Обладатель голоса выглядел на первый взгляд чем-то вроде результата экспериментов помощника чародея, поразвлекавшегося на свалке металлолома. Его внешность состояла, начиная с головы, из большого круглого барабана с двумя маленькими отверстиями. Под ним безошибочно узнавалось то, что раньше было капотом фольксвагеновского "жука", до того, как кто-то обладающий дизайнерским чутьем и незаурядными бицепсами не придал ему отдаленно антропоморфную форму с помощью большой кувалды. Две стальные трубы торчали из него по сторонам под прямыми углами, и на конце одной из них виднелся изъеденный ржавчиной револьвер. И наконец, еще две трубы выдавались с нижней стороны, будучи соединены с парой водолазных ботинок старого образца.
- Ефли кто-нибудь ив ваф раффмеетфя, я не на футку раффервуфь, - сказало оно.
Пертелоп мигнул.
- Прошу меня простить, - сказал он, - но зачем вы носите такое странное одеяние?
Ходячая скобяная лавка слегка пошевелилась.
- На фебя бы пофмотрел, - отвечала она.
- Прошу вас, - торопливо сказал Ламорак, - не обращайте внимания на моего друга. Он, видите ли, просто идиот, вот и все.
Из глубин барабана донесся глухой звук, выражающий сомнение.
- Вы уверены, фто это вфе? - произнесло существо. - Я хочу фкавать - на нем ве венфкое платье.
Пертелоп поморщился.
- Есть весьма веская причина… - начал он, но внезапная боль в ноге - результат неосторожности Ламорака, тяжело наступившего на нее, - прервала его на полуслове.
- Как бы там ни было, - подхватил Ламорак, - было очень приятно вас повидать, и желаем вам удачи в ваших делах, в чем бы они ни заключались, но боюсь, нам уже пора двигаться дальше. Чао! - И он направился было решительным шагом по направлению к единорогу, но дуло револьвера последовало за ним.
- Не так быфтро, - сказало одетое железом чудище. - Фто это вы двое тут делаете ф этой кенгуруфкой, а?
Двое рыцарей переглянулись.
- С кем? - переспросил Ламорак.
- Ф кенгуру, - ответил голос из барабанных глубин. - Давайте, выкладывайте вфе нафифтоту.
- Прошу меня простить, - сказал Ламорак тем изысканно-вежливым тоном, который используется, когда необходимо объяснить совершенно очевидные вещи тяжеловооруженному идиоту, - но, строго говоря, это не кенгуру.
- Не кенгуру?
В интонации голоса прозвучало нечто, что дало Ламораку тот ключ, который он искал.
- Вы ведь не из этих мест, не так ли? - спросил он.
Железное страшилище не отвечало, но оно ерзало и побрякивало, словно хотело подтвердить правоту Ламорака.
- Или не из этого времени, если уж на то пошло, - медленно прибавил тот. - Вы из будущего, правда?
- О, ферт! - промямлила железяка. - Как вы догада-лифь?
Если бы Ламорак хотел сказать правду, он ответил бы, что вполне логично вывести такое заключение, когда вы натыкаетесь на кого-то, кто слышал о кенгуру, но не знает, как они выглядят, и считает, что в Прошлом, чтобы не вызывать подозрений своим внешним видом, следует сделать из себя подобие Неда Келли. Но вместо этого он сказал лишь:
- Удачная догадка.
Пертелоп тем временем с большим успехом изображал из себя человека, пытающегося проглотить живую рыбу.
- Что ты хочешь этим сказать - из будущего? - сумел наконец выговорить он.
Ламорак улыбнулся.
- Позволь мне представить тебя, - сказал он. - Сэр Пертелоп, это Хроногатор. Хроногатор - сэр Пертелоп.
Со своей стороны, сэр Пертелоп выглядел как человек, которому только что сказали, что солнце восходит на востоке благодаря садоводству. Он нахмурил лоб.
- Простите, - сказал он, - но может ли хоть кто-нибудь объяснить мне, что происходит?
Хроногатор пожал плечами - жест, в котором было бы гораздо больше элегантности, если бы в него не было вовлечено столь большое количество листового железа, - и снял с головы железный барабан, открывая взгляду молодое, веснушчатое и без всякого сомнения женское лицо, по виду лет четырнадцати-пятнадцати, со скобками на зубах.
- Нифево, - сказала она, - я объяфьню. Я уве привыкла обьяфьнять, - добавила она. - Но фначала дайте мне фнять вфю эту фертову броню.
Последовала неловкая пауза, в течение которой она стаскивала с себя свои железяки. Это было все равно что смотреть на раздевающегося робота-убийцу.
- Вот так-то лучфе, - вздохнула Хроногатор. Теперь она была одета в алый комбинезон и серебристые кроссовки, и выглядела в них примерно на пять футов два дюйма. Револьвер по-прежнему был у нее в руке, но, видимо, лишь потому, что вокруг не было ни пяди пространства, не заваленного листовым металлом. - Я ф кофмифефкого корабля, - пояснила она.
- Понимаю, - не очень убежденно произнес Пертелоп.
- Это офень профто, - продолжала Хроногатор, стоя на одной ноге и яростно массируя вторую. - Наф дефять фело-век, и мы были вапуффены на орбиту в капфуле времени, летяффей фо фкорофтью, превыфаюффей фкорофть фвета.
- Совет по Реализации Теории Относительности, - вмешался Ламорак. - Это был величайший из всех научных экспериментов, какие когда-либо предпринимались. На десятилетия опередивший свое время, - добавил он.
- Ну да, - горько сказала Хроногатор, - вот только фто эти идиоты ввяли и вапуфтили наф не в том направлении. Вмефто того, фтобы лететь в Будуффее, мы попали в Профлое.
- Очевидная небрежность, - посочувствовал Ламорак. - Скорее всего, кто-то забыл прочесть как следует руководство.
- И к тому ве они вабыли дать нам еды, - добавила Хроногатор, - ив-ва фего кому-нибудь ив наф то и дело приходифся валевать в аварийную капфулу, фпуфкагьфя на Поверхнофть, в какое-нибудь пуфтынное мефтечко, и ифкать нам провиант. Угадайте, фья офередь подофла в этот рав.
Пертелоп наградил Ламорака озадаченным взглядом.
- Откуда ты все это знаешь, Лам? - спросил он.
- Очень просто, - отвечал тот. - Я уже встречался с одним из них - о, лет двести пятьдесят назад, может быть, больше. Не с тобой, - пояснил он Хранителю Времени, - с кем-то из твоих… э-э… коллег. Ему было лет девять, и у него были волосы морковно-рыжего цвета.
Хроногатор кивнула.
- Это похове на Файмона, - сказала она. - Я фкаву ему, фтобы он внал, фто ф тобой вфтретитфя.
Пертелоп начал было снова: "Но…", но Ламорак опередил его.
- Понимаешь, наше прошлое - это их будущее, - пояснил он, - так что несмотря на то, что я уже встретил этого - Саймона, так ведь? Хорошо, я запомню, - он не встретит меня еще два с половиной столетия, или сколько там это будет по их временной шкале. И, разумеется, в то время как мы с течением времени делаемся старше, они молодеют.
Хроногатор кивнула.
- Когда-то мне было форок фефть, - свирепо сказала она, - а фейчаф - пофмотрите на меня. И еффе эти треклятые фтуки на вубах, которые фовфем не помогают.
- Это, должно быть, ужасно, - согласился Ламорак. - Почему ты не снимешь их к чертям собачьим?
- Потому фто, - печально отвечала Хроногатор, - когда мне было форок фефть, у меня были офень ровные прямые вубы, и ни одной пломбы. Фто овнафает, фто мне нувно нофить эти фертовы фкобки и фифтить вубы три рава в день, инафе я вывову временной парадокф. Это ферт внает как дофтает, - она помедлила минутку, словно что-то неожиданно пришло ей в голову. - Пофтой-ка, - сказала она. - Как это ты мог вфтретить Файмона двефти пятьдефят лет навад? Ты бы был фейчаф уве мертв.
Настала очередь Ламорака вздохнуть.
- Сейчас объясню, - сказал он.
Где-то неподалеку настоящий кенгуру - без золотых копыт и рога посередине лба - весело скакал куда-то по своим делам; его ум был занят той великой загадкой, которая поглощает умы представителей всех видов, поглощает до такой степени, что к настоящему моменту это намертво затормозило их движение по рельсам эволюции и помешало им развиться в гиперразумные сверхсущества, что в противном случае было бы неизбежно.
А именно: каким это образом, независимо от того, насколько внимательно вы следите за содержимым своих карманов, в конце концов вы не находите в них ничего, кроме пары скрепок, покрытой налипшей дрянью карамельки и маленькой никому не нужной медной монетки на самом дне?
Кенгуру как раз пришел к заключению, что, очевидно, Дьявол подбирается среди ночи и кладет туда все это, пока ты спишь, когда из расселины в скалах внезапно выскочило ужасное привидение и замахало руками, устрашающе ухмыляясь. Кенгуру замер посередине прыжка, неуклюже приземлился и подвернул себе ногу. При приземлении из его сумки вылетела пуговица от рубашки и клочок обертки от жевательной резинки; ветер унес их вдаль.
Чудовище приближалось - не спеша и с безграничной угрозой. Позади него два человека, один с камерой, а другой с большим бобинным магнитофоном, высовывали головы над кромкой склона. Чудовище разговаривало - судя по всему, само с собой.
- Эти великолепные создания, - говорило оно, - самые крупные в мире представители истинных сумчатых, преследуемые человечеством почти до полного исчезновения в некоторых частях бесплодных австралийских пустынь…
Кенгуру съежился и присел на задние лапы, слабо приподняв передние - неясно, для того ли, чтобы создать иллюзию угрозы, или чтобы за ними укрыться. Чудовище продолжало наступать.
- А теперь, - говорило оно, - я хочу попробовать подобраться к кенгуру поближе, и если удача будет на нашей стороне, возможно, мы впервые будем иметь случай показать вам…
Кенгуру попытался двинуться с места, но совершенно безуспешно. Всеми фибрами своего существа он боролся с побуждением слабо ухмыльнуться и помахать камере. Он проиграл.
- Представители самого крупного вида - Барри, дай мне, пожалуйста, крупным планом голову этого мерзавца - представители самого крупного вида кенгуру, красные кенгуру, могут покрывать двадцать пять футов одним прыжком и перепрыгивать через объекты шести футов в высоту, - говорило чудовище. - Сейчас посмотрим, удастся ли мне подойти достаточно близко, чтобы вы смогли рассмотреть…
Заклинание оборвалось. Издав резкий лай ужаса, кенгуру взвился в воздух, отчаянно извернулся в прыжке и ринулся прочь, преследуемый невнятными и по всей видимости недружелюбными возгласами со стороны чудовища. Лишь проскакав полчаса на предельной скорости, он остановился и скорчился на земле, втягивая воздух в тяжело вздымающиеся легкие.
И застыл, охваченным ледяным отчаянием; поскольку прямо за своим плечом услышал звук человеческого дыхания и тот же самый ужасный голос, вещающий:
- …И если мы будем держаться предельно тихо, возможно, нам удастся - Кайрон, если ты и в этот раз спугнешь мне ублюдка, я запихну камеру тебе в глотку - удастся хотя бы мельком взглянуть на его…
Один мощный прыжок мог бы с легкостью перенести его на край ближайшей скалы, но зачем трудиться? В этом совершенно очевидно не было ни малейшего смысла.
С тихим хрипом отчаяния кенгуру повернулся лицом к камере и помахал передними лапами, ненавидя себя почти до смерти.
- Давайте-ка объяфнимфя начифтоту, хорофо? - произнесла Хроногатор после долгой паузы. - Вы на фамом деле хотите, чтобы я поверила, что вы рыфари короля Артура, и фелью вашего путешефтвия являетфя найти какой-то передник?
- Именно.
- Ладно. - Взгляд поострее обычного различил бы ее недоверие, покачивающееся у нее над головой, как поплавок, перед тем, как уплыть вдаль под дуновением легкого ветерка. - И для этого вам нужна фвяванная лофадь?
- Лофадь?
- Ну да, лофадь.
- А, понимаю - лошадь, - Ламорак поскреб голову. Он умирал от жары и усталости, в голове у него был туман, он был по самые брови набит консервированными персиками и терзаем страшной зубной болью. На этот момент ему совершенно не хотелось еще что-либо кому-либо объяснять.
- Это не лошадь, - сказал он. - Не то чтобы.
Как раз в эту минуту единорог проснулся, сделал безрезультатную попытку выбраться из своих пут и разразился новым потоком ругательств.
- Эй, - сказала Хроногатор, - эта лофадь только фто фто-то фкавала.
- Ну да, только это не…
- Слушайте, вы, ублюдки, - заорал единорог, - втолкуйте этой чертовой бабе, что если она еще хоть раз назовет меня лошадью, то, черт меня побери, я…
Пертелоп, выказав больше рассудительности, нежели кто-либо мог бы в нем заподозрить, схватил кусок сахара и затолкал его животному в рот. Тирада резко оборвалась, сменившись вкусным похрустыванием.
- Ефли это не лофадь, - прошептала Хроногатор, - то фто ве это в таком флучае?
Ламорак вздохнул.
- Это единорог, - сказал он. - Ты довольна?
- Ох.
- Ну вот, а теперь нам пора возвращаться к своим делам; и я уверен, что и твои коллеги на орбите уже довольно сильно проголодались, так что…
- А вачем вам нувен единорог?
Ламораку понадобилось больше шести секунд, чтобы медленно про себя досчитать до десяти.
- Если тебе так уж необходимо это знать, - сказал он, - единорог нужен нам как наживка, чтобы поймать девицу незапятнанного целомудрия.
Хроногатор взглянула на него.
- Мне каветфя, вы вдефь что-то перепутали. Долвно быть наоборот.
Ламорак разлепил спекшиеся тубы в улыбке.
- Да что ты говоришь! Черт побери, какая досада - правда, Пер? Что ж, значит, придется нам снова возвращаться к учебникам. Но как бы то ни было, спасибо за подсказку. А теперь нам на самом деле пора.
- И кфтати, - продолжала Хроногатор, - вы гозорили, что вам нувен какой-то передник, а вовфе не девиффа невапятнанного…
- Нам нужен ее передник, - сказал сэр Пертелоп.
- Ах вот как?
- Именно.
После единорогов пришли каторжники.
Каторжники пришли двумя волнами. Вторая волна появилась с Первым Флотом в 1788 году, семьсот лет спустя после первой. У аборигенов, чьего разрешения никто не озаботился спросить, относительно них сложилась пословица. "Одно проклятье идет за другим", - говорили они.
* * *
Первым человеком в первой волне, бросившим взгляд на Австралию, был надсмотрщик. Его первой реакцией было легкое содрогание. Затем он спрыгнул со своего возвышения и сказал барабанщику, чтобы тот прекратил отбивать ритм.
- Приехали! - закричал он. - Все на выход!
Никто не шелохнулся. Две тысячи форштевней, украшенных драконьими головами, тихо покачивались вверх-вниз в спокойных водах Ботани-Бей.
Надсмотрщик моргнул.
- Эй, ублюдки, вы слышали, что я сказал? - взревел он. - Все вон с кораблей, живо!
- Мы никуда не пойдем.
Голос раздался из-за весла в третьем ряду. Он был поддержан смутным бормотанием хора: "Это точно!" и "Скажи ему, Джек!" Надсмотрщик начал покрываться испариной.
- Что ты сказал? - проговорил он. Расплывчатое пятнышко серого дыма позади весла блеснуло, переливаясь на солнце. Если бы у него были плечи, это могло бы означать пожатие ими.
- Я сказал, что никто из нас, черт побери, никуда не пойдет, - лениво повторило оно. - Мы можем видеть будущее. Там сплошное дерьмо. Мы остаемся здесь.
Где-то в задней комнате надсмотрщикова ума писклявый голос начал нервно оглядываться, спрашивая направо и налево, не знает ли кто-нибудь случайно, что делать дальше. Но его руки были более уверены в себе. Они потянулись за большим узловатым хлыстом, свисающим с его пояса.
- А это мы еще посмотрим, - сказал он, направляя яростный удар в дымное облачко.
- Идиот.
С удручающей неторопливостью дымные прядки стянулись воедино, снова образуя облако. Наступило напряженное молчание.
- У тебя нет никакого способа принудить нас сойти с кораблей, - спокойно продолжал голос. - Так что можешь просто принять это как есть, разворачиваться обратно и грести к дому. Лады?
- Не согласен, - отвечал надсмотрщик.
Теперь он был уже весь покрыт потом.
Он совершенно не собирался оказываться на этом месте. Когда он вступил в компанию, теперь уже много лет назад, то видел будущее развитие своей карьеры совершенно в другом свете. После того, как он пять лет или что-то около того грузил копченые свиные бока на корабли и переправлял их из Копенгагена в Дувр, он полагал, что зарекомендовал себя человеком такого сорта, которого можно использовать в маркетинге. Дальше должно было последовать обычное продвижение, от торгового агента до заместителя коммерческого директора, а затем и до самого коммерческого директора, и так далее, до тех пор, пока ему не будет предоставлена полная ответственность за все датские операции в Альбионе. И вот взгляните на него теперь, десять лет спустя, пытающегося лестью и уговорами убедить целый корабль депортированных сверхъестественных сущностей колонизировать Новую Южную Кембрию. Что-то где-то, очевидно, пошло не так.
- Ну пожалуйста! - сказал он.
По всей длине корабля началось коловращение туманов и теней, оставившее у него чувство головокружения. Он почувствовал, что его небо становится сухим.
Две тысячи длинных драккаров - и каждый выше борта нагружен малыми божествами. Здесь были водяные, лесные нимфы, духи огня, лешие, болотные огни, эльфы, хтонические божества, матери земли, демоны грома, и даже несколько метафизических абстракций, безжалостно засунутых в дальний угол и настаивающих на том, чтобы их снабдили мягкой туалетной бумагой.
В рамках проекта по разоружению магической культуры Альбиона все сверхъестественные существа на вторых ролях были согнаны вместе и высланы в Землю Ван Демона.
Надсмотрщик вонзил ногти себе в ладони и глотнул воздуха.
- Ну давайте, ребятки, - уговаривал он. - Как только вы окажетесь там, вам сразу понравится, я обещаю.
- Черта с два.
- Там ведь есть реки, - ворковал надсмотрщик. - Величественные, внушающие благоговейный трепет потоки, с грохотом обрушивающиеся головокружительными водопадами, катящие свои траурные воды сквозь древние леса. Там есть пустыни. Там есть такие скальные формации, за жизнь в которых любой краснокварцевый тролль отдал бы правую руку! В тамошних кустарниках случаются такие пожары, по сравнению с которыми адское пламя покажется походной кухней. Что, во имя Господа милосердного, вам не нравится? Да это просто рай для привидений, будь я проклят!
- А еще, - сказал дух-спикер, - там есть пауки.
Послышался слабый звук, сопровождавший соприкосновение надсмотрщиковой челюсти с крахмальным воротничком, застегнутым вокруг его шеи.
- Что ты сказал? - задыхаясь, вымолвил он.
- И змеи.
- И москиты.
- И еще, - со значением добавил дух-спикер, - не сказать, чтобы тамошняя территория была так уж свободна, знаете ли. Все это место просто кишит…
Приложив значительное усилие, надсмотрщик водрузил свою челюсть на место.
- Чем?
- Ну, как бы это сказать, - колеблясь, отвечало дымное облачко, - всякими вещами. Там как-то не по себе, тебе не кажется?
- Они там все время поют, - подхватил голос с предпоследней скамьи. - Одного этого достаточно, чтобы поджилки затряслись.
- Еще и являются в ночную смену, - добавил хриплый, скрежещущий голос откуда-то с середины корабля. - Заколачивают свои бескровные денежки за сверхурочную работу.