Серьёзный разговор назревал давно. До последнего времени он лениво тлел, лишь изредка выбрасывая яркие искры. Но, едва транспортник №419 привёз сменщика, как серьёзный разговор вспыхнул ярким пламенем. Камнем преткновения, яблоком раздора стал вопрос возвращаться на Мирем или нет?
Больше двадцати стандартных лет тому назад его отправили на Дайзен 2. Уже здесь Рекоу познакомился с Аттелией Липадос, начальницей Управления здравоохранения. У них нашлось много общего: обоих сослали на Свалку, у обоих с треском развалились первые браки и оба, не смотря ни на что, хотели вернуться домой. Не прошло и года, как они поженились.
Контракт Аттелии истёк шесть местных лет тому назад, или год с небольшим по стандартному календарю. Наконец, с прибытием нового начальника Глотки, они окончательно освободились и уже ничто не держит их на этой планете. Но! Возвращению на Мирем воспротивились дети. Если младший сын всё время мялся, думал и никак не мог согласиться, то старшая дочь взметнулась на дыбы. Они родились и выросли здесь. Каким бы жалким и убогим не был бы Дайзен 2, но он их родина.
Пока окончание контракта маячило где-то там далеко, по ту сторону кратера Финдос, Рекоу особо и не думал о возвращении. Как-то само собой подразумевалось, что они вернутся на Мирем. Но! Когда назначенный срок наконец-то истёк, а с метрополии вот-вот должны были прислать сменщика, Рекоу всё чаще и чаще стали посещать сомнения.
Проклятие Свалки? Может быть. За 92 местных года они практически вросли в эту планету. Какой бы маленькой и убогой не была колония на Дайзен 2, но здесь Рекоу, да и Аттелия тоже, уважаемый человек. К тому же весьма состоятельный, по местным меркам, разумеется. Он водит знакомство с администрацией колонии, а несколько местных бизнесменов ни раз и не два намекали, что готовы принять его на ответственную и хорошо оплачиваемую должность. Даже если он уйдёт на пенсию, то всё равно сможет жить ничуть не хуже, чем сейчас. Одно дело пенсия в 500 виртов здесь, и совершенно другое дело на дорогущем Миреме. На Дайзен 2 можно шиковать, раз в неделю кутить в ресторане. На метрополии скромно жить и раз в год выбираться на недорогой курорт у теплого моря или океана.
У супруги ситуация один в один. Шесть местных лет тому назад Аттелия передала Управление здравоохранением сменщику, но осталась работать его первым заместителем. Её то же все знают и уважают.
Если посмотреть по-другому, то двадцать стандартных лет – очень большой срок. Их личные связи на Миреме давно растаяли. Престарелые родители ушли в лучший мир, а сын от первого брака благополучно вырос и обзавёлся собственной семьёй. Да и сбережения, по меркам Мирема, не такие большие. Если Великий Создатель подарит им крупицу своего божественного внимания, то им удастся купить какой-нибудь не очень задрипанный коттедж в каком-нибудь условно престижном жилом поясе. Детям придётся вживаться в абсолютно новую среду обитания и ускоренными темпами навёрстывать пропуски в учёбе. Перелёт на Мирем займёт не меньше 5 стандартных месяцев.
Есть над чем подумать. Чащи весов заколебались. Возвращаться на Мирем или нет – не понятно. Было непонятно, пока вчера утром не познакомился с новым начальником Глотки. Великий Создатель есть и он обращает внимание на творения свои.
- Апилия, доченька… Великий Создатель всё видит! Ни что не ускользнёт от всевидящего ока его. До вчерашнего дня я и сам не знал, как нам быть дальше, – как можно более выразительно произнёс Рекоу.
- И что же такое эдакое произошло вчера? – с вызовом спросила Апилия.
- Вчера утром я познакомился со своим приемником.
- А! Дебошир и алкоголик, – перебила Апилия. – Перебесится и будет как все.
Рекоу тяжело задышал. Лишь бы не взорваться… Лишь бы не взорваться… Родная дочь, всё таки. Рекоу разжал нервно сжатые кулаки. Во что бы то ни стало нужно вразумить упрямую дочь. Лишь бы не взорваться…
- Специально для тебя опущу подробности – в воздухе запахло жареным.
- У мамы что-то подгорело? – Апилия, будто не понимая фигурального выражения, заводила носом.
Дочь упорно старается разозлить его и вывести из равновесия. Не поддаваться на провокацию. Ни в коем случае.
- Новый Главный погонщик слишком горяч, слишком зол. Он до сих пор так и не оправился от краха своей семьи…
Рекоу, ища поддержки, посмотрел на супругу. Аттелия кивнула в ответ.
- Заключённых в Глотке много. Ты даже не представляешь сколько их там. А уздечка, которая держит всю эту буйную братию, слишком тонкая. С новым начальником Глотка взбунтуется, как пить дать. Но на этой планете нет сил, которые смогли бы утихомирить эту ораву. Зеков пятьдесят тысяч! Ты только представь: на десять тысяч больше, чем населения Финдоса, столицы колонии.
- Ну, папа, ну ты и фантазёр! – недоверчиво воскликнула Апилия. – Мог бы придумать страшилку пострашнее. Право-слово.
Господи! Рекоу едва не взвыл от досады. Ну почему у девушек в 17 лет напрочь отсутствую мозги? Апилия, как и мать, учится на врача, но с ходу отметает всякую логику.
- Доченька! Родная моя! Ты же у меня такая умная, такая привлекательная. На Миреме живёт 8 миллиардов. Да там… Да у тебя… Подружек будет в разы больше. А поклонников… поклонников штабелями складывать будешь. Ты даже не представляешь, понятия не имеешь, от чего отказываешься.
- Не поеду! – упрямо заявила Апилия. – Я почти взрослая. Через четыре года ты мне будешь не указ. Вот. Можете мотать на свой Мирем, а я остаюсь.
Рекоу держался до последнего, но терпение лопнуло, как натянутый до предела трос.
- Наш разговор не окончен! – сорвался Рекоу.
Апилия тут же поднялась с кресла и ушла в свою комнату. Входная дверь грохнула за её спиной, как пушечный салют. Жена и сын благоразумно молчат.
- Ты, это, насчёт бунта, серьёзно? Не преувеличиваешь? – неуверенно поинтересовалась Аттелия.
- Дай бог, чтобы я напрасно кричал "Пожар", когда на самом деле надвигается потоп, - Рекоу устало откинулся на спинку дивана.
Злость и обида на родную дочь бурлят в груди. Так и хочется встать и написать на двери в её комнату большими жирными буквами "Дура!!!"
- Но папа, я тоже не хочу уезжать, - осторожно произнёс сын. – У меня здесь друзья. Я вырос здесь. И мне здесь нравится. К тому же…
- Послушай, Тоссан, - Рекоу посмотрел на сына. – Твоя сестра упряма, как дверная пружина. Но она забыла, чья кровь течёт в её жилах. С ней или без неё мы покинем эту планету.
Тоссан отвернулся. Он целиком и полностью солидарен с сестрой, но характер у него более мягкий. В мать.
Решить самый главный вопрос так и не удалось. Как говорят в подобных случаях политические обозреватели, голоса разделились поровну. Эмоции взяли вверх. О продолжении конструктивного диалога не может быть и речи.
- Лирон, пошли на кухню, - предложила жена. – Я приготовила обед. Сегодня твои любимые котлеты из телятины и суп из зелёного гороха. Время у нас ещё есть. Будет воля Великого Создателя, Апилия одумается.
- Дай-то бог, - Рекоу тяжело поднялся с дивана.
Но лучше всего не уповать на Создателя, а действовать. Рекою бросил взгляд на запертую дверь в комнату дочери. Апилия несовершеннолетняя, что существенно облегчает задача. Время поджимает: транспортник с Мирема очень скоро отправится в обратный путь.
* * *
Великий Создатель так и не вразумил упрямую дочь. В течении трёх последующих дней Апилия по-прежнему наотрез отказывалась покидать Дайзен 2. Всеми правдами и неправдами она пыталась улизнуть от серьёзного разговора. Стоило Рекоу хоть словом заикнуться об отъезде, как Апилия тут же убегала в свою комнату, в университет, либо к подруге, готовиться к экзаменам.
Рекоу сменил тактику. С утра по раньше он уходил из дома, а возвращался ближе к вечеру, незадолго до отключения дневного освещения. На недоумённые вопросы сына и дочери Аттелия только отшучивалась, дескать, папа всё ещё ходит на работу по старой привычке. Но и она понятия не имеет, где целыми днями пропадаёт её муж. На осторожные расспросы Рекоу либо вообще не отвечал, либо бросал неопределённое: "Был у старых друзей". И всё.
В пятницу днём наступило перемирие. Вопрос о переезде Рекоу больше не поднимал. Наоборот: за ужином, когда семья собралась за обеденным столом, неожиданно поинтересовался у дочери, в каком районе Финдоса она хотела бы жить. Служебный домик на Площади пионеров пора освобождать. Апилия очень обрадовалась и с ходу предложила несколько вариантов. Рекоу внимательно выслушал дочь и пообещал подумать.
Субботнее утро началось мирно. Супруга приготовила завтрак и позвала семью кушать. Обычно Рекоу садится за стол первым, но на этот раз специально задержался в ванной.
- Лирон! Ну где ты? – в очередной раз позвала супруга.– Все уже собрались!
Рекоу, опираясь руками о мраморную раковину, посмотрел в зеркало и тихо прошептал:
- Великий Создатель. Всё в руках твоих. Помоги.
Закрыв кран, Рекоу вышел из ванной комнаты. В ноздри ударил обворожительный запах жаренной картошки.
- Доброе утро, - произнёс Рекоу, заходя на кухню.
- О! Папа! Наконец-то! – Апилия развернулась на стуле. - Мама уже в курсе, я для нас домик присмотрела, на Медной улице. Мы можем…
Рекоу, подойдя к дочери вплотную, резко ткнул сложенными пальцами ей в шею.
- Ой! Ты чего? – Апилия испуганно отстранилась.
Сбитый локтем бокал с апельсиновым соком с грохотом улетел на пол.
Хлопая от удивления глазами, Апилия прижала ладошку к шее, но тут же, уронив руки, едва не сползла на пол. Рекоу вовремя подхватил обессиленную дочь.
- Ты что наделал?! – удивлённо воскликнула Аттелия.
Вместо ответа Рекоу бросил на стол крошечный шприц-тюбик. Укол произошёл настолько стремительно, что тонкая игла не успела запачкаться кровью.
- Ничего страшного, это всего лишь транквилизатор, - объяснил Рекоу и тут же решительно объявил, - Мы улетаем!
- Но папа! – от удивления сын едва не подавился картошкой.
- Мать, собирай вещи - приказал Рекоу. – На сборы у нас три часа. А ты, - Рекоу повернулся к сыну, - помоги мне отнести Апилию в гостиную.
Неожиданная выходка настолько поразила сына, что он молча слез со стула и послушно подхватил сестру за ноги. Полы коротенького халата соскользнули с её гладких бедер.
Только в гостиной, когда они уложили Апилию на диван, Тоссан несколько отошёл от шока и спросил:
- Папа, зачем ты это сделал?
- Мы улетаем, хочет этого Апилия или нет. Здесь очень скоро будет очень плохо.
- Но папа!
- Никаких но!!! – рявкнул Рекоу. – Я не для того женился на твоей матери и выбил для вас прописку на Миреме, чтобы оставить вас здесь! Ты даже не представляешь, от чего отказываешься. Дитя неразумное. У тебя такая возможность, такая. Далеко не каждый может смотаться со Свалки.
- Папа, не называя Дайзен…
- Свалка! Свалка! И ещё сто раз Свалка! Эта планета была, есть и будет свалкой человеческих душ. С этой момента ты житель метрополии и тебе 14 лет.
На Дайзен 2 можно размножаться без каких-либо ограничений. Планета, по факту, не заселена. Администрация колонии поощряет многодетность налоговыми льготами, бесплатными детскими садами, школами и доплатами для неработающих матерей. А вот Мирем давно и плотно заселён. Каждый житель метрополии может родить одного и только одного ребёнка. Право на второго можно либо купить за бешенные деньги на аукционе жизни, либо выиграть в лотерею, либо получить в качестве большой награды за выдающиеся заслуги и достижения.
Ни Рекоу, ни его жена не отказались от прописки на Миреме. У каждого как раз осталось нереализованное права на воспроизводство. Не превысив лимит, Рекоу сохранил прописку и для себя и для своих детей. Пусть Тоссан и Апилия родились здесь, на Дайзен 2, но они прописаны на Миреме и вполне могут переехать туда. Более того – за ними останется право на воспроизводство.
- Но отец!
Попытался было возразить Тоссан, но тут же заткнулся. Рекоу демонстративно вытащил из кармана второй шприц-тюбик.
- Пусть я далеко не молод, но у меня хватит сил всадить в тебя иглу. Выбирай: или ты молча собираешь свои монатки, или ложись рядом с сестрой.
Тоссан молча развернулся и побрёл в свою комнату. Уже на пороге он всё же обернулся и бросил:
- Апилия никогда не простит тебе этого. Никогда!
- Ещё как простит, – уверенно заявил Рекоу. – Когда пройдётся по золотистому пляжу в своём самом сексапильном купальнике, когда толпа поклонников свалится возле её ног – обязательно простит. И думать забудет о Свалке! И ты, не пройдёт и года, то же будешь называть эту планету Свалкой.
Хмурый Тоссан исчез в комнате. Уложив дочь по удобней, поправив короткий халатик, Рекоу вернулся на кухню. Аттелия сидит возле стола в глубокой растерянности.
- А я было подумала, что ты решил остаться, - призналась Аттелия.
- Дорогая, - Рекоу тяжело опустился на стул рядом. - Ты что? Тоже хочешь остаться?
- Нет, конечно же, - поспешно ответила Аттелия, - но… зачем так грубо?
- Она несовершеннолетняя.
- А-а-а если она подаст на тебя в суд? – не зная, что возразить, спросила Аттелия.
- На Миреме? В 19 световых годах от Свалки? Да её на смех подымут. По телеку покажут, как экзотическую зверушку. Сенсация! – подражая телеведущим, Рекоу взмахнул правой рукой. – Только на нашем канале! Молодая красивая идиотка хочет попасть на Свалку! Спешите видеть! Представь картинку.
Аттелия отвела глаза.
- Не печалься, дорогая, - Рекоу ласково обнял супругу за плечи. – Всё у нас получится. Вот увидишь. Собирай вещи.
Дети – отражение родителей. В дочери, как в зеркале, Рекоу узнал самого себя. Упрямство, ослиное упрямство, помогло ему продвинуться по служебной лестнице. Упрямство же забросило его на эту чёртову Свалку на долгие 20 лет.
Последние три дня он только для вида пытался убедить дочь, а сам, пользуясь связями в администрации, подготовил переезд. Витус Откен легко согласился помочь. Для него чем быстрей свалит старый Погонщик, тем лучше.
Через три часа возле служебного домика остановилась машина скорой помощи. Санитары, двое неразговорчивых парней, вынесли на носилках бесчувственную Апилию и, не задавая лишних вопросов, погрузили в машину.
Рекоу прожил на Свалке 20 лет, но всё нажитое имущество уместилось в пяти чемоданах. Тащить за собой на Мирем ещё и мебель не имеет никакого смысла. Что не влезло в пять заранее купленных чемоданов, то осталось на усмотрение витуса Откена, нового начальника тюрьмы Глот и нового хозяина уютного домика с окнами на самый большой на планете парк.
В анабиозном отделе космопорта Рекоу лично проследил за тем, как тюремные медики уложили Апилию в анабиозную капсулу. При виде бывшего Главного погонщика весёлые медики попридержали языки. А то обязательно отметили бы вслух великолепные формы его дочери. Вторым в ледяной сон Рекоу уложил сына, потом супругу. И, в самую последнюю очередь, лёг сам.
Через пару часов атмосферный челнок доставил контейнер с анабиозными капсулами на орбитальную станцию. Трудяга погрузчик, щёлкая широкими захватами словно вышедший на охоту краб, вытащил контейнер из чрева атмосферного челнока. Пыхтя маневровыми двигателями, погрузчик аккуратно подвёл контейнер к внешним фермам стоящего на приколе транспортника. Облачённые в космические скафандры докеры ловко прикрепили груз к "Метрополии".
Транспортник с Мирема почти полностью загружен контейнерами с медью, никелем и кобальтом. Через несколько дней он отчалит от "Снежинки" и возьмёт курс на Геполу, маленькую жёлтую звёздочку в 19 световых года от свалки человеческих душ.
Глава 9. "Бунт заключённых".
Зал видеонаблюдения Глотки ни чем не отличается от аналогичного в тюрьме Антал на Миреме. Выгнутая дугой стена густо заставлена мониторами. По середине зала пульт управления и три вращающихся стула с высокими спинками. Чайный столик и два глубоких кресла дополняют обстановку.
Кассен Откен, новый начальник тюрьмы Глот, сидит на стуле старшего смены и наугад переключает видеокамеры. В присутствии строгого начальника операторы видеонаблюдения держатся прямо, на лицах фальшивое выражение деловой озабоченности.
Как в дебильном реалити-шоу, многочисленные мониторы показывают жизнь Глотки. Под разными углами и ракурсами на центральном экране мелькают длинные коридоры, камеры, душевые, столовая и даже туалеты. Время позднее. Команда "Отбой" прозвучала час назад. Заключённые разошлись по камерам и уснули крепким сном. Но не все. В камере №419 пьянка в честь нового 1549 года только, только начинается. Ну ничего… Пусть Проф и блатные развлекаются. Не долго им осталось лакать самодельное пойло.
Ровно три недели назад Откен принял тюрьму у прежнего Погонщика. Времени вполне достаточно, чтобы вникнуть в обстановку и… ужаснуться. Господи! До какого же жалкого состояния довёл важное государственное учреждение этот ленивый жердяй со слащавой улыбкой.