Так что же это будет? Для чего его готовят? Может быть, ему придётся сесть за штурвал "фалькрэма" где-нибудь в Турции, взлететь, пересечь границу в зоне ответственности украинской ПВО (там, кстати, полно дыр, появившихся после демонтажа целого ожерелья радиолокационных станций) и атаковать, например, русскую военно-морскую базу или даже атомную электростанцию. Русские решат, что это сделали украинцы. Украинцы решат, что это сделали русские дабы опорочить украинцев. В любом случае война между славянскими государствами неизбежна, и блоку НАТО придется вмешаться, чтобы урегулировать этот конфликт, который может из локального перерасти в глобальный.
В других эскадрильях, прилетавших громить "агрессоров" на учениях "Рэд флэг", царили весьма воинственные настроения: мол, русских с учётом колоссального снижения военного потенциала России завоевать проще простого. Однако Андерсон без малого три года играл за другую сторону и уже воспринимал подобные заявления как личное оскорбление. Не раз и не два "агрессорам" удавалось надрать задницу противнику, во много раз превосходящему их по численности и технической оснащенности, а что могут натворить русские, если им придётся драться за свою землю и за своё небо, было страшно представить. Таким образом, Сэм больше не хотел, чтобы его родная страна имела с Российской Федерацией какие-то другие отношения, кроме дружественных. И уж тем более не хотел служить запалом к пороховой бочке, которая, возможно, взорвёт весь мир.
Однако отозвать назад договор и порвать его на глазах спецагента ЦРУ Чавеза он тоже не мог: в Америке так дела не делаются, да и наказание за нарушение условий контракта сурово. Лейтенант-командэр чувствовал себя зашедшим в тупик тёмного лабиринта, из которого заведомо нет выхода. Возникла даже безумная идея устроить "самострел": вряд ли разведывательному управлению понадобится искалеченный пилот – но тогда он лишался лётных прав, а вместе с правами – и всякого уважения со стороны общества, в котором жил. Хорошей работы будет не найти…
Выход, как ни странно, подсказали сами русские. Сэм Андерсон взял в библиотеке базы очередную книгу, посвящённую Второй мировой войне. Называлась книга "Майор Вихрь" и написал её советский писатель Юл Семёнофф. Оказалось, что это приключенческий роман, основанный на реальных исторических событиях. Прочитав его, Сэм, в частности, узнал, что во время войны русские использовали довольно своеобразные методы внедрения разведчиков в стан противника: разведчики сдавались, изображали желание работать на нацистов и даже подтверждали это своё намерение мнимыми операциями с заранее спланированным результатом. Гениально! У него, Сэма Андерсона, всегда будет время на принятие окончательного решения – и если хотя бы на мгновение покажется, что его действия нанесут серьёзный вред сложившемуся геополитическому статус-кво, он прекратит операцию под любым удобным предлогом. Например, отстреляется раньше времени или имитирует неисправность двигателя – Сэму и в голову не пришло, что кто-то из агентов ЦРУ, опекающих его, может иметь опыт кадрового военного лётчика, а значит, заподозрить лейтенанта-комэндера в измене. Впрочем, Андерсон не воспринимал свою затею как предательство – в конце концов мы живём в таком непостоянном мире, что приходится полагаться только на себя и только на своё понимание того, что такое хорошо и что такое плохо, а там уж пусть потомки разбираются и расставляют оценки. Прочитай Андерсон ещё больше русской литературы о Второй мировой войне, он знал бы, что именно такими словами во все времена уговаривали свою взбудораженную совесть предатели родины…
Итого, к моменту окончания службы в 64-й эскадрилье "Агрессор" лейтенант-комэндер Сэм Андерсон был морально готов к любым испытаниям, к самым неожиданным поворотам судьбы, чувствуя себя уверенным мужчиной, способным сделать выбор, а не распускать нюни, как любил это делать когда-то маленький закомплексованный мальчик из пригорода Бангора. А потому, отбросив все страхи и сомнения, с лёгким сердцем он пришёл на новую встречу с куратором из ЦРУ, которая состоялась на уик-энд в середине мая 2003 года в кабинете заместителя начальника базы Неллис.
Поприветствовав опекаемого, спецагент Чавез сообщил:
– Командование даёт вам лестную характеристику. Значит, я не ошибся и деньги на ваше обучение потрачены не зря. Как быстро вы сможете собрать свои вещи?
– Минут пятнадцать-двадцать.
– О’кей! Нас ждёт захватывающая работа, друг мой. Мы отправляемся в Биармию.
Сэм Андерсон несколько секунд молчал, а потом спросил озадаченно:
– Где это?..
3.
Марк Айле хоть и был сотрудником правоохранительных органов, но к виду мёртвых тел привыкнуть не успел, не притерпелся. Потому, прибыв на место преступления, в дом номер восемнадцать по Подгорной улице, заходить в комнату, где работали оперативники из "убойного отдела" Белогородского управления МВД, не стал, а только заглянул, поздоровался и сразу прошёл на просторную кухню, уставленную всяческой бытовой техникой германского и японского производства. На кухне курил знакомый по прежним временам судебно-медицинский эксперт Эдик Гольдман.
– Какими судьбами? – сразу же поинтересовался эксперт. – Госбезопасность забирает дело?
– Пока неясно, – ответил Айле.
Он тоже закурил, жадно затянулся, отгоняя малопривлекательную картинку, виденную мельком, но сразу запечатлевшуюся в памяти, – пышное женское тело в домашнем кимоно, распростёртое на паркете в неестественной для живого человека позе, и чёрная лужа, натёкшая из аккуратной раны на груди.
Капитан СГБ действительно не знал, какие планы возникли у генерала Керро в связи с делом об убийстве Магды Калхайно – бывшего депутата республиканской Думы и бывшей руководительницы регионального отделения партии "Женщины России". Генерал просто вызывал Марка к себе и давал поручение. Сегодня, например, он сказал: "Езжай на Подгорную. Там убийство в доме депутата. Повертись. Заметишь что-нибудь интересное – сразу звони". И это было всё. А что конкретно подразумевалось под эпитетом "интересное", генерал не счёл нужным объяснить. Вот и думай, что хочешь, вот и гадай…
– Мне, конечно, без разницы, – сообщил Гольдман доверительно, – но ребятам это было бы в утешение. У них и без того "висяков" хватает…
– Ты считаешь дело "висяком"? – удивился Марк. – У тебя есть основания?
– А ты сам подумай, – предложил эксперт, стряхивая пепел в переполненную пепельницу. – Была эта Калхайно дурой. И дурой продажной. Пока депутатствовала, успела заляпаться по самые уши. Так что, "бытовуха" наверняка отпадает. Зато вырисовывается убийство по старым связям. Её явно "заказали", и мог это сделать кто угодно – из бывших соратников или из бывших противников. "Заказывают" обычно профессионалам, а те следов не оставляют. Типичный "висяк".
– Ну ты, Гольдман, прямо Шерлок Холмс, – сказал Айле. – И все эти выводы ты сделал, сидя на трупе? Или она тебе сама сказала?
Шутка была с бородой, но эксперт ухмыльнулся.
– А следов, между прочим, нет, – сказал он. – И орудия преступления тоже нет.
– Это ни о чём ещё не говорит. Сейчас любой дилетант знает, что работать надо в перчатках и в кепке, а оружие уносить с собой – спасибо криминальным сериалам.
К беседующим на кухне присоединился старший оперуполномоченный Яр Холодов. Он прошёл с мрачным видом к холодильнику, открыл его и некоторое время стоял, глядя внутрь.
– Вот блин, – произнёс он страдальчески. – И пива у неё нет.
– Отдыхали вчера? – поинтересовался Айле.
– Угу, – старший оперуполномоченный кивнул.
Он вытащил из холодильника бутылку "Боржоми", скептически осмотрел её, отвернул пробку. Марк не смог удержаться:
– Улики уничтожаем?
– Пошёл ты… – беззлобно отозвался Холодов.
Он сделал большой глоток, и морщины на его лбу разгладились.
– Что-нибудь необычное в деле есть? – Марк решил взять быка за рога, возвращаться в комнату с мёртвым телом ему не хотелось.
Холодов подошёл к курильщикам и заглянул капитану Айле в глаза. Марк увидел, что взгляд у старшего оперуполномоченного внимателен до пронзительности и не слишком дружелюбен.
– Забираешь дело? – спросил Холодов у капитана.
Айле пожал плечами.
– Вот когда заберёшь, тогда и поговорим.
Холодов наконец отвернулся и надолго присосался к бутылке.
– Да ладно тебе, – сказал Гольдман добродушно. – Не видишь разве: человеку начальство приказало…
– Предлагаю баш на баш, – быстро вставил Айле. – Честный обмен между ведомствами.
Старший оперуполномоченный опорожнил ёмкость, поставил её на подоконник и посмотрел на Айле уже с интересом.
– Баш на баш? – переспросил он. – И что ты можешь предложить?
Вообще-то капитан мог ничего не предлагать – он мог приказывать и требовать. А опера из убойного обязаны были брать под козырёк и выкладывать карты. Однако Айле не первый год жил на белом свете и успел сносить пару ментовских сапог, а потому прекрасно знал, что субординация субординацией, инструкции инструкциями, указы указами, а если опер не захочет делиться информацией (по любой из возможных и невозможных причин), то делиться не будет. А если вспомнить, на какой зарплате нынче сидят высококлассные сыскари, то следовало не давить на них, а пылинки сдувать, ноги мыть и воду пить, потому как – альтруисты, бессребреники и вообще питающиеся святым духом борцы за идею, на которых нам всем следовало бы равняться, да вот всё как-то недосуг, делищи заедают, дети по лавкам икры просят, жена евроремонта требует и чтоб был не хуже, чем у прокурора города… Проще говоря, с Холодовым нужно было дружить, добиваться его расположения и всячески потакать капризам.
Айле подумал, что он реально может предложить Холодову и его бригаде, и ответил на вопрос старшего оперуполномоченного так:
– Прокачаю любую вашу версию через наших аналитиков. Оформлю как консультацию.
Холодов и Гольдман переглянулись, потом старший оперуполномоченный хмыкнул:
– И что нам это даст? – поинтересовался он. – У меня вон у самого в бригаде каждый первый – типа аналитик. Работать вот только никто не хочет…
Айле помолчал многообещающе, а потом выдал:
– Пакет "АниР-2000"…
– Это пять, – быстро сказал Холодов. – Согласен.
Гольдман с пониманием кивнул, закрепляя сделку.
О программном пакете "АниР-2000" (то бишь "Анализ и решения" двухтысячного года издания) в МВД и СГБ республики ходили легенды. Рассказывали, будто бы с его помощью можно раскрыть любое, самое запутанное, преступление, заложив в компьютер описание места этого преступления и сопутствующих обстоятельств из разряда: какая была погода в день преступления, сколько было продано билетов на дневной сеанс в местный кинотеатр, когда началось очередное заседание местной думы и так далее и тому подобное. Ещё рассказывали, будто бы с этим пакетом можно немыслимо обогатиться, используя его в качестве своеобразного оракула, способного предсказывать итоги футбольных встреч, скачек и даже колебания курса ценных бумаг и валют на бирже. А под конец рассказа обычно добавляли таинственным шёпотом, что сам пакет "АниР-2000" является лишь упрощённой версией более мощной и универсальной программы "Сплав", которой пользуется правительство для прогнозирования и "разруливания" как внутриполитических, так и внешнеполитических кризисов. В результате всех этих разговоров-слухов-пересудов многие из сотрудников правоохранительных органов Биармии мечтали о том, чтобы приобщиться к заветному пакету и проверить его в работе. Однако допуск в комнатушку на четвёртом этаже мрачного здания СГБ имели всего лишь одиннадцать человек и только четверо из них знали, как обращаться с системой, куда и какую информацию вводить. Разумеется, имена и биографические данные этих четверых были глубоко засекречены и подобраться к ним не было никакой возможности.
Реальность, как ей и положено, оказалась намного прозаичнее фантазий. В своё время капитан Айле ознакомился со служебной запиской, в которой раскрывались предыстория программы "АниР-2000" и некоторые подробности её функционирования, и понял, что рассчитывать обогатиться с её помощью могут только доверчивые дурачки. Пакет, разрабатываемый российской компанией "НИТКОН" с начала девяностых, действительно умел многое – однако в пределах возможностей заказчика по добыванию информации. То есть никаких чудес программа "Анализ и решения" не являла, а лишь позволяла систематизировать внешне разрозненную информацию. Для того, чтобы она могла представлять свои "решения" в форме прогнозов на будущее и конкретных рекомендаций, ей требовался надёжный "объект" для наблюдения – например, игрок фондовой биржи, располагающий закрытыми для широкой публики сведениями о финансовых потоках. Если оператор, работающий с программой, не ошибся в выборе такого игрока, то прогнозы "АниР", основанные на анализе текущих действий "объекта", давали высокую результативность; если же ошибся… В этом и состояла главная проблема пакета, а потому применять его для раскрытия преступлений следовало с большой осторожностью и не особо рассчитывая на успех. Тем не менее в возможностях капитана Айле было оформить заявку на анализ дела об убийстве Калхайно, завизировать её у Керро и получить некий отчёт, копию которого потом можно будет подарить Холодову, обзаведясь ещё одним приятелем в нестройных рядах республиканского МВД.
В общем, Марк практически ничем не рисковал, предлагая старшему оперуполномоченному "внеслужебную сделку". Как говорится, никакого вреда окромя сплошной пользы.
– О’кей, – сказал он. – Если согласен, то выкладывай "заначки".
– Нету пока "заначек", – Холодов хитро улыбнулся и развёл руками. – И необычного ничего в деле нет. Убийство как убийство. "Заказуха" очевидно, но мотивы пока неясны. Посмотрим, что дадут обыск и допрос соседей.
– А кто здесь соседи? – поинтересовался Айле.
– У-у! – протянул Холодов. – Соседи здесь знатные. В доме шестнадцать прозябает в тесноте и сырости многочисленное семейство министра труда. В доме номер двадцать влачит жалкое существование президент "Белогородского банка". Напротив, в доме семнадцать, ждёт не дождётся улучшения жилищных условий глава фонда "Недвижимость Биармии"…
– Смешно, – сказал Гольдман.
– Тебе смешно, а мне с этими уродами беседовать придётся. А они оче-чень ментов не любят, а потому будут врать напропалую…
– Когда произошло убийство? – спросил Марк, стараясь вернуть беседу в рабочее русло.
– Вечером, – ответил Холодов. – Между двадцатью одним и двадцатью двумя…
– При вскрытии определим точнее, – пообещал Гольдман.
– Сюда жертва приехала в двадцать-ноль-пять, – продолжал старший оперуполномоченный. – Это время записано в журнале дежурного пульта сигнализации частных домов.
– Ага, – кивнул Айле. – Жертва звонила на пульт сама?
– Разумеется. У нас с этим строго – снимать сигнализацию могут только люди из списка.
– А как дежурный определяет, что позвонил именно "человек из списка"?
– Во-первых, "человек из списка" должен произнести пароль… – Айле попытался вставить по этому поводу словечко, но Холодов жестом остановил его. – А во-вторых, многих клиентов наши дежурные знают по голосам, по акценту, по манере говорить. Вчерашний дежурный клянётся и божится, что на проводе была Магда Калхайно.
– Значит, в дом она вошла в пять минут девятого, – подвёл промежуточный итог капитан. – Скорее всего, приняла душ, переоделась и тут в доме появился убийца… так?
– Похоже на то, – согласился Холодов.
– Как он проник в дом?
Холодов снова развёл руками.
– Окна целы, замки тоже. Возможно, жертва сама впустила убийцу в дом.
– То есть они были знакомы?
– Необязательно.
– Как это? – не понял Айле.
– Я догадываюсь, к чему ты клонишь. Но тут имеется одно обстоятельство…
Гольдман хихикнул, и Холодов окинул его презрительным взглядом, после чего продолжил:
– Ко всему прочему Магда Калхайно была немолодой одинокой женщиной. Но с нормальными сексуальными запросами. А поскольку она была ещё и богатой женщиной, то легко решала эти проблемы.
– Ага, – сказал Айле.
– Придётся шерстить всех городских альфонсов, – пожаловался Холодов. – И есть подозрение, что работа эта будет проделана зря.
– Почему?
– Вряд ли убийца – альфонс. Скорее, профессионал, прикинувшийся альфонсом. И в городе его уже нет…
Айле помолчал, переваривая услышанное. Он попытался представить себе всю эту сцену целиком – так, как рекомендуют делать криминалисты-теоретики, – но у него не получалось.
– Что-то не сходится, – признался он через минуту.
– Интересно, – сказал старший оперуполномоченный. – Почему такой вывод?
Перед тем, как ответить, капитан закурил.
– Кимоно… жертва одета в кимоно… Если Калхайно ждала друга… или… э-э-э… альфонса, то надела бы вечернее платье. Тем более, если это был новый друг…
– Логично, – согласился старший оперуполномоченный. – Прямо как в сериале про Коломбо. Только реальность, видишь ли, отличается от детективных сериалов. Особенно, если речь идёт о немолодой женщине. Может, она полагала, что выглядит куда сексуальнее в кимоно.
– В её возрасте это так понятно… – вздохнул Гольдман с фальшивой грустью. – Бедная женщина.
– Мы легко проверим эту версию, – сказал вдруг Айле. – Достаточно взглянуть на трусы.
– На трусы? – изумлённо переспросил Холодов. – Чьи трусы?
– Трусы жертвы. И не думайте, что я маньяк-фетишист, – всё очень просто. Если она собиралась интимно пообщаться с другом, то надела бы шёлковое или какое-нибудь ещё кружевное бельё. А если нет, то трусы должны быть простые – хлопчатобумажные, с цветочками…
– Откуда ты это знаешь? – подозрительно осведомился старший оперуполномоченный. – Ты же, вроде, не женат…
– Был опыт, – неопределённо отозвался Айле.
– А если она вообще без трусов! – предположил Гольдман. – То-то будет номер.
– Если она будет без трусов, – сказал Холодов, – значит, она вообще никого не ждала, и убийца проник своим ходом. Молодец, Марк, – он одобрительно посмотрел на капитана. – Соображаешь. Не отсохли ещё мозги.
– Служу свободной Биармии, – пробурчал Айле.
Все трое, не сговариваясь, двинулись из кухни в просторный коридор, а из него в гостиную комнату, к месту преступления. Но до тела они добраться не успели. В коридоре на стремянке стоял один из оперативников, проводящих обыск, – он осматривал коробку электрического звонка. При виде Холодова он спустился с лестницы и перегородил дорогу.
– Взгляни-ка на это, Яр, – предложил оперативник своему начальнику, протягивая руку.
На ладони у оперативника лежала металлическая таблетка радиомикрофона – "жучок".