Точнее, двое из этой компании - высокая худая женщина и низкорослый мужчина, почти карлик - старались не привлекать к себе особого внимания. Но они были заметно старше основного контингента кафе: у женщины в темном ежике волос уже заметно серебрился иней, мужчина же хоть и выглядел как подросток, но прицельный жесткий взгляд выдавал его истинный возраст. Это отличало парочку от остальных посетителей. Две хладнокровные акулы в окружении безобидного пестрого морского населения. На мужчине был костюм от известного немецкого модельера, на женщине - платье, в котором не стыдно показаться и на приеме у президента. Но чувствовалось, что все это лишь камуфляж, маскировка.
Их спутник, похоже, считал маскировку излишней и оделся в какой-то нелепый свитер, выглядящий так, словно его вязали вручную, причем лет сто назад. С тех пор моль проела в нем множество дыр, которые наскоро провязывали теми нитками, которые попадались под руку. Штаны из толстой коричневой кожи выглядели не лучше - с вытянутыми коленками, темными пятнами, кое-где прорванные и заштопанные грубой ниткой. Этот гимн безобразию венчали огромные армейские ботинки.
Впрочем, если бы даже этот посетитель оделся по последней моде, выглядел бы он не менее, а может и более вызывающе. Как ни одень великана ростом заметно выше двух метров, грубо сложенного, словно из сваленных в груду каменных валунов, с гривой седых нечесаных волос и бородой до середины груди, все равно будет бросаться в глаза.
Это осознавали и его спутники.
- Стоило ли встречаться в таком месте? - Женщина покосилась на соседние столики, отмечая заинтересованные взгляды посетителей. - Через час максимум о нашей встрече станет известно противнику.
- Вот и хорошо, - пробурчал гигант, одним глотком осушил стакан с виски и протянул похожую на совковую лопату руку к бутылке. - Пусть понервничает. Кроме того, здесь отлично готовят мясо. Настоящее мясо, а не ту подделку, которой кормят повсюду.
Его собеседники переглянулись.
- Если так… - женщина на мгновение задумалась, потом осторожно спросила: - Дальше мы играем в открытую? Нам перехватить мальчишку?
- Розенблейд, - проворчал мужчина, насаживая на вилку изрядный кусок запеченной говядины и отправляя его в рот, - торопишься.
- Да. И нет. Да, теперь вы играете в открытую. Нет, с Данилой пока не пересекайтесь, пусть он о вас не знает и действует в силу своего разумения. Тому есть резоны, которые позвольте мне оставить при себе.
Ален что-то промычал с набитым ртом.
- Он может наломать дров, - перевела женщина. - У него еще мало опыта.
- Для того я и приставил вас к нему. Опекайте, направляйте, но так, что бы он об этом не догадывался. Есть задача, с которой справиться может только он. И только не подозревая о том, что должен сделать.
- Понятно.
- Не обижайтесь. Вы отлично поработали. Благодаря вам девушке пришлось срочно бежать из города, и в гнездо луддитов она явилась неподготовленной. И в очень удачный момент. Надо чтобы она обязательно попала на свадьбу.
- Мы не можем проникнуть в "Воробьиные поля". Вернее, можем, но только силой… Может быть, нам действительно заняться ими? Все было бы куда проще.
- Нет. Истребляя их по одному, мы ничего не добьемся. Мы даже десяти процентов их убежищ не вычислили. Нет, я подготовил для них особую роль. Оставим эту задачу Даниле. Я уверен, мальчик хорошо покажет себя.
Расплачиваясь с официантом, один из посетителей возмущенно заявил - впрочем, тихо, чтобы гигант и его спутники не услышали:
- Ужасно! Надеюсь, ваш хозяин понимает, что губит репутацию заведения, пуская в него подобных оборванцев?
- Разумеется. - Официант виновато улыбнулся и развел руками. - Но мы ничего не можем поделать. Этот господин и есть хозяин ресторана.
* * *
Лив Мэтиссон склонилась над гладким сколом, который оставил резак на стене пещеры. Фрэнк поймал себя на том, что совершенно неприлично пялится на нее, и отвел глаза. Повезло же попасть под начало такой красавицы. И при том поумнее иных мужиков будет. Ей ведь едва тридцать исполнилось, а уже - доктор каких-то там наук. Фрэнк почесал заросший щетиной подбородок. Да, куда ему мечтать о такой цыпочке с его шестью классами бесплатной школы и трейлером вместо дома?
"Если бы ты не был таким дебилом и не вынес передние зубы сержанту в первый же год службы, отбарабанил бы свое в морской пехоте и скопил бы деньжат на нормальный дом. И работу бы после армии нашел получше".
Фрэнк сплюнул и выругался под нос. Он не любил думать о спущенной в унитаз жизни. Что толку? Радоваться надо, что при нынешней безработице кому-то вообще понадобился работник, единственное преимущество которого - бычья сила. Правда, пришлось лететь с экспедицией аж в Африку. Где эта Африка он не очень хорошо представлял, но когда вышел из самолета и огляделся, то решил, что Африка здорово похожа на его родной квартал в Чикаго. Кругом все то же: грязные дома, ржавые автомобили у обочины и бездельничающие негры. Только жарко очень.
От размышлений Фрэнка оторвал взволнованный голос Лив.
- Это оно! Все подтвердилось! Бенни, Кэтрин! Все как мы и думали!
Рация ответила свистом и треском. Пещера вроде и не особо глубокая, но связь здесь то и дело пропадала.
Лив повернулась к Фрэнку, лицо ее сияло от счастья.
- Мы нашли его! Фрэнк, представляете? Нашли!
Фрэнк представлял. Про времена золотой лихорадки он знал хорошо - да здравствуют телесериалы и комиксы! Их экспедиция искала здесь какие-то камни, которые по нынешним временам ценились, как когда-то ценилось золото Аляски. Лив Мэтиссон вычислила, где могут быть залежи этих камней - по какой-то своей особой системе. Развела богачей на бабки, что бы организовать экспедицию. Собрала команду.
У них ушло два с половиной месяца, чтобы найти первые образцы породы со следами этих камней. И вот - удача. Теперь Лив имеет подтверждение, что придуманная ею система верна. Из вечерних разговоров у костра Фрэнк понял, что это для нее даже важнее миллиардов, которые можно получить, застолбив прииск. Эти ученые все психи!
Он смотрел на счастливое лицо Лив и тоже невольно начал улыбаться. Черт его знает - вдруг и про него не забудут, укажут где-нибудь - где там про такие вещи пишут? И можно будет говорить потом: "Да, это я помог открыть…"
Лив качнулась вперед и упала в его объятия. Фрэнк застыл, не веря происходящему. Это ей так удача в голову ударила? А что - он парень хоть и не образованный, но видный…
Лив как-то странно обмякла в его руках.
Сознание от счастья потеряла?
Фрэнк легко отстранил ее - весила доктор Метиссон что щенок.
Голова женщины безвольно упала на грудь. На какое-то темное блестящее пятно.
Что-то щелкнуло о стену пещеры рядом с головой Фрэнка. Еще раз - с другой стороны.
Он машинально посмотрел на упавшие у ног обломки. Стрела. Натуральная стрела - как в вестернах у индейцев!
Он действовал не раздумывая. Нырнул в ближайший отнорок пещеры, сорвал с головы фонарь и расколол его об пол пещеры. Проделал тоже с фонарем Лив. Выглянул. Пещеру освещал стационарный прожектор. У выхода топталось несколько негров. Не таких, как он видел в городе. Эти были почти голые - только в набедренных повязках. И все разукрашенные белой и красной глиной. В руках - неуклюжие луки и копья. Неуклюжие?
Лив не дышала. Фрэнк безрезультатно попытался нащупать пульс, отпустил руку. Погладил Лив по еще теплой щеке.
И со звериным рычанием бросился на врага, подхватывая на бегу кайло.
…сообщает наш корреспондент в Замбии, тайна исчезновения геологической экспедиции под руководством доктора Лив Мэтиссон, наконец, раскрыта. Местной полиции удалось установить, что один из членов экспедиции - в прошлом судимый за причинение тяжких телесных повреждений сослуживцу Фрэнк Дакота - убил доктора Мэтиссон и остальных членов экспедиции, после чего покончил с собой. Причины, толкнувшие его на это преступление, выясняются…
Данила
Меня разбудил щебет птиц.
Реальных птиц.
Я лежал в чистой - простыни как снег белые и так же похрустывают - постели и вылезать из нее не желал. Размышлял о какой-то ерунде. Например, о том, что уже и не помню, когда в последний раз слышал птичий щебет. Попугай соседа по комнате не в счет - он только подражает телефонным звонкам да матерится на разные голоса.
Щебет хоть и разбудил меня, но не раздражал. Он казался естественной составляющей атмосферы этого места - спокойной, умиротворяющей. В доме царила тишина. И умопомрачительно пахло яичницей. Я засомневался даже - может, вовсе и не птицы меня разбудили, а голодное урчание собственного живота? Похоже, Радмила вчера правду сказала о своих плюшках. Совершенно не ощущалось, что накануне слопал их штук десять.
"Стоп! - Я сел в кровати. - Откуда это благодушие? Я лишился связи, всего оборудования, нахожусь на территории врага…"
Одевшись, вышел в коридор.
Алиса, похоже, еще спит. Это хорошо. Поговорю с Радмилой наедине. Иногда самое верное решение - раскрыть карты.
В холле никого не было, в гостиной, где мы вчера пили чай, хозяйки тоже не оказалось. Я последовал за запахом яичницы, на кухню.
Что это была за кухня!
Я замер на месте, борясь с желанием протереть глаза.
Вспомнились вчерашние слова Алисы. Ну да - именно в сказке было место этой кухне. В каком-нибудь фильме о быте идиллической славянской деревни, не знавшей набегов степняков, неурожайных лет и крепостничества. Вдоль одной стены тянулся длинный стол из дубовых брусьев, тесно уставленный банками, горшочками и бутылками с неведомым содержимым. Там же зеленели пучки свежего укропа, петрушки и еще каких-то трав, опознать которые мне не удалось. По зелени сочными пятнами раскатились помидоры, на свободном месте стояло лукошко - самое настоящее, плетеное! - с яйцами. Вдоль стен высились пузатые старомодные комоды, тоже из настоящего дерева, даже не крашеные и не покрытые лаком. На их полках выстроились ряды склянок, пузырьков, мешочков. Судя по густому пряному запаху, какие-то приправы. С потолка свисали толстые связки - золотые и сиреневые из лука и белые из чеснока. Но королевой кухни, несомненно, являлась печь.
Я ошалело потряс головой - настолько это было одновременно нереальное и обыденное зрелище.
- Настоящая она, не сомневайтесь. В наших краях без печи зимой никак. Садитесь-ка к столу, у меня хлопот еще выше головы, я вам тут завтрак подам - по-простому, не обессудьте.
Радмила с ловкостью говорящей о большой практике выхватила из печи противень с курганом пухлого каравая. Под ножом хрустнула корка и на стол передо мной легла горбушка, исходящая хлебным духом. Тут же возникла как по волшебству глубокая сковорода, в которой томилась яичница. Отплясал чечетку нож, и на белое озеро с желтыми островами желтков и коричневыми рифами жареных помидоров просыпалась мелко покрошенная зелень.
- Кушайте же, что вы смотрите как на картину? - рассмеялась Радмила. Легко поставила в печь огромную посудину, накрытую крышкой. - Остынет, не так вкусно будет.
Через полчаса я, отдуваясь и пыхтя, будто марафон пробежал, выполз на крыльцо и плюхнулся на ступени. Не привык так обжираться. Да и не возникало желания до сих пор - не гурман, к еде отношусь равнодушно. Могу целый день прожить на пачке галет или банке энергетика. В городе это не сложно - там мне ни разу не приходилось есть что-либо с таким… таким вещественным запахом и таким настоящим вкусом. А ведь это была всего лишь яичница! Между тем, в печи уже поспевало некое блюдо, о котором Радмила сказала только: "В обед узнаете!"
"Я же собирался с ней поговорить… Очень жестко поговорить, с открытыми картами…"
Мысли двигались вяло, осоловело. Ни злости, ни тревоги.
"Надо съездить в город. Узнать что и как. Да и оборудование новое нужно…"
Я представил, как трясусь по проселочной дороге с полным брюхом, и мне заранее стало дурно. И куртка наверняка сейчас не застегнется…
"Нужно немного отдохнуть, прийти в себя".
Возвращаться в дом не хотелось, а на крыльце изрядно припекало солнце. День обещал быть жарким, от чего поездка в Москву представлялась совсем уж в мрачном свете. Но ехать нужно… Только немного отдохну перед этим.
На глаза попалась сплошь увитая плющом беседка в глубине сада.
Это именно то, что меня спасет!
Алиса
- Так в беседке он. - Радмила махнула рукой куда-то в сторону сада. - Пусть спит. Сразу видно, выматывается он в этой вашей столице, что лошадь ломовая. А еще дивится, как это мы нашу жизнь считаем лучше городской. Так ведь на него только посмотреть, того и хватит, чтобы понять какая она вольготная - жизнь городская. И он ведь не один такой к нам приехал. Все, кого Сим из города присылает, поначалу такие - загнанные. Потом-то оттаивают, конечно. Многие возвращаются сюда навсегда уже. Община помогает с жильем, человек обзаводиться хозяйством, огородом. В поле выходим работать все вместе.
Алиса представила, как Данила пашет поле на мотоцикле, и рассмеялась.
На самом деле парень сейчас ее мало занимал. Чувство неловкости было, но слабенькое. Ясно же, что ничего плохого в таком славном месте произойти не может.
А место было действительно славное, и Алисе хотелось его спокойно осмотреть, насладиться теплой землей под ногами, разноцветными домиками в обрамлении яркой зелени, запахом цветов и травы, горячими прикосновениями солнца к коже… Мрачный, постоянно чем-то встревоженный спутник не вписывался в этот чудесный день.
Алиса не понимала, о чем можно тревожиться здесь?
О злополучном репортаже она помнила, как и о том, что за ней охотится триада. Но почему-то сегодня это не вызывало в ней страха. Здесь можно было не бояться "измайловских". Алиса была уверена, что в "Воробьиных полях" она защищена, словно за толстыми надежными стенами деревенского дома. Да, именно так - здесь она чувствовала себя дома, хотя родилась и выросла в городе.
- Мила, Мила! - Заливаясь серебряным бубенцом, к ним подлетело рыжее создание лет десяти. У создания было плотно усеянное веснушками лицо - чисто яйцо перепелиное - и любопытные синие глазищи. Теребя подол простого сарафанчика, девчонка уставилась на Алису и задумчиво закусила губу. Протянула: - У-у-у, красивая какая.
- Что ты хотела, Злата?
Оторвавшись от созерцания Алисы, девочка ухватила Радмилу за подол и потянула в сторону небольшой стайки детей у колодца.
- Мы Саньку в венки наряжаем! А она не хочет! Говорит, отстаньте, малышня! Такая важная стала! А мы же как лучше стараемся! Скажи ей!
- Ох, деточка, ну оставьте вы ее в покое! - Радмила всплеснула руками. - Саше и вправду сейчас не до вас. Да и мне нужно гостье тут все показать.
- Ну, Ми-и-ила!
- Ох, только не ной.
Алиса погладила надувшуюся девочку по рыжим кудряшкам и посмотрела на Радмилу.
- Да я ведь не тороплюсь никуда. Пойдемте, посмотрим на эту важную Саньку.
Злата обрадовано взвизгнула, но Радмила покачала головой и строго произнесла:
- Злата, я же сказала, не приставайте к Саше. Чем бегать попусту, лучше пойдите к Беляшам, дом приберите да по хозяйству помогите. Тетя Ждана приболела, ей помощь нужна.
- Строго вы с ней, - сказала Алиса, глядя в спину понуро бредущей к колодцу девочки. - Детям надо играть, успеют еще наработаться в жизни.
- Безделье утомительно для детей, - мягко возразила Радмила. - Энергии в них много и если полезным делом их не занять, они чего только не натворят! А так вроде и заняты, и Ждана за ними приглядит. А Сашу они просто замучили.
Алиса проводила взглядом стайку детей, умчавшуюся в один из переулков. У колодца на скамейке осталась девушка возрастом гораздо старше остальной детворы - лет шестнадцати. В простом платье из льна, какие похоже здесь носили все женщины, без всякого макияжа, она выглядела чарующе красивой. У Алисы даже не появилось ревнивых мыслей, которых она обычно не могла избежать, встречая красивых девушек. Сравнивать себя с этим чудом казалось ей кощунством. От девушки словно бы исходило сияние невинной красоты, еще не осознающей себя.
- Зачем она сидит у колодца? - застеснявшись своего восторга, поспешила спросить Алиса. - Разве все сейчас не работают? Ну, там, в поле?
- Она невеста. Ее работа сейчас в том и есть, что бы сидеть у колодца и всем желающим подавать ковшик воды, которую она собственными руками достает из колодца. Это что-то вроде традиции. Считается, что такая вода приносит здоровье человеку и счастье его семье.
Алисе показалось, что Саша выглядит слишком грустной для невесты. Может, ей вовсе и не хочется замуж, да еще так рано. Из знакомых журналистки никто особо не спешил с замужеством, впрочем, в городе официальная регистрация давно превратилась в формальность. Конечно, в таком месте, как "Воробьиные поля" отношение к таким вещам должно быть куда строже.
А девушка, возможно, совсем и не рада жить в этом "раю". Небось, привезли сюда идейные родители-опрощенцы, а самой-то ей в городе куда интереснее было… С другой стороны, до Москвы рукой подать. Если совсем уж невмоготу, ушла бы хоть пешком до того же Княжево, а там - на автобус и в Москву. Хотя, что ей там дальше-то делать? Родственников-то может, и нет, квартиры нет. Даже не факт, что у нее какие-то документы есть…
"Вечно ты торопишься с выводами, - остановила себя Алиса. - С чего ты вообще взяла, что ей здесь плохо? Только потому, что лицо кислое? Да может, просто надоело у колодца сидеть! Не особо увлекательное, прямо скажем, занятие".
И все же неприятное чувство, что она прошла мимо человека, нуждающегося в помощи, не исчезло.
Радмила, видимо, тоже испытывала неловкость и увлекала Алису все дальше от колодца, рассказывая о том, как возник их поселок, как приходили в него разные люди, о самих этих людях. Тут Алиса, наконец, смогла удовлетворить вчерашнее любопытство. Они как раз миновали странный дом в форме креста, привлекший накануне внимание девушки.
- Это… - Радмила на мгновение замялась, потом произнесла, тщательно подбирая слова: - Мы называем его домом Бога. Ох, ну не смотрите так! Я знала, что вам пока будет трудно понять нас. Вы вот сейчас, верно, подумали, что к каким-то сектантам угодили?
- Нет, - возразила Алиса, ничуть не покривив душой. - Для сектантов вы слишком нормальны. А вера она и есть вера. Это личное дело, о ней не спорят.
Радмила сокрушенно покачала головой.
- Нет, вы пока не понимаете. Рано мы этот разговор завели. Вам бы пожить здесь года два-три, посмотреть на нашу жизнь изнутри, тогда мои слова прозвучали бы уместно. Жизнь в согласии с природой требует особого отношения к Мирозданию.
- Вы говорите прямо как Сим.
Радмила улыбнулась.
- Конечно. Я рада, что Сим успел многое вам рассказать. Так вам будет проще вжиться в общину.
- У вас тут хорошо, конечно, но я совсем не собираюсь оставаться здесь навсегда. Не обижайтесь.
Радмила улыбнулась.
- Разве вам здесь не нравится?