До него дошло не сразу. Секунды три, не меньше, длилось постижение тайной истины, сокрытой в моих словах, а потом на здоровяка снизошла… нет, не благодать – на него снизошла злость. Он начал привставать, ощерившись, и тут позади меня раздался женский голос:
– Кирпич, ты оборзел? Ты что себе позволяешь?
Я кинул взгляд через плечо и поэтому пропустил удар – вышибала по прозвищу Кирпич, схватив резиновый молоток, врезал им мне в грудь.
Ноги подкосились. Упав на спину, я попытался сесть, но он пнул меня широкой подошвой в лицо и, разбив мне губу, опрокинул назад.
– Лежать, мутант! Когда тебе человек говорит "лежать" – ты лежишь, когда говорит "ползи" – ползешь! Понял?!
– Кирпич, прекрати!
В поле зрения появилась темноволосая девушка с ведром в руке и схватила вышибалу за плечо. Тот пихнул ее, и она едва не упала.
Зря он это сделал. Нет, на девчонку мне было начхать. Зря он отвлекся, то есть повторил мою ошибку, и при этом стоял совсем рядом, прямо передо мной.
Я резко сел. Прямой хук правой, так это называет Миха. Только ударил я не в челюсть, как положено, а в туго обтянутый джинсой пах. Не так-то легко двинуть действительно сильно по причинному месту, когда удар направлен не снизу вверх, а горизонтально. Но ведь перчатки! Все дело в перчатках!
Тканевые вставки на суставах были двойные, между ними закреплены стальные шипы. Имелся еще один, самый главный, самый важный секрет, заключенный в правой перчатке, но он мне сейчас не был нужен. К тому же ведь не просто так я тренировался, годами вколачивая кулаки сначала в подвешенные на стенах мешки с песком, а после и в сами стены, и в стволы деревьев во время стоянок, получал удары от Михи и бил его…
В каждом "пальце" было по два шипа, между ними закреплена стальная "терка" с выступающими пирамидками, приходящаяся на нижнюю фалангу. Это на случай нормального удара кулаком, а можно еще бить "леопардовой лапой", тогда верхние шипы торчат вперед, как таран, такой удар особенно опасен, если направлен в горло или переносицу…
Но сейчас я нанес обычный боксерский удар. Со всей силы, помноженной на раздражение. Мне не было абсолютно никакого дела до этого бычары, не хотелось драться с ним, да сто лет он мне снился со своей тупой байкерской заносчивостью! Надо было как можно быстрее разобраться с ним и двигаться дальше, а не устраивать сверку, у кого яйца больше.
Кирпич вскрикнул и отшатнулся. Прижав ладонь к паху, взмахнул молотком…
Если бы я попал под такой удар, меня бы снесло как тростинку. Но я-то был мельче и шустрее этого кабана. Наплевав на раненую ногу, я вскочил и тоже размахнулся – только двумя руками. Ладони сошлись к голове Кирпича и с очень громким, звонким, радостным хлопком врезали ему по ушам.
Такой удар может разбить барабанные перепонки. Сейчас этого не произошло, но в голове у Кирпича наверняка помутилось, а еще он на время оглох. И что-то там нарушилось, давление резко изменилось, что ли… вообще-то подобное не типично для удара по ушам, но сейчас из носа у него плеснулась кровь.
Кирпич замычал, повалился на землю, мотая головой и разбрасывая красные капли.
– Ну ты даешь! – подала голос девушка, про которую я, честно говоря, забыл.
Запястьем стерев кровь с губ, я глянул на нее. А ничего так, симпатичная. Надо же, ухитрилась почти не расплескать воду из ведра, когда ее Кирпич толкнул.
– Это ты правильно сделал, – добавила она.
Голос у нее был, как бы сказать… милый. Девушку с таким голосом сразу хочется обнять.
Кирпич с мычанием ползал у наших ног, пытаясь одновременно держаться за яйца и за оба уха.
– Нет у меня на все это времени, – проворчал я недовольно, потер грудь, ноющую после удара молотком, и перешагнул через вышибалу. – Мне Сиг срочно нужен.
– Ну так пошли, – девушка первая шагнула в Шатер.
– Давай ведро помогу нести, – сказал я вслед.
Она в ответ хмыкнула и поставила ведро на земляной пол.
– Надо же, галантный попался. Помоги.
Я на ходу подхватил ведро, тихо ругнувшись от боли в ноге. Девушка спросила:
– Вы с Сигом знакомы?
– Ага. Я тут бывал много раз, но ни тебя, ни Кирпича раньше не видел.
– Значит, давно бывал. Я в Шатре уже с месяц работаю, а Кирпич еще дольше. И кстати, меня зовут Ксюшей. Это я так, на всякий случай говорю, а то тебе, может, неинтересно…
– Интересно. Я Стэн. И как ты к Сигу попала, Оксана?
– Ксюша, – поправила она. – У меня отец умер, кожевник, мы на Рынке жили. Они с Сигизмундом были приятелями, и отец перед смертью взял с Сига обещание, чтоб тот принял меня к себе на службу. Теперь я здесь разносчицей.
– Официанткой, значит.
– Ага, и еще за бармена. Сиг твой…
Она снова глянула на меня и промолчала. Хотела, должно быть, сказать, что Сигизмунд – скупой хрыч и нагружает ее работой, но не решилась, так как не знала, какие у меня с ним отношения и не сболтну ли потом ему про ее откровения.
Но я ее уже не слушал, потому что в этот момент увидел парня в красной рубахе. Еще на нем были кожаные штаны с бахромой по швам, а на шее повязан ярко-зеленый платок в черных черепах. Волосы длинные и собраны сзади в "хвост". К правому бедру пристегнут чехол с обрезом, из узкого кармашка на левом бедре торчит складной нож. Нож я узнал. Лесом клянусь – тот самый, армейский CQC-11, со сломанным wave-крючком на спинке клинка. Крючок этот умные люди придумали для того, чтобы нож быстро раскрывался, когда достаешь его из кармана. Короче, это раскладной нож Михи! Или ошибаюсь, в кармане у кочевника другой клинок, похожий? Чтобы убедиться, нужно заставить краснорубашечника его достать.
Он сидел за столом в одиночестве и пил из глиняной кружки. При виде нас оживился: подтянул ноги, расправил плечи. Нет, при виде Ксюхи, а не нас – на меня кочевник внимания не обратил.
Разносчица тоже заметила его и умолкла. Я шел за ней. Подваливать сейчас к этому красному нельзя. У меня нет никаких доказательств, да если бы и были… Почему бы какой-нибудь банде Черного Рынка не ограбить стоянку охотников и не похитить одного? Может, чтобы рабом его сделать. Они в своем праве, никто за меня и Миху не заступится.
Нужно заставить этого красного достать нож из кармана, тогда буду знать точно. Но не устраивать же драку прямо сейчас, без всякого повода! В зале еще несколько кочевников, и все впишутся за него.
Девушка остановилась возле стойки, сложенной из ящиков, поверху обитых досками. Встав рядом, я оглядел круглый зал с небольшими окошками. Высокий потолок подпирало вкопанное в земляной пол бревно, вокруг стояли лавки и столы. Паренек лет тринадцати разжигал огонь в каменном очаге с вертелом, на котором висела освежеванная свинья, но не мутант, обычная. Красно-розовые бока ее влажно поблескивали. Над очагом в потолке было круглое отверстие, куда уходила жестяная труба вентиляции с раструбом в нижней части.
Людей в зале было шестеро – трое кочевников резались в карты и пили, еще двое ужинали, ну и краснорубашечник… Он как раз встал и направился к нам.
Лицо у него было того типа, который нравится глупым женщинам: смазливое и наглое. Наглость они путают со смелостью, а смазливость – с красотой.
– Ксюха, ты ж вечером тут, как всегда? – осведомился краснорубашечник, проигнорировав меня, словно я был табуреткой.
– А тебе зачем, Борзой?
– Сама знаешь – зачем мне! – хохотнул он. – За тем самым. Нам пора поближе познакомиться, теснее, слышишь? Короче, я загляну, прогуляемся.
– Никуда я с тобой не пойду!
Он ухмыльнулся, заломив бровь, с нахальной уверенностью, что для него "все женщины открыты".
– А куда денешься?! Короче, жди, вечером у нас свиданка.
С этими словами Борзой окинул девушку взглядом с ног до головы, будто раздел ее глазами, и ушел.
– Козел трехрогий! – высказалась она, когда он покинул Шатер.
Попробовать проследить за ним? Но пока окончательно не стемнело, Борзой может меня засечь, а рисковать не хочется, слишком рано, ведь еще ничего не ясно. Если Ксюха его знает – поспрашиваю ее, но позже, чтоб не насторожить внезапным вниманием к ухажеру. Тут я заметил, что стоящая сбоку девушка разглядывает меня. Заинтересованно так разглядывает и при этом наматывает на палец черный локон. Язык тела, мать его. Он не обманывает. Ладно, не до того сейчас. Все в наших руках, поэтому их нельзя опускать. Миха где-то в округе, очень надеюсь, что еще живой, – нужно его найти, а девушки потом.
– Ксюха, где ты шлялась?
Из прохода в соседнее помещение, где раздавался лязг посуды, вынырнул хозяин Шатра с подносом, полным жратвы. Был он невысок, пузат, с большими залысинами и пухлыми короткими ручками. В фартуке. А еще Сиг был суетлив, насуплен и всегда чем-то озабочен. Вернее, не "чем-то", а тем, как заработать побольше и укрепить свое положение. Более приземленного и ушлого человека я не встречал.
– За водой ходила, – ответила девушка. – Сами же послали.
– За водой пять минут, а тебя пятнадцать не было. Держи! – он сунул поднос ей в руки. – Неси туда, видишь, Ваган со своими сидит? Они уже ждут, почему я сам должен подносы таскать?
Она взяла поднос и ушла к картежникам. Я поставил ведро с водой на пол, пожал протянутую руку.
– Вечно отлынивают, – пожаловался Сиг. – Видел похороны? Боха – один из бригадиров Хана. Часть толпы там останется пить, а часть сюда завалится. Вы тоже, что ли, на похороны? Вы ж не кочевые, вам-то чего… А где Мишка?
– Где-то здесь, – неопределенно ответил я.
– В смысле? – Лицо Сига стало настороженным. Нюх на неприятности у коротышки потрясающий, я еще ничего такого не сказал, а он уже встревожился. Именно это и помогало ему выживать на Черном Рынке, и не только выживать, но и, по местным меркам, процветать.
– Сиг, поговорить надо… – начал я.
И тут в зал ввалился вышибала Кирпич с обрезом в руках. Ходящий ходуном ствол смотрел в нашу сторону.
Иногда лучше сразу стрелять, чем говорить. Я без слов пихнул Сига за стойку, одновременно сделав ему подсечку, а сам повалился прямо на край стоящего рядом стола. С грохотом перевернув его набок, свалился позади. "Махновка" уже была в руках.
С той стороны раздался выстрел. Столешница аж загудела, из нее выбило несколько щепок, но вся дробь застряла в дереве. Донеслись тяжелые шаги – Кирпич бежал ко мне.
– Сдохни, падла лесная! – орал он как сумасшедший.
Так, безумное веселье не остановить… Но мы попробуем. Он совсем рядом, и он здоровый. Не промахнусь. Не вставая, я лягнул табурет у стойки, перевернул его – это должно было отвлечь вышибалу хоть на секунду, – после чего выставил над краем столешницы ружье и вдавил спусковой крючок.
Раздался крик и стук упавшего тела.
ТОЗ-106 лучше всего подходит для охраны, охотникам такой короткий ствол не сильно интересен. Хотя на животных ходить с ним можно, особенно некрупных. Кирпич был далеко не мелким, но животным – точно. И ему вполне хватило, ТОЗ ведь у меня заряжен не дробью и не картечью, а обычным патроном. Пуля двадцатого калибра – это тебе не горошиной пукнуть.
Она попала в бедро, как стало ясно, когда я, перезарядившись в рекордный срок, вскочил. Вышибала извивался на полу, хрипел и вращал глазами.
– Вот ты дебил! – с чувством сказал я, шагнув к нему. – У меня всего пять патронов осталось!
Носок ботинка врезался в голову Кирпича, он хрюкнул и затих. Кровь текла из простреленного бедра, темной лужей расплываясь по плотно утоптанной земле.
Вскочившие картежники приближались ко мне, и лица у них были отнюдь не добрые. Я шагнул назад, переводя взгляд с одного на другого, но тут из-за стойки показался Сигизмунд… и быстро решил все вопросы. Сначала он утихомирил кочевников, отправил обратно за стол, затем по его приказу бледная Ксюха притащила бутылку водки и налила всем присутствующим в зале клиентам по полстакана "за счет заведения".
С кухни прибежали двое парней, помладше – Игорь, который недавно разжигал огонь в очаге, и постарше – Борька. Выглянул усатый повар, меланхолично оглядел происходящее и скрылся. Сиг, отдав молодежи приказ унести и перевязать Кирпича, зло уставился на меня:
– Ну? В чем дело, охотник, ты какого хрена вышибалу мне завалил?
– Он без сознания, не мертв. – Я сплюнул, все еще злой из-за потери патрона. Ко всему прочему, только сейчас, в Шатре, мне пришло в голову, что топор, которым собирался вырубить горбуна, так и остался лежать на дне ямы-ловушки… Практически я теперь нищий: ружье, пять патронов, три железных рубля, нож и шмот с обувкой, которые на мне. Как прикажете спасать напарника с таким вещевым и боевым обеспечением?
– Сам же видел – он первый набросился, – добавил я.
– Не на ровном же месте! Значит, ты его раньше зацепил!
– Сигизмунд Петрович, Кирпич его внутрь не пускал и молотком ударил, – вмешалась Ксюха, но хозяин так глянул на нее, что она вжала голову в плечи и бочком убралась на кухню.
– Хотел войти, спросил тебя, – пояснил я, когда Сигизмунд снова повернулся ко мне. – Этот умник не пустил, стал оскорблять.
– И ты завелся?
– Наплевать на его оскорбления. Мне просто не до того, у меня важное…
– Не до того?! – он окончательно вышел из себя. – Ты мне нового вышибалу вырубил! А ну вали отсюда, щенок, и больше не…
Я схватил его за шиворот, притянул к себе и прошипел, глядя в глаза:
– Кочевые Миху похитили. Я за ним пришел. Мне не до разборок со сраными вышибалами. Или ты успокоишься и нормально поговорим, или я тебя прямо здесь урою!
Он замер, уставившись на меня, потом оторвал мою руку от воротника, шагнул к проходу в глубь Шатра и бросил:
– Иди за мной.
Глава 3
Мерцание. Тревожная ночь
– Проблемы с кланом Кирпича будут? – спросил я, садясь на лавку под стеной.
– Одиночка он, – буркнул Сиг, доставая из шкафа янтарную бутыль с двумя стаканами. – Бригадный бы ко мне в вышибалы не пошел.
– Ну, значит, и вопросов никаких нет. Выкинь его.
– А кто мне заведение охранять будет?
Я отмахнулся:
– Найдешь кого-нибудь. Кирпич все равно никакой боец. Слушай, пожрать у тебя тут есть что-нибудь?
– После пожрешь, здесь не держу. Пить будешь?
– Выпью.
В комнате Сига, расположенной в глубине Шатра, с обитыми жестью дощатыми стенами стояли продавленный диван, два стула, стол и шкаф. Хозяин до половины наполнил два стакана и сел за стол напротив меня. В бутылке был его фирменный самопальный ячменный виски, которым Сиг потчевал только избранных клиентов за большие деньги. Я взял из блюдца изюминку, поднял стакан, выпил залпом. Дыхание перехватило, потом желудок громко булькнул, и по телу пошли гулять волны тепла. Сигизмунд сделал маленький глоток и велел:
– Рассказывай.
Я рассказал. Хозяин слушал с мрачным видом, настороженно, и ясно было, что все это ему не нравится. История вышла недолгая, много времени не заняла. Закончив, я внимательно посмотрел на него.
Мне нужна была опорная база на Черном Рынке. Такая, где я чувствовал бы себя хоть в относительной безопасности. Шатер мне вполне подходил. Но Сига нужно сделать своим союзником, заинтересовать, объяснив, что, если я найду Миху, хозяин Шатра что-то с этого получит. Только что? У меня всего пять патронов да три рубля… Я сказал:
– Дичь на твою кухню два месяца будем поставлять бесплатно.
– Четыре месяца, – отрезал он. – Раз в неделю.
– Много хочешь.
– Ты желаешь спасти напарника или нет? Еще торгуешься!
– Не факт, что ты сильно поможешь… Ладно, четыре месяца, но раз в две недели, иначе слишком хлопотно выйдет, мы от Рынка вообще никуда отойти не сможем. Все, забились?
– Ладно.
– Знаешь парня по прозвищу Борзой? – спросил я.
– Это фраер такой в красной рубахе?
– Он самый.
Сиг качнул головой:
– Ничего не знаю. Из новых, раньше его не видал, недавно появился.
– Что за банда, где их стоянка?
– Не в курсе я, Стэн. Но этот Борзой к нашей Ксюхе борзо так пристает, глаз на нее положил и явно хочет еще и руки, того… на нее положить. Соответственно, она больше про него должна знать. Надо ее позвать.
Хозяин налил мне еще и стал раскачиваться на стуле, покатывая свой стакан между ладонями и хмуро уставившись в него. В голове его явно бродило множество тревожных мыслей. Я глотнул виски, закусил изюминой и задал следующий вопрос:
– Если мы начнем расспрашивать, она не проболтается? Тому же Борзому?
– Он вроде ей не нравится… – возразил Сигизмунд не слишком уверенно.
– Это ничего не значит. Иногда у женщин "нет" значит "да", а "да" значит "да-да-да!". Может, Борзой этот ей противен, а может, она просто ломается для порядка.
Сиг задумчиво отхлебнул виски.
– Все возможно. Она недавно у меня, дочка знакомого одного. В целом девка вроде правильная, но стопроцентно отвечать за нее пока не могу.
– Ну, значит, и не надо ее в лоб расспрашивать, подозрения вызывать. Я у тебя ночую, и будет плохо, если сюда по мою душу заявятся те, с кем этот Борзой Миху выкрал.
– Но он точно один из тех похитителей?
– Я почти уверен. Почти.
– Ты ж, по твоим словам, видел их только издалека. А красные рубахи или там свитера тут не один Борзой носит.
– Но я здесь в Шатре еще вроде нож Михи узнал. Правда, только рукоять видел. В общем, этот Борзой обещал Ксюхе, что вечером опять подойдет…
– Кстати! – перебил Сиг. – Ты меня без Кирпича оставил. Так вот – займешь пока его место.
Я удивился:
– Какой из меня вышибала? Я ни ростом не вышел, ни мышцами.
– Без разницы. Махаться умеешь? Умеешь, вон Кирпича вырубил.
– Ну и что? Для вышибалы грозный вид важен не меньше, чем умение драться. А у меня вид такой… средний. Обычный.
– Все равно, у меня других вариантов сейчас нет. Вышибала нужен. Скоро тут толпа будет. Напьются, тогда пойдут всякие, того… эксцессы. Мои парни могут дубинками помахать, так что подсобят, если что. Только тебе шмот нужен более привычный, чтоб не лезли просто из-за того, что вид не такой. Я тебе выделю. Все понял?
Допив виски, я поставил стакан на стол и сказал:
– Ладно, поработаю у тебя пару вечеров и заодно понаблюдаю. С твоей Ксюхой ближе познакомлюсь, расспрошу.
– Правильно, как раз хорошее прикрытие для тебя. Никаких вопросов не будет, ну, нанял я к себе нового парня, кому какое дело. Короче, сейчас идем на склад, натянешь другие панталоны, потом Ксюху позовем, она посмотрит твою ногу, подлечит, компресс наложит. Потом пожрешь – как раз уже ночь, тут веселье будет в самом разгаре. Ночевать выделю комнату на задах, в нее ход и с общего коридора, и отдельный есть, со стороны пустыря. И тайник для ствола имеется.
Он встал:
– Все, хватит болтать, а то у меня полно дел.
– Нет, подожди, – возразил я, – у меня еще один вопрос к тебе, важный.
– Ну?
Я замялся, подыскивая слова. Не хотел рассказывать Сигу про кулон и про оставленный углем рисунок – эти два момента я опустил, когда описывал ему произошедшее.
– Когда вы до Пандемии в последний раз виделись с Михаилом?
– А тебе это зачем сейчас? – удивился он.