Договор заранее был хорошо просчитан, и, как сейчас понятно абсолютно всем, первоначальная еврейская паника и глухое молчание Руси были хорошо обдуманной провокацией. Нехорошо, но ты не провоцируйся и не разевай рот на чужой каравай. А если поймали вора за руку, придется отработать.
Ничто не изменилось только на севере. Граница Иудеи по реке Литани, как и было. Французы вмешиваться в арабо-еврейскую драку не стали, и очень удачно для себя. Никаких претензий, сплошные вежливые поклоны. А вот Ирак с Египтом изрядно наказали.
Национальные государства - это современный идеал. Немцам и русским можно, разным грекам и французам тоже. Почему иудеям нельзя? Чего они хотели, то и получили. А Русь - ВМБ, которая так и останется в Хайфе, и полигон. Заодно и возможность выпустить пар, отправив в новое государство свое слишком энергичное национальное меньшинство, не разрывая связи. На волне энтузиазма многие поскакали толпами. Стадный инстинкт. Бросили какую-никакую, но устроенную жизнь и поехали создавать свое собственное государство. Будут теперь заселять свою землю обетованную, а заодно и пустыни Синая. Богатые все равно не поедут, но и налоги с деньгами с собой не увезут. А что помогать соплеменникам станут - так оно и к лучшему. Меньше вернется.
- Так, - сказала Настя, хлопая меня по ползущей от талии вниз руке, - не мешай. Я пытаюсь понять… Так ты, оказывается, совсем не бедный?
- Это насчет премий? Они чисто престижные, без чеков со многими нулями. Зато когда теперь печатают, совсем другие гонорары. Но если уж меня не выгоняют из вашего пароходного общества, то не нищий. Без обмана. Кое-что в кармане брякает.
- Как ты сюда попал, я знаю…
Не только я вопросы задавал, догадываюсь без всяких сложностей.
- Но это стало уже гораздо интереснее, - продолжает Настя. - Я сделала сильный ход. Теперь надо только на себе женить - и дело в шляпе.
- Ты будешь моей любимой четвертой женой, - зарычал я, заваливая ее на постель. - Разве я могу отказать такой прекрасной женщине? И потом, это в порядке традиции - брать жен из дальних краев. Сходил в набег на чужое судно и унес парочку девиц.
- Вам можно только одну жену, - хихикая, заявила Настя. - Салимов запретил многоженство. Я точно знаю. И прекрасно можно обойтись гражданским браком.
- Надо было отловить нормальную американку, глупую и не говорящую по-русски. Запереть ее в комнате и сказать, что так и положено. Они страшно закомплексованные, на словах требуют равноправия, а сами желают подчинения и разврата.
- Где ты видел раньше американок? - задыхаясь от смеха, спрашивает она.
- В кино, в наших краях они не водятся, - продолжая настойчиво ее ласкать, объясняю. Настя изгибается под руками, обнимает меня за плечи и охотно отвечает поцелуем.
- Надо только внимательно смотреть, - оторвавшись на мгновение от ее губ, сказал я. - Чтоб не подсунули завалящий товар. До вечера времени полно - продолжим знакомство по полной программе.
- Специалист! Я желаю разврата и безумия.
- А вот и проверим на практике - я никогда не отказываю женщине, столь явно стремящейся узнать, что именно она потеряла, смывшись от русских в Америку. Особенно если она так красива.
- Может, не стоит искать богатого мужа, - сказала Настя задумчиво, садясь под утро на кровати и предоставляя мне возможность полюбоваться на свою обнаженную фигуру. - Молодой любовник - тоже неплохо, - закончила она. - Еще лучше - богатый старенький муж и такой замечательный парень в постели одновременно. - Она хихикнула. - Снимать стресс и напряжение от тяжкой жизни. Ничто так не возвышает в собственных глазах, - сообщает Настя, - как наличие симпатичного ухажера, способного вызвать зависть у окружающих. Мне наши бабы уже успели высказать свое порицание.
Говорит она по-русски достаточно чисто, но иногда буквально режут слух эти выражения. Не говорят по-русски "бабы" - разве что про замученных трудами праведными крестьянок. Городские уже требуют именовать себя "барышнями" или "женщинами", даже в селе не иначе как "гражданками" желают именоваться.
- А они откуда знают? - удивился я. - Мы только-только близко познакомились.
- Наш коллектив достаточно маленький, а ты так явно проявлял интерес. Весь вечер торчал в зале и контролировал. А потом… Мог быть и поосторожнее, - недовольно сказала Настя, глядя себе на грудь: придется надевать закрытое платье - вся в засосах. Сразу внимание обратили.
- Не мог, - возражаю я, проводя рукой по уже знакомой не только издалека женской спине. - Уж очень завелся. И вообще… кто-то ставит печать в паспорт, а я - прямо на оригинал. Обещаю обеспечить тебя платьями по прибытии в Одессу. Закрытыми и открытыми. На любой вкус. У нас еще двое суток, и в порыве страсти я непременно разорву хоть одно. А лучше два. А еще лучше - не выпущу тебя из каюты до самого порта. Тогда и раздевать не придется. Еду нам принесут прямо сюда, так и будем развлекаться.
Она перегнулась через меня и достала из моих брюк пачку сигарет! Выбила одну щелчком и прикурила от зажигалки. Моей, естественно.
- Я подозреваю, - сказала она, докурив, - что ты, со своей известностью, страшно популярен в женском обществе.
На всякий случай я промолчал. Никогда не знаешь, как женщина отреагирует на согласие с подобным высказыванием. Они обязательно хотят, чтобы ты был верен и не вздумал сбежать, но при этом еще и торжествовать над всеми предыдущими и будущими конкурентками. Не мальчик я уже давно, да и поездил по разным странам достаточно. Есть с чем сравнивать. В донжуаны записывать не стоит, но утешать несчастных жен приходилось неоднократно. Вот от девиц я старательно бегаю. Совершенно не привлекают разъяренные папаши, требующие жениться. С чужими супругами всегда приятнее иметь дело. Им нет необходимости в кормильце или стабильности. Немного отдыха от семейной жизни, очень много страсти - и, вполне довольная, возвращается к собственному мужу и привычной жизни.
- Ты там случайно не для эротического романа записываешь подробности? - показывая на столик с моими бумагами, спрашивает.
- Я еще не пал так низко, - вполне искренне возмущаюсь. - Можешь посмотреть.
- Я не умею читать на русском. Мы всегда писали латинскими буквами.
А почему бы и нет, подумал я.
- Тогда я сам прочитаю, ты первая услышишь. Я еще никому не показывал.
1095 г.
Хасан терпеливо ждал, пока Учитель обратит на него внимание. Аль-Хамид замер в неподвижности. Высшая ступень - открытие сердца Всевышнему, допущение туда. Воину это недоступно. Для обретения просветления, или божественной благодати, надо освободиться от всего искусственного. Это слишком сложно для земного человека.
Он не мог не пригласить Учителя во Владимир. Как только узнал о смерти Низамаль-Мулька, таки написал письмо. Не надо было быть мудрецом, чтобы догадаться, что последует за этим. Нормальной жизни в Багдаде для преподавателя в медресе, о котором говорили самое разное и серьезно недолюбливали во дворце, уже не будет. Конечно, Учитель предпочел бы Мекку и Медину, даже Дамаск, но ведь он все равно собирался бросить старую жизнь и удалиться от склок в среде богословов и законоведов, погрязших в бессмысленной риторике. Если уж нести знание, то лучшего места, чем Русь, не найти.
Да, это далеко не его родные края, и здесь мало кто слышал об Аль-Хамиде, но именно в этом и интерес. Сделать невиданное - просвещать и учить невежественных людей. Не вышло из младшего сына князя улема-ученого, даже учеба в багдадском медресе впрок не пошла - не то воспитание и характер. Рука Хасана больше привычна к рукояти сабли, и тело к тяжести кольчуги, но это он твердо усвоил: есть путь меча и огня - есть дорога Слова. Что важнее, никто не скажет. И то, и другое необходимо. И хорошо, что князь Ярополк это понимает, а не просто выслушал младшего родственника и тут же забыл. Помог с приглашением, обещав кормление для ученых из далеких стран. Времена Владимира и Ярослава отошли в прошлое. После смерти Ярослава благополучное сильное государство в угоду одной семье было разделено (разорвано) на пять частей. Намного реже закладывают мечети и снисходительно смотрят на поведение окружающих. Забыли многие, как Добрыня обрезал Новгород мечом, а Путята огнем. Боятся слишком усердствовать в обращении - прекрасно помнят, как разбегались недовольные во все стороны, оставляя князей без дани и добычи. И без того из-за бесконечных междоусобиц проблемы с торговлей и спокойной жизнью в стране. Даже для школ и медресе вечно не хватает денег, бессмысленно растрачиваемых на столкновения детей и внуков Великих Каганов.
Наделив остальных четырех сыновей земельными владениями, Ярослав потребовал от них неукоснительного соблюдения своего "докончального ряда" и категорически запретил им заниматься усобицами и переступать границы "братних наделов". Новому Великому князю был поручен контроль над держателями: "Аще кто хощеть обидети брата своего, то ты (Изяслав) помогай, его же обидять". Ярослав Мудрый вовсе не помышлял о разделе территории государства. Закон о старшем наследнике был четким, но не прошло и полсотни лет, как заветы его забыли. Единственный из князей, кто в хадж ходил. Остальные - разве что когда их со стола княжеского изгоняли, ездили за помощью. Что в Хорезм, что в Багдад или Тмутаракань. Так на это тоже серебро необходимо. Задаром и халиф войска не пришлет.
Не помнят князья и о просвещении народа, о распространении веры среди язычников, и закрывают глаза на непотребства творимые. Ни один князь и не подумает двинуться на помощь другому, пока это не затрагивает его личных интересов. Нельзя на это спокойно смотреть. Мусульмане уже заняли всю Малую Азию. Турки-сельджуки тоже новообращенные, и если еще и на севере пламя джихада разгорится ярко, воины Пророка будут править в мире!
Аль-Хамид открыл глаза и ласково улыбнулся.
- Спасибо тебе, Хасан, - сказал он, - за то, что ты сделал для меня. В какой-то момент я потерял надежду на людей и разуверился в их делах. Даже думал о жизни отшельника. Если перед тобой две возможности и ты не знаешь, какое из них правильное, сравни, чего тебе хочется больше, и выбери другое, ибо самое правильное решение - бороться со своими страстями и желаниями. - Он сделал отрицательный жест, останавливая Хасана. - Нет, еще, оказывается, рано забывать о жизни и закрываться в келье. Есть только две вещи, одинаково нужные всем. Познание божественной благодати и знания об окружающем мире.
Я увидел удивительные и страшные вещи. Огромная страна, у которой нет края и конца, покрытая дремучими лесами. Множество зверей разного вида, водящихся в чащобах. Туры, медведи, олени, дикие кони, вепри, лоси, бобры, лисы, зайцы… Огромное разнообразие видов, я даже иногда не знал названий. Полноводные реки, заполненные рыбой. Пушнина, мед, веревки, лучше которых нет для корабельных снастей, всевозможный скот… Коровы, овцы, козы. Пшеница, рожь и ячмень. Здесь есть все, что угодно. Богатейшая земля, и товары ее идут во все стороны по рекам и морям, а взамен привозят шелк и приправы. Серебро и золото. И оружие. О да! Здесь мастерски делают оружие и умеют воевать. Богатейшие места.
А еще люди. Умные и глупые, добрые и злые, честные и трудолюбивые. Огромный потенциал и тяжелейшие условия, когда урожай сал-три. Только и хватает, чтобы прокормить себя, оставить на посев и содержать дружину. Это не наш благодатный юг, который тоже вовсе не райское место. Здесь жизнь гораздо тяжелее, но воспитывает взаимопомощь, и в одном хозяйстве одновременно существуют, просто вынуждены, разнообразные отрасли. Иначе не выжить. Тут имеется огромный потенциал, но страна через сто лет только формально мусульманская.
Они произносят правильные слова, но не понимают их, потому что родной язык вовсе не арабский…
- Есть переводы на русский, - перебил его Хасан.
- Да, - согласился Аль-Хамид, - я видел. Но ты-то обязан понимать, что перевод смыслов Корана должен опираться на достоверные хадисы пророка Мухаммада, соответствовать принципам арабского языка и общепринятым положениям мусульманского шариата. Перевод - это простое разъяснение смыслов Корана. Он не может служить заменой Корану во время намазов.
- Сорок первая сура, - глядя в пол, сказал Хасан. - Сказано: "Если бы Мы ниспослали Коран не на арабском, а на ином языке, как некоторые упорные неверные предлагали, отрицая его, они бы сказали: "Не можешь ли ты разъяснить его айаты на языке, который мы понимаем? Как же это Писание не на арабском языке, а обращено к арабам?!" К русским обращено, говорят многие, а неведомо, что сказано. Коран ниспослан Аллахом для тех, кто уверовал, как руководство к прямому пути и исцеление от сомнений и тревог. А неверные не слышат призыва к Корану, на каком языке ни объясняй.
- Не отклоняйтесь от прямого пути, следуя за вашими желаниями и ложными идеями.
- Очень мало настоящих знатоков, - пробурчал Хасан. - Получается бессмысленное заучивание текстов - вот и воспринимают ислам в очень упрощенном виде, перенимая внешние обряды и обычаи. Даже искренне верующие нередко не знают простейших вещей, а уж учить арабский язык могут разве что у купцов. Не слишком многие сюда едут. Другой климат, другая жизнь, очень отличающаяся от привычной. Так для простолюдинов не самое худшее - на родном языке знать.
- Оно еще хуже, чем я надеялся, - покачал головой Аль-Хамид. - Не можешь ты этого не понимать. Как тебя звали в детстве?
- Всеволод, - покраснев, ответил тот. У большинства русских всегда было два имени. Одно домашнее, другое для посторонних. Он не исключение.
- Не надо этого стесняться. Ты нашел правильный путь и истинную веру, но проблема в том, что множество людей, произнося шахаду, не меняются мгновенно. Они по-прежнему мыслят, как и раньше, языческие привычки никуда не исчезли, и, живя в окружении таких же, нередко вспоминают древние праздники, языческие суеверия или вовсе забывают правильную веруй Пророка (мир с ним). На всю деревню нет ни одного истинно верующего, никто не умеет читать и не знает хадисов или законов шариата. Так и живут по старым правилам! Надо создавать училища для детей, и не только городских. Брать, как это делали Владимир и Ярослав, малолетних детей и воспитывать правильно. Чтобы несли они правильные слова правоверным. Не тупо заученные, а понимая тонкости, и способные наставить на путь истины. Надо служить Аллаху душой, и требуется воспитывать таких отроков отдельно от родителей. Это и будет опора Веры. Да и князя тоже.
- Когда он хочет встретиться со мной? - после паузы спросил Аль-Хамид.
- Завтра.
- Прекрасно. Он ведь знает тюрки?
- Как и большинство городских. Торговля. Только…
- Договаривай.
- Когда я писал, - опустив глаза в пол, пробормотал Хасан, - было немного по-другому. Он и сейчас относится к мысли открыть медресе хорошо, но, похоже, скоро начнется очередная война с соседями. Деньги нужны совсем на другие цели.
- Вечно одно во всей земле, - усмехнулся краем рта Учитель. - Страна расширяется завоеваниями. Проходит срок - и выясняется невозможность управления из центра этими огромными территориями. Пока гонец доскачет до окраины, при самой лучшей постановке почтовой службы, уже война может кончиться. Вот и приходится назначать на места верных людей. Давать им права и возможность кормления. Проходят годы, сменяется халиф - и обнаруживается, что земли, пожалованные на время, назначенные на должность достойные и преданные люди считают уже своей собственностью. У них имеются собственные военные силы, они проводят внутреннюю и нередко внешнюю политику на подвластных территориях, исходя из местных условий. И в один не очень прекрасный для халифа момент задумываются, зачем платить дань ничего не делающему для них центру. Не лучше ли основать собственную династию и править спокойно? Конечно, для этого должны быть достаточные силы, а значит, и богатое население. Если он окажется побежденным, его уделом будут смерть и позор. А если посчастливится выиграть, он может стать основателем новой династии. Жизнь на острие клинка. Любая ошибка будет роковой, и редко кто умрет в своей постели. Не слишком отличается?
- Да, в общем, нет, - подумав, сознался Хасан.
- Нам нет дела до проблем князей, эмиров и халифов. Мы учим Вере. А кто правит на земле, абсолютно все равно. Тот или другой князь, население должно помнить: "Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомед Пророк Его"! Уличи, кривичи, булгары или славяне… Кто еще здесь живет?
- Много разных. Вятичи, ятвяги, меряне, северяне, и не все одного языка. Одних племен славянских четырнадцать.
- Значит, будет сложнее, но интереснее. Не одно медресе потребно, и связи требуются у разных князей. Нам нельзя становиться на чью-то сторону, если только это не внешняя угроза для всех. Испытания и тяжкий труд ждут нас, но первый шаг был уже сделан раньше. Прямого и явного сопротивления не будет. Все, пусть даже на словах, уже мусульмане. А вот сделать их истинно верующими - задача для многих лет. Ни я, ни ты сами по себе не справимся. Воспитывать надо новых людей и посылать их нести вокруг свет Веры. Не идти на конфликт с криками: "Язычники, неверные, безбожники", а учить настойчиво. Терпение и упорство необходимы. Неразборчивость в средствах приносит исключительно вред. Пророк - мир ему! - говорил, что "доносительство приводит к гибели всех, кто имеет к нему касательство, - того, кто доносит, того, на кого доносят, того, кому доносят. "Правдивая" хула, сплетня и донос позорят так же, как ложь".