– Согласен, – деловито кивнул Кошкин. – Без пера будет туго… Во Gangstas Paradise! Была такая песня!
Всякую гламурную продукцию скорее сувенирного, чем рабочего предназначения, Росс забраковал. Себе он выбрал керамбит – страшный в ближнем бою мини-серп, и непальский кхукри вместо мачете – для контактов на длинной дистанции. Васильичу взял старый добрый "Ка-Bar" – десантный нож американских рейнджеров, этакий заточненный ломик на все случаи жизни, и мачете "Кайман" фирмы "Кизляр". Кошкин же выбрал редкий и экзотический нож "Кондрат", жутко выглядящий, но на удивление ухватистый и удобный. Принялись распихивать добро по рюкзакам. Кошкин насвистывал себе под нос, глаза его горели азартом.
– Ну что, вроде все? – подвел итоги Росс, оглядел гору трофеев.
– На первое время хватит…
На улице грохнул выстрел, и Васильич завопил:
– Мужики! Они с двух сторон заходят – не справлюсь!
Росс схватил "мосинку" и бросился к выходу, волоча по полу набитый боеприпасами рюкзак. Быстро никак не получалось, рюкзак застрял между стеллажами.
Кошкин обогнал его, и когда он уже был у порога, на улице что-то загрохотало, а Васильич смолк. Росс рванул рюкзак, завалил стеллаж и протащил его пару метров. Не рискуя выходить раньше времени, он отправил в "мосинку" пять патронов и двинулся за Кошкиным. Тот вылетел на улицу и выматерился, бросил рюкзак и принялся стрелять то вправо, то влево, откуда шли "шатуны". Дробь откидывала их назад, но твари продолжали наступать, правда, ненадолго, вскоре валились на пол, но за ними шли другие.
Росс вытащил свой рюкзак, бросил, спрятался под козырек. Васильич лежал на боку, из головы натекла лужица крови, рядом валялся пивной кег литров на пятьдесят. Вскинув ружье, Росс открыл огонь по двум зомби, которые копошились на крыше грузовика со вторым бочонком (и как затащили? Он же тяжеленный). Судя по плавности движений, это были вожаки. Умнеют твари, с недовольством отметил Росс.
– Получайте, черти! – палец нажал на спусковой крючок, пуля сшибла одного из зомби с ног; загрохотал бочонок и рухнул с той стороны машины, потом шмякнулось человеческое тело.
Вторую тварь снял Кошкин. Выполнив свой долг, следователь подхватил рюкзак и поволок к машине, бормоча:
– Проверь, жив ли Васильич. Видимо, им поступила наводка, что мы опасные преступники и нас проще убить.
С замирающим сердцем Росс присел на колено возле сержанта и потянулся к его сонной артерии. В расширенных, во всю радужку, зрачках он видел свое отражение. Как он и полагал, Васильич был мертв. Сержант смотрел по сторонам, а не наверх, и поплатился – получил по голове пивным кегом. Смерть наступила мгновенно – хорошая, быстрая смерть.
Вот только бывает ли смерть хорошей? С трудом подняв рюкзак, Росс подал его Кошкину, затем протянул ружья, вскарабкался и завел мотор.
Кошкин смотрел прямо перед собой.
– Помянуть бы сержантов, – прохрипел он.
– Хватил бухать, старший следователь Кошкин!
Тягач тронулся. Сверху и машины, и даже автобусы казались крошечными.
– Савельев, – продолжил Кошкин, – ты обратил внимание, что наши зомби умнеют? Они словно учатся. Еще неделя-другая, и они перестанут от нас отличаться. Мы потеряем преимущество.
– Это да, – согласился Росс.
– Смотри-ка на синий КамАЗ, вокруг него собираются зомби, значит, там выжившие… Точно, точно, глянь – нам машут из окна. А ну давай, прижимайся к нему, дави, беспощадно дави зомбаков. Вот уроды!
Зомби не стали дожидаться повторной смерти и прыснули в стороны. Росс сбавил скорость и подъехал к КамАЗу вплотную, посигналил и заглянул в кабину. Там были двое. Вроде парень и девчонка. Распахнулась дверца, и высунулась девчонка – молодая, черноволосая, смуглая, с опухшим лицом. Где-то он видел ее раньше. За ней маячил парнишка, крашенный в цыпленка, лет шестнадцати. Хотя эти двое совсем не похожи, Росс готов был утверждать, что они брат и сестра. Сходство просматривалось в ярких, четко очерченных губах, к тому же и у парня, и у девчонки была крупная родинка слева под нижней губой.
Девчонка изобразила улыбку, помахала и крикнула:
– Помогите! Я не могу завести машину.
– Давайте сюда, места хватит, – улыбнулся Росс.
Девчонка с парнем переглянулись, и она начала спускаться, держа наготове саблю. Росс сощурился и отметил, что сабля эта успела испить вражьей крови.
Зомби, столпившиеся на тротуаре, заинтересовались. "Шатуны" стояли неподвижно, между ними сновали вожаки, их движения все больше напоминали человеческие.
Росс схватил девчонку за руку, помог подняться. Пальчики у нее были маленькими, но сильными, цепкими. Она благодарно кивнула и уселась позади, где спальное место. Туда же пролез парень.
– Брат и сестра? – спросил Росс, нажимая педаль газа.
Девушка печально улыбнулась:
– Ты первый, кто заметил в нас сходство, – она протянула руку: – Меня зовут Яна, брата – Дима.
Росс пожал протянутую руку и представился, наступила очередь Кошкина:
– Старший следователь Константин Олегович Кошкин. – Он включил магнитолу: – Буду приобщать молодежь к прекрасному. Поддай газу, Савельев!
Взревела музыка. Росс то и дело видел в зеркале блестящие глаза девушки. Наконец она заговорила:
– Я слышала, что надо ехать в Питер.
– По радио передавали, – поддакнул парень густым басом, который так нелеп у безусых юнцов.
– Мы в курсе, – кивнул Кошкин и прищурился на солнце, зацепившееся за крышу многоэтажки. – Вечереет, однако. Савельев, – он постучал по спидометру. – Обрати внимание, у нас топливо кончается. До Питера не дотянем, надо искать другую машину, и поскорее, пока наши друзья не научились рулить. Мертвяки, а не вы, молодежжжжь!
– Не проще ли заправиться?
– Не проще. Впереди, вблизи Сектора, заправок нет, а возвращаться не с руки.
Девушка затихла, видимо, легла на кровать. Росс гнал и гнал, рассчитывая настигнуть "Хаммер". Все-таки с людьми он чувствовал себя не таким изолированным.
– Километров на пятьдесят нам должно хватить топлива, – рассуждал Кошкин, подтанцовывая под музыку.
– Вот и ищи, что бы нам подошло. Желательно что-то не менее мощное, мне нравится эта машинка, я бы ее не менял, а просто слил бы у кого-нибудь соляру и заправился. Не машина – танк!
Солнце катилось к горизонту и золотило стекла домов. Часы показывали начало шестого. Интересно, что в Питере? Живое оцепление? Баррикады? Что творится в мире? Радио, понятное дело, молчало, новостей ждать неоткуда. Придется крутить баранку и страдать от недостатка информации.
Пару часов назад зомби вызывали у Росса настороженность, теперь же он перестал обращать на них внимание: шатаются себе группами вдоль обочины, прям как карательные отряды. Но что они могут сделать десятку тонн металла?
Если Росс помнил правильно, до Алтуфьевского шоссе оставалось всего ничего. Протаранив очередную "свалку", он увидел погасший светофор и замершие под ним машины. А за ними – дорожную развязку и Алтуфьевское шоссе.
Свободных полос не было, зато наблюдался съезд к какому-то административному зданию, а оттуда – дорога на шоссе. Не раздумывая, Росс свернул туда, подвинув легковушку. Под колесами хрустнуло.
– "Ока"? – Кошкин выглянул в окно, влез обратно. – "Черри", а ты – "ведро, ведро"… Ох ни хрена ж себе! Тормози, я нашел транспорт.
Росс послушал его, снизил скорость и покосился на здание: в его фасаде некогда располагался бар: пластиковые столики под огороженными зонтами с рекламой водки. Теперь же от них остались осколки – по ним проехал БТР, протаранил стеклянный вход и спрятался в баре, присыпанный стеклами, виднелась лишь его задняя часть. От трассы до магазина тянулся кровавый след.
– Ты это видишь? – Кошкин аж подскочил.
– БТР, – ответил Росс, останавливая тягач. – Думаешь, он на ходу?
– Проверить надо. И зомби тут не так уж много, вон, повыползали. Жми на газ, дави их, беспощадно дави! Расчищай территорию.
Справа от тягача высилось здание, слева была треугольная клумба, за ней – дорога. Зомби собирались впереди у торца и на проезжую часть не вылезали – понимали, чем это грозит.
– Неудобно. Видишь, прячутся, сволочи. Знаешь, Кот… то есть следователь Кошкин, никакие это не зомби.
– Зови меня Котом, все так зовут, я уже привык. Если не зомби, то что оно такое?
– Хрен знает. Подумаем над этим позже. Идем на разведку. Прикрывай меня, а вы, молодежь, садитесь на наши места, обороняйте тягач и ждите сигнала.
Девчонка, Яна, серьезно кивнула и полезла на место водителя, волоча саблю с черными пятнами засохшей крови, брат последовал за ней.
Росс и Кошкин стали спина к спине, приготовили ружья и двинулись к развороченному бару.
– Слушай, Кот. Ты не вздумай помирать, ладно? – проговорил Росс, поглядывая по сторонам. – Побереги себя.
– И мне Васильича жаль. Давай в дом, – Кошкин вздохнул и рванул по битому стеклу в здание.
Едва они оказались под козырьком, сверху скинули микроволновку и сразу же – табуретку.
Окинув взглядом пустынную улицу, Росс опустил ружье и двинулся по стеклу, перемешанному с остатками столов и стульев. Из-под обломков торчала окровавленная рука, сломанная выше локтя, а все тело было присыпано обвалившейся штукатуркой вместе со стеклом. Росс переступил через него, подтянулся и залез на кузов БТРа, отмечая, что пахнет коктейлями и едой.
Крышка люка была откинута, он спустился в пустую кабину, уселся за руль. Мотор завелся без труда, и Росс крикнул:
– Кот, давай сюда, нам повезло!
Минуты две никого не было. Неужели и Кот погиб? Холодея, Росс собрался на разведку и нос к носу столкнулся с бывшим следователем. Тот спрыгнул в кабину и потряс черным пакетом, тот звякнул стеклом.
– Поехали. И не смотри так, сам потом пить захочешь.
– Алкоголик ты, Кот.
– Зря ты так. Там "Боржоми", нам ведь пока не поздно?
Подтверждая свои слова, Кот вынул и откупорил бутылку минералки, присосался к горлышку; кадык его задергался, по сизому подбородку потекли струйки воды. Росс в это время пытался разобраться с управлением. Это было проще простого: все элементарное, топорное, механическое.
БТР сдал назад. Мотор так рычал, что Росс не слышал хруст и треск обломков.
Узкое лобовое стекло уменьшало обзор, жутко трясло, в салоне воняло машинным маслом, зато такая машинка могла без труда проехать по бездорожью.
– Молодежь не забудь, – напомнил Кот.
Росс припарковался вплотную к тягачу, откинул люк и крикнул:
– Яна, цыпленок, спускайтесь!
Сам он пропустил девушку и полез в грузовик за рюкзаками. Кот без слов понял его и стал на кабине, готовый принимать груз.
* * *
Когда Яна решила, что все кончено и смотрела на саблю, жалея, что не в силах сделать себе харакири, а зомби все прибывали и прибывали, Димка услышал рев мотора и принялся махать проезжающему грузовику. Яна с безразличием наблюдала, думая, что машина пронесется мимо, но нет – притормозила.
Димка готов был петь и плясать, Яна же не радовалась. Она была зрителем, который наблюдая Яну Венину со стороны и даже не сопереживал ей.
Из грузовика высунулся мужчина лет тридцати: светло-каштановые волосы, высокий лоб, благородное лицо, тонкий нос, светло-карие глаза с опущенными уголками век – симпатичный, отметила она равнодушно, хотя ей никогда не нравился такой типаж – слишком уж интеллигентный. Спаситель назвался Россом, его напарник – Константином Олеговичем. В этом мужчине было немного от питекантропа: скошенный лоб, близко посаженные лукавые глазки, массивный подбородок с ямкой и черные волосы торчком. Но, если брать в общем, он тоже ничего – есть в нем… первобытная мощь, что ли.
Перекинувшись со спасителями парой слов, Яна улеглась на полку, предназначенную для отдыха, отвернулась к стене, поджала ноги и закрыла глаза. Не разрубленный саблей зомби, не мертвые псы возникали по ту сторону сомкнутых век – Юрка. Сначала – улыбающийся: "Пойдешь за меня?" Затем – сосредоточенный перед тем, как добить Мистера.
Какая же ты сволочь, Юрка!
Но даже при мысли о предателе чувства не проснулись. Они умерли и начали разлагаться, Яна даже подумала, что сама превращается в зомби.
Она наблюдала за происходящим, разговаривала, что-то делала и производила впечатление живого человека, на самом же деле мало отличалась от мертвеца.
Пересели в БТР. Росс по обыкновению занял место за рулем, Константин Олегович – рядом. Яне и Димке достались места в салоне – темном, тесном, похожем на консервную банку, где вдоль стен стояли две длинные скамьи, обтянутые светлым дерматином. Между водителем и салоном перегородки не предусматривалось, и можно было выглядывать в окно.
Трясло так, что вскоре затошнило, и Яна снова ощутила себя живой. Взгляд упал на черно-белую распечатку фотографии под ногами Росса, Яна подняла ее и разгладила: молодящийся дед лет шестидесяти, с длинными седыми волосами, глубокими морщинами и ясными глазами. Даже сейчас этот мужчина казался привлекательным.
И вдруг оглушительно затрещали динамики – Яна аж пригнулась. Помехи стихли, и донесся взволнованный голос:
– Четырнадцатый, прием, центр на связи! Прием, четырнадцатый!
– Люди! – воскликнул Димка, вскочил и ударился головой.
Ручища Константина Олеговича взяла передатчик. Яна не видела лиц впередисидящих, лишь темные спинки кресел. Бывший следователь откашлялся и проговорил:
– Добрый вечер, в эфире "Радио Апокалипсис", с вами диджей Кот. В данный момент я нахожусь в бэтээре, но, – он ударил по приборной доске: – Вы слышите? Зомби ломятся…
– Прекрати, – проговорил Росс. Яна заметила, как он отобрал передатчик, подалась вперед, прислушиваясь. – Здравствуйте, извините… Полковник Красницкий? Да. Нас четверо. Мы едем в Питер. Да. Профессор Гинзбург? Я не в курсе, – Росс поерзал на стуле и заговорил взволнованно: – В Химках? Как? Обелиск "Ежи"? Да, обязательно. Можете в двух словах изложить обстановку? Гинзбург объяснит? Где фоторобот?
Яна протянула лист:
– Вы это ищете?
Росс вырвал у нее фоторобот, не оборачиваясь; бросил в передатчик:
– Да, есть. Вижу. Да, заедем. Еще раз: обелиск "Ежи"? Ежедневно в восемь утра и вечера? Черт! Тороплюсь. Должны успеть. До связи.
Димка, превратившийся в слух, пробасил:
– Кто это? Нам помогут?
Росс заглушил мотор и обернулся в полупрофиль, лицом к следователю, на Яну и Димку он не смотрел:
– Докладываю обстановку. В Химках нас ждет профессор Виктор Гинзбург, он знает, что произошло с людьми, – Росс взмахнул листком и сверкнул глазами. – Сказали, что у него есть сыворотка, которая возвращает людям человеческий облик. Кто-нибудь знает, что такое эти ежи и где они?
– Хрена се расклад! – радостно воскликнул Кот.
– Это обелиск при въезде в городок, – ответила Яна, вспомнив школьную экскурсию по местам боевой славы. – Три огромные скульптуры… ну, палки перекрещиваются. Это на букву "Ж" похоже.
– Буква "Ж" – это не к добру, – серьезно сказал следователь. – Понял! Мимо не проедем. А вот где гарантия, что не сожрали этого профессора?
– Нет гарантии. И вообще, хватит трепаться! До встречи с профессором осталось двадцать минут, – ответил Росс, и его голос утонул в рокоте мотора.
Снова затрясло. Яну произошедшее событие на миг вырвало из тисков отчаянья, сейчас она снова заглянула в лицо своему страху и сжала виски. Лучше бы сдохнуть там, в машине, чтобы не тащить с собой это через всю жизнь. В памяти звучал пискляво-базарный голосок Арины: "Ему нужна не ты, а твой папочка для карьеры".
За все когда-нибудь надо платить. Вот тебе и преимущество перед сисястой Ариной. Бабло – вот твое преимущество. И ни фига оно не побеждает зло – отсрочивает, и то ненадолго. Чуть замуж за сволочь не вышла, а он делал бы, как ему выгодно, продолжая спать с Ариной и содержать ее.
Вот же гнида! Не зря он на адвоката учится: из него выйдет идеальный защитник маньяков и насильников. Три раза ха! Вышел бы, да не получится, потому что мир накрылся, и теперь они на жалком "мерседесе", а мы – на бэтээре.
Думать нельзя. Все равно ничего не изменится. Надо взять саблю и крошить зомби, когда придет время. Спасать профессора и весь мир, а Юрка…
Белка проводила исследование поразительной серьезности – изучала связь имени и характера, Яна ее постоянно высмеивала. По ее наблюдениям среди Юриев встречалось наибольшее количество сволочей, и она с самого начала восприняла Юрку в штыки. А ведь права была! Вот как после этого не верить?
Гадство, опять эти мысли! Яна поднялась и, пригнувшись, оперлась о два передних кресла, чтобы лучше видеть дорогу. Но даже там ей мерещился перевернутый белый "мерседес". Вскоре она потерялась от однообразия: сосны-коттеджи-переходы-дома – МКАД, одним словом. В стеклах многоэтажек сияло алым солнце. Следователь и Росс взволнованно обсуждали сообщение военных, Яна понимала их через слово.
Оба были в грязи по самые уши, от них воняло пивом, кровью и потом. Яна глянула на свои руки: черные, с траурной каймой под обломанными ногтями. В животе заурчало. Вот весело – есть хочется гораздо больше, чем спасать мир.
– Яна, – Росс повернулся, явив ее взору точеный профиль. – На въезде в Химки или на выезде? Тут на въезде зомбей орды. Прям как со всей Москвы сползлись, зар-разы. А время-то уходит!
– Бомбу бы сюда, – мечтательно протянул следователь и добавил: – Сейчас бы включить старый добрый хеви-металл! Для придания ускорения. Блин, не верится, что один человек, Гинзбург этот, способен все изменить. Росс, да ты хоть понимаешь?! Все. Можно. Исправить! Мало того – мы в силах исправить!
– За городом. Надо проехать его по Ленинградскому, – ответила Яна и подумала, что никогда бы не догадалась, что суровый следователь Константин Олегович в душе шут.
– Хорошо, что за городом, – проговорил Росс. – Тут бы его точно сожрали… И чего их так много? Расступаются, как море перед Моисеем, не нравится мне это.
– Может, они тоже профессора ищут? – предположил следователь. – Мы ж не знаем, насколько они разумны. Вожаки – так вполне себе с мозгами.
Яна снова встала, сглотнула и плюхнулась на сиденье. Улицы кишели зомби, народу было, как на антиправительственном митинге, только в руках ни у кого нет транспарантов. Стало не по себе. За металлическими стенами – колышущаяся биомасса. Тысячи, сотни тысяч людей… Существ. А они тут вчетвером. Вот заглохнет БТР – и все. Или от жажды помирать, или сдаваться. Холодея, она положила на колени саблю и сжала рукоять.
Следователь продолжал:
– Надо поймать одного из них и проверить, соображает он или нет.
Росс выругался, трясти стало меньше. Яна в лобовое стекло больше не смотрела и предположила, что БТР сдал назад.
– Что там? – прокричал Димка, но ему не ответили.
– Че они делают? Дорогу перекрывают? Ма-а-ать! – возопил следователь. – Да они как специально нас не пускают!
Яна зажмурилась. Росс успокоил:
– Ничего. Дворами объедем. Они что, знают, где профессор?
– Правило номер один, – сказал следователь. – Не следует недооценивать противника.
– Ага, и в каждом пострадавшем дремлет подозреваемый. Заткнись, Кот, я рулю.