Так мы и поступили: быстренько перебросили шмутьё в "УАЗик", я оставил машину в селе на обочине и запрыгнул в российский джип. Игорь выжал сцепление, "козлик" пустил в воздух струю сизого дыма, и мы покатились навстречу "новым приключениям". Пока мы возились с вещами, Игорь успел забить координаты места, указанные на карте "китайцем", в планшетник, так что ехали теперь "по приборам". За пределами поселка Толян попросил Игоря остановить машину.
- Хочу Вовану городище показать, - объяснил водителю причину остановки Толик.
Но я уже и без его объяснений все понял - по левую сторону от дороги высились мощные оборонительные валы старого города чжурчжэней, поросшие редкими деревцами и жухлой прошлогодней травой. Мы с Толиком выпрыгнули из машины, и пошли к городищу, благо, до него было рукой подать. Даже сейчас, по прошествии стольких веков, выглядела старая крепость внушительно: оплывшие насыпные стены незыблемо вздымались на десятиметровую высоту, а если учитывать глубину рва, то на и все пятнадцать.
- Фотик взял? - спросил я Толика, не отрываясь от созерцания разрушенного средневекового поселения.
- А то ж! - ответил друг, вынимая цифровик. - Встань-ка сюда, я тебя напротив валов щелкну.
Попозировав немного у подножия стены, мы с Толяном поползли наверх. Стоя на вершине оборонительного вала, можно было окинуть взглядом все городище. По форме старый город напоминал равнобедренную трапецию с закругленными углами. Поселение было окружено валом только с трех сторон, четвертая же сторона защищалась отвесно обрывающейся вниз естественной террасой. С вершины вала, на который забрались мы с Толяном, вдоль всей линии крепостной стены хорошо просматривались остатки двенадцати башен в виде овальных выступов на внешней стороне стен. Так же хорошо просматривалось крепостные врата, окруженные Г-образным земляным бруствером перед входом в город. Неподалеку от того места, где мы стояли, в земляном валу имелась большая брешь - разрыв в крепостной стене, оборонительный ров против которого был перекрыт узкой земляной перемычкой.
- Читал про эту дырку стене? - не переставая щелкать фотоаппаратом, спросил Толик.
- Угу, - кивнул я, - читал. Именно через эту брешь осаждавшие город войска хана Угедэя и ворвались на территорию Николаевского городища.
Закрыв глаза, я попытался представить себе картину разворачивавшихся здесь почти восемь столетий назад событий: под тучей стрел, прикрываясь защитными деревянными установками, к городской стене прут монголы. Они ожесточенно роют землю, засыпая ров у подножия стены. Каждый пройденный метр дается им ценой неимоверных усилий: они гибнут десятками, сотнями... Оборонительный ров заполняется не только землей, но и телами воинов. Вода, наполняющая ров, уже красна от пролитой в нее крови. Но монголы не отступают, невзирая на потери, они шаг за шагом продвигаются все ближе и ближе к стене. Вот уже и готов перешеек, по которому спешно вкатывается стенобитная машина...
- Вован! Вован! Чего застыл? - окликнул меня Толик. - Посмотрел?
- Да, посмотрел, - ответил я.
- Тогда погнали!
Бросив последний взгляд на заросшее сухой травой городище, я побежал вслед за другом к машине, в которой нас терпеливо дожидался Игорь.
- Ну что, внушает? - усмехнувшись, спросил меня хозяин "УАЗика", что-то разглядев в выражении моего лица.
- Внушает, - кивнул я. - Просто представил, как дело было... Ну, когда монголы прорвались в город...
- Да уж, крови немало пролили. Ненавидел Чингис чжурчжэней люто, и детям своим завещал... Всех, кого не вывезли в рабство - покрошили в капусту. Кстати, вы в курсе, что найденные на Николаевском городище глиняные головы драконов и черепица, украшающие арку буддийского храма, идентичны глиняным головам, найденным в древнемонгольском городище Дён-Терек в Туве?
- Да, читал, - ответил я, - попадалась в сети статейка на эту тему.
- Вон куда местных мастеров вывезли, - произнес Игорь, не отрываясь от дороги. - Мастера всегда и везде ценились, и вывозились в ханские ставки... Мужики, поделитесь секретом, - вдруг сказал Игорь, - кто вам наколку на это место дал? Мы тут с пацанами уже бродили, только пробивали вот здесь, - он указал место на карте. Это рядом... А по этому месту просто пробегались - не реал все пробить... Поселений там нет, это точно... А у вас тут на карте даже координаты есть...
- Находили что-нибудь в тех местах? - спросил Толик.
- Так, мелочевка, - ответил Игорь, - ничего серьезного. Так скажете, или это секрет?
- Да нет, ничего секретного, - ответил Толик. - Просто появился у нас один знакомый-коллекционер. Есть у него в коллекции один интересный документ, времен монгольского нашествия в Приморье.
- Ух, ты, вот даже как? - заинтересованно произнес Игорь. - Ни о чем подобном не слышал. Чей документ? Китайский? - уточнил он.
- Монгольский, - ответил Толян. - По мнению того же коллекционера, место действия - Сучан, он его отметил на карте, а время - несколько дней до взятия Николаевского городища.
- Ого, прямо так и...
- Ага, сами в шоке, - рассмеялся Толик. - Но решили проверить... А вдруг?
- А чего сам этот коллекционер не приехал? Или далече?
- Да фиг его знает, - Толик пожал плечами. - Мы даже не знаем, откуда этот поцик - по сети общаемся... Он говорит, что поиск на местности не входит в сферу его интересов. Просто хочет какую-то свою теорию проверить, - выдумывал по ходу пьесы Толян.
- Тогда понятно, - кивнул Игорь, - кабинетный теоретик. - Ну ничего, мы поможем. А если по его наводке место рыбное окажется - тогда цены этому перцу вообще не будет. Вы, на всякий случай, с ним связь не теряйте. Вдруг еще чего на проверку подкинет.
- Конечно, - ответил Толян.
- Так чего в том документе-то? - вновь вернулся к теме Игорь. - Ты так и не рассказал подробностей. А ведь интересно...
- Документик этот, что-то типа донесения, - ответил Толик. - Адресовано сие послание было хану Гуюку, сыну Угедэя...
- Это тот, что командовал Восточным крылом армии Чингисхана? Вернее его сына - Угедея. Если это 1234-й год, то Чингисхан уже, как говорили на Руси: божею милостию помре, - поправился Игорь.
- Он самый, - подтвердил Толян. - Так вот, один из тысячников Гуюка - Хучар, не дожидаясь подхода основных сил, решил в одиночку, только со своими нукерами, напасть на чжурчжэней... Понторез, блин! Ну и поплатился за это - его встретили как раз на том месте, куда мы сейчас двигаемся и разбили в пух. Народищу полегло и с той, и с другой стороны. По заявлению этого тысячника, из отряда чжурчжэней никто не уцелел...
- А этот, как его...
- Хучар? - подсказал Толян.
- Да, Хучар.
- Хучар выжил, и с десятком ветеранов явился в стан монголов. За ослушание Гуюк приказал его казнить. Хучара привязали к лошадям и разорвали.
- Поделом! - произнес Игорь, съезжая с трассы на грунтовку. - Значит, в этом документе были даны привязки к местности? - уточнил Игорь. - Если этот ваш коллекционер довольно точно вычислил место сражения.
- Да, в документе говорилось, что Хучара встретили примерно в сотне ли от городища на северо-восток, там, где река петляет, делая большой крюк.
- Есть там такой крюк, - произнес Игорь, поглядывая на карту.
- Как думаешь, вообще реально там будет что-нибудь найти? - спросил я.
- Черт его знает, - ответил Игорь. - Давайте не будем загадывать. На месте разберемся.
Машина тем временем неслась по разбитой грунтовке. Нас ощутимо подбрасывало - все-таки "козлик", это вам не чудо "враждебной техники", пускай даже и нафолбаненный всевозможными наворотами. Но проходимость у этой "лошадки" действительно была на высоте - сносная грунтовка вскоре закончилась, и пошла раскисшая колея. Сказывалось поздние весенние снегопады. Пару-тройку раз "УАЗик" буксовал в очередной глубокой яме, заполненной жидкой кашей. Мы с Толяном порывались выйти, толкнуть, но Игорь врубал раздатку, и "козлик", пробуксовывая всеми четырьмя колесами и разбрасывая вокруг себя грязюку, выбирался на более-менее сухую почву.
- Умничка! - не переставая, хвалил "козлика" Игорь, неустанно поливая лобовуху водой из "брызгалки" и размазывая липкое месиво по стеклу. Комья грязи огромными шматьями висели на бортах, боковых стеклах, умудрялись даже залетать в приоткрытые "форточки", но Игорю все было нипочем. Чувствовалось, что он в свое время прошел неплохую школу экстремальной езды по бездорожью. Мы проскочили мимо высокой сопки, что, подобно застывшему навеки великану, весело скалилась редкозубой улыбкой больших растрескавшихся валунов. Молодая светлая листва, еще не потемневшая и не набравшая силу, радовала глаз. А воздух? Его вкус, цвет и запах... Это вообще нечто непередаваемое после задымленного и пропахшего автомобильными выхлопами города. Просто праздник какой-то! Как же мы жили без всего этого долгие годы? Кисли, вдыхая приторные запахи смога и бензина? Как смогли забыть об этой первозданной красоте? Мы преодолели пару-тройку крутых спусков и подъемов, оставили позади несколько небольших сопочек, поросших зеленеющими и цветущими кустарниками и, наконец, выскочили в искомый квадрат.
- Приехали! - произнес Игорь, глуша двигатель. - Ваше место где-то здесь. Ну, по крайней мере, координаты на джипиэске ваши.
- Ну что, собираем приборы и вперед? - риторически спросил Толян.
Мы выгрузились из "УАЗика" и огляделись: перед нами лежала небольшая холмистая долина, поросшая редколесьем. Неподалеку блестел, играя солнечными зайчиками на воде, Сучан, то бишь, ныне река Партизанская. Ничего похожего на место средневекового сражения с первого взгляда не было заметно. Обычная местность.
- Слушай, тут даже площадки ровной нету, - слегка потухшим голосом произнес Толик, - чтобы развернуться. Надул нас гребаный "китаец"!
- Не переживай ты так! - хлопнул я приятеля по плечу. - Смотри, какая природа! А погодка? Лепота...
- Согласен. Игорь, а ты как думаешь, может здесь что-нибудь попасться?
- Поживем - увидим, - философски ответил наш более опытный товарищ.
Он привычно вооружился металлодетектором и взял в руки лопату.
- Разойдемся, - предложил Игореха. - Мы так большую площадь сможем обследовать. Вы идите по левой стороне вдоль реки, а я пойду вдоль этой сопки. Если чего интересного попадется - позову...
- Ну и мы так же, - согласился с доводами Игоря Толян. - Если клюнет что - крикнем.
На том и порешили. Игорь свернул к холму, а мы с Толиком решили пробить небольшую надпойменную терраску возле реки. Так как прибор у нас с Толиком был один на двоих, "махать" им решили по очереди. Первым шел Толик, неторопливо водя металлоискателем из стороны в сторону, а следом я с лопатой наперевес. Первые полчаса-час наших блужданий ничего не принесли - глухо как в танке. Место оказалось чистым, не слишком забитым даже современным металломусором. Сказывались большая отдаленность от жилья и отсутствие полей. Несколько раз прибор выдавал сигналы, которые на деле оказывались пустышками: даже здесь нашлись несколько козырьков от водки. А так - шаблонная сопутка любителей металлопоиска: проволока, гвозди, непонятные, рассыпающиеся в руках ржавые железки. У Игоря ситуация была не лучше: тот же стандартный набор туриста. Солнце миновало зенит, когда мы решили отвлечься, и перекусить. Толян крикнул Игоря и пошел к машине.
- Ну что, пацаны, не клюет? - поинтересовался наш провожатый, открывая "УАЗик".
- Фуфло, как обычно... - ответил Толян, доставая из кармана выковырянный из земли хлам.
- У меня аналогично, - поделился Игорь. - Перекусим?
- Да, пожрякать не мешает, - согласился Толик. - Чё там у нас есть, Вован?
- Все в рюкзаке, доставай! - сказал я. - Пойду руки в реке сполосну...
Чтобы не идти порожняком, я подхватил с земли "клюшку" и поплелся к реке, но в противоположную от нашего утреннего хождения сторону, туда, где у реки был пологий бережок. Метров за пятьдесят до воды прибор неожиданно выдал высокий длинный и протяжный сигнал.
- О, мля! - выругался я, подпрыгнув от неожиданности, ибо уже не надеялся ничего обнаружить.
Поводив прибором из стороны в сторону, я понял, что такого устойчивого сигнала я еще не слышал. Да и циферки на дисплее прыгали с небольшим отклонением - цветняк. Пока я определялся с местом, ко мне подскочили Толик с Игорехой.
- Дай-ка я посмотрю, - предложил Игорь, включая свой прибор.
Я послушно отошел в сторону. Что говорить - Игорехин опыт поиска был несоизмерим с нашим.
- Ну? Ну? - изнывал Толян, пока Игорь прозванивал место.
- Есть! Копай вот здесь! - Игорь отодвинулся в сторону и убрал прибор, пропуская вперед Толика.
Лопата с тихим шелестом воткнулась в землю, Толян слегка поднапрягся и высыпал землю с лопаты. Игорь провел катушкой над горсткой земли - пусто. Затем опустил её в ямку - прибор вновь выдал мелодичный сигнал.
- В яме, давай дальше, - сообщил Игорь, вновь убирая прибор.
Толян вонзил лопату поглубже, под стальным лезвием что-то металлически заскрипело.
- Ай, ептыть, неужели покоцал? - горестно воскликнул Толик, отбрасывая лопату в сторону и падая на коленки.
Он аккуратно принялся руками выбрасывать землю из ямки, подкапывая края пальцами. Наконец ему удалось захватить предмет и вытащить его из земли. Едва увидев облепленную грязью продолговатую пластинку, не менее двадцати сантиметров в длину, со скругленными краями и отверстием с одной стороны, Игорь присвистнул и, качая головой, произнес:
- Ну и свезло же вам, пацаны! Это пайцза... Блин, во дела!
- Серьезно, пайцза? Без шуток? - набросился на него Толян. - А чья?
- Не знаю, - пожал плечами Игорь. - Там надпись есть... Давайте в реке сполоснем...
Толян, как сумасшедший, сжимая в руке пластинку пайцзы, помчался к воде.
- Серебряная пайцза, - вслед ему произнес Игорь, не переставая удивляться.
- Парни, здесь иероглифы, - сообщил нам Толян, промыв пластину водой. - Но не китайские...
- Можно? - попросил Игорь.
- Да-да, конечно! - Толик передал пайцзу Игорю.
- Так, - после внимательного осмотра верительной бирки произнес Игорь, - это, по всей видимости, уйгурское письмо, распространенное во времена Чингисхана... Вертикальные надписи, похожие на современную арабскую вязь... Хотя, я где-то читал, что на монгольских пайцзах во времена Чингиса надписи делались китайскими иероглифами, и только позже начали применять уйгурские. Но во времена Хубилая надписи на пайцзах уйгурского письма стали заменять на квадратное китайское... А вот поди ж ты... Слушайте, ваш коллекционер - просто золото! Я думаю, что находки еще будут! Эта пайцза - явно не простая потеряшка. Видите этот рисунок?
- Тигра? - спросил Толян.
- Да, это тигриная голова, кивнул Игорь. - Поскольку пайцза серебряная - это верительная бирка не менее чем сотника монгольской армии. У тысячника она должна быть золотой, или, как минимум, позолоченной. А так как на ней не видно остатков позолоты - это сотник... В общем, парни, давайте лопать по-бырому, и будем вдумчиво пробивать это место.
Глава 4
Седьмой месяц первого года
под девизом правления "Тянь-сянь"
Небесного Императора Тай-цзуна (927 г.н.э.).
Марионеточное государство Дуньдань30.
Бывший центр бохайского округа Яньчжоу
(окрестности пос. Краскино, Приморского края).
Тягучий и насыщенный звук колокола мерно плыл над туманным ночным побережьем. Морские волны лениво набегали на песчаную полосу пляжа и с шипением отступали назад. На высокой обрывистой террасе, что нависла над побережьем. подобно неприступной крепости, на большом плоском камне в позе лотоса неподвижно сидел пожилой человек, облаченный в просторный желтый балахон. Его непокрытая бритая голова матово блестела в тусклом свете заходящей луны. С последним ударом колокола настоятель буддийского монастыря Кымган открыл глаза. Он просидел на этом камне, не шевелясь, всю ночь: от вечерних колотушек, до утреннего звона колокола, созывающего монахов к завтраку и последующей утренней медитации. Настоятель вновь смежил веки и выровнял дыхание. Приведя свои чувства в состояние полного покоя, Кымган начал читать "сутру шестого патриарха", дарующую просветление. Губы ламы беззвучно шевелились, произнося священный текст Хуэйнэна, оформленный в сутру его учеником - Шеньхуэем. Дыхание монаха замедлилось, губы перестали шевелиться, сердце замерло... Несмотря на темноту и закрытые веки, скачком приблизился горизонт, приветливо распахнуло объятия бездонное море, до неба можно легко было достать руками... Сложное вмиг стало простым и понятным...
Городские жители еще видели сладкие сны, когда монахи после утренней медитации приступили к работе. Восходящее солнце осветило неподвижно сидящую на утесе фигуру. Её желтая тивара31, казалось, тоже светится, источая неземную благодать. Пастухи-крестьяне, с восходом светила выгоняющие в поля лошадей, с опаской обходили застывшего в позе лотоса Кымгана, делая большой крюк. Никто не осмеливался потревожить покой просветленного, пребывающего в благословенном состоянии самадхи32. Ближе к полудню через Храмовые врата на территорию монастыря въехал небольшой отряд воинов, сопровождающих одетого в живописные лохмотья звероватого шамана. По сравнению с бритоголовыми опрятными монахами, шаман выглядел отталкивающе: длинные засаленные волосы падали на изуродованное ритуальными шрамами морщинистое лицо; от давно не стираной одежды несло конским потом, мочой и мокрой псиной. Неустанно жуя, шаман время от времени бросал в рот какое-то горькое снадобье, отчего его и без того безобразное лицо перекашивалось еще больше, а из уголка сморщенного рта на грудь стекала клейкая ниточка зеленоватой слюны. Маленькие, глубоко посаженные глазки с полопавшимися сосудами оловянно поблескивали. От одного только полубезумного взгляда "заклинателя духов" шарахались в стороны молодые служки монастыря. Несмотря на жару (летнее солнце к полудню ощутимо нагрело воздух), на голове шамана красовалась мохнатая шапка - оскаленная морда матерого медведя. Путники остановились у самых ступеней Храма Шакьямуни33, чем вызвали глухой ропот в среде наблюдающих за ними монахов. Спешившиеся воины подбежали к лошади шамана и помогли ему слезть на землю - сам он справиться с этой простой процедурой, видимо, был не в состоянии. Звякнув колокольчиками, коими был в изобилии увешан металлический пояс "заклинателя духов", шаман покачнулся. Верные попутчики подхватили его под руки, не давая "служителю культа" растянуться на мощеном крупными булыжниками дворе. Шаман дрожащей рукой залез в один из кожаных мешочков (не в тот, из которого черпал всю дорогу), так же, как и колокольчики, подвешенных к поясу, зацепил щепоть бурого порошка и, запрокинув голову, ссыпал порошок в рот. Через мгновение землистое лицо колдуна покраснело и пошло бурыми пятнами, из глаз пропал оловянный блеск, полубезумный взгляд стал цепким и проницательным. Такая разительная перемена не смогла удивить ламу Чисана, руководившего монастырем во время отсутствия настоятеля, буддийская братия не жаловала зелья и снадобья, используемые шаманами. Настоящим инструментом просветления является сам человек, справедливо считали они, презирая туманящие сознание средства.
- Позови Кымгана! - придя в себя, хрипло произнес шаман, поправляя большое бронзовое зеркало, висящее на груди.