Сашка спрыгнул с седла в одну сторону, конь прянул в другую, а между ними промчался заваливающийся назад барон. Стрела с булатным игольчатым наконечником вошла прямо в прорезь его забрала и, пробив шлем вместе с черепом, засела в нем. Проломив изгородь, конь барона вылетел в чистое поле, а его мертвый хозяин, выброшенный из седла, свалился на ристалище. Сашка поднял руки и низко поклонился публике, после чего подошел к поверженному противнику и поднял его щит. Подозвав свистом коня, он вскочил в седло и поскакал вдоль трибун, демонстрируя щит барона Монморанси. Стрелы, пущенные Сашкиной рукой, засели в щите, образовав букву "Д", первую букву имени великого князя. Такого рева многих тысяч глоток костромская земля еще не слышала.
Сашка остановился у великокняжеской ложи и, не дожидаясь, когда будет объявлен победителем, смело пошел наверх. Напрасно Некомат, размахивая руками, пытался утихомирить публику. Рев не стихал.
Великий князь поднялся на ноги, вслед за ним и его приближенные. Только теперь Некомат разглядел, что же за соперник был сегодня у барона Монморанси. Не теряя времени, он тут же спрятался за спинами Бренко и Боброка.
- В твою честь, государь, - произнес Сашка, подойдя к барьеру и протягивая ему щит Монморанси с торчащими в нем шестью стрелами. Только слепой мог не увидеть образовавшуюся букву "Д".
- Ты как посмел убить моего человека?! - гневно спросил Дмитрий.
- Таковы были условия поединка, - спокойно ответствовал Сашка. - А я и не знал, что ты иноземцев уже своими считаешь, братец.
Никогда Сашка не отличался особой кичливостью или заносчивостью. Рос обычным московским мальчишкой в обычной средней московской семье, в обычном московском спальнике. Ну, был его отец офицером ФСБ. И что? Да мало ли в Москве народу повыше да покруче его отца… А тут… Горячей волной кровь кинулась ему в голову, будто он действительно потомок ордынских царей, а не сын среднего московского служащего. Умом Сашка понимал, что не стоит ему переть в дурь, не стоит называть великого князя братцем, да еще и прилюдно, но поделать с собой уже ничего не мог. Что называется, закусил удила…
- Кто таков?! - взревел Дмитрий, хватаясь за меч. - Имя!
- Тимофей Васильевич Вельяминов! Что, не признал, брат? - Бренко, Боброк и Тютчев тоже ухватились за рукояти своих мечей, Некомат забился в дальний угол ложи, а Ольга окаменела, как изваяние, держа в протянутых руках венок, приготовленный для победителя. - Я, брат, прислан к тебе теткой твоей, моей матушкой Марьей Ивановной, да преподобным Сергием - о важных вещах говорить, о судьбах родины нашей. Говорю не сам по себе, а от имени и по поручению матушки моей и преподобного. Вез тебе, брат, от них письма, да в дороге у меня их похитили. А похитил вот он! - Сашка вытянул руку и пальцем указал на Некомата. - Змею ты пригрел на своей груди, брат. Я его видел вместе с Мамаем. Вместе они в Орду уезжали. Он же твоему брату Мамаю и деньги дал, он же в Царьград ездил - Михаилу ярлык на великое княжение отвозил.
- Не верьте, ваше величество! - раздался из дальнего угла ложи голос Некомата. - Все врет! Где доказательства? Преподобный Сергий не посылал его сюда! Это ложь! Хитрая выдумка бунтовщиков! Он брат главного бунтовщика, ваше величество, и сам бунтовщик! Обмануть вас хотят, в ловушку заманить.
Ближние к ложе зрители уже повскакивали с мест и во все глаза глядели на происходящее, почуяв, что что-то пошло не так - вместо награждения возникла какая-то ссора. И с кем! С самим великим князем! Остальные, не понимая, что происходит, недовольно свистели.
В глубине души Сашка чувствовал, что надо бы сбавить тон, но то ли сам вид Дмитрия, крупного, грузного мужика с уже обозначившимся, несмотря на молодость, пузом, был ему неприятен, то ли его задела сплетня об особых отношениях князя с боярыней Тютчевой, то ли он за последние несколько месяцев действительно напитался феодальной спесью и гонором Вельяминовых, но вместо того, чтобы дипломатично повернуть беседу в более спокойное русло (видела бы боярыня Вельяминова, как справляется ее любимый сынок с дипломатической миссией), Сашка вдруг гаркнул:
- Уйми свою шавку, брат! Не то…
У Тютчева отвисла челюсть, руки безвольно обвисли, как плети. Дмитрий же, Бренко и Боброк потянули мечи из ножен. Время, как обычно бывало у спецназовца Ремизова перед смертельной рукопашной схваткой, потекло, как при замедленной съемке, чтобы потом свернуться и спрессоваться в самой схватке. "Перелетаю через барьер, крайнему - ногой в горло, Дмитрия - в сонную, тому, что в середине, - в глаза. В ложе тесно. Мечи выхватить не успеют. Потом воспользоваться чужим оружием - добить еще живых", - со скоростью компьютера диктовал ему мозг. Что будет дальше? Так далеко в тот момент он не заглядывал. Еще доля секунды - и замедленный фильм превратился бы в ускоренный.
Но тут Ольга Тютчева, словно выйдя из летаргического сна, потянулась к Сашке и надела ему на голову венок победителя, после чего трижды по-русскому обычаю расцеловала. Сашка опешил. Судя по всему, для всех остальных участников этой сцены поступок боярыни тоже стал неожиданностью. Той приятной неожиданностью, которая дала возможность всем не переступить роковой черты. Публика же возликовала, видя столь счастливое разрешение непонятной ей ситуации. Руки отпустили рукояти мечей, тела расслабились.
- Государь, я прошу у тебя встречи с глазу на глаз, - как можно мягче попытался сказать Сашка. - Мне есть что рассказать. Это действительно важно.
- Ты где остановился?
- У дядьки Федора.
- Жди. Пришлю за тобой. - Дмитрий развернулся и вышел из ложи.
XII
Письмо было длинным. Кроме нескольких строк о Сашке, то есть Тимофее, и просьбы помочь ему, оно содержало целый ворох информации того сорта, которая обычно содержится в письме одной сестры к другой, учитывая, что они уже несколько лет не виделись друг с другом. Великая княгиня читала не торопясь, обстоятельно, видимо по нескольку раз перечитывая каждый абзац, иногда недоуменно морща лоб, а иногда улыбаясь. Сашка уже успел показать фокус двум непоседливым отпрыскам княгини, пройдясь за ее спиной колесом через всю комнату. И теперь пацаны, к ужасу своей няньки, пытались повторить увиденное.
Великая княгиня принимала Сашку по-домашнему. Из всей ее свиты присутствовала лишь боярыня Тютчева, которую, судя по всему, с великой княгиней связывали скорее дружеские, чем просто формальные, отношения государыни и придворной боярыни. Сейчас она стояла за креслом княгини и пожирала жадными глазами Сашку, вместо того чтобы читать письмо вместе с княгиней, выполняя ее просьбу. А Сашка, быстро нашедший, чем занять мальчишек, чтоб они ему не мешали, теперь сидел, как сфинкс, и в свою очередь пожирал глазами Ольгу. Почему-то именно сейчас, когда он своими глазами увидел взаимную дружескую привязанность Тютчевой и великой княгини, у него возникло твердое убеждение - Дмитрий может стараться, как хочет, но от Оленьки Тютчевой ничего ему не обломится. И все сплетни, утверждающие, что между ними что-то есть, - полная ерунда. Нет, со стороны Дмитрия, скорее всего, есть посыл, но со стороны Ольги - никоим образом.
Великая княгиня завершила чтение и отложила письмо, тут же свернувшееся рулончиком на столе.
- Государыня Евдокия Дмитриевна… - начал было Сашка, стараясь на этот раз быть как можно более вежливым и аккуратным.
- Да будет тебе, Тимоша, - прервала она его. - Будь моим младшим братцем. - Зови меня Евдокией или Авдотьей, но лучше - просто сестрицей. - Она лукаво улыбнулась и, подняв голову, обменялась взглядами с Тютчевой. - А заслужишь, сможешь звать меня Дусей.
"Черт их поймет, этих баб с их хитрыми переглядками, - подумал Сашка. - Что-то, похоже, она ей рассказала. Как я ее из полыньи вытащил? Или что-то еще? А разве было что-то еще? Не было. Или было? Вот так вот неверно истолкуешь эдакую двусмысленность и попадешь впросак. А мне нужно быть предельно осторожным и дипломатичным. Дело прежде всего".
Посыльного от великого князя с приглашением на переговоры они ждали день, ждали два, ждали три. На четвертый срочно собрали семейный совет и порешили - идти Тимофею к великой княгине с просьбой о помощи.
У входа на половину великой княгини охрана - стильные такие девчонки. Эклектичное сочетание белого меха, серебристых доспехов и белой кожи. И все это в дополнение к длинным ногам и симпатичным мордахам. "Прям Пако Рабан какой-то. Или Миучия Прада", - дерзко усмехаясь, мысленно окрестил их Сашка и, не удержавшись, легонечко двинул Адаша локтем в бок:
- Вот это охрана. Я б с удовольствием пошел в такую служить.
- Тебя не возьмут, - совершенно серьезно, не поняв подначки, ответил ему Адаш. - Это же амазонки.
- Кто-о?
- Амазонки. Ты что, никогда про них не слышал? Ах да… Дай-ка мне письмо. - Адаш взял у Сашки письмо и протянул охранницам. Солидная печать Федора Воронца, которой теперь было запечатано письмо к великой княгине, производила на охрану весьма благоприятное впечатление, что и показала проверка на входе в Кремль. - У нас письмо к великой княгине.
Охранница взяла письмо, поглядела на печать и, достав откуда-то серебряный свисток, коротко, но резко свистнула. Через несколько секунд на крыльце появилась еще одна "Миучия Прада", взяла письмо и куда-то ушла. "Ага, - сообразил Сашка, - разводящая или начальница караула". Не прошло и пяти минут, как "Миучия" вернулась вместе с еще одной… Нет, не "Миучией". Это была заматеревшая тетка лет под сорок. Их письмо было у нее в руках.
- Куни-ца, - ошеломленно охнул Адаш.
Она внимательно на него посмотрела и, никак не прореагировав на этот полувсхлип-полувздох, спросила у Сашки:
- Письмо к великой княгине писано боярином Федором Вельяминовым?
- Да, - кивнул Сашка.
- А почему он сам не явился?
- Ну… Это рекомендательное письмо. Там про меня написано. - Взгляд у тетки был такой жесткий и проницательный, что Сашка под этим рентгеновским взглядом засуетился, на миг потеряв контроль над собственным языком. - Вообще-то это письмо от Елены Вельяминовой, сестры великой княгини, но, понимаете, она его забыла запечатать. Ну… Растеряха она. Вернее, она моя невестка, то есть жена брата. А я - Тимофей Вельяминов. Вот я… Мы… дядькину печать и поставили.
Она криво усмехнулась, переводя взгляд с Сашки на Адаша.
- Понятно, - презрительно процедила сквозь зубы. - Во дворце есть кто-нибудь, кто может засвидетельствовать вашу личность?
- Ну?
- Боярыня Тютчева, - мгновенно нашелся Адаш.
Тетка ушла. Прошло минут двадцать, а они так и топтались у крыльца.
- Черт, - выругался Сашка, - ну и волокиту развели.
- У них всегда так, - спокойно ответил Адаш. - Всем известно, что амазонки лучше всех караульную службу несут.
- Какие еще, к черту, амазонки… Амазонки жили несколько тысяч лет назад.
- Удивляюсь, - Адаш всплеснул руками, - чему тебя учил этот монах? Как его… Манасия?
- Макарий.
- Вот-вот. Неуч он, видимо, каких свет не видывал. Амазонки - это по-гречески, а по-нашему - просто казачки. Но им нравится себя амазонками называть. Так и прижилось это словечко.
- И много их? - все еще с недоверием поинтересовался Сашка.
- Немного. Но есть. Ведь и среди баб имеются охочие до удалой жизни.
- И что, они совсем без мужчин обходятся? - спросил Сашка, с трудом припоминая школьный курс истории.
- Угу. Если не считать оказий, связанных с восполнением естественной убыли.
- То есть?
- Понимаешь, они по-разному пробовали. Взрослую девку возьмешь - ну какой из нее вояка? Из нее воина уже не сделаешь. Это у мужика кровожадность в натуре, а им надо ее прививать специально. Маленькую девчонку оторвать от матери - тоже ничего путного не получишь. Вот они и стали сами себе девчонок рожать.
- А если мальчик родится?
- Растят до семи лет, а потом нам передают.
- Дикость какая-то, - пробурчал себе под нос Сашка.
- Раз в год, - продолжал Адаш, не замечая Сашкиного бурчания, - лучшие из них получают разрешение на встречу с лучшими из казаков. Вот дня три-четыре и встречаются… Так и получается, что каждая амазонка растит себе дочь на замену.
- Так это что… Раз в жизни, что ли?
- Ну если мальчишки получаются, то чаще. Но, как правило, если мальчонку родила, то ей больше уж и не разрешают. Но им это и не мешает. Они вообще-то мужиков не любят.
Сашка с неприязнью посмотрел на симпатичных девчонок, охраняющих вход во дворец.
- Лесбиянки хреновы…
- Что? - не понял Адаш.
Не успел Сашка объяснить ему, что он имел в виду, как на крыльце появилась боярыня Тютчева в сопровождении амазонской начальницы, которую Адаш ранее назвал Куницей.
- Да, я знаю этих людей. Это действительно боярин Тимофей Вельяминов и сотник Адаш с ним. Пропустите их, великая княгиня хочет видеть боярина Вельяминова.
- Ты иди один, государь, - шепнул Адаш Сашке на ухо, когда они вошли во дворец. - Не по чину мне пред ясны очи великой княгини представать. Я тебя здесь подожду.
Сашка лишь пожал плечами и побежал догонять боярыню Тютчеву. Только догнал, едва успел начать заранее заготовленную речь:
- Оленька…
- Тсс. - Она приложила пальчик к губам. - Потом. - И открыла дверь в комнату, где их ждала великая княгиня.
В целом великая княгиня отнеслась к Сашке весьма милостиво. Может быть, здесь сказалась и их дружба с Ольгой Тютчевой. Видимо, хорошо отзывалась боярыня Тютчева о Тимофее Вельяминове. Во всяком случае, даже когда зашла речь о недавнем гладиаторском турнире, она и не подумала пожурить Сашку за дерзкое поведение. И даже наоборот.
- Весь город гудит, рассказывая о твоих подвигах, Тимоша. - Она улыбнулась. Она вообще часто улыбалась, порой лишь одними уголками губ. - Очень народу понравилось, что ты иноземцам их место указал.
- Спасибо, сестрица. Я лишь хотел одержать победу, чтобы иметь возможность поговорить с великим князем, - скромно ответил Сашка. - Но после боя разгорячен был, видно, и говорил, наверное, слишком резко. Боюсь, князь Дмитрий на меня в обиде.
- Я наслышана.
- Не знаю, сестрица, можно ли говорить с тобой об этом… О государственных делах. Говорят, ты ими не интересуешься.
- А ты попробуй, братец, - милостиво разрешила великая княгиня.
И Сашка не торопясь, обстоятельно принялся описывать панораму государственной жизни такой, какой она виделась из вельяминовского поместья, что на Воронцовом холме над Яузой. Великая княгиня слушала внимательно, иногда что-то уточняла, о чем-то переспрашивала. Она действительно оказалась весьма неглупой женщиной, как и говорил двоюродный брат Иван. По крайней мере, Сашке удалось донести до нее все то, что он вообще-то должен был изложить великому князю. Выслушав Сашку, она в свою очередь попыталась показать ему, как видится страна и мир отсюда, из стольного града великого князя. И Сашка не мог не признать, что у Дмитрия были свои резоны, причем весьма весомые. Государство содержит огромную армию. Это при том, что соответствующей военной угрозы не существует. В этих условиях армия становится самодостаточной силой, и уже не собака виляет хвостом, а хвост собакой. Не имея реального врага, армия ищет его и находит… внутри себя. Разборки между командующими перерастают в настоящие войны, которые ордынцы устроили между собой в Средней Азии, Иране, Закавказье. В завоеванной Европе вчерашние ордынцы, ставшие местной знатью, еще поколение-два назад были однозначно своими. Ныне же, смешавшие свою кровь с местным населением, чьи они теперь? Да, они еще признают Русь своей метрополией. Но это сегодня, а что будет завтра? Они уже создали армии из местного населения и пробуют силы друг на друге, пытаясь изменить границы между собой. У них уже есть свой Рим, свой папа и своя вера. И все это выросло из ордынских войск, завоевавших эти земли и осевших там. Так имеют ли смысл завоевания как таковые? Особенно если невозможно заселить эти земли своими людьми. Вот и получается, что для обороны такая армия явно избыточна, а завоевания как факт крайне сомнительны, ибо русского населения не хватает, даже чтобы основательно освоить территорию самой метрополии. В то же время Ярославль стал центром мировой торговли. Сюда приезжают купцы с севера, юга, востока и запада. Сюда же везут и русские товары. И все платят великому князю сборы и пошлины. И государство от этого богатеет больше, чем от самой успешной захватнической войны. Поэтому великому князю выгоден мир, а не война, и поддержание существующего status quo в международных отношениях. Да, для этого нужна армия. Но не очень большая и подчиняющаяся непосредственно великому князю.
- Ну хорошо, сестрица, - спокойно сказал Сашка, выслушав доводы великой княгини. - Почему же тогда Дмитрий не пригласил моих братьев и не поговорил с ними так вот, как мы сейчас с тобой? Я тебя уверяю, они бы все поняли. Вельяминовы - не самые тупые люди в этой стране. Не хотел с ними, поговорил бы со своей теткой, моей матушкой.
- А почему ты в цирке принялся дразнить великого князя, чуть было бойню в великокняжеской ложе не устроил? - хитро улыбаясь, спросила у него княгиня Евдокия.
- И устроил бы, - поддакнула Тютчева, - если бы не я. Вовремя вмешалась. Я видела, какие у него глазищи были. Небось уже представлял себе, каким образом он там с каждым расправится.
Сашка смутился - все-таки напомнили чертовы бабы ему о его промашке.
- Красиво получилось бы, - поддержала ее Евдокия. - Представители двух древнейших русских родов кромсают друг друга на куски на глазах у беснующейся толпы. - Она с недоумением пожала плечами. - Уж такие вы, мужчины. Нет, ты не подумай, - спохватилась она, - я не пытаюсь сказать, что женщины лучше… Вы ж нас и глупыми курицами называете, и еще по-всякому… Но умишко у нас хоть мал, хотя бы иногда пытаемся им воспользоваться, вместо того чтобы глотки рвать друг дружке.
"Сегодня в бане женский день, - с тоской подумал Сашка. - Но она права: я вел себя как идиот. И начинать мне надо было не с Дмитрия, а идти прямо сюда".
- Сестрица, я был неправ, - скрепя сердце, выдавил из себя Сашка. - Говорить хотел о справедливости и обидах, а вместо этого сам обидел. Но я готов начать все сначала, ведь дело не в нас и наших обидах, а в нашей стране. Нам надо только начать друг с другом говорить, и мы найдем верное решение, чтобы оно устроило и великого князя, и Орду. Но… Что-то слишком много вокруг всей этой истории иноземцев вьется. А уж Некомат - это истинный поджигатель войны. Все, что я рассказал тебе про него, - чистая правда. Он - и вашим и нашим.
- Да, - задумалась великая княгиня, - Некомат, конечно, субъект пренеприятный. Раньше я считала, что видит он свою пользу в том, что Дмитрий задумал. Ну хочет руки человек нагреть, оказавшись первым на раздаче. На то он и купец. Его дело - прибыль искать. А теперь вижу, что не это его привлекает. Его задача - русских людей друг на дружку натравить.
- Вот-вот, - поддержал ее Сашка, - и я о том же. А вот этого никак нельзя допустить.
- Хорошо, братец, что мы сегодня поняли друг друга. Великий князь уверен, что ты заодно со своим старшим братом. Буду стараться переубедить его. Но придется чуток подождать, сам понимаешь. Разрубить легко, а соединить вновь очень трудно. Но вода камень точит, хоть медленно, но верно. - Перегнувшись через подлокотник своего кресла, она обернулась назад. - Мальчики, подойдите попрощаться с вашим дядей.