- Как ты можешь понять меня! - вскричал Юримару, до боли сжимая кулаки. - Мы были не просто товарищами по оружию, мы были одной семьёй, верно? Мы специально отбросили все суффиксы, уставы и условности. И вот теперь Накадзо бросает меня, больше того, отправляет дирижабль зачистить территорию прорыва. Так не поступают ни товарищи, ни уж тем более… - Он только рукой махнул.
- Не нужно кричать на меня, Юримару, - сказала Мидзуру. - я бы не бросила тебя. Но я - не Накадзо, он мыслит совсем по-другому.
- Что же, наш командир какая-то новая порода человека? - Юримару откинулся обратно на кровать, слегка потеснив Мидзуру. - Нет, Мидзуру, ему просто приходится прогибаться под начальство, вот он и начал забывать нашу дружбу. Теперь ради спасения остальных он легко перешагнёт через каждого из нас. И ведь не понимает, что с таким подходом нас-то как раз может и не остаться.
- Ты сгущаешь краски, Юримару, - не хотела соглашаться с ним Мидзуру. - Мы, как и прежде, одна команда, друзья, товарищи по оружию.
- В том-то и дело, что уже нет, - вздохнул Юримару. - Ты что же, совсем не понимаешь, что я говорил тебе? Накадзо предал не только меня, направив дирижабли мне на голову, но - всех нас. Тебя, Ивао, мальчишку Нагэна, - всех, и каждого.
- Нельзя так говорить! - Мидзуру рывком села на постели. - Нельзя сомневаться в командире, иначе - конец всему! Не только нашему отряду, но всему нашему делу!
- Да уж, Мидзуру-тайи, - усмехнулся Юримару, - устав очень крепко врос в тебя. Ты из нас двоих - настоящий военный, верящий в непогрешимость командования.
Он и сам не заметил, как оскорбил Мидзуру. Глаза девушки расширились, она прижала руки к лицу и, отшвырнув одеяло, выскочила из комнаты Юримару. Тот только плечами пожал - мало ли, что в голову девушке взбрести могло. Завернувшись в одеяло, он уснул
- Я много думал, чем тогда оскорбил Мидзуру так сильно, - сказал Юримару, - и понял, что я назвал её по званию. Я не хотел оскорбить её этим, просто намекал на устав и военных… А ведь оказалось, что ударил по самому больному.
- После всех этих разговоров о дружбе и товариществе, - кивнул я. - Да вы, Юримару-сан, можно сказать, землю из-под ног у Мидзуру выбили.
- Раз такая нежная, - ехидно заметила Кагэро, - нечего было в армию идти.
Юримару зло поглядел на неё, заставив одним этим взглядом замолчать. Но Кагэро, чтобы лицо сохранить, отвернулась от него с независимым видом.
- Ваша проблема была в том, - решительно заявил я, - что вы слишком сдружились, а это - недопустимо в армии. Накадзо ведь мог вполне сознательно отправить любого из вас на смерть…
- Я сейчас это хорошо понимаю, - кивнул Юримару, - но тогда, в двенадцатом Тайсё, я был идеалистом. Что и сделало меня тем, кто я есть сейчас.
- Вот чего я так и не понял, - усмехнулся я, - так это того, кто вы есть сейчас, Юримару-сан. И что это за великое зло Синсэнгуми, о котором говорил Хатияма?
- Кто я такой, не важно, - отмахнулся Юримару, - а древнее зло Синсэнгуми… - Он помолчал несколько секунд, и продолжил: - Сначала лучше я тебе расскажу, что было в первый день кугацу двенадцатого года Тайсё.
1 сентября 12 года эпохи Тайсё (1923 г.) Токио.
День этот ничем не отличался от других. С утра всех подняли звуки бравурного марша, и когда недовольные бойцы отряда вышли из комнат с законными претензиями, их встретили Ивао с Нагэном. Они стояли у опутанного проводами патефона с таким гордым видом, будто лично изобрели этот аппарат.
- Что это значит? - строгим голосом поинтересовался Накадзо, став похожим на школьного учителя.
- Мы записали музыку для нашего марша, - заявил Нагэн, сияющий словно новенькая монетка. - Теперь осталось всем спеть слова.
- Делать нам больше нечего, - бросил Юримару, - только песни распевать.
- Да бросьте вы, - махнул рукой Ивао - и куда только весь его цинизм делся, - всего-то надо полчаса потратить. А мы потом размножим грампластинки - и у каждого будет своя.
- Прорывов новых пока нет, - пожал плечами Накадзо, - только какие из нас певцы?
- Главное начать! - решительно заявил Нагэн. - Петь же хором будем, там ни голоса особого, ни слуха не нужно.
- Ну, можно попробовать, - снова пожал плечами Накадзо, - раз прорывов пока нет.
- Я такой ерундой заниматься не намерен, - отмахнулся Юримару, демонстративно направляясь в ванную комнату.
Накадзо и Мидзуру, однако, хоть и восприняли эту идею без особого энтузиазма, но присоединились к Ивао и Нагэну. Конечно, после завтрака. Юримару же сделать этого так и не захотел. Однако не успели они расположиться вокруг патефона, вооружившись листами с текстом марша (автором которого был Нагэн), как раздался звонок общей тревоги. Одновременно с ним пол под ногами задрожал, с полок посыпались книги, со стены упали картины на шёлке, с неприятным звуком хлопнулся на ковёр включенный микрофон. Нагэн обеими руками схватил патефон, не давая тому последовать за ним.
- Что такое?! - выскочил из своей комнаты Юримару. - Прорыв?!
Словно отвечая на его вопросы, в зал вбежал молоденький гунсо в полевой форме и с винтовкой на плече.
- Несколько прорывов, - выпалил он с порога. - В столице и в Иокогаме! Пока не оборвалась связь, оттуда докладывали о страшных потерях в полиции и войсках городского гарнизона.
- Там же никто не умеет воевать с каии! - вскочил Нагэн.
- Не умеет воевать?! - Юримару бегом спускался по ступенькам, на ходу застёгивая портупею с мечом. - Да они просто не знают, кто такие каии! Накадзо, я - туда!
- Ты с ума сошёл! - удивился Накадзо. - В одиночку прорыв остановить хочешь?
- А ты туда дирижабли отправь, - ядовито бросил ему Юримару, - подумаешь, какая мелочь - Иокогаму разбомбить, чтоб каии не досталась.
- Брось юродствовать, - осадил его Накадзо, - надо думать, как спасти Иокогаму, но если не будет другой возможности, я не остановлюсь перед тем, чтобы сровнять её с землёй, но не допустить распространения каии.
- Иного я не ожидал, - махнул на него рукой Юримару. - Думать поздно, надо прыгать. Я отправлюсь в Иокогаму и приму командование - для этого мне нужна только бумага с подписью и печатью, ты такие добывать умеешь, Накадзо. А уж натаскать солдат и полицию против каии я сумею. Из столицы брать ни одного солдата нельзя, вполне возможно, что враг как раз на это и рассчитывает.
- Ты рассуждаешь так, - сказал Ивао, - будто каии управляет некий противник со стратегическим и тактическим мышлением.
- А ты считаешь, что это не так? - в упор глядя на него, спросил Юримару. - Видишь, он уже применяет тактику атаки по двум направлениям. Быть может, раньше он и тупо тыкался куда попало, но сегодняшние события доказывают, что он способен учиться.
- Будет тебе бумага с печатью, - кивнул Накадзо, - через час. Отправляйся на вокзал, постараюсь добыть для тебя литерный поезд, если не получится, отправишься обычным - по ветке Токио-Иокогама поезда ходить ещё должны.
Юримару уже направился к дверям, когда Накадзо окликнул его:
- И ещё, Юримару, - сказал он, - вернись живым.
- Постараюсь, - кивнул тот, поглядев на Мидзуру, но девушка отвела взгляд.
- На вокзале меня ждал сюрприз, - усмехнулся Юримару. - Вместо литерного у платформы под парами стоял бронепоезд. А к нему прилагался батальон солдат. Никто из них ничего не понимал, по всему Токио шли бои, каии лезли отовсюду, гвардейские полки стянули к императорскому дворцу, устроили заслоны вокруг Гинзы и Касумигасэки. Даже мехи кое-где вывели, хотя их тогда по пальцам пересчитать можно было, и доспехами духа они ещё не были. В общем, дрались по всему городу. И тут выводят из боя целый батальон, да не просто батальон, а закалённых в боях в Китае и Корее ветеранов. Они были одеты в жёлто-зелёную форму колониальных войск, отлично вооружены и совершенно не понимали, куда их отправляют в такой тяжёлый для столицы империи момент. Пришлось убеждать их не только бумагой с печатями и подписями, но и словом.
- Значит, так, бойцы! - обратился Юримару к офицерам батальона. - У меня нет времени объяснять вам, что к чему. Скажу лишь одно, в Иокогаме сейчас солдаты гарнизона и полиция дерутся с такими же тварями. Но там нет гвардии и колониальных полков, присланных на переформирование, и ближайшие солдаты, кто могут отправиться им на помощь это мы! - Он перевёл дух и выкрикнул погромче: - Грузиться в бронепоезд! Бегом!
Солдаты начали забираться в вагоны, потащили на платформу пару немецких "Цундапов" без колясок.
- Это у вас вместо лошадей? - спросил Юримару у командира батальона - немолодого сёса с "Бергманом" через плечо.
- Да, - ответил тот, - выдали в военном министерстве, хотя в Корее как раз лошади сподручней, там дорог нет, чтобы по ним на этих дрынчалках гонять. Но нам сказали: положено - берите. Автомобилизация или как-то так. Бензина, говорят, жрут чёрт знает сколько, а где его в протекторате достанешь. Талонов не напасёшься.
- Не думаю, что они нам пригодятся, сёса, - кивнул Юримару, - но не бросать же их здесь. Идёмте, сёса, времени в обрез, а бронепоезд готов выехать.
И уже через пять минут бронепоезд стучал колёсами по рельсам. Стук этот несколько успокоил Юримару. Он откинулся на стену бронепоезда и глядел в низкий потолок, от нечего делать считая заклёпки. Голова его болталась из стороны в сторону, и Юримару чувствовал себя китайским болванчиком. Он сунул руки под затылок, помогло не сильно, зато сидеть стало удобнее.
- У нас около получаса до прибытия, Юримару-сёса, - обратился к временному начальнику командир батальона, - вы не расскажете мне за это время, что нам предстоит.
- Вы умный человек, сёса, - как-то невпопад ответил Юримару, - не стали расспрашивать меня, кто я такой и откуда у меня бумага. Сразу видно военную косточку. У вас, в колониях, некогда болтать, воевать надо. А вот я, простите, разболтался. - Он сел прямо и посмотрел на командира батальона. - Враг наш - не человек. Это твари, вышедшие из глубин нижнего мира. Что их оттуда вытащило, и почему они лезут, сейчас не важно. А важно, что они быстры, ловки, на одной руке у них когти, которыми они могут разорвать вас за секунды, а зубы вполне могут прокусить тело человека насквозь. Но это не самое главное. А как вы думаете, сёса, что - самое главное?
- Их можно убить, - кровожадно ухмыльнувшись, ответил комбат, - в противном случае, в нас не было бы нужды.
- Думаю, мы быстро найдём общий язык, - рассмеялся Юримару. - После этого дельца, я напишу рапорт о переводе вашего батальона, сёса, в Токио. Нам в войне с каии нужны такие бойцы.
- Не боитесь обескровить колониальные войска? - шутливым тоном спросил у него комбат.
- В масштабах наших колоний один батальон - ничто, - вполне серьёзно ответил Юримару, - а вот в масштабах одного города, даже такого большого, как наша столица, он может многое изменить.
Комбат хотел что-то ответить, но тут бронепоезд начал сбрасывать скорость. Это удивило Юримару, ведь до Иокогамы было ещё не меньше двадцати минут. Он снял трубку внутренней связи, покрутил ручку вызова и спросил у командира бронепоезда:
- Что случилось? Почему тормозим?
- Дальше нет дороги, - ответил тот. - С поста наблюдения доложили, что рельсы перекручены, шпалы вырваны, и так на протяжении нескольких тё.
- Понятно, - Юримару положил трубку. - Идёмте, сёса, на наблюдательную площадку. Надо самим оценить обстановку. У вас, кстати, бинокль есть?
- Конечно, - ответил комбат, - не в городах воюем.
- Вы нравитесь мне всё больше, сёса.
Согнувшись, оба офицера пробрались к люку, ведущему наверх. По дороге оба старались не треснуться обо что-нибудь, получалось у обоих плохо. Комбат, вынувший из вещмешка бинокль, едва не расколотил его о скобу лестницы, ведущей наверх. Они по очереди выбрались на броню. Комбат передал бинокль Юримару. Тот приложил его к глазам и стал рассматривать окрестности. По железнодорожному полотну словно ураган прошёлся, создавалось такое впечатление, что пара детей великанов решили шутки ради скрутить из него спираль, да бросили забаву, как надоела. Ехать дальше бронепоезд не мог.
- Выводите солдат, сёса, - приказал Юримару, передавая комбату бинокль. - Пешком мы до Иокогамы не доберёмся вовремя.
- Что вы хотите делать? - спросил у него комбат, водя биноклем туда-сюда.
- Думаю, ваши дрынчалки сегодня сослужат нам хорошую службу, - ответил Юримару, выбираясь из люка прямо на броню. Он скатился с ней прямо на насыпь, гравий заскрипел о туфли, запачкал белой пылью форменные брюки. Юримару было на это плевать.
Прошло несколько минут - и уже весь личный состав батальона выстроился перед Юримару. Даже мотоциклы стащили с платформ. Комбат, действительно, был ловким командиром и понимал начальство с полуслова.
- Нужны два добровольца, - сказал Юримару, - которые отправятся на мотоциклах по округе.
Вперёд вышли несколько человек, среди которых офицеры отобрали двоих - готё и гунсо. Оба тут же направились к мотоциклам.
- Ваша задача, - обратился к ним Юримару, - проехаться по окрестностям и найти нам грузовики, автомобили, да хоть подводы, будут рикши - тащите и рикш с их двуколками. Нам нужно достаточное количество транспорта, чтобы доставить батальон в Иокогаму. На всё про всё у вас не больше часа, помните, в Иокогаме гибнут люди!
Когда же мотоциклы уехали, оглашая округу жутким рёвом и наполняя воздух бензиновой гарью, Юримару снова обратился к батальону.
- Остальным не расслабляться, - сказал он, - что-то подсказывает мне, всё это неспроста. Приготовиться к обороне, вырыть окопы, в случае чего нас прикроют орудия бронепоезда.
Солдаты были опытные - не прошло и двадцати минут, как рядом с железнодорожной насыпью была вырыта линия окопов, установлены пулемёты, а бойцы залегли в них, готовые отразить любую атаку.
- Юримару-сёса, - подбежал к седовласому самураю телефонист, - вас вызывает наблюдательный пост бронепоезда.
- На связи, - бросил в трубку Юримару, - докладывайте.
- Наблюдаем странное скопление птиц, - ответили ему, - оно движется в нашу сторону. Кроме того, засекли большое количество странных тварей, также движущихся в нашу сторону.
- Если наблюдатели так часто повторяют слово "странный", - сказал Юримару к комбату, - значит, речь идёт о каии. Приготовиться к отражению атаки. - И уже в трубку: - Птицы на вас, как только подлетят на расстояние выстрела, открывайте огонь. Считайте их эскадрильей лёгких мехов. - Не дожидаясь ответа он бросил трубку телефонисту. - Вы как мечом владеете, сёса? - спросил у комбата.
- Был лучшим по кэн-до в Рикугун сикан гакко, - не без гордости ответил тот, погладив длинную рукоять кю-гунто.
- Отлично, - кивнул Юримару, - это искусство вам очень пригодится.
Ему вспомнился командир автоматчиков, погибший в Асакусе. Будучи "западником" до мозга костей, молодой офицер пренебрегал старинным оружием, больше полагаясь на свои "Бергман" и "Нанбу". В его роте ни остальные офицеры, ни сержанты мечей не носили. И это весьма прискорбно сказалось на их судьбе, когда каии добрались до них и пошли в рукопашную. К счастью, в батальоне колониальных войск царили совсем другие порядки - у всех офицеров и сержантов были мечи уставного образца.
Не прошло и двух минут, как застрекотали зенитные пулемёты бронепоезда. Юримару с комбатом обернулись и увидели чернеющее на горизонте небо. Его почти полностью закрывала громадная стая летучих тварей. Юримару ещё не приходилось иметь с такими дело, и это пугало его.
- Не отвлекаться на летучих каии, - приказал Юримару, - наш враг на земле.
Словно в ответ на его слова грянула пушка. На бронепоезде не было зенитных орудий, только пулемёты, но артиллеристы его нашли способ бить по врагу из носовой пушки. Юримару после спросил у командира бронепоезда - зачем было стрелять по тварям в небе. Оказалось, артиллеристы зарядили носовое орудие шрапнельным снарядом и первым же выстрелом снесли изрядное количество каии. Ведь те летели достаточно низко - и снаряд взорвался в самой гуще, хорошо проредив их ряды.
А по земле уже неслась толпа чёрных тварей. По ним открыли огонь остальные орудия бронепоезда. Они били как шрапнельными снарядами, так и обыкновенными болванками, оставлявшими в чёрной толпе каии широкие просеки.
- Может в этот раз и не дойдёт до рукопашной, - произнёс Юримару. - По крайней мере, мне бы очень этого хотелось.
Не смотря на огонь бронепоезда, твари подбирались всё ближе. Вот уже застучали Тип 11 Тайсё батальона, выкашивая первые ряды. Но, не смотря на это, каии подходили всё ближе. Они неслись куда быстрее, чем в городе, атаковали более широким фронтом, да и количество их намного превышало любое, с каким Юримару приходилось сталкиваться в Токио.
- Возьмите, Юримару-сёса, - комбат протянул ему "Бергман", - умеете им пользоваться?
- Более-менее, - пожал плечами Юримару, вешая автомат на плечо, - да тут промазать труднее, чем попасть.
- Зря вы его на плечо повесили, - усмехнулся комбат, как раз снимая свой "Бергман" и перехватывая его поудобнее, - скоро уже придётся палить. Это - наша кормушка. - Он указал на открытый ящик, доверху наполненный дисками для "Бергмана". - А сюда кидаем пустые магазины. Второй ящик - пока пустой.
Комбат вскинул свой автомат и дал длинную очередь по врагу. Казалось, все бойцы батальона сделали это одновременно - воздух наполнился грохотом автоматных очередей, от которого у Юримару даже уши слегка заложило. Он с некоторой задержкой присоединился к бойцам батальона. Но каии рвались через этого свинцовый град, упавших затаптывали несущиеся следом.
"Бергман" в руках Юримару застучал затвором. Он выдернул диск, швырнул его в наполнявшуюся такими же коробку, схватил следующий из стремительно пустеющей "кормушки". Загнав диск на место, Юримару принялся поливать каии длинными очередями, стараясь зацепить как можно больше. Для него было загадкой, как твари могли прорываться через сплошной вал огня и свинца. Они не пытались увёртываться от выстрелов, скакали вперёд, часто припадая на передние конечности, пули рвали их на куски, задние напирали на передних, топтали и давили оступившихся. И всё равно, их было слишком много, чудовищно много.
- Юримару-сёса, - крикнул телефонист, на шее которого висел "Бергман" с дымящимся стволом, - с бронепоезда доложили, что виден край толпы тварей.
- Отлично, - кивнул Юримару, меняя магазин в автомате. - Значит, отобьёмся!
- Но приближается новая орда летучих, - продолжил телефонист, - и у носового орудия нет больше шрапнельных снарядов.
Об этом Юримару решил подумать после. Пусть летят - сейчас куда важнее твари на земле.