несущие критических больных в операционную.
- Вы искали меня?