Не знаю. Мне кажется, что Тьма была всегда. За углом, за пределами поля зрения, за тоненькой перегородкой в мозгу. И иногда тоненькая перегородка падает. И глаз поворачивается на градус дальше, чем обычно. Потом, вернувшись из углегорской обители Тьмы, я думал, что она только там. Но это было заблуждением, и я опять увидел посланцев Ее. В других уже мирах. Потому и стал думать, что она везде. Она – наше прошлое, особенно то, что не дает жить и дышать. Она – наша темная часть. Обратная сторона нашей души. А еще я много думал, что, может быть, всякие черти, джинны, демоны, о которых думали люди, – не посланцы ли это той самой Тьмы? Но у меня на это нет однозначного ответа. Когда ты видишь инфернальную тварь, от вида которой останавливается твое сердце, – откуда тебе узнать, кто перед тобой? Обезьяноподобный клок Тьмы из Углегорска, демон из моего второго попадания в мир-жертву, порождение твоих мозговых структур и их веществ? Ифрит из восточной демонологии? Темный эльф-дроу? Какая-нибудь японская шиноби?
Вы говорите, что шиноби не страшные? Воля ваша, я ведь в японской мифологии не очень волоку. Пусть будет банзайсушисакемон. Что это такое? Это я свои познания в японских реалиях в одно слово склеил. По-русски будет – смазь всеобщая. Или смесь всеобщая. Как больше нравится. Потому что смазь всеобщая – это немножко больно.
Но никто меня никуда не отправил. Хотя возникла куча проблем – пенсию мою тетя получала, а как я теперь ее получу? Ну и другое. Но постепенно все это рассосалось, только поголодать пришлось, пока это все рассасывается. Я уже говорил про припадки. Они мне сильно помогли, хотя потом не очень приятно находить себя где-то в траве или в грязи. И понятно, в каком виде. Но постепенно болезнь моя приостановилась, и выработалась даже привычка к ней. Видишь нечто на заборе, соседского кота не напоминающее, и на него не реагируешь. Так ну и пусть себе сидит, чертовщина рыжая. Я даже смог смотреть сквозь эти вот галлюцинации, как через стекло с рисунком на нем. Ну и таблетки продолжал есть, чем ужасно радовал нашего психиатра. Он говорил, что редко кто выписанные таблетки ест, а тем более – как предписано. Еще я слышал, что немного помогает водка. Если пить ее в нужной мере, то она тебя успокаивает. Но тут есть другая опасность – эта нужная мера на практике не получается. Мы, больные, ее дуем, как воду, и часто она на нас действует не так, как на других. Долгое время вообще даже морды от нее не краснеют.
Как мы жили вместе с тетей? А не роскошно. Пенсия-то у меня совсем маленькая была. А кто меня на работу возьмет со второй группой и разными завихрениями в голове? Город-то маленький, все друг друга знают. А цены в девяностых сами помните, как росли. Однако когда мне полегче стало, стал искать работу хоть в виде "вскопай, принеси, подержи". Одиноких людей-то много, кто-то уже сам не сделает. Вот я и огород вскопаю – и получу картошки или хлеба. Тут самое главное – не свалиться при этом от припадка. Я-то потом отойду да и вскопаю, что не успел, а старушка перепугается. Страшно этот припадок непривычному человеку видеть. А я уже привык. Даже помощь приходилось оказывать. Сегодня – мне, завтра – ты сам.
А вот спустя несколько лет я уже стал и временную работу делать. На стройках. Я ведь кое-что сам умел до болезни и электротехнический факультет закончил. Диплом мой где-то пропал, спасибо покупателям, но мастерство еще не все болезнь унесла. И город постепенно растет, и не все уже тебя знают. А те, кто знает, уже много лет тебя видят, что ты штаны не на голове носишь, и моешься, и людей ничем не пугаешь. Оттого и не бегут к прорабу рассказывать, что вот вы Леху взяли, а он натуральный псих. И справку имеет про то. Голову оторвет – и ему, как психу, ничего за это не будет. Тут они врут – больных, которые что-нибудь сделают, сажают в психбольницы. Тех, кто украл штаны, – в обыкновенную больницу, а тех, кто голову оторвал, – в специальную. И сидят они там столько, сколько доктор прописал. Когда год, когда и всю жизнь. Точнее, не один доктор, а комиссия.
Про специальные больницы я кое-что слышал. Невесело там, поэтому думаю, что туда прятаться, прикидываясь больным, можно было только тогда, когда смертная казнь была. С тех пор как отменили ее, игра того не стоит. Это мне там все понятно и знакомо будет, а небольному все равно привыкать к окружающему ужасу придется. Хоть в лагере, хоть в психбольнице. Но многие люди – они такие. Им хочется быть шибко хитрыми, иногда даже в ущерб себе. Вот не встречали такого: кто-то напился на работе или просто пришел туда, еще не совсем после вчерашнего протрезвев? Вижу, что встречались с такими кадрами. И вспомните, как такой кадр до конца врет, что выпил только сто грамм или кружку пива? Реально он такими дозами не вкушает, и вранье его ничем ему не поможет. Начальник-то знает, что перед ним пьяный стоит, и не от ста граммов, и, собственно, пофиг, сколько конкретно он на работе выпил – сто грамм или пол-литра. Кара одинакова. Но ведь врет и думает, что вранье его спасет. Ну ладно, ври, что ты на работе пил один, и кого-то покрывай. Тут твое вранье хоть чуть благородством отдает. А про сто грамм? Увы.
Поэтому всегда найдется человек, который думает, что сумасшедшим прикинется и всех перехитрит. А выйдет все так, как с тем, кто рассказывает про сто грамм.
Да-да, вы правы, что шиноби – это не злые духи, это люди. Я ведь признался, что в японском не волоку. И в Темные Миры, где умирала Япония, не попадал. Поэтому могу себе позволить спутать Хиросиму с Фукусимой.
А еще позже я стал экстрасенсом. Нет, я, глядя на вас, не вижу, что у вас делается в поясничных позвонках и есть там грыжа или нет. И беря вот вас за руку, не читаю вашего прошлого и будущего. Я вообще думаю, что никто так не может. И смело признаюсь, что я не имею никакого дара. У меня только моя болезнь, временно замершая и даже чуть откатившаяся назад. На полшага. А занимался я этим пропитания ради. И то себя не предлагал. Это все народная темнота. Советское образование ее чуток развеяло, и стало немодно признаваться в том, что веришь в чертей и домовых. Поэтому, чтобы над ними не смеялись, интеллигенты стали рассказывать про ауры, про снежных человеков, про НЛО, про всякое там Единое Информационное Поле. Так они прикрывались этими терминами, как известный орган фиговым листком, называя домового барабашкой, а бога Единым Информационным Полем. Потом время изменилось, и стало модно верить. Как вообще, так и во всякую чушь в частности. Ну, вы все это видели. Сначала были экстрасенсы международной категории, потом провидцы и предсказатели обоего пола. Потом появились экзотические кадры. Уже хвастать дипломом доктора магии стало немодно, потому начали рекламировать совершенно неграмотную сибирскую знахарку. Или некий тип с русской фамилией стал рассказывать, что он из рода среднеазиатских целителей, из которого происходил Авиценна. А кто там в нашей провинции знает, что среднеазиатской медицине многие столетия было вовсе нечем похвастать? А про гигиену и санитарию в Средней Азии говорить и вовсе не стоит. И мне даже кажется, что среди экстрасенсов есть только две категории – больные вроде меня и обманщики. Я готов признать, что подхожу под обе категории. Несмотря на то что угадал насчет вашей грыжи межпозвоночного диска. А чего тут особенно сложного – вот смотришь на тучную даму средних лет, и достаточно несложно догадаться, что у нее пошаливает желчный пузырь. Догадаться, что у мужика лет пятидесяти ростом под два метра и с красным лицом давление высокое будет – тоже легко. А у вас еще и хорошо видно, как вы спину бережете, садясь и вставая. До этого и врач догадается, если ему дать на вас времени больше, чем положенные пять-шесть минут. А если позволить вам еще поговорить, то столько всего расскажете, что и УЗИ не нужно. Только у экстрасенса на это есть время, и деньги вы ему беспрекословно заплатите. А участковому терапевту вы деньги заплатите, только когда в понедельник у вас с бодуна голова трещит и нужен больничный лист. Вот он за скромную сумму больничный выпишет с диагнозом "гипертония", и вы отлежитесь. И с работы не полетите. Опять угадал? А чего здесь сложного…
Скажу даже больше. Помню, как в семьдесят пятом году к моей покойной бабушке пришли две женщины из станицы Натухаевской. Тогда ей было под семьдесят, а образование у нее два класса. Вот женщины и попросили ее полечить рожистое воспаление. А обратились они к ней только потому, что она уже старенькая была. Вот женщины и решили, что она, как старая женщина, рожистое воспаление лечить может. Априори, как старая женщина. Бабушка им сразу сказала, что лечить не умеет, и все. То есть живут люди, на которых "не нужен нож". Сами раскошелятся…
Ну а больным вроде меня демонстрировать из себя экстрасенса просто. Мы много чего видим, слышим и ощущаем. Вот один из моих сопалатников (Игорем его звали) ощущал, что у него в голове схлопываются и разлипаются оболочки мозга. Поверни все это в нужную сторону – и пожалуйста. А если еще непонятно и таинственно выражаться начнешь – цены тебе не будет.
Тут я еще раз признаюсь, что почему-то люди, с которыми общаюсь, всю жизнь меня считают умнее, чем я есть. Чем-то я их к себе располагаю. Загадка какая-то. Так что почему-то стали ко мне подходить люди из самого Крымска и из других мест и стали просить, чтоб я им что-то сказал, чем они больны, что с их сыном или дочкой, что их ждет. А что я? Иногда я вижу, в чем тут дело. Иногда нет. Чаще – нет. Тогда говорю – ничем помочь не могу. Вот уж не знаю, кто пустил слух первым, что я у человека болезни вижу. Не вижу я их в виде открытой книги. Это люди про меня придумывают. Так, погляжу, что-то увижу. Кольцо возьму, на ниточку повешу, поднесу к человеку – то к голове, то к груди, то к животу, то к крупным суставам. Получается что-то вроде поиска подземных вод лозой. Ну, а вы должны знать, что это не лоза воду чует, это лозоходец чует, и от этого лоза в его пальцах трепещет, а не она сама ощущает подземные воды.
Так что когда я цыганскому барону сказал, что у его сына туберкулез и ему жить осталось максимум полгода, это мне не Мировое Информационное Поле подсказало, к которому я подключился. И туберкулез, и пропитая печень видны невооруженным глазом. Ему сказал бы это и врач из поликлиники, стоило ему туда зайти. Но он в поликлинику не зашел, а заходил чаще в рестораны. Вот про то, что ему срочно нужно ребенка зачать, чтобы не уйти бесследно, это я сам придумал и сказал. И все сбылось. Умер он через шесть с половиной месяцев, а еще через три месяца у него сын родился. Барон решил, что это ему вместо сына Бог внука послал.
Вот с тех пор ко мне народ валом повалил, только я больше отказывал, чем принимал. А когда меня народ совсем достанет, уходил на родник Святая Ручка. А народ разное сочинял, что, дескать, пошел я омываться в этот святой источник, чтобы те болезни и грехи, что я у людей увидел, с себя смыть и ко мне они не пристали. Помню, даже телевидение приехало из КраснодЫра. Почему КраснодЫра, а не Краснодара? А это есть такой околоновороссийский сепаратизм. Тех, кто не забыл, что был Новороссийск губернским городом, а не районным центром, выросшим из станицы по мере того как набрал нужный процент асфальтированных улиц.
Ну, приехали они ко мне, я как раз огород под картошку копал. Разговаривать с ними не стал, сказал, что нет у меня ни божьего, ни чертова дара. На том замолчал и копать продолжил. Не знаю, сняли они ту передачу или нет. Знаю только, что ходили они по многим дворам да про меня спрашивали – это мне потом рассказывали. Как и про то, что я в них всепроницающим взором выявил желание меня оклеветать и выгнал.
Люди…
А телевизионщики – ну чего мне говорить с ними? Что они сделали, чтобы помочь мне, когда я голодал? Или другим, которые тоже дома и хлеба лишились? Пусть снимают о выборах, о скандалах, о чем угодно. Но не обо мне. Да, можно было рассказать о необычных видениях, что меня посещали. Может быть, оттого бы слава моя еще больше расширилась? Может быть, но мне ее и так за глаза. Голодать перестал, и ладно. А после цыганского барона и еще пары людей, которым в падлу ходить к врачам, можно стало и обжираться. Но огород я сажать не прекратил. И что в саду росло – я тоже не игнорировал. То, что пришло, может завтра и уйти.
Однако наряду с ростом благосостояния стал я замечать одну странную особенность. Я как будто стал пропадать на несколько дней. Иду я по улице, а соседка мне говорит: "А где ты, Леша, был минувшие три дня? Я к тебе заходила, а тебя нет. И люди тебя искали". А я ничего не помню, куда я уходил и зачем. Пороешься в воспоминаниях, а там только странные образы явно не из этого времени и места. На сапогах какие-то следы засохшей грязи, когда вокруг все сухо. Ну ладно, не помню я, что залез в речку и сапоги запачкал. Но отчего у этой глины странно красный цвет? Это глина с кровью или просто такая красная глина? Руки изодраны в кровь, и костяшки сбиты, будто я с кем-то врукопашную бился, а не помню я такого. И участковый на пороге с планшеткой не стоит.
И эти видения… Я, конечно, пока болезнь не притихла, много чего видел. Бывало и страшное, бывало и не очень. Чаще всего мне чудилось, что я потерял дочку в каком-то бытовом эпизоде и ищу ее. Жену я тоже видел в видениях старого времени, но не в таком ракурсе. Как-то отстраненно. А вот от потери дочки бывал не в себе, и, увидев, что потерял ее на рынке в Краснодаре, бегал искать ее по новороссийским улицам. Болезнь, что же тут сделаешь. Когда она притихла, я научился смотреть на это уже без нервной реакции. Ага, видишь это? Правильно, уже обед, пора таблетку кушать. Да и редко уже такое было. Как говорили врачи – инкапсулировалось все это.
А теперь что – опять вернулось, и в новом антураже? Тема новая, причем сильно разнообразная – поля смерти. Поля битв, вырезанные города и села, города, вымершие явно от каких-то болезней.
География весьма широкая. Исландия, Шотландия, Польша, страны бывшей Югославии. Отчего я это узнавал – ну, читал я много. И телевизор не забывал смотреть. И что-то мне как бы подсказывало, что это не безымянное поле битвы, а именно Ведрошское побоище.
Что это за битва? Сейчас малоизвестная, на Митьковом поле около Дорогобужа. 1500 год. Легла там вся литовская армия, попав в кольцо. На Руси тогда правил Иван Васильевич, прозванный Грозным, а в Литве верховодил великий князь Александр. Это не тот Грозный, про которого вы подумали, это его дед. Он тоже Казань брал, Новгород брал и много чего другого, что и внук делал, только его не помнят. Больно внук его затмевает. А ведь этого внука могло и не быть. Там тоже интересная история вышла, но о ней потом…
Ну ладно, коль уж так просите, расскажу и об этой истории. После неизвестного Ивана Грозного правил его сын Василий Третий, который все же добился, чтобы хоть некоторые страны за рубежом его царем называть стали. Еще он отвоевал Смоленск – к крайней досаде соседей. Несколько раз он чуть не завоевал Казань, но его воеводы при этом так оскандалились, что я вполне понимаю его сына, который потом их детям головы рубил. Ну вот представьте себе – подошло войско к Казани, то есть к столице вражеской, стало по Казани бить из пушек. Казань испугалась и ворота открыла. Все. Не нужно будет воевать за нее!
Извините, в глотке пересохло. Передайте мне, пожалуйста, вот ту бутылку. Спасибо.
А воеводы устроили пьянку. Город стоял с открытыми воротами, стоял и ждал, пока воеводы протрезвеют. Потом казанцам надоело видеть такое невнимание к себе и долгое ожидание погрома и насилия, они ворота и закрыли. Все. Шанс упущен. Впереди еще двадцать лет борьбы, пяток походов, набеги казанцев на пограничье и сумасшедшие усилия по постройке Свияжска, копанию подкопов и подрыву стен, а затем кровавый штурм 1552 года. "А все, господа, делалось хмелем. Пропили город воеводы". Это сказано не про Казань, но очень подходит.
Но я отвлекся. У Василия детей долго не было. Совсем. Это и сейчас, при возможности детей из пробирки, чрезвычайное бедствие для семьи, которая хочет детей. То есть нормальная семья, а не для рекламы. А царю дети обязательны. У него ДОЛЖЕН быть наследник мужского пола. Подойдут и девочки, ибо их можно замуж выдать и получить союз с другим владетелем. А тут детей совершенно нет. Идут уже десятилетия, а никак. У Василия есть два младших брата, но как не хочется, чтобы их род продлился и в Москве сел. Вот он и запрещал, как старший в семье, братьям жениться. А время идет, и так можно вообще династию угробить – чтобы у всех троих детей не случилось. И ничто не помогает – ни молитвы, ни подношения монастырям. Нету детей.
И тут, после многих лет напрасных надежд, Василий видит племянницу одного литовского князя, Михаила Глинского. Тот в свое время перешел на московскую сторону, а дальше опять назад захотел и был пойман, когда бежал назад. По-моему, он тогда еще в тюрьме сидел. И вот Василий решил пойти на крайне сложный шаг. Развестись с женой, с которой двадцать лет прожил, жениться на другой (а ему уже сорок шесть), – а что скажут подданные? А что скажет церковь?
Жену Соломониду насильно отправили в монастырь, церковь также принудили дать согласие на развод и новый брак при живой прежней жене, народ тоже замолчал. Не знаю, пришлось ли отдельным болтунам языки укорачивать или нет. А детей и от второго брака нет! Вот и впору подумать о проклятии каком-то. Потому что у царя Василия совесть не совсем белого цвета была. Потому что был у него соперник с правами на престол, которого в тюрьме уморили. Братьев он утеснял в праве жениться, жену загнал в монастырь с применением физической силы. Назначенный на это боярин постарался с согласия Василия.
И вот три года детей нет опять! А из монастыря ползут слухи, что отправили туда царицу уже беременной, и родила она там мальчика, окрещенного Георгием. А по тем же слухам, умер он сразу. Но по другим – не умер, а отдан нужным людям на воспитание, и придет еще его время! Ведь для отвода глаз куклу сделали и похоронили. Вот представьте себя на месте Василия! С ума сойти можно, и не так, как я! Но потом попустило. Через четыре года родился сын Иван, которого вы на картине Репина видели. А еще через три года – второй сын, Юрий. Как бы можно умирать спокойно. И умер Василий. От какой-то незаживающей раны на бедре. Сочился из нее гной, сочился – с ним и вышла из тела жизнь царя. Впору увидеть здесь божий промысел, только я атеист.