- Всё может быть, - уклончиво ответил тот, смотря на Марка, а сам, в это время на ощупь, ломал хлеб.
- Он жаждет мести? - повторился Агриппа и перевёл взгляд на стол, следя за движением рук Октавия.
- Не думаю, скорей уж власти, - отвечая, Октавий потянулся за стеблем латука.
- Как это? - удивлённо воскликнул Марк, сопровождая взглядом руку собеседника.
- Внутренние желание человека создает себе помощника, духа желания, который не даст человеку загасить его. Этот дух усиливает само желание, преобладает над другими желаниями и двигает человека к конечной цели - исполнению желания. У Цезаря таким духом был - дух власти. Цезаря не стало, но дух желания остался, он очень силён, он жаждет конечной цели. Он жаждет властвовать. Он хочет, чтобы дело Цезаря - абсолютная власть продолжалась, только тогда есть возможность обрести покой.
- А как же сенат, демократия, народ?
- Сенат - это не лоно демократии, а лишь дробление власти. В сенаторах нет искренности, каждый из них заражен духом власти Цезаря и стремится властвовать в одиночку, не хочет ни с кем делить власть, но они все трусы, боятся своих внутренних желаний, и их борьба на два фронта делает их слабыми. Они ненавидят друг друга и тех, кто открыто заявляет о своих претензиях на лидерство. Они начинают борьбу с таковыми, делая вид, что это и есть демократия. В борьбе добра и зла побеждает добро, а усиливается зло. Кто не боится своих искренних намерений, тот и побеждает.
Рука разрывала салат на кусочки и отправляла их в рот. Взгляд Агриппы снова добрался до лица Октавиана. Оно было сосредоточенным. Вино, видимо, ещё не оказало своего расслабляющего действия на мимику, или энергетика мыслей, держала мышцы лица в тонусе.
"Мне не понять: он так тщеславен или всего лишь скромен", - физически обозревая друга, Марк мысленно заглядывал в себя.
- Получается, что ты есть духовный приемник Цезаря, а сенат пока этого не узрел? - сделал парадоксальный скорее для себя, чем для собеседника вывод Марк.
- Возможно.
- Тогда, как дух Цезаря воспринимает триумвират?
- В этом отношении сейчас мне спокойно, значит, мы поступаем правильно. Беспокоит лишь одно, где мы возьмём денег, чтобы исполнить обещанное Цезарем.
- Это, наверное, грызёт и противоположную сторону, пусть предлагают, а мы будем думать, соглашаться или нет".
- "Жажда власти, коварство и злобность и пока больше ничего, ничего в смысле неожиданного", - прокомментировала прочитанное Яна.
- "А ты не так прост, оказывается, - она посмотрела на марширующего Октавиана, - есть в тебе и загадка".
В этот момент в комнату без стука вошла Василиса:
- Яна, мы идём обедать или как?
- Идём, конечно, а что уже время обеда?
Яна взглянула на световые часы в углу панели, десять минут первого. Обед можно было заказать и в комнату, но услуга платная. Государство спонсирует только минимум, хочешь комфорта - доплачивай сам. Родители не давали своим чадам бедствовать, но чтобы отпрыски не "зажирели" - следил Наблюдательный совет, который не позволял воспитанникам излишеств. Кроме дня рождения и праздников заказывать трапезу в "номер" разрешалось не более трёх раз в году, питайтесь в столовой по индивидуальному заказу или готовьте себе сами на кухне. Экономные жалели родительских денег, транжиры и моты - разрешённые дни.
- Ты, смотрю, совсем заработалась, что даже потеряла счёт времени.
- Да немного "кексонула".
- Не знаю, что умного в том, чтобы изучать слишком древнюю историю, - и она скосила взглядом в сторону голограммы, - ведь никакого влияния на нашу жизнь эти предки уже не оказывают.
- Не скажи, - задумчиво возразила ей Яна, - я начинаю понемногу убеждаться, что оказывают и немалое.
Она тем временем начала переодеваться в форменную одежду, одно из обязательных неудобств колледжа.
- Просвети, - хмыкнула Василиса.
- Да я сама ещё толком не разобралась, но погружаясь в пучину древности, я всё больше и больше теряю себя в настоящем, я растворяюсь в сознании того времени, как будто я не я, а вот он. Их поступки, их высказывания могут запасть в душу и поменять её состояние.
- Это, что прикол?
- Может и прикол, а может и нет, - засмеялась Яна, но потом уже серьёзно добавила, - вот, к примеру, историческое наблюдение: если чиновники государства экстренно решают проблемы ветеранов, то дела в том государстве не совсем хороши, это уже стало традицией.
- Ты снова шутишь? - переспросила Василиса и, остановившись на выходе, посмотрела в лицо подруге.
- Вот теперь нет, - ответила та, и мягко подтолкнув собеседницу, произнесла, - ладно, пошли трапезничать.
Глава 3
Подружки воспользовались лифтом и спустились в столовую на третий этаж. Яна отказалась от своего заказа в автоматах и подошла к раздаточной стойке, высматривая менее изысканные блюда. Чего желала, не знала и сама.
"Что-нибудь в стиле Августа", - просквозило у неё в голове. Первые блюда она не жаловала, на второе предпочла отварной картофель с квашеной капустой, проще уже ничего не нашлось. Она искала латук и даже спросила на раздаче, но там девушка пожала плечами, ответив, что такое нужно заказывать заранее. Прихватив тогда листья обычного салата, чёрный хлеб и лимонную воду, она с подносом приблизилась к столику, который заняла Василиса.
- Ты села на новую диету? - спросила её подружка, рассматривая то, что Яна выставляла на стол.
- Да нет, хочется попробовать простой грубой пищи, как в давние времена, - улыбаясь, ответила Янка.
- Ну-ну, - промурлыкала Васька, принимаясь за суп из сёмги.
Так как они припозднились, все парные и одиночные столы были заняты, оставались только на три и четыре посадочных места. Василиса выбрала тройку, так, что была вероятность, что к ним кто-то подсядет.
В этом заведении бесплатным было лишь самообслуживание и определённая стоимость обеда, если перебрал, то снимут со счёта; подозвал официантку - допуслуга. Одним словом, учись жить в целом, а не только получай образование. Закончились на счёте свободные деньги - иди, подрабатывай или сиди и жди нового месяца или транша от спонсоров. Многие и подрабатывали в столовой: комплектуя заказы для автоматов, на раздаче, официантами, уборщиками, так что самообслуживание было не только бесплатным, но и за деньги.
- Привет девчонки! - громогласно воскликнул прыщавый верзила, без разрешения примостившись рядом с ними на свободном стуле. Карманы его форменного пиджака небрежно топырились, из одного торчал уголок сигаретной пачки. Пиджак не обязателен для столовой, но, видимо, его назначение в этом случае было лишь для того, чтобы прятать запрещённое в карманах.
Подружки кивнули без слов назойливому хаму и продолжили своё дело. Колян, так кликали верзилу, а по-настоящему, Андрей Николаев, прочувствовал ситуацию и извинился:
- Простите за беспардонность и приятного аппетита, я всего лишь на пару сек.
- Спасибо, время пошло, - за двоих жёстко ответила Яна, приятель был её.
- Ян, ты окончательно завязала с "ницщанцами"? - торопясь спросил тот.
- Пока не знаю, но в ближайшее время играть не собираюсь.
- Может, продашь своего героя, есть очень хороший покупатель, - заторопился парень, - это бизнес, ничего более, пойми, мы можем очень хорошо заработать.
- Кто это мы? - с насмешкой спросила Яна, хотя по интонации можно было догадаться, что она уже знает и так ответ на вопрос.
- Ну, ты, я и ещё один чел, - смутился проситель.
- Если я захочу продать, то обойдусь и без посредников, - раздражённо пояснила она и добавила, - всё, время вышло, свободен, ты мешаешь нормальному приёму пищи.
- Ухожу, ухожу, - вставая, подобострастно засуетился верзила.
Отходя от столика, он уже на ходу бросил:
- Ян, ну ты имей в виду, если что, то я первый.
- Придурок, терпеть не могу шестёрок, - бросила ему в след Яна, когда он уже не мог услышать этой фразы.
- Это ты о чём? - поинтересовалась Васька.
- Да обо всей свите Мамона, это из-за них я бросила игру, - пояснила та.
Объяснять Василисе кто такой Мамон не было нужды, весь состав колледжа, включая преподавателей, знал Мамонова Антона - сына главного спонсора. Его пребывание в колледже не было связанно с коррекцией образования. Антона спрятали от дурной компании, таких же, как и он, пресытившихся всеми благами цивилизации и присевших на "адреналин" - виртуальный наркотик. В колледже он вёл себя независимо, сколотил группу друзей, любящих повиноваться, и опять не в чём себе не отказывал, за исключением "адреналина", здесь с этим строго.
- О которой игре речь? - продолжала вникать в ситуацию подруга.
- О "Ницщанской цивилизации", - нехотя бросила Яна.
- В чём суть?
- Нужно из своего героя создать супергероя, чтобы он спас от порабощения планету Земля, спас цивилизацию.
- Что в том прикольного?
- Чтобы стать сверхгероем, нужно отыскать в себе частичку бога и убить её, а затем постоянно бороться с государством и попутно уничтожать слабых.
- Фу, какая гадость, - поморщилась Васька, - что так прямо в правилах и написано?
- Нет, конечно, в правилах написано другое, но сущность такова, кто её поймёт, тот далеко продвинется по уровням.
- И сколько там уровней?
- Пятьдесят шесть.
- На котором остановилась ты?
- Я прокачала своего "ницщанца" до сорок восьмого.
- А у Коляна с компанией?
- Они не могут подняться выше пятнадцатого, за исключением Мамона, тот купил себе последний уровень, да видно игра потеряла смысл, не с кем тягаться.
- Тогда всё ясно.
В этот момент к девчонкам, заканчивающим обед, с подносом подошёл Ян, хотя уже появились свободные и одиночные столы:
- Девчонки, можно к вам?
- Садись, поздновато ты сегодня, мы уже завершаем, - снова за себя и за подругу ответила Яна.
Она уже пила лимонную воду, а Васька расправлялась с десертом, поглощая клюквенное желе.
- Спасибо и приятного аппетита, - присаживаясь на сводный стул, произнёс Ян.
Освобождая поднос от блюд, а затем, засовывая его в направляющие под столешницей, Ян не переставал говорить:
- Я записался на страстик, буду сразу за вами, и у меня возникла идея понаблюдать за тем, как вы будете с ним обращаться, ты не возражаешь?
- Я нет, но в это деле есть и третье лицо, - отозвалась Яна.
- Да, да, я, конечно, понимаю и согласую со Сватом, но главное, чтобы ты не была против.
- Сэм, а ты играешь в "Ницщанскую цивилизацию", - неожиданно спросила его Василиса.
- Да, а что? - удивлённо переспросил он и тут же поправился, - правда, последний раз на каникулах посещал сайт, всё нет времени, да и надоело уже.
- И какой у тебя уровень? - продолжала Василиса.
- Тридцать шестой, а что?
- О-о! Ты продвинутый, - воскликнула она.
- Он у нас умненький, - вступила в диалог Яна и легонько погладила его по голове.
- Девчонки, вы чего? - искренне удивился Ян.
- Да вот примериваемся, кого в будущем можно замуж взять, - пошутила, вставая из-за стола Янка.
- Ну, вы даёте, - смутился парень.
- Ни кому мы, ничего не даём, мы только сами берём, - вставила свою фразу в их разговор Василиса.
Она тоже поднялась, забирая со стола бумажные пакеты с одноразовой посудой.
- Это вы сейчас о чём? - обиженно поинтересовался Ян.
- О сексе, - задорно поддержала подружку Яна, - а ты о чём?
И не дождавшись ответа, смеясь и прыская, они отошли от стола, оставив раскрасневшегося Яна в одиночестве.
"Что это с ними стало, совсем на себя непохожи, особенно Яна", - размышлял он, приступая к обеду.
В этот момент ему показалось, что кто-то внимательно за ним наблюдает. Он поднял глаза, перед ним стояла Василиса.
- Что ещё хотите добавить? - опередил он её раздражённо.
- Как там моя блузка?
- Висит, что с ней станется?
- Я не о том, высохла она или нет?
- Ну, знаете, вы сегодня чумовые, то издеваетесь надо мной, то требуете, чтобы я следил за тем, как сохнет ваше бельё, - искренне возмутился Ян.
- Не обижайся, пошутили немного, так что в том плохого, - успокаивала его Василиса, - вернёшься, проверь, пожалуйста, и сообщи мне. Только мне, Янка будет занята, хорошо?
- Хорошо только, что с этого я буду иметь? - хитро прищурив левый глаз, спросил Самойлов.
- Я буду помогать тебе в общении с Янкой.
- Что означает помогать?
- Ну, ты уж совсем-то непонимающим не прикидывайся, договорились?
- Договорились.
- Ну, вот и ладненько, жуй, глотай, а я жду известий.
Возвратившись в номер, так в общежитии на манер гостиницы называли квартиры, подружки разошлись по комнатам.
Яна сразу же приступила к дальнейшему чтению материала по Августу, а Василиса, тайно перекурив на лоджии, приняв таблетку кислорода, решила отдохнуть после обеда, вздремнуть часочек, так как вечером намечался поход в ночной клуб.
Янка быстро пробежала текст, где освещался сам процесс переговоров на островке о создании триумвирата, слегка останавливаясь лишь на меркантильных вопросах, кому и что досталось.
Триумвиры планировали использовать полученную власть для раздела провинций между собой и созданию проскрипций (списки лиц, объявленных вне закона) против политических противников, свои чрезвычайные полномочия прикрыли формулировкой "для устройства государственных дел".
"Вот так и зарождалась "западная демократия", всё по закону и шито-крыто", - прокомментировала мимоходом Яна сухие фразы из энциклопедического текста.
Необходимые денежные средства для пополнения своих личных бюджетов и выполнения требований ветеранов, триумвиры планировали взять от реализации имущества проскриптов, а это не много немало около 300 сенаторов и 2000 всадников, состоятельных семейств и кланов. Составление самих списков потребовало около трёх дней. В такой список по инициативе Антония был включён знаменитый политический деятель и оратор Цицерон, хотя Октавиан выступал против, но под натиском Антония ему пришлось уступить.
"Смотри, ничего не изменилось с тех пор: "грабь награбленное", - разговаривала Яна сама с собой, - а Васька говорит, что нет никакой пользы в том, чтобы изучать древность".
Затем она переключилась с энциклопедии на художественный текст, читала внимательно и вдумчиво, уже не комментируя.
"Триумвиры в течение трёх дней вступали в Рим, один за другим: Октавиан, Антоний и Лепид, каждый с охраной, состоящей из преторианской когорты, и одним легионом.
Город, наполнившись войсками, затих, как в преддверие грозы, будто чёрные тучи, спустившись с небес, окутали его кварталы липким сумраком. Все ждали чего-то нехорошего, страх передался даже животных, замолчали гуси, а собаки бегали, поджав хвосты. Ночью в людных местах появились списки приговорённых к казни, утром патриции и плебс собирались у вывесок и расспрашивали тех, кто ближе и умеет читать, что там написано. На стихийных митингах иногда выступали сенаторы, просили граждан успокоиться, говорили, что всё это временно, никаких репрессий не будет, накажут только пособников и убийц Цезаря.
Октавиан остановился в отчем доме там, где родился, у Бычьих голов в Палатинском квартале. Его дом находился совсем недалеко, по современным меркам, от форума, что давало возможность посещать сенат несколько раз в день, если в том возникала необходимость. Поначалу процесс проскрипции никак не мог набрать оборотов, солдаты из легиона Октавиана приводили к нему арестованных сенаторов и знать из списка, те просили пощады, но Август был непреклонен и говорил каждому одну и ту же фразу: "Ты должен умереть".
Однако родные требовали, чтобы казни не происходили на территориях прилежащих к дому, тогда Октавиан приказал, чтобы ему приносили лишь головы казнённых, так стали поступать и два других триумвира. Всё чаще людей из списка не заставали дома, одни скрывались у соседей, родственников, другие невероятным образом сумели покинуть город. Тогда объявили награду за их поимку, за донос или голову, даже рабы, принёсшие голову своего хозяина, получали свободу. В процесс были вовлечены все, за укрывательство полагалась смерть на месте. Поползли слухи, что солдаты занимаются мародёрством и притеснением домочадцев казненных, были случаи и постыдного характера, так двое солдат изнасиловали взрослую дочь одного сенатора, а потом убили под предлогом укрывательства отца.
Солдат отыскали. Октавиан публично на площади приказал казнить их, когда против них дал показания один работорговец по имени Тараний. Он видел, как всё это произошло.
"Мы пришли вершить правосудие, а не творить беззаконие", - произнёс публично Октавиан перед тем, как обезглавили солдат".
"Ты, посмотри, какой цинизм", - не сдержалась снова в своих оценках Яна, но всё же продолжила чтение.
"Процесс проскрипции стремительно набрал скорость и подходил к концу. Лепид и Антоний позволяли некоторым лицам из списка, расплатившись имуществом, покидать город живыми, Октавиан оказался самым твёрдым в исполнении задуманного. У него была возможность спасти Цицерона, предупредив его заранее, или даже помочь покинуть Рим, но он, то ли промедлил, то ли понадеялся на Антония, что тот пощадит столь достойного сенатора, оттого произошла трагедия, голову Цицерона принесли в сенат и бросили к ногам Антония.
Узнав об этом, Октавиан возмутился и высказал Антонию: "Ты отсёк голову знаменитейшего человека, того, кто спас государство и был столь великим консулом!"
Вечером в кругу друзей и соратников, среди которых были Марк Агриппа и Гай Меценат, Октавий затеял разговор о казни Цицерона. Меценат ответил ему:
- Ты бы мог спасти его, как делают Лепид и Антоний с некоторыми сенаторами.
- Мне не хотелось отступать от своих принципов, мне казалось что жалость - оружие врага, но видно, я проявил негибкость и недальновидность, впредь нужно быть изворотливей.
- А что говорит тебе дух Цезаря? - спросил его Агриппа.
- Он молчит, - задумчиво ответил Октавиан.
- Ну, вот видишь, и тебе нужно меняться, чтобы стать Цезарем и не повторить его судьбу.
- "Да они сами себе боги, они сами себе совесть и сами себе судьба", - с горечью сделала вывод Яна из прочитанного.
- "Тут есть и комментарии: "О горе, горе, как всё низко пало! Какая всюду нищета! Стал Рим большим публичным домом, пал Цезарь до скота, еврей стал - Богом!"
- "Здорово, сказано, - восторгалась Яна, - а кто это?"
- "Ницше, - тогда понятно".
Она оторвалась от текста и произнесла, глядя на марширующую голограмму:
- Да ты просто демон в юношеском обличии.
Ей надоело чтение, и она решила поразмышлять, пошла по кругу, разговаривая с голограммой.
- Что же тогда нужно искать? - остановилась у марширующего юноши в тунике, вывела панель управления голограммой к себе и отменила движение объекта, повернув и приблизив его к себе.
Мерцающий столб, спроецированного объёмного видео был с ней почти одного роста, возможно, чуть ниже. Она всматривалась в сверкающее лицо и словно говорила с ним.